о услышала от старейшины.
     - Ты лжешь, лжешь! - продолжала кричать Беатриса. Ее глаза пылали ненавистью.
     - Тихо! - крикнул один из старейшин, стукнув кулаком по доске. - Замолчите все.
     Когда голоса стихли, он повернулся к сидящему рядом Гриеру.
     - Мы выслушали эту девушку, брат Гриер. Теперь мы хотим узнать, что скажешь нам ты, и выяснить наконец, как было дело.
     Серебряные волосы старейшины блестели при свете фонаря.
     - Подобные измышления огорчают меня, глубоко огорчают. Но, как бы то ни было, думаю, мое доброе имя не опорочат и более серьезные обвинения, чем эти отчаянные нападки девушки, напуганной чудовищным преступлением, которое она совершила. И хотя я серьезно озабочен состоянием ее души, я уверен, что искупление еще возможно. Ей следует смирить плоть и изгнать из головы преступные мысли. Очистившись от скверны, она должна занять, достойное место среди нас. Она сама упоминала о возможности стать моей женой. Наверное, это именно то, чего она желает, несмотря на то что ей якобы не хочется стать одной из нас. Если Богу угодно, чтобы путь ее спасения проходил через меня, я готов. Я приму это как священный долг и буду рад видеть, что она рассталась с греховными помыслами и приняла покров благодати.
     - Ты слишком щедр, брат Гриер.
     - Вот именно, слишком! - заявила Беатриса. - Ее нужно выбросить вон, как мусор, грязь.
     - Это напрасная, никому не нужная жестокость, - оборвал жену старейшина, - из-за этого с ней может случиться беда: бродяги, преступники, превратности стихии; наконец, ей ничего не стоит просто сбиться с дороги.
     - Уж лучше пусть опасности угрожают ей, чем твоей бессмертной душе. А потом, разве такие, как она, боятся мужчин, пусть даже преступников и бродяг? И заблудиться ей будет очень трудно, ведь наши повозки оставляют следы.
     - Она права, - согласился один из старейшин. Сирена сделала шаг вперед.
     - Она действительно права, - сказала девушка. - Я уйду от вас с превеликим удовольствием. Право же, ничто не доставит мне большей радости.
     - Видишь, как она тебя благодарит! - воскликнула Беатриса.
     - Не правда, - возразил старейшина, нахмурившись. - Она не может считать так на самом деле.
     - Нет, нет, - послышался еще чей-то голос. - Она может умереть. Я не хочу, чтобы она уходила. Что я буду делать без нее?
     Так заявила Лесси. Ее лицо заливали слезы, в покрасневших глазах застыло выражение страха, но она продолжала еще что-то кричать.
     - Замолчи, - оборвала ее Беатриса, - тебя вообще никто не спрашивает! Кого волнует, чего ты там хочешь?
     - Меня, - сказал старейшина. - Это очень важно. Ты хочешь, чтобы эта женщина вошла в нашу семью, Лесси?
     - О да, сэр, очень хочу.
     - Значит, не такая уж она и плохая?
     - Нет, сэр. Она всегда была очень добра ко мне.
     - Это можно расценить как одну из ее добродетелей.
     Первый старейшина кивнул в знак согласия. Беатриса, злобно посмотрев на мужа, замолчала. Сирена, переводя взгляд с одного старейшины на другого, читала по их лицам, что избежать брака с Гриером ей удастся, только покинув караван. "Святой" смотрел на нее выжидающе, приложив руку к груди. В его взгляде, казалось, сквозила жалость, и все-таки выражение этих глаз вызывало у девушки дрожь. Она вновь вспомнила его грубые руки, ощупывающие ее тело.
     - Нет, нет, нет!
     Слова сорвались с губ непроизвольно, но она не взяла бы их обратно, даже если бы могла эта сделать.
     - Нет, - повторила Сирена. - Так же сильно, как я хочу быть твоей сестрой, Лесси, я не желаю стать женой старейшины Гриера. Я отказываюсь от этой... чести.
     - Твои желания сейчас не имеют никакого значения.
     - Нет? Тогда я обещаю тебе, старейшина Гриер, что, если ты назначишь мне такое наказание, ты очень сильно об этом пожалеешь. Я буду тебе плохой женой. Со мной ты познаешь куда больше огорчений, нежели приятных минут, думаю, ты это уже понял. Никакой любви ты от меня не дождешься, обещаю. И я очень сомневаюсь, что не изменю тебе при первой же возможности.
     Последнее заявление вызвало целую бурю. Вокруг поднялся невероятный шум. Женщины выкрикивали оскорбления, мужчины глядели на нее с гневом и в то же время с тайным вожделением.
     - Шлюха! - закричала Беатриса со злобной радостью. - Я же говорила тебе, но ты не захотел меня слушать. Мы должны вышвырнуть ее вон, это для нее более чем милосердный приговор.
     Лицо старейшины залила краска гнева.
     - Ты сама сделала свой выбор, - процедил он сквозь зубы, - но пока ты не лишила себя последней надежды, ты должна подумать еще об одном. Мне поручили заботиться о тебе, назначили твоим опекуном на общем сходе, что, кстати, подтвердил перед смертью и твой отец. Поскольку несколько недель я содержал тебя, твое имущество по праву перейдет ко мне, если я того потребую. А я сделаю это ради возмещения телесных увечий и ущерба, нанесенного моему доброму имени. Если ты выйдешь из-под моей опеки, у тебя останутся только личные вещи, еда и одежда, необходимая в дороге.
     - Вы не имеете права! - Несмотря на возражения, Сирена понимала, что на его стороне закон. Судя по выражению лиц собравшихся людей, Беатрисы, Агаты и Лесси, а также тех, кто столпился на судейской скамье "святых", в этом не оставалось ни малейшего сомнения.
     - Ты прекрасно знаешь, что я имею на это право! Так что подумай хорошенько. Я даю тебе последний шанс. Или ты продолжишь путь вместе с нами как моя жена и постараешься смыть с себя это позорное пятно, или останешься здесь одна.
     Гриеру казалось, что девушка попалась. Он ожидал, что она примет его условия, потому что ее отказ представлялся ему сущим безумием. Впрочем, может, она и впрямь сумасшедшая?
     - Это очень мило с вашей стороны, что вы решили меня предупредить, - ответила Сирена, вскинув подбородок. - Но после нескольких недель, проведенных в вашем обществе, я бы предпочла остаться одна. Даже если вы отберете у меня имущество, у меня все же останется какое-то уважение к себе, равно как и то, чего вы лишите меня в браке и не сможете потом мне вернуть. Я имею в виду мою девственность. А что касается опасностей, то я предпочитаю рисковать, чем оставаться с вами.
     - Так тому и быть! - Старейшина так резко вскочил на ноги, что стул его опрокинулся. Лицо его потемнело от гнева и обиды. Он сказал:
     - Возвращайся к себе в повозку; у тебя есть целая ночь, чтобы подумать о том, что ты сделала. Если утром ты не приползешь на коленях просить у меня прощения, то с первыми лучами солнца ты расстанешься с нами и никакие слезы и мольбы не заставят нас принять тебя обратно. Спокойной ночи, Сирена Уолш, и, если Богу угодно, прощай.

***

     Наступило утро. Широко раскрыв глаза, Сирена смотрела, как небо из иссиня-черного постепенно становилось серым, как бархатная земля превращалась в колючий песок, покрытый низкой растительностью. Когда в повозке стало достаточно светло, она открыла кожаный саквояж матери и принялась складывать в него свои вещи - три платья из хлопковой и льняной ткани с набивным рисунком, смену белья и высокие ботинки на пуговицах. Сверху она аккуратно сложила шелковое платье матери и ее позолоченные туфли на высоких каблуках. Потом она достала из маленькой инкрустированной коробочки миниатюру Фелиситэ Уолш в позолоченной рамке, гребень, золотое колье, серьги с жемчугом и золотой наперсток с ляпис-лазурью. Завязав драгоценности в маленький батистовый платок, Сирена спрятала их на дне саквояжа. Сверху она положила стеганое одеяло и, наконец, свои личные вещи. Саквояж оставался еще неполным, и она добавила покрывало из мериносовой шерсти и полдюжины отцовских книг. Затем она расчесала волосы и, положив в саквояж серебряную расческу и зеркало, закрыла крышку и застегнула его на все ремни.
     - Ты готова? Хорошо. Значит, осталось только осмотреть твои вещи.
     Сирена повернулась к поднявшейся в повозку Беатрисе и ответила:
     - Да, я готова.
     - Помнишь, что сказал старейшина? Ты можешь взять только личные вещи.
