рнулась  к  нему,  прямо  держа
спину и сложив руки на груди.
   - Мы потеряли ее  след  в  Начиточисе,  но  у  нас  есть  проверенные
сведения о том, что она и ее новый любовник сели на пароход, намереваясь
добраться сюда, в Новый Орлеан.
   - И поэтому ты сразу сел на готовое к отплытию судно, кинувшись вслед
за нею? Неудивительно, что ты был так поражен, увидев меня  здесь,  -  в
серо-зеленых  глазах  Анджелины  читалась  насмешка  над  его   тревогой
относительно ее нынешнего непримиримого настроения.
   - Вообще-то надо признаться, я был немало  ошарашен,  обнаружив  тебя
здесь разодетую в шелка с выражением отчаянного одиночества в  глазах  и
привеченную  в  доме  почти  на  правах  родной  дочери.  А  так  ничего
неожиданного для меня в твоем присутствии здесь не было. Мы, моя свита и
я, направили свои стопы сразу же после  того,  как  расстались  с  твоим
другом Джимом Боуи, в оскверненный лагерь Мак-Каллафа. Нам сказали,  что
ты появлялась там на пепелище, но тебя снова  увезли  на  крупе  удалого
темно-гнедого скакуна, полуживую и едва ли что-то соображающую.
   - В последнем повинны твои снотворные порошки. Это  та  мошенническая
уловка, которую мне придется простить Андре, если я  когда-нибудь  стану
его женой.
   Рольф умолк и его синие глаза насторожились.
   - Теперь понятно. Это была вовсе не спасательная акция,  а  еще  одно
похищение.
   - Но непохожее на первое, и его мотивы были более благородны.
   - Что и оказало на тебя самое благоприятное  впечатление?  Интересно,
огорчит ли тебя тот факт, что Делакруа может в скором  времени  получить
хороший урок как себя вести от одного почетного члена военного союза?
   Когда смысл сказанного дошел до сознания Анджелины,  она  побледнела,
как стена.
   - Ты не посмеешь... - начала она;  но,  конечно  же,  он  посмеет,  и
посмеет без всяких колебаний и угрызении совести. Она сглотнула слюну, в
горле у нее все пересохло.
   - Но это же будет лицемерием с твоей стороны, -  попыталась  она  еще
раз переубедить его.
   - Зато даст моей душе  полное  удовлетворение,  -  возразил  Рольф  с
легкой улыбкой на устах.
   - Ты не имеешь права выступать в качестве моего защитника!
   - Что за странное высказывание, Анджелина, и неверное по своей сути.
   Она протянула руку и дотронулась холодными  пальцами  до  его  теплой
руки.
   - Обещай мне, что ты не... причинишь вреда Андре.  Если  ты  вызовешь
его на дуэль, это только укрепит дурную молву обо мне.
   - Так это единственное, что тебя по-настоящему тревожит? - его  голос
звучал теперь совершенно серьезно, даже сурово.
   - Я должна думать о  своей  репутации,  поскольку  ты  совершенно  не
принимаешь такие вещи в расчет, - ответила она, убирая руку, в досаде на
его упрямство.
   - Я воочию убедился, что ты права, сегодня утром и почувствовал бремя
ответственности за тебя. Остается только решить  вопрос,  каким  образом
восстановить твое доброе имя в глазах общества - хочешь, я  возьму  тебя
под свое высокое покровительство? Вообще ты оказала  бы  мне  неоценимую
услугу, если бы сказала, чего именно хочешь от меня. Впрочем,  не  надо,
не говори. Такое знание может стать помехой на моем пути. Пожалуйста,  я
сам сделаю то, что считаю наилучшим. Наилучшим,  по  крайней  мере,  для
одного из нас.
   Его синий твердый, даже жесткий взгляд не внушал ей успокоения. Но  у
Анджелины не было возможности задать вопрос, что именно он имеет в  виду
и собирается предпринять. К  ним  уже  подходила  Элен,  делая  шутливые
замечания по поводу затянувшейся беседы и ревности,  которую  испытывают
ее гости.
   - Простите меня, мадам Делакруа, - сказал Рольф, поворачиваясь к  ней
и, предложив руку Анджелине, направился вместе с ней к хозяйке дома. - К
сожалению, я не могу больше задерживаться у вас. Когда я прошлым вечером
прибыл во Французскую  дипломатическую  миссию,  там  меня  ждала  груда
корреспонденции, которая требовала моего незамедлительного внимания,  но
из-за отсутствия надежного адреса скапливалась в  миссии.  Теперь  же  я
должен срочно разобрать свою почту.
