ате находилась также узкая кровать и шкаф, на  полу  лежал  тканый
ковер в белую и черную клетку. Кровать под порванной москитной сеткой  и
пологом, висевшим на столбах, была пуста.
   - Добрый день, мадемуазель или мадам?
   Анджелина резко повернулась  и  оказалась  лицом  к  лицу  с  высоким
худощавым французом с усами, маленькой заостренной бородкой  и  холодным
взглядом черных глаз. Таких ледяных глаз Анджелина никогда  в  жизни  не
встречала. Он стоял в дверях  спальной,  выйдя,  по-видимому,  из  двери
противоположной комнаты.
   -  Добрый  день!  -  ответила  она  по  инерции,  судорожно   пытаясь
предугадать его следующий вопрос.
   - Вы ищите место работы или вы одна из тех матрон, которые имеют вкус
к острым ощущениям и приходят сюда, чтобы днем испытать то, что ночью не
могут дать им их мужья?
   Анджелина была не готова к подобным вопросам.
   - Нет. Я... я пришла навестить свою кузину, Клэр де Бюи.
   - Нашу милую Клэр? - мужчина  прищурил  глаза  и  вошел  в  спальную,
окидывая Анджелину с ног до  головы  пристальным  взглядом,  так  что  у
Анджелины было такое чувство, будто  он  раздевает  ее  глазами.  -  Да,
родственная схожесть у вас налицо.
   - Она здесь? Я могу ее видеть?
   Он пожал плечами.
   - Мне все равно, кого она развлекает:  мужчин,  женщин  или  кобелей,
пока я имею с этого деньги. А у вас-то они есть, а?
   Сразу же за этим восклицанием в комнате напротив  послышались  звуки.
На пороге появилась женщина. На ней  был  пеньюар  из  нескольких  слоев
белой легкой  тафты,  украшенной  кружевами  и  полосками  шелка.  Талию
стягивала изумрудная лента. Пеньюар был распахнут, и  сквозь  прозрачную
рубашку просвечивало худое, истощенное тело.
   - Этьен, - сказала она. - Я думала... Анджелина!
   - Клэр, я... - Анджелина двинулась вперед, чтобы обойти стоявшего  на
пути человека по имени Этьен, который наверное и был тем самым  игроком,
купившим Клэр у испанца.
   Этьен грубо втолкнул Анджелину назад в спальную комнату. Затем  вышел
и захлопнул дверь перед ее носом. Когда же Анджелина схватилась за ручку
двери, она с беспокойством услышала, как в замке щелкнул ключ.
   - Клэр! - закричала она и стала колотить в дверь, дергая за ручку.  -
Клэр!
   Снаружи послышался шум борьбы и  протестующий  женский  голос.  Затем
раздался звук звонкой пощечины, жалобный визг  Клэр,  и  противоположная
дверь с грохотом захлопнулась. Этьен стремительно  сбежал  вниз,  и  все
стихло.
   Как это было глупо и неразумно с ее стороны очертя голову кидаться  в
приключение, о котором она ровным  счетом  ничего  не  знала.  Анджелина
ходила по комнате взад и вперед,  крепко  сжав  руки,  ругая  себя.  Она
должна была знать, что для нее все будет не  так-то  просто,  почему  же
тогда ее тетя входила в этот дом и выходила  беспрепятственно,  -  этого
она не могла уразуметь.
   Что теперь с ней будет? Ей пришли на память воспоминания  об  ужасной
судьбе молодых женщин, по глупости покинувших  свой  дом,  убежавших  из
монастырских школ или бежавших из собственного дома по  причине  плохого
обращения с ними родных.
   Живописуя все  это,  тетя  подробнейшим  образом  останавливалась  на
деталях  того,  что  именно  могло  случиться  с   такими   своенравными
ослушницами. Казалось, ей доставляло особое удовольствие описывать,  как
невинных крошек избивали, морили  голодом,  пичкали  наркотиками,  чтобы
заставить их  в  конце  концов  торговать  своим  телом.  Смысл  тетиных
рассказов был ей уже тогда  понятен,  но  вся  правда  открылась  только
сейчас.  Сама  Клэр  не  была  похожа  на  человека,  с  которым   плохо
обращаются, хотя взгляд ее был опустошенным. В памяти Анджелины возникла
картина, которую она видела в логове Дона Педро. Стоящая в тусклом свете
очага на кровати голая  Клэр,  раскачивающаяся,  похотливо  предлагающая
себя испанцу. Анджелина решительно отогнала неприятные воспоминания. Она
просто пыталась отвлечь внимание испанца, вот и  все,  -  убеждала  себя
Анджелина.
   Невзирая на пыль и паутину, Анджелина заглянула за портьеры на  окнах
и обнаружила, что окна забиты гвоздями. Скорее всего, чтобы  не  сбежали
женщины или, может быть, чтобы не  улизнули  клиенты,  не  заплатив.  Во
всяком случае Анджелина все равно не смогла бы спрыгнуть с такой высоты,
а простыни  на  постели  наверняка  были  гнилыми,  судя  по  тому,  что
Анджелина видела на  них  множество  пятен  плесени;  они  не  могли  бы
выдержать ее вес, используй она их как веревочную лестницу.
   Далее, она могла бы разбить окна фарфоровым кувшином, но к  чему  это
приведет? Оба окна выходили в сторону реки,  и  ее  вряд  ли  кто-нибудь
услышал бы или, если бы и услышал, захотел бы помочь ей. На прикроватном
столике стояла свеча, но поблизости не было коробочки  с  трутом,  чтобы
зажечь огонь и привлечь этим внимание.
   Ей ничего больше не оставалось делать,  кроме  как,  позаимствовав  у
Рольфа парочку самых смачных и  выразительных  ругательств,  сказать  их
вслух, чтобы не зацикливаться на мыслях о том, что будет с  ней  дальше.
При этой мысли Анджелина невольно улыбнулась.
   Прошло несколько часов. Время от времени Анджелина подходила к двери,
барабанила в нее, кричала, но слышал ли ее кто-нибудь, она не знала. Все
было тихо. Дневной свет уже мерк. В комнате сгущались  сумерки.  Начался
дождь, он колотил по крыше, расплывался струями на оконных стеклах.
   Анджелина сидела на краешке кровати, опустив плечи. Мария  обнаружит,
что она, Анджелина, пропала,  когда  принесет  в  ее  комнату  поднос  с
ужином. Это случится через час или два.
   Вряд ли она поднимет тревогу,  хотя,  конечно,  предупредит  об  этом
тетю, которая просто подумает, что Анджелина убежала  к  Рольфу  или,  в
крайнем случае, к Элен Делакруа.  Пройдет  несколько  дней,  прежде  чем
выяснится, что она ошиблась, но даже тогда мадам де  Бюи  и  пальцем  не
пошевелит, чтоб что-то сделать.
   Конечно, Рольф будет искать ее, лихорадочно, прилагая  массу  усилий.
Но что это даст?  Положа  руку  на  сердце,  Анджелина  никак  не  могла
надеяться, что он обнаружит ее следы в этом подозрительном месте.
   Сидя в темноте под шум дождя, хлещущего в стены этого странного дома,
Анджелина прислушивалась к биению собственного сердца, гулу крови в ушах
и думала о ребенке, которого носит. Это обстоятельство делало  ее  очень
уязвимой, чего Анджелина раньше и не предполагала. Опасность,  грозившая
ей, грозила и ему. И чтобы защитить его, она  пойдет  на  все.  На  все.
Ничего не должно потревожить ее ребенка, побеспокоить его,  находящегося
в теплом, мягком укрытии - ее теле. Скоро на нем сосредоточится  вся  ее
жизнь, потому что он -  единственное  достояние,  которое  у  нее  есть,
единственное, которое будет.
   Из-под  двери  показалась  полоска  света.  Кто-то   приближался   по
коридору. Звякнул ключ, дверь широко распахнулась. В комнату вошли  двое
мужчин, один из них поднял фонарь высоко над головой и начал  шарить  по
комнате, пока не осветил Анджелину, сидящую на кровати. Один из вошедших
был высокий, худощавый человек с выделяющимися на лице усами и бородкой.
Другой же был большой и широкоплечий со светлыми, насколько  можно  было
судить в тусклом свете фонаря, волосами.
   - Да, это она, - сказал Мейер. - Я ваш должник. Послышалось  звяканье
монет.
   - Благодарю вас, месье, - проговорил игрок по имени Этьен и,  передав
фонарь Мейеру, поклонился и ушел.
   Анджелина встала на ноги и двинулась с улыбкой на устах к  дверям,  в
которых стоял рослый мужчина.
   - Как я рада видеть вас! Рольф тоже пришел?
   Незаконнорожденный сын короля Рутении вошел в  комнату  и  закрыл  за
собой дверь, поставив лампу на столик рядом с косяком.
   - Еще нет, но теперь-то он обязательно придет.
   Злобное удовлетворение, звучавшее в его спокойном  голосе,  ошарашило
Анджелину, как неожиданный удар в лицо. Она остановилась.
   - А он знает, что я здесь?
   - Скоро узнает.
   - Думаю, известие ему отнесет тот человек, который известил вас?
   - Правильно, да, ум - одно из ваших многочисленных достоинств.
   Анджелина вскинула бровь вверх, пропустив мимо ушей комплимент. У нее
было такое чувство, как будто огромный груз  придавил  ее  так,  что  ей
трудно стало дышать и даже говорить. Подозрение,  разъедавшее  ее  душу,
росло и становилось уже совершенно явственным.
   - Чего я никак не могу понять  так  это  то,  зачем  было  необходимо
вообще задерживать меня здесь  и  почему  этот  человек  решил,  что  вы
заинтересованы в моем местонахождении, и откуда он вас знает?
   - Я не вижу причины, почему бы мне не удовлетворить ваше любопытство.
Он знает меня, потому что, когда я вчера выследил Клэр, она привела меня
сюда, в этот притон, и я вынужден был познакомиться  с  парнем.  Что  же
касается  причин  моей  заинтересованности  в  вас,  они  совершенно  не
беспокоят его, главное для него получить звонкую монету за свою  услугу.
Тем  же,   что   он   задержал   вас,   он   показал   свою   недюжинную
сообразительность и смышленость, которые  необычны  для  подобного  рода
людей. А то, что вы вообще сюда пришли - это неожиданный подарок судьбы.
Я-то сам хотел заманить вас в  этот  дом,  заставив  Клэр  написать  вам
письмо.   Единственной   отсрочкой   в   исполнении   задуманного   были
затянувшиеся переговоры с  нашим  бородатым  другом,  который  не  хотел
лишаться доходных услуг Клэр. Хотя у меня были  все  основания  считать,
что дело только в цене.
   - Вы имеете в виду, что вы...
   - Да, ваша кузина давно уже стоит у меня на пути.
   Анджелина окаменела, видя выражение  полного  удовлетворения  на  его
лице и злобную улыбку победителя, кривившую губы.
   - Так это вас она так боялась! От вас она убегала - из Рутении  через
всю Европу и Америку!
   - Может быть, но какое вам  до  этого  дело,  дорогая  Анджелина?  Вы
боитесь? Не хотите ли вы  узнать,  почему  я  стремился  завлечь  вас  в
ловушку?
   Ее серо-зеленые глаза расширились от ужаса: она все поняла.
   - Мне и так все ясно, - проговорила Анджелина, облизывая сухие  губы.
- Если вы тот человек, от которого убегала Клэр, значит,  это  вы  убили
Максимилиана - и пытались убить мою сестру. Из чего следует,  что  вы  -
тот, кто пытается убить Рольфа. Я для вас ничего не стою, поэтому...
   - О, я бы этого не сказал, - перебил  он  ее,  и  странное  выражение
появилось в глубине его затуманившихся серых глаз.
   Анджелина продолжала, как будто бы она и не слышала этих слов.
   - Поэтому вы решили, что будучи любовницею  принца  там  на  Ничейной
Земле, я могу заманить его сюда.
   - Я не просто решил так,  я  знаю  это  наверняка.  Она  рассмеялась,
удивляясь, как легко это ей удавалось.
   - Это недоразумение. Принц испытывает ко мне не больше чувств, чем  к
Клэр, по чьему следу он гонится.
   - О чем вы говорите? - произнес Мейер, медленно качая  головой.  -  Я
ведь видел, как он обращался с вами в  глуши  Ничейной  Земли,  а  также
прошлым вечером во время бала, прежде чем вы уехали и начался прием  для
сливок общества Нового Орлеана. А потом... а потом я проводил принца  от
французского посольства до... одним словом, я слышал, как  он  пробрался
по черной лестнице в дом, где остановились вы с тетей.
   - Как вы могли! - воскликнула она.
   Она вроде бы должна была чувствовать жгучий стыд, слыша  такие  вещи,
но вместо стыда она испытывала  только  ярость  оттого,  что  Мейер  как
последний пошляк грубо напоминал ей о, пожалуй, лучших минутах ее жизни.
   Он засмеялся.
   - Я развлекался от души. Но после всего этого,  неужели  вы  думаете,
что принц Рутенский не придет сюда, один  и  без  оружия  -  именно  эти
условия я поставил - чтобы, как он решит, спасти вас. Он сделал  бы  это
ради последнего из  своих  людей  -  даже  ради  меня.  А  ради  вас  он
разобьется в доску, только чтобы избавить вас от малейшей опасности.
   - Это просто еще одна ловушка с вашей стороны. Такая же, какая была с
Максом, когда вы использовали Клэр. И такая же, как в тот  вечер,  когда
шайка Мак-Каллафа напала на лагерь Дона Педро и попала в засаду.
   - Конечно, обе ловушки были прекрасно подготовлены, но мне страшно не
везло. На этот раз все будет иначе.
   Он был самоуверен до крайней степени, полон  спокойствия  и  исполнен
сознанием  собственной  силы.  Пытаясь  противостоять   ему,   Анджелина
воскликнула:
   - Вам не удалось убить Рольфа ни в Рутении, ни в Гавре,  ни  в  Новом
Орлеане, ни в охотничьем домике. Вы даже не  смогли  спровоцировать  его
убийство с помощью  предательства,  как  в  случае  с  Доном  Педро.  И,
наконец, вы сами стреляли в него в темноте, придя в  отчаянье  от  своих
неудач, и случайно застрелили другого человека.
   Глаза Мейер сузились.
   - Я же вам уже говорил однажды, что он слишком смышлен и осторожен. У
него, похоже, развит инстинкт самосохранения до предела.  И  это  всегда
надо принимать в расчет. В последний момент, когда мы  уже  были  совсем
рядом с засадой, которую по моему наущению устроил испанец, Рольф почуял
что-то неладное и приказал всем отступить, прикрывая отход  в  одиночку,
пока люди Дона Педро не начали открытую атаку. Я сам не сумел  бы  убить
его, поскольку находился  слишком  близко,  и  остальные  телохранители,
присоединившиеся к принцу после этой первой атаки испанца,  сделали  мое
намерение неосуществимым.
   - Но ведь Оскар был убит вовсе не людьми Дона Педро и, конечно, не им
самим.
   - Достойная сожаления необходимость, каюсь, но  я  не  мог  поступить
иначе. Ведь Оскар видел, как я подговаривал Утреннюю Звезду, и припомнил
бы этот случай, когда бы пришло время обсуждения всей военной операции.
   Анджелина резко отвернулась от  него,  не  в  силах  выдержать  более
спокойного бесстрастного выражения его лица, как будто то, что он делал,
и то, что он предполагал  сделать,  было  разумным  и  оправданным.  Она
сделала три шага, а потом остановилась.
   - Если вы убили Оскара за то, что он знал...
   - Вы так же торопливо судите, как наш принц, но только на свой лад. А
почему вы не приняли мое предложение руки и сердца? Я уверен, вы  бы  не
пожалели.  Вы  бы  жили  в  полном  комфорте  и  пользовались   всеобщим
уважением. Я бы не стал, пожалуй, мстить за те неприятности, которые  вы
мне доставили, вытащив, например,  обреченного  Рольфа  с  погребального
костра, который я устроил для него, или вспугнув трусов  испанца  стадом
коров; я бы все простил вам. Все, кроме ребенка  Рольфа.  Ублюдка  я  не
потерплю. Он должен  умереть  при  рождении.  Не  жалейте  о  нем.  Это,
конечно, печально, но у нас еще будут дети.
   - Вы знаете о ребенке... - лицо Анджелины окаменело от  ужаса,  и  те
слова, которые ей удалось вымолвить, дались ей с большим трудом.
   - А как же! Я, словно акушерка, следил за признаками и видел  их  еще
тогда, когда Сейрус развешивал ваше белье после стирки. А  затем,  когда
вы сами сушили предметы своего туалета.  Я  не  был,  однако,  до  конца
уверен вплоть до вечера бала, когда мне окончательно все стало ясно.  Не
надо особых медицинских познаний, чтобы заметить у женщины  тошноту,  то
подступающую, то отступающую по утрам  и  в  течение  дня,  особенно  от
необычных запахов.
   - И что теперь? - спросила она, с трудом выдавив из себя эти слова.
   - А теперь  я  буду  иметь  удовольствие  стать  вашим  любовником  и
получить то, в чем вы мне так долго отказывали и чего я так долго  ждал,
уверяю вас. Я всегда любил обладать и пользоваться теми вещами,  которые
принадлежали моим братьям, даже если они их выбросили за ненадобностью.
   Его  развязность,  его  холодная  самонадеянность  заставили   сердце
Анджелины громко, гулко забиться в груди. Существовала прямая угроза  ее
жизни, не высказанная им, но как будто висевшая в воздухе. Он не оставит
ее в живых, потому что не захочет оставить свидетеля своих преступлений.
   Чтобы проверить это свое подозрение, она сказала:
   - После того, как Рольф явится сюда и вы с  ним  рассчитаетесь,  я...
должна исчезнуть?
   - Вообще-то такое решение вопроса мне совсем не нравится, но, похоже,
ничего другого не остается.  Вам  нельзя  позволить  проговориться  хоть
кому-то обо всем, что вы теперь  знаете.  Мне  понадобится  поддержка  и
дружеское  расположение  оставшихся  телохранителей,  Рольфа,  когда   я
вернусь на родину.
   - Неужели вы думаете, что они отпустят  принца  одного,  без  всякого
оружия,  совершенно  беззащитного,  прийти  сюда  в  явно  расставленную
ловушку?
   - Если он потребует этого, они именно так  и  поступят,  а  он  этого
потребует.
   - Из-за меня.
   Мейер кивнул.
   - Как раз в этот момент  ему  сообщают,  что  вас  отпустят  живой  и
невредимой, причем вы не узнаете, кто именно захватил вас в  плен,  если
он, Рольф, безропотно сдастся в руки ваших захватчиков.
   - Нет, - прошептала Анджелина и ее большие глаза исполнились  ужасом,
смысл его коварного замысла ошеломил ее. - Нет. Нет!
   Она бросилась к дверям. Мейер  метнулся,  чтобы  перехватить  ее,  он
вцепился в предплечье Анджелины, крутанув ее рывком лицом  к  себе.  Она
ударила его, решив сопротивляться до конца, и в ответ  получила  сильный
толчок в грудь так, что не смогла  удержаться  на  ногах.  Вскочив,  он"
отступила назад в глубь комнаты.
   - Будьте уверены, - издеваясь, заметил он и двинулся к ней, -  прежде
чем Рольф умрет, он узнает, что все это было зря.
   - Вы недооцениваете его, он  не  даст  поймать  себя  в  ловушку  так
просто. И в конце концов нанесет вам поражение.
   Мейер все так же медленно приближался к ней.
   - Все может быть. Но это вам не поможет. Вам ничего не поможет.
   Отступая,  Анджелина  натолкнулась  на  столб,  поддерживавший  полог
кровати, и скользнула к стене, не сводя глаз с Мейера, на лице  которого
играла жестокая улыбка. Рядом с ней был столик с фарфоровым  кувшином  и
тазиком. Метнувшись к нему, она схватилась за ручку  кувшина  и  бросила
его в голову Мейера со всей силы. Он уклонился и кувшин разбился об пол,
по ковру  рассыпали  мелкие  осколки,  а  также  дохлые  мухи  и  пауки,
находившиеся внутри сосуда. За кувшином последовал тазик. Мейер отступил
в сторону,  но  тяжелый  фарфоровый  предмет  ударил  ему  в  плечо.  Он
вскрикнул от боли. Лицо Мейера вспыхнуло от гнева, а глаза  превратились
в куски серого льда, он неумолимо надвигался на Анджелину.
   Она опрокинула легкий столик на его пути, и Мейер споткнулся об него,
но удержался на ногах. Анджелина не давала схватить  себя,  уворачиваясь
от его рук. Но это не  могло  продолжаться  долго.  В  конце  концов  он
схватил ее за пышные юбки,  рванул,  и  Анджелина,  потеряв  равновесие,
растянулась на полу,  порезав  руку  об  осколки  фарфора.  Несмотря  на
пронзившую ее острую боль, она подобрала черепок побольше и  швырнула  в
лицо злодею, когда он наклонился, чтобы взять ее на руки.
   На  щеке  Мейера  появилась  глубокая  рана,  он  громко   выругался,
схватившись рукой за пораненную щеку  и  почувствовав  обильно  льющуюся
кровь, а  затем  размахнулся  и  измазанной  ладонью  залепил  Анджелине
пощечину.
   Удар  был  сильный,  бешенство  охватило  Анджелину.  Он  схватил  ее
запястье и так вывернул, что она вынуждена была  разжать  кулак,  и  уже
подобранный для броска осколок упал на пол. Схватив  ее  обеими  руками,
Мейер почти волоком подтащил  Анджелину  к  кровати  и  швырнул  поперек
постели. Оглушенная, Анджелина почувствовала, как  упруго  пружинит  под
нею матрас. Она затихла.
   - Думаю, - проревел он, - я сумею научить вас одному - двум  приемам,
которыми пренебрег Рольф, это будет урок унижения.
   Анджелина задохнулась от страха, когда  он  резко  перевернул  ее  на
живот, прижав  ее  бедра  к  матрасу.  Коротко  засмеявшись,  он  тяжело
плюхнулся рядом с ней на кровать. Пружины матрасной сетки прогнулись  со
скрипом, образовав углубление в центре кровати.  Кровать  заскрипела,  и
столбы,   поддерживающие   полог,