     - Помню.
     Окинув повозку хозяйским взглядом, Беатриса посмотрела на саквояж.
     - Ты его берешь?
     - Да, - спокойно ответила Сирена.
     - Безобразная вещь, он слишком маленький и бесполезный. Ну, давай посмотрим, что ты там взяла.
     - Нет.
     - Нет? Ты еще и возмущаешься? Это в твоем-то положении?! Открывай, кому говорю!
     Не удостоив Беатрису даже взглядом, Сирена взяла старую кашемировую шаль и накинула ее на плечи.
     - Я не стану его открывать и тебе не дам. А если ты притронешься к нему, хоть пальцем прикоснешься, я позову старейшину и скажу, что передумала и готова стать его женой.
     - Ты не посмеешь, - злобно бросила Беатриса.
     - Давай проверим!
     Беатриса, отвернувшись, облизнула губы.
     - Ладно, мне-то какое дело, что ты с собой берешь. Все остальное все равно достанется нам. А потом, мне вряд ли понадобятся твои платья. Сомневаюсь, что приличная женщина может их когда-нибудь надеть.
     - Да, куда уж тебе, - усмехнулась Сирена. Беатриса бросила на нее злобный взгляд.
     - Я попрошу кого-нибудь вытащить саквояж.
     - Не утруждайся, я уж как-нибудь сама.
     - Как хочешь. Еда у тебя есть?
     Сирена кивнула. У нее оставалась мука, бекон, сушеные фрукты и большая бутыль воды.
     - Ну все. Я знаю, что ты не ждешь от меня пожеланий доброго пути.
     - Нет, - ответила Сирена. - Но я тебе пожелаю, чтобы наши пути больше никогда не пересекались.

***

     Спустя полчаса Сирена уже сидела на своем саквояже. А Беатриса, Агата, старейшины и остальные мормоны проезжали мимо, презрительно поглядывая в ее сторону. Немного погодя она увидела плачущую Лесси. Она ехала в последней повозке старейшины. Сирену не покидало чувство, что она предала друга, единственного настоящего друга.
     Повозки удалялись. Через некоторое время они совсем исчезли из виду. Поднимавшееся над прерией солнце стало заметно припекать. Близилась дневная жара.
     Сирена встала, взяла саквояж и пошла по следам от повозок.
     Воздух становился все жарче и жарче, а саквояж - все тяжелее. Ей нестерпимо ломило спину. Один раз она споткнулась и вывихнула руку, потом наткнулась на змею, и ей пришлось стоять неподвижно, пока та не соблаговолила уползти. В обед она немного отдохнула, потом опять двинулась в путь, волоча саквояж по земле.
     На ослепительно голубом небе полыхал солнечный пожар.
     С наступлением темноты, когда следов уже совсем не было видно, Сирена остановилась. Она была не в состоянии что-либо приготовить, поэтому съела несколько сушеных яблок и легла спать.
     Где-то в полночь она проснулась. Над ней пролетела ночная охотница - сова. Сирене стало не по себе. Неприятно, что твоя жизнь совсем от тебя не зависит, что ты никак не можешь оградить себя от всех опасностей прерии. Но если ты настолько бессилен, то об этом не стоит думать. Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула.
     Следующее утро мало чем отличалось от предыдущего, только с тех пор прошли уже целые сутки и воды в бутыли стало меньше. Дорога по-прежнему давалась ей с трудом. Она пошла бы гораздо быстрее, если бы бросила саквояж, но Сирена продолжала волочить его за собой. Наконец вдали показались сверкающие горы. К середине дня набежали облака, задул ветер, влажный и прохладный. Девушка ускорила шаг, но вскоре снова стала двигаться медленно. Куда ей торопиться? Укрытия она все равно не найдет. Вокруг лежала голая пустынная прерия.
     Дождь все еще не начинался. Уже наступил вечер, когда прогрохотали первые раскаты грома. Где-то рядом ударила молния. Сирена не могла заставить себя остановиться, хотя и понимала, что должна найти хоть какую-нибудь низину. Нахмурив брови, она смотрела, как темно-серые облака затягивали вершины гор. Гром гремел все чаще. Продолжительное бормотание обрывалось сухим треском. Молния пересекала горизонт, с какой-то необыкновенной красотой разрывая темное небо.
     Сирена остановилась и только стала вглядываться в темноту, как заметила огонь. Вдалеке горел костер.
     Сначала она решила, что это молния подожгла траву, но пламя казалось слишком маленьким, чтобы его можно было принять за пожар. Может, это караван мормонов? Нет, конечно, нет. Они наверняка успели уйти очень далеко. Это кто-то другой.
     Но кто? Ей пришли на память истории об индейцах, преступниках и изгоях. Кто мог оказаться здесь, кроме них? И ей не следовало приближаться к этому огню.
     Но чего стоили все эти мысли об опасности, если она сейчас видела костер, настоящий костер, который как магнитом тянул ее к себе. Сирена отпустила ручки саквояжа и, бросив его, пошла по направлению к огню.
     Она приближалась очень осторожно. Возле костра она увидела двух сильных ухоженных лошадей. Рядом с костром находились кофейник, сковорода и укрытая от дождя парусиновым тентом лежанка. Людей она не заметила.
     Небо пронзила стремительная вспышка молнии. Сирена вздрогнула, а потом едва слышно охнула. Рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, стоял человек. Это был высокий широкоплечий мужчина. В руке он держал ружье, тело его казалось напряженным, словно какая-то неведомая сила рвалась наружу из тесного плена. Уверенная осанка мужчины наводила на мысль о его жестокости, и вместе с тем в ней чувствовалось что-то совсем иное, свидетельствовавшее о совершенно противоположных чертах характера. Сирена поспешно отступила назад, собравшись было бежать, но тяжелая ладонь мужчины легла ей на плечо, и она, споткнувшись, ткнулась лбом в его широкую, твердую, как дубовая доска, грудь.
     - Куда это вы так торопитесь? - Тихий голос никак не вязался с его громадной фигурой. - Может, зайдете в гости?
     Сверкнувшая молния осветила лицо девушки. Она уставилась на незнакомца широко раскрытыми глазами.
     - Пустите меня - Голос Сирены потонул в раскатах грома.
     - Я сделаю это с превеликим удовольствием, как только объявятся ваши друзья.
     - У меня здесь нет никаких друзей, - грустно усмехнулась Сирена.
     - Неужели вы думаете, что я вам поверю?
     - Придется поверить, потому что это правда.
     - Не морочьте мне голову.
     - А вам не кажется, что я бы уже давно позвала друзей, будь они тут, неподалеку?
     Мужчина молча обдумывал ее слова.
     Сирена ощущала его дыхание, видела, как вздымается его грудь. Неожиданно он отпустил ее и учтиво пригласил к костру.
     Поправив волосы, она направилась следом. И хотя все его поведение, казалось, свидетельствовало об обратном, она чувствовала себя его пленницей. Сирена протянула руки к огню и только тут поняла, что совсем продрогла.
     Мужчина разглядывал ее стройную фигуру, обтянутую старым поношенным платьем, черные локоны, смотрел, как на ее лице играют блики огня.
     Почувствовав его взгляд, Сирена подняла глаза. Он напоминал огромную гору. Его загорелое лицо казалось суровым и властным. На нем была льняная рубашка, свитер из верблюжьей шерсти и брюки из грубой хлопчатой ткани, заправленные в дорогие кожаные ботинки. Шляпу он не носил, и порывы ветра трепали его темно-русые волосы.
     Незнакомец посмотрел в сторону.
     - У вас есть лошадь?
     Сирена покачала головой.
     - Одна, ночью, без лошади. Прежде чем вы расскажете мне свою историю, позвольте вас предупредить, что вам лучше придумать что-нибудь более-менее правдоподобное.
     Ее раздражала его манера разговаривать.
     - Я не понимаю, с какой стати я должна вам что-то объяснять. Бояться вам меня нечего, а если я вас чем-то беспокою, то с превеликим удовольствием уйду отсюда.
     - Ну, это вряд ли.
     - Что значит, "вряд ли"?
     - Я бы предпочел, чтобы вы остались здесь, у меня, пока я не выясню, кто вы такая и что здесь делаете одна и без лошадей.
     - Но зачем вам это?
     - Затем, что я дорожу собственной шкурой и мне не хотелось бы, чтобы ваши дружки у меня что-нибудь стащили.
     - Да нет у меня никаких дружков! - закричала Сирена.
     - У ночных красавиц всегда есть дружки.
     - Но это же смешно. Неужели я похожа на такую женщину?
     Он медленно оглядел ее:
     - Вы достаточно привлекательны, чтобы соблазнить любого мужчину. Ну а что касается одежды, так роль бедной, невинной девушки, попавшей в беду, используется в таких случаях чаще всего. Было бы глупо наряжаться в лучшие платья и надевать все свои драгоценности, не правда ли?
     Сирена вскочила на ноги.
     - В таком случае вам, наверное, не терпится от меня избавиться!
     - Не думаю, - проговорил он.
     Мужчина не двигался, но Сирена понимала, что, если она попытается убежать, он бросится следом и остановит ее. Его испытующий и чуть насмешливый взгляд вызывал у девушки страх. Глубоко вздохнув, она сказала:
     - Вы не можете удерживать меня здесь.
     - Правда?
     Его самоуверенность бесила ее. А еще она злилась от собственного бессилия. Ему ничего не стоило держать ее возле себя, не прилагая к этому почти никаких усилий. Если она попробует убежать, он ее запросто поймает. Она могла бы попытаться отвлечь его и украсть одну из лошадей, но где гарантия, что ей удастся хотя бы закинуть ногу в седло? Сопротивляться ему сейчас казалось ей слишком опасно. Ей совсем не хотелось вновь оказаться в его огромных руках.
     - Ладно, дело ваше. Но завтра, когда вы проснетесь и увидите, что я еще здесь, а мои дружки так и не появились, вы поймете, каким дураком вы оказались...
     - Может, так, - сказал он спокойно, - а может, нет.
     - Уверяю вас, так оно и будет! Если у вас есть глаза, вы, наверное, заметили, что вчера здесь проехали переселенцы. Вы также могли бы догадаться, что я ехала вместе с ними.
     - С ними? Сирена отвернулась.
     - Да. Я оставила их вчера утром, но это неважно, главное, чтобы вы убедились, что все ваши подозрения совершенно неоправданны.
     - В самом деле, я видел какие-то следы.
     - Ну вот! - сказала Сирена с торжеством в голосе.
     - Даже не верится, что по такой дороге еще кто-то ездит.
     Сирена коротко поведала ему о мормонах и об их желании повторить подвиг первых "святых".
     - А вы что, тоже "святая"?
     Его сарказм разозлил ее.
     - Что заставило вас расстаться с ними посреди пустыни, или это не вы так решили?
     - Произошла ошибка, - сказала Сирена, поджав губы.
     - О, да-да, конечно.
     - А вы, наверное, сразу подумали о самом плохом?
     - Это помогает сберечь время и силы, особенно когда дело касается женщин.
     - Вы, наверное, не видели в жизни ничего, кроме разочарований, и поэтому вас, видимо, не удивит, что мормоны выгнали меня за то, что я заманила старейшину к себе в повозку.
     - Ни капли не удивлюсь...
     - Так я и думала. Ну что ж, позвольте тогда сказать, что я ничего подобного не делала. Меня обвинил в этом старейшина Гриер, чтобы скрыть собственные грехи. Он сам забрался ко мне в повозку ночью, когда я спала.
     - О, я полагаю, вы оказали ему достойный отпор? - поинтересовался мужчина. Выражение его изумрудных глаз казалось одновременно насмешливым и участливым.
     - Да, хотя я сомневаюсь, что вы мне поверите.
     - И что же вы сделали? Закричали? Он либо слишком смел, либо просто глуп, если решился прийти к вам вот так, не думая о последствиях.
     - Если вас интересуют подробности, я ткнула его вилкой, а потом вышвырнула из повозки.
     С минуту незнакомец молча смотрел на Сирену, а потом неожиданно расхохотался.
     - Вилкой?
     - Да, - улыбнулась Сирена.
     - Замечательно. Я вам почти верю. Что же, он отказался на вас жениться?
     Сирена наградила незнакомца яростным взглядом.
     - Да нет же! Как вы не понимаете? Наоборот, он хотел, чтобы я стала его женой!
     - Довольно грубый способ ухаживать, не правда ли? Ну а вы что же, предпочли деньги? Женщины в вашем положении часто так поступают.
     Сирена смотрела на него с ужасом, не в силах опровергнуть это кошмарное обвинение, предъявленное ей уже во второй раз. Дождь становился все сильнее. Мужчина взглянул на темное небо над головой.
     - Давайте зайдем под навес. - Взяв кофейник и бекон, он отошел от костра. - Что вы там расселись?