   - Это так огорчительно! - воскликнула Элен. - Мы рассчитывали на  ваш
более длительный визит.
   - Возможно, мы скоро опять  увидимся.  Но  обязанности  представителя
королевского  дома  многоплановы  и  настоятельны.  Например,  я  должен
представлять свою страну на официальных и дипломатических приемах в  тех
городах, где появляюсь даже с частными визитами. Я  уже  посетил  власти
вашего почтенного города и, таким образом, для меня  начался  неизбежный
крут визитов и светских обязанностей. Поэтому я очень  надеюсь,  что  вы
примете приглашение на бал, который  состоится  через  пару  дней.  Ваше
присутствие  там  скрасит  для  меня  время,  проведенное  в  незнакомом
обществе.
   Тут же раздались радостные восклицания Элен и слова согласия  из  уст
знатных  леди.  Подхваченный  волной  комплиментов  в   свой   адрес   и
выражениями учтивой благодарности, принц покинул их.
   Сразу  же  после  его  ухода  разгорелось  живейшее  обсуждение  всех
достоинств Рольфа: его физической красоты, манеры держаться, ума, такта.
Анджелина почти не принимала участия в этих излияниях восторга. Она была
до такой степени погружена в себя, что  на  нее  не  произвели  никакого
впечатления даже лучистые улыбки старых леди, обращенные к ней,  и  Элен
вынуждена была слегка подтолкнуть ее,  чтобы  вывести  из  задумчивости,
когда пришло время попрощаться с гостьями.
   Спустя три дня после описанных событий старая  карета  мадам  де  Бюи
въехала на улицу, ведущую к дому Делакруа. Мать Клэр  сильно  сбавила  в
весе и ее исхудавшее лицо имело желтоватый болезненный  оттенок.  Но  ее
душевные страдания не оказали благотворного воздействия на ее  нрав.  Не
желая тратить времени на ненужные формальности и  даже  не  поблагодарив
Элен за то, что та приютила  ее  племянницу,  она  забрала  Анджелину  и
перевезла ее в дом у реки, где жила овдовевшая сестра тети Берты.
   Это жилище было расположено над винной лавкой,  которая  принадлежала
самой вдове и была отдана в аренду свободному негру.  Маленькие  комнаты
были тесными, душными, пропахшими запахами вина и вечной сырости.  Всего
их насчитывалось пять; окна зала и спальной  выходили  на  улицу,  а  на
задний двор  выходили  окна  столовой,  еще  одной  спальной  комнаты  и
комнатки, заставленной полками, которую использовали  как  кладовую  для
хранения продуктов питания и других  припасов.  Комнаты  заднего  фасада
имели двери, выходившие на галерею, которая располагалась над  маленьким
двориком, единственной достопримечательностью этого скудного и  скучного
жилища. В глухой части галереи  была  устроена  небольшая  комнатка  для
женской прислуги. Но поскольку вдова  больше  не  могла  позволить  себе
роскошь иметь горничную, эту комнату предоставили Анджелине. Хотя  мадам
де Бюи взяла с собой  в  поездку  Марию,  она  демонстративно  предпочла
делить с француженкой спальную комнату, а не с Анджелиной.
   Впрочем это обстоятельство вполне  устраивало  саму  Анджелину.  Если
тетя не прилагала никаких стараний быть хоть чуть-чуть более любезной  с
Элен Делакруа, то уж с Анджелиной она и подавно не церемонилась. Она так
сурово относилась к племяннице, что та терялась в догадках,  зачем  тетя
Берта вообще утомляла себя столь дальней поездкой.  Анджелина  с  самого
начала серьезно подумывала отказаться  от  переезда  в  дом  вдовы,  тем
более, что та была расположена к девушке отнюдь не  доброжелательно,  но
ей представлялось более невозможным злоупотреблять гостеприимством  Элен
Делакруа. Как только Андре узнал, что Рольф находится в городе, он сразу
же  начал  настойчиво  приставать   к   ней   с   мольбами,   уговорами,
упрашиваниями, требованиями, он буквально не  давал  Анджелине  прохода,
как будто надеялся, что его упорство сломит ее сопротивление.
   Анджелина хотела на некоторое время расстаться с ним,  чтобы  принять
окончательное решение. Она была благодарна мадам де Бюи - а, может быть,
ей следовало благодарить Марию - за то, что в их дорожных сундуках  была
уложена одежда  Анджелины,  ее  старые  платья.  Обретя,  наконец,  свой
собственный  гардероб,  она  решила  вернуть  новомодные  наряды   мадам
Делакруа. Но  мать  Андре  наотрез  отказалась  принять  их  назад.  Она
заявила, что платья отныне и навеки принадлежат  ей,  Анджелине,  и  под
угрозой смертельной обиды заставила девушку оставить их себе.
   Анджелина как раз вешала в старомодный ветхий шкаф один из подаренных
нарядов - синее шелковое платье, когда в комнату вошла мадам де Бюи.
   - Мне надо поговорить с тобой, - без предисловия сказала она.
   - Да? Я слушаю, - Анджелина не прерывала своего занятия.
   - Я хочу, чтобы ты знала: я приехала сюда в  Новый  Орлеан  вовсе  не
из-за  тебя.  Я  должна  устроить  одно  дело,  которое  требует   моего
присутствия здесь. Но мне показалось, что будет лучше для всех,  если  я
заберу тебя из дома Делакруа  прежде,  чем  ты  устроишь  там  очередной
скандал.  Андре  и  так  достаточное  время  валял  дурака  из-за  тебя,
отправившись сломя голову в путь, как рыцарь, закованный  в  латы,  ради
твоего спасения.
   - Уверена, принц Рольф целиком и  полностью  согласился  бы  с  вашим
мнением на этот счет.
   - Я очень прошу тебя не произносить это имя  в  моем  присутствии.  Я
питаю к нему крайнее отвращение и хочу забыть, что когда-то слышала его.
То  унижение,  которому  этот  человек  меня  подверг,  было  для   меня
тяжелейшим испытанием и от него я уже не оправлюсь до конца своих  дней;
это саднящее пятно жесточайшего позора навсегда останется в  моей  душе.
Все, что я требую от тебя - молчать. Молчать  о  нем  и  обо  всем,  что
связано с ним. Молчание будет тебе  карой.  Ты  не  будешь  выходить  на
улицу, не будешь принимать гостей, кто бы сюда ни явился, ты  не  будешь
принимать приглашения. И еще одно жесткое требование  к  тебе  -  ты  не
покинешь эту комнату без моего особого разрешения.  Считаю,  тебе  будет
полезно иметь побольше свободного времени, чтобы подумать  обо  всем.  Я
советую тебе за эти дни принять единственно  правильное  решение  -  как
можно быстрее постричься в монахини. Вот все, что я тебе хотела сказать.
   Когда ее тетя уже повернулась, чтобы идти, Анджелина вдруг спросила:
   - А ваш приезд в город связан с тем,  что  Клэр  тоже,  должно  быть,
находится здесь?
   - Что? - тон мадам де Бюи был резким, но не удивленным.
   - Вы ничего не спросили у меня о ней, даже не  задали  вопроса,  жива
она еще, или видела ли я ее?
   - Что делает моя дочь, где она, что я знаю о ней, - все это  тебя  не
касается. Ты для нас умерла, мы тебя вычеркнули из своей семьи. И  будет
хорошо, если ты это крепко запомнишь.
   Анджелина  вскинула  бровь.  Почему-то  эти  ледяные  слова,  которые
бросила ей в лицо мадам де Бюи, совершенно не задели ее.
   - Если вы намерены прервать родственные отношения,  тогда  вы  должны
отказаться от любой власти  надо  мной  и  не  предъявлять  мне  никаких
требований. Во всяком случае, вы никак не можете ожидать от меня, что  я
буду подчиняться каким-то вашим указаниям.
   Мадам де Бюи резко повернулась к двери.
   - Ну это мы еще посмотрим!
   - Посмотрим! - согласилась Анджелина.
   Тем не менее она  не  покидала  своей  комнаты  в  течение  следующих
нескольких дней. Какой смысл имело выходить из  дому,  когда  ей  некуда
было идти. А в самом доме не с кем было поговорить  и  просто  здесь  не
было никого, кто бы элементарно вежливо обходился  с  ней.  Сестра  тети
Берты представляла собой несчастное создание, которое нищета  ожесточила
до такой степени, что в душе у нее не осталось ничего, кроме подлости  и
низости. Впервые в жизни видя Анджелину, она уже готова была принять  на
веру все, что ее сестра наговорила о своей племяннице, и изливала на  ту
свое презрение, подыгрывая богатой сестре и заискивая перед ней  за  то,
что с приездом мадам де Бюи она стала лучше питаться и  меньше  работать
по дому. Теперь все делала Мария. Она убирала, готовила  еду  на  кухне,
отдельно стоящей во дворе, стирала белье и  ходила  с  корзинкой  каждое
утро на Французский рынок за покупками. Та же Мария приносила  поднос  с
остатками еды в комнату Анджелины после того, как все поедят.
   В разгар утра на третий день своего пребывания в доме вдовы Анджелина
лежала поперек постели, уста-вясь в грубые доски потолка со  щелями,  из
которых торчал сухой мох. Она чувствовала себя довольно неважно.  У  нее
было такое ощущение, будто она  заболела  необычной  болезнью.  Сознавая
свое  малодушие,  она  ругала  саму  себя,  но  все   никак   не   могла
сосредоточиться на мысли, что же ей теперь делать. Похоже, она попала  в
сети, как рыбка, и чем больше  она  билась  и  барахталась,  тем  больше
запутывалась в сетях, и тем больше выбивалась из сил. В глубине сознания
она понимала, в чем дело, отчего она ощущает такую болезненную слабость,
беспричинное  утомление,  постоянное  желание  спать.  Она   сознательно
отказывалась назвать вещи своими именами, потому что  тогда  обступившие
ее проблемы стали бы более острыми, требующими незамедлительного решения
и  активных  действий.  Неожиданно  звук  хлопнувшей  двери  привлек  ее
внимание. В доме вдовы всегда царила такая мертвая тишина, что Анджелина
почему-то встревожилась и, поднявшись на ноги, подошла  к  единственному
окну в ее комнате: в городе действовал местный  закон,  по  которому  ни
одно окно не должно было выходить в чужие  владения.  Внизу  во  дворике
Анджелина увидела спустившуюся по ступеням Марию. На ней была шляпка без
полей и длинная накидка. Она направилась к  стоящей  отдельно  во  дворе
кухне, пробыла внутри несколько минут и появилась снова,  неся  на  руке
корзинку. Анджелина уже было решила, что Мария собралась идти на  рынок,
но тут служанка остановилась и начала поправлять салфетку,  прикрывавшую
что-то лежащее в корзине.
   Если она собиралась закупать продукты на день, то корзина  ее  должна
быть совершенно пустой. Нет, служанка не шла на базар, а  несла  кому-то
еду.
   У Анджелины не было времени задаваться вопросами, куда шла  Мария,  к
кому и почему. Тем более, что она  уже  обо  всем  догадалась.  И  тогда
Анджелина бросилась  к  кровати,  схватила  свою  шаль,  которой  обычно
укрывала ноги, выловила из-под кресла туфли и, еще толком не  надев  их,
хромая и спотыкаясь, побежала к двери. Она проскользнула по галерее и на
цыпочках спустилась по лестнице. Не то,  чтобы  Анджелина  боялась,  что
мадам де Бюи ее остановит, но ей очень хотелось избежать шума  и  крика,
которые поднимутся, как только тетя заметит ее  на  лестнице.  Анджелина
помедлила,  чтобы  быть  уверенной,  что  Мария  уже  вышла  за  ворота,
расположенные  с  торца  дома.  Затем  она  обогнула   здание,   открыла
заржавленную решетчатую створку ворот и притворила ее бесшумно за собой.
   Она сразу же  увидела  тощую  фигуру  служанки,  спешащую  по  улице,
маневрируя между прохожими - уличной продавщицей  пирожками  с  рисом  и
молодым креолом, помахивающим  тросточкой  с  серебряным  набалдашником.
Мария направилась к рыночной площади. Анджелина обогнала двух монахинь в
развевающихся одеждах и двинулась за ней.
   Рынок представлял собой узкие открытые  торговые  ряды,  вытянутые  в
длину на расстояние почти целого квартала. Уже на подходе к ним слышался
многоголосый нестихающий гул голосов многонационального населения Нового
Орлеана  -  французов,  испанцев,  креолов,  англичан,  немцев,  гаэлов,
индейцев,  греков,  итальянцев,  мальтийцев  и  моряков  еще   полдюжины
национальностей. Все они, галдя, торгуясь, смеясь и ругаясь  расхаживали
взад - вперед мимо  рядов  с  выставленным  на  продажу  товаром.  Вдоль
набережной реки  стояли  лодки  торговцев,  привезших  рыбу,  моллюсков,
оленину, кроликов, шкурки белок, рысей, енотов, опоссумов, а также  птиц
в клетках - малиновок, черных  птиц,  голубей  и  маленьких  зуйков,  из
которых  приготовлялось  средство,  известное  среди   местных   креолов
возбуждающим половое влечение воздействием.
   Кроме того эти же  лодки  доставили  на  рынок  разнообразные  овощи,
связанные пучками или нагруженные в корзины, а также экзотические фрукты
с островов Вест-Индии. Там и сям можно было увидеть сидящих на корточках
индейцев, продающих выделанные  шкуры,  плетеные  корзины,  дикие  орехи
пекан, каштаны, грецкие  орехи,  а  также  коренья  сассафраса,  которые
использовали в толченом виде для приправы  местного  супа  гамбо.  Вдоль
рядов ходили моряки, торгуя с рук попугаями и маленькими обезьянками.
   Покупателями в основном были мужчины,  хождение  на  рынок  считалось
слишком  грубым  и  малодостойным  для  леди  занятием,  поскольку  леди
вынуждены были бы торговаться  с  неотесанными  торговцами  и  постоянно
взглядом   натыкаться   на   индейцев,   одетых,   а   скорее    искусно
задрапированных, лишь в одно тканое полотнище. Тех  же  женщин,  которые
все же рисковали появляться на рынке, всегда  сопровождал  слуга,  чтобы
защитить их в нужный момент и поднести до дому  купленные  продукты  для
стола. Это в первую очередь  относилось  к  элегантно  одетым  мулаткам,
любовницам богатых и знатных горожан, эти посетительницы рынка имели при
себе обычно еще и служанку, единственная обязанность которой состояла  в
том, чтобы большим веером постоянно обмахивать свою госпожу, отгоняя  от
нее многочисленных вблизи реки москитов.
   Но Анджелина почти не замечала весь этот калейдоскоп звуков, красок и
разнообразных запахов: гниющих овощей, свежей  зелени,  свежевыделанного
меха, лука, чеснока, перца, гвоздики и других многочисленных  пряностей.
Взгляд Анджелины был прикован к стремительно движущейся фигуре служанки.
Она увидела, как  Мария  остановилась  у  розовощекой  немки,  торгующей
огромными  головками  золотистого  сыра,  и  к  ней  вдруг  приблизилась
закутанная с головы до ног в плащ с капюшоном из дешевой шерстяной ткани
женщина, которая  незаметно  взяла  из  рук  служанки  корзину  с  едой.
Анджелина так была занята наблюдением за происходящим на ее глазах,  что
не заметила тощего кота, вьющегося у ее ног. И наступила на  его  хвост.
Кот  заорал  благим  матом.  Анджелина,  испугавшись  от  неожиданности,
отпрянула в сторону и задела  локтем  искусно  построенную  на  прилавке
пирамиду апельсинов, которые посыпались в  разные  стороные,  прыгая  по
мостовой. Два маленьких мальчика, притаившихся рядом, бросились за ними.
Торговец завизжал несвоим голосом, и  моментально  на  рынке  воцарилась
суматоха, поднялся невообразимый шум. К тому времени, когда инцидент был
исчерпан, и все успокоились, Марии и Клэр уже и след простыл.
   Неужели они заметили ее, Анджелину? Или их моментальное  исчезновение
было лишь простой предосторожностью? Но почему Клэр все  еще  пряталась?
Неужели она знала, что Рольф  и  его  свита  в  Новом  Орлеане,  или  ее
заставляет  прятаться  от  людских  глаз   раскаянье   -   своего   рода
самобичевание? Так какова же причина столь странного  поведения  Клэр  -
страх или стыд?
   Анджелине  внезапно  сильно  захотелось  увидеть  Рольфа  и  все  ему
рассказать. Это желание было столь непреодолимым  и  настоятельным,  что
она даже остановилась  посреди  улицы,  ошеломленная  такой  неожиданной
переменой своего отношения к принцу. С каких это пор ее доверие к Рольфу
стало таким совершенным и безоговорочным? И если  она  может  довериться
ему в этом случае, то почему бы ей не довериться принцу и в другом  -  в
том, что касается ее будущей судьбы?
   Поймав на себе любопытный взгляд няньки, ведущей одетого в  бархатные
короткие штанишки малыша с легким обручем в руке,  она  продолжила  свой
путь, правда, понятия не имея, куда  и  зачем  она  идет.  Она  миновала
церковь Святого Людовика и сад Святого Антония рядом  с  ней.  Анджелина
шла, ощущая восторг от внутренней свободы, но вместе с тем в  ней  р