е
Клэр. И вы воспользовались ею, Анджелина Фортин.
   Она без удивления восприняла то, что он обратился к ней,  назвав  ее,
наконец, настоящим именем.
   - Уверяю вас, это была не моя инициатива.
   - Я сожалею о случившемся. Я вовсе не собирался  насиловать  невинную
девицу.
   Она охотно  верила  ему,  но  это  признание  устраняло  ее  душевный
дискомфорт.
   - Да, конечно, - отвечала она, -  вы  собирались  изнасиловать  всего
лишь любовницу брата.
   Их  прервал  осторожный  стук  в  дверь.  Вошел  Сейрус  с  подносом,
уставленным блюдами с нарезанным мясом  и  пирожными,  бутылкой  бренди,
бокалами и столовыми приборами. Он поставил поднос  на  столик,  который
затем перенес поближе к  кровати.  Откупорив  бутылку,  он  до  половины
наполнил бокалы и отступил  в  сторону,  ожидая  дальнейших  приказаний.
Принц бросил взгляд на поднос и кивнул  слуге,  давая  понять,  что  тот
свободен.
   Когда Сейрус ушел, Рольф взял один бокал и протянул его Анджелине.
   - Спасибо, не надо. Я... у  меня  нет  привычки  к  крепким  спиртным
напиткам.
   - Как у всякой леди. Я прекрасно понимаю  вас,  -  произнес  он,  еле
сдерживая нетерпение. - Но это не тот случай, когда годится разбавленное
вино или наливка.
   - Мне действительно не хочется. Он поднял бровь.
   - Вы что, в самом деле считаете, что я собираюсь  напоить  вас?  Могу
заверить, теперь в этом нет ни малейшей необходимости.
   Гнев залил  румянцем  ее  лицо,  и  Анджелина  стремительно  села  на
постели, опершись спиной на высоко взбитые  подушки  и  ловя  покрывало,
чтобы прикрыть обнажившуюся грудь.
   - Такая мысль мне и в голову не приходила!
   - Тогда почему же вы не хотите? Вы предпочитаете,  чтобы  я  заставил
вас силой выпить этот бокал? Именно это  доставит  вам  удовольствие,  я
прав?
   Когда смысл его слов дошел до нее, она, взглянув на принца с чувством
глубокого отвращения, схватила бокал и поспешно сделала глоток. Огненная
жидкость обожгла ее горло, у Анджелины перехватило дыхание,  но  она  не
показала и вида, а продолжала отважно глотать бренди, пока на глазах  не
выступили слезы.
   Принц явно забавлялся, глядя на нее и отхлебывая из своего бокала.
   - Бренди и гнев - самое эффективное сочетание, такая  смесь  способна
прочистить любые мозги... - произнес он, усаживаясь на край кровати.
   Цепочка все еще висела на шее Анджелины, флакончик с духами  ниспадал
в выемку на ее груди. Когда она стала отодвигаться подальше  от  Рольфа,
флакончик блеснул золотой гравировкой  и  привлек  внимание  принца.  Он
наклонился к Анджелине, и она  почувствовала  теплое  прикосновение  его
пальцев, когда он взял в руку флакончик, поворачивая его и так и этак, и
рассматривая его со всех сторон. Наконец, он устремил  свой  взор  в  ее
широко открытые зеленые глаза.
   - Сначала ты допьешь бренди, - сказал он сурово, -  а  потом  скажешь
мне, где она.
   - Я... я не понимаю, что вы имеете в виду, -  не  крепость  огненного
бренди заставила ее запинаться, а недвусмысленная угроза, читавшаяся  на
лице принца.
   - Оставь свое вранье. Если бы я мог вообразить себе, что Макс сошел с
ума до такой степени, чтобы содержать девственную любовницу, я бы  снова
швырнул обвинение в его смерти  тебе  в  лицо.  Но  такое  предположение
противоречит здравому смыслу. Поэтому я делаю следующий вывод: ты носишь
на груди эту вещицу с вплетенными в  орнамент  инициалами  Макса,  такие
безделушки он любит дарить в  знак  своего  расположения.  Итак,  ты  не
можешь отрицать, что виделась с Клэр де Бюи, из рук которой  и  получила
эту побрякушку. Я спрашиваю тебя еще раз: где она?!
   - А если я  не  скажу,  что  тогда?  -  она  подняла  упрямым  жестом
подподорок, демонстрируя свою полную  непокорность,  что  было  довольно
глупо с ее стороны в подобных обстоятельствах, но  Анджелина  ничего  не
могла поделать с собой.
   Принц выпустил из пальцев флакончик, и он мягко ударился о ее грудь.
   - Да, я понимаю теперь, что гнев - не то средство, которое излечивает
от глупости. Но и ты ошибаешься, дерзко полагая, что тебе больше  нечего
бояться.
   Анджелина опустила ресницы, вертя бокал с остатками  бренди  в  руке,
так что темная жидкость растекалась по его прозрачным стенкам.
   - Даже если бы я и видела Клэр, даже если бы и знала, где она  сейчас
находится, как бы я могла сказать вам об этом? Это было  бы  равносильно
предательству члена моей семьи, это означало бы, что я сама отдаю в ваши
руки - свою сестру!
   - Твои угрызения совести просто трогательны, но ты  хорошо  обдумала,
чего тебе будет стоить дальнейшее запирательство?
   Анджелина прямо встретила взгляд принца.
   - А что,  есть  еще  более  высокая  цена,  чем  та,  которую  я  уже
заплатила?
   - Суди сама, - ответил он, слегка наклонив голову, - я  вошел  в  дом
твоей тети незамеченным и покинул его вместе с тобой, не поднимая  шума.
Таким образом, если  ты  вернешься  туда  сегодня  же  утром,  никто  не
заподозрит, что ты отсутствовала всю ночь, и не  узнает  о  том,  что  с
тобой  случилось.  Твоя  репутация  останется   незапятнанной;   никакие
позорные слухи не нанесут ущерб твоей будущности.  А  теперь  представь,
что с тобой будет, если я посреди дня  привезу  тебя  на  коне  в  своих
объятиях и верну тете на виду у всех соседей и прислуги?
   То, что именно это будет означать для нее,  Анджелина  хорошо  знала.
Слух о ее падении будет  передаваться  из  уст  в  уста.  Пожилые  дамы,
блюстительницы нравственности в их общине, начнут воротить от нее нос  и
ополчатся против опозорившей себя Анджелины. Ее подруги начнут  избегать
ее общества, отчасти от  того,  что  этого  категорически  потребуют  их
родители, а отчасти по собственной воле, чтобы не быть  запачканными  ее
грязью. Молодые люди прекратят посещать их дом,  и  только  в  ночи  под
окнами Анджелины будут раздаваться их оскорбительные окрики в ее адрес и
издевательское улюлюканье. И, в конце  концов,  Анджелина  должна  будет
смириться с участью старой девы, запертой в четырех  стенах  дома,  или,
если одиночество станет уж совсем невыносимым, податься  в  город,  став
уличной проституткой.
   - Жуткая перспектива, - проговорил принц,  глядя  в  ее  помрачневшее
лицо.
   - Вы... вы не можете быть так бездушны.
   - Ты глубоко заблуждаешься. Я могу сделать еще  и  не  такое,  только
чтобы разыскать убийцу брата. Анджелина отвернулась к огню.
   - Если это неизбежно, то так тому и быть. Делайте, что хотите.
   - Мне кажется, ты не понимаешь до конца того, на что  так  героически
идешь, - заметил Рольф довольно язвительно. - Ты что  же  считаешь,  что
Клэр достойна такой огромной жертвы с твоей стороны?
   - Я это делаю вовсе не из-за Клэр, а чтобы сохранить  самоуважение  и
собственное достоинство.
   - Итак, ты все-таки знаешь, где она,  и  осмеливаешься  сидеть  здесь
передо мной  с  ханжеской  миной,  отказываясь  назвать  местонахождение
мадемуазель де Бюи. А знаешь  ли,  моя  дражайшая  Анджелина,  что  тебя
сейчас просто-напросто высекут?
   Эти  слова  резко  и  отчетливо  сорвалось  с  его   губ.   Царапины,
оставленные ее ногтями, покрылись корочкой запекшейся крови  на  бледном
лице молодого человека. Его синие глаза хранили  ледяное  выражение.  Но
Анджелина спокойно встретила взгляд Рольфа.
   - Удивляюсь, что этого до сих пор не произошло.
   - Тогда ты скоро прекратишь этому удивляться.
   - Вы что же, ожидаете, что я сейчас упаду и  буду  валяться  у  ваших
ног,  умоляя  не  причинять  мне  боль?  Но  вы  же  сами  доказали  всю
бесполезность  такого  поведения.  Вы  избрали  неверную  тактику,  Ваше
Высочество. Тот, кому угрожают, боится только неизвестности. А вы начали
как раз с конца, с самого страшного оскорбления,  которое  только  можно
нанести женщине. И отныне ничто, что бы вы ни попытались предпринять, не
сможет привести меня в ужас. Весь ужас мною уже пережит.
   Может быть, выпитый бренди вселил в нее мужество бросить ему  в  лицо
эти слова? Анджелина не знала, но они слетали с  ее  уст,  произнесенные
полным вызова тоном,  легко  и  свободно,  словно  эхо  его  собственных
жестоких слов, обращенных сегодня к ней.
   Рольф осушил бокал и поставил  его  на  стол,  а  затем  склонился  к
Анджелине, опершись всем своим весом на широко расставленные руки.
   - Если ты думаешь, что нет ничего хуже того страдания, которое я  уже
причинил тебе, ты ошибаешься! Оно не составляет и одной десятой доли тех
бед, которые обрушатся на твою голову, если я только этого захочу. Ты  -
моя пленница. Как бы я ни обращался с тобой, никто никогда не  вмешается
и не станет на твою защиту. Если ты и дальше будешь упрямиться,  я  буду
мучить тебя изо дня в день, пока не добьюсь ответа на интересующий  меня
вопрос.
   - Тетя хватится меня утром и поднимет на ноги всю округу.
   - Это вполне вероятно, но я буду крайне удивлен, если твоя тетя  хоть
словом обмолвится людям, отправленным на твои поиски, что ты можешь быть
у меня. Это ведь сразу же вызовет массу неудобных для нее  вопросов,  не
так ли? Например, почему это я  вдруг  надумал  похищать  тебя?  Нет,  я
уверен, что в ближайшие дни никто нас с тооой не потревожит.
   Она молчала, не находя доводов для возражения ему.
   - Вы все равно ничего не добьетесь, -  только  и  сказала  Анджелина,
устремив на него мрачный взор.
   Он взял одной рукой ее золотистую прядь и перебросил ее со  спины  на
обнаженную грудь, пушистый локон замерцал на белоснежной коже Анджелины.
   - А я, напротив, уверен, что всего добьюсь. Ты уже  помогла  нам,  мы
теперь твердо знаем: Клэр где-то поблизости. Дай мне срок, и я  заставлю
тебя так  или  иначе  содействовать  нам  в  наших  поисках.  А  пока  я
позабавлюсь с тобой...
   - Ровно через сутки это смертельно наскучит вам!
   - Может быть, но я все же рискну. Его пальцы опять  нащупали  золотой
флакончик, лежащий в ложбинке между овалами ее грудей.
   -  Послушай,  этот  омерзительный  запах  просто  оскорбителен,   эта
безвкусная дешевка, совместный плод  ювелира  и  парфюмера,  хороша  для
Клэр, но тебе совершенно не идет.
   Ловкими движениями он нашел застежку на  цепочке  и,  расстегнув  ее,
снял подарок Клэр с шеи Анджелины.  Принц  небрежно  бросил  цепочку  со
звякнувшим о полированную поверхность флакончиком на стол рядом со своим
бокалом.
   Повернувшись снова к ней, Рольф заключил ее в объятия,  подхватил  на
руки и усадил к себе на колени. Ее протесты были задушены его губами, он
сразу же завладел ртом Анджелины, все больше и больше возбуждаясь. Но ее
тело оставалось напряженным. Она не сопротивлялась, к чему это? Когда ей
больше нечего защищать... Но отныне она никогда уже больше  не  доставит
ему и капли наслаждения и ни за что не выдаст тех  чувств,  которые  его
ласки пробуждают в ней. Пусть ему  скорее  наскучит  возиться  со  своей
холодной бесчувственной пленницей.  И  какую  бы  цену  ей  ни  пришлось
заплатить, как бы все это ни  обернулось,  она  ничего  не  скажет  ему.
Ничего. Что бы он ни делал.

Глава 4

   Аромат  свежесваренного  кофе  разливался   в   прохладном   воздухе.
Возбуждающий обоняние, манящий, он разбудил Анджелину.  На  дворе  стоял
белый день. Анджелина чувствовала тяжесть и вялость во всех членах,  как
будто она очень долго проспала глубоким сном. Ей было тепло  и  уютно  и
так не хотелось шевелиться, но она не могла всю вечность проваляться под
одеялом. Глубоко вздохнув и бессознательно улыбнувшись, она  потянулась,
вытянув руки над головой и дотрагиваясь кончиками пальцев  на  ногах  до
деревянной спинки  кровати.  И  вдруг  она  наткнулась  на  теплое  тело
человека,  спящего  рядом  с  ней  в  одной  постели.  От  неожиданности
Анджелина задержала дыхание и сразу же отпрянула в сторону; воспоминания
о событиях прошлой  ночи  обрушились  на  нее,  как  ураган.  Она  резко
повернула голову и встретила ярко-синий взгляд принца. Он глядел на нее,
пожалуй, с не менее  ошеломленным  видом,  изумляясь  ее  присутствию  и
постепенно приходя в себя.
   - Добрый день, - произнес он, наконец, и  его  лицо  приняло  обычное
замкнутое непроницаемое выражение,  как  будто  он  снова  надел  маску.
Маску,  основательно  подпорченную  грубыми   царапинами,   оставленными
ногтями Анджелины.
   Итак, ее похищение - не  сон,  оно  произошло  наяву,  ночной  кошмар
продолжался  при  дневном  свете  и  становился  от   этого   не   менее
невыносимым.
   - Доброе утро, - пробормотала она.
   - О, сейчас не утро и даже не день, а почти вечер. Во всяком  случае,
я так полагаю. Боюсь, что ваше падение теперь  можно  назвать  полным  и
окончательным.
   - Как... как мило с вашей стороны напомнить мне об этом.  Думаю,  что
иначе я бы этого не заметила.
   - Вы раздражены, не так ли? Прекрасно. Чем кардинальнее  будут  меры,
принимаемые  по  отношению  к  вам,  тем  быстрее   будет   расти   ваше
недовольство, и тем...
   -  Угрозы  вместо  завтрака?  Темы  ваших  разговоров  не  отличаются
разнообразием, вы не находите?
   Внезапно он широко улыбнулся, на его лбу появилась тонкая морщинка от
еле сдерживаемого смеха.
   - Опять жалобы. Ну что же, придется  исправляться.  Могу  я  обратить
ваше внимание, милая леди, на поднос рядом с вашим локтем?  И  попросить
налить мне кофе?
   Немного нахмурившись от такой  неожиданной  приветливости,  Анджелина
повернула  голову  и  увидела  придвинутый   к   самому   краю   кровати
сервированный столик с завтраком, который принес без  сомнения  неслышно
ступающий  своим  легким  шагом  Сейрус.  На  подносе  стоял  серебряный
кофейник, из носика которого поднимался ароматный пар,  рядом  -  кувшин
горячего молока, корзинка со свежей душистой выпечкой, покрытая  льняной
салфеткой, и хрустальные вазочки с вареньем. Анджелина села в кровати, и
сползшая при ее движении  простыня  обнажила  овалы  нежной  груди.  Она
поспешно натянула белую ткань на себя. У Анджелины было  такое  чувство,
как будто ее вдруг хлестко ударили по лицу - так неожиданно ярко  до  ее
сознания  дошла  вся  бесстыдность  обстановки,  в  которой  она  сейчас
проснулась:  она  лежала  совершенно  голой  в  постели  с   посторонним
человеком, который, тоже усевшись, ждал, когда она  ему  нальет  кофе  с
молоком.
   Ей ничего не оставалось делать, как  только  исполнить  его  просьбу,
хотя Анджелина нелепо чувствовала себя в этой  роли  -  наливая  кофе  в
фарфоровую чашку, добавляя туда  молоко  и  протягивая  чашку  человеку,
сидящему рядом с ней в постели, - и все это с  грацией  настоящей  леди,
распоряжающейся за чайным столом в каком-нибудь благородном собрании.
   Но больше всего ее угнетал тот факт, что она была страшно  голодна  и
не могла скрыть своего волчьего аппетита.
   Проглотив два слоеных пирожка и  потянувшись  за  третьим,  Анджелина
почувствовала кожей, что принц смотрит на нее с одобрительной  усмешкой,
но, впрочем, она не знала этого наверняка, так  как  за  таким  интимным
завтраком намеренно избегала смотреть в  его  сторону.  Чем  больше  она
концентрировала внимание на мысли о принце, чем явственнее она  ощущала,
что он не сводит  с  нее  глаз,  тем  труднее  ей  было  глотать,  кусок
застревал в ее горле. И когда Рольф передал ей чашку с  просьбой  налить
ему еще кофе, она почувствовала почти облегчение.
   Принц взял наполненную чашку из ее рук и попросил дать ему  еще  один
рогалик, предварительно намазав его маслом и вареньем.
   - Мне кажется, что я недооценил вас и, возможно, Клэр.
   - Почему вам так кажется?
   - По словам Леопольда, дом вашей  тети  вчера  вечером  покинули  две
женщины. Зная обычаи  европейских  женщин,  которые  и  шагу  не  смогут
ступить  за  порог  без  горничной   или   сопровождающего   их   слуги,
обеспечивающего надежную защиту, я сделал ошибочное  умозаключение,  что
две виденные Леопольдом женщины были Клэр и ее  служанка.  Позже,  когда
вас заметили на тропе, я  решил,  что  второй  женщиной  был  переодетый
слуга,  который  или  прошел  вперед,  делая  разведку  и  расчищая  вам
безопасный путь, или пустился наутек при нашем приближении, незамеченный
нами. Во всяком случае, меня мало интересовала вторая женщина, поскольку
я думал, что вы - то есть Клэр - в моих руках. Вы доказали  мне,  что  я
ошибался в своих расчетах, но вот какие интересные вопросы  возникают  в
связи со всем сказанным мной: где вторая женщина? Была ли она  на  самом
деле горничной? Находилась ли она вообще с вами в тот момент, когда  мои
люди заметили вас? Или, может быть, этой второй женщиной  и  была  Клэр?
Может быть, вы проводили ее из  дома  матери  темной  ночью  в  какое-то
убежище, а затем повернули к дому, возвращаясь той же дорогой?
   Анджелина  встревожилась.  Пытаясь  скрыть  свое  замешательство   за
холодным безразличным взглядом, она сказала:
   - Надеюсь, Ваше Высочество, вы не ожидаете, что я стану  подтверждать
или опровергать это?
   - Думаю, в настоящих обстоятельствах, - сказал  он,  хмуря  брови,  -
было бы уместнее с вашей стороны называть меня Рольфом. И, конечно, я не
ожидаю от вас откровенности. Но все же fortuna favet fortibus.
   Латынь входила в круг наук, которые изучала Анджелина.
   - Фортуна, может быть, и благосклонна к дерзкому, Ваше Высочество, но
чтобы  найти  ту,  которой  здесь  и  в  помине  нет,   одной   дерзости
недостаточно.
   - Возможно, это и так. Но я не стану лишать моих людей развлечения  -
охоты на Клэр.
   Видя, что Анджелина не отвечает, принц потянулся через нее к столику,
чтобы поставить чашку. Она инстинктивно  отпрянула  от  него,  насколько
могла позволить спинка кровати. Он посмотрел на Анджелину, причем хмурое
выражение его лица сменилось  усмешкой.  Рольф  уперся  одной  рукой  на
кровать, а  другой  стянул  простыню,  прикрывавшую  ее  грудь,  обнажая
молочно-белую кожу Анджелмны.
   - Я вам разрешил называть меня по имени, но до сих пор не слышал  его
из ваших уст.
   - Мне... мне вообще нет нужды обращаться к вам.
   - Я понимаю, вы хотите таким образом установить дистанцию между нами.
Но я не разрешаю вам делать это!  Я  приказываю  вам  называть  меня  по
имени.
   Он склонил голову и коснулся губами ее  ключиц,  продвигаясь  вниз  к
ложбинке между округлыми холмиками ее прекрасной формы груди.
   - Но какая на самом деле разница, - возразила она, затаив дыхание  от
его близости, - как я вас называю?
   - Я привык, чтобы  мне  беспрекословно  повиновались  и  не  потерплю
ничего другого.
   Когда она ощутила его теплое дыхание на  самой  чувствительной  точке
груди, она  положила  ладонь  ему  на  голову,  зарыв  пальцы  в  мягкие
волнистые волосы.
   - Тогда вы неисправимо испорчены.
   - Я не понимаю, вы что, перечите мне, радея о спасении моей души  или
пытаясь уязвить своим упрямством мое самолюбие?
   Он не подавал вида, что ощущает подергивания ее  тела.  Прикосновение
его теплого языка раздражало нервные окончания на ее коже.  В  то  время
как Рольф все ниже стягивал с нее простынь, другой рукой  он  поглаживал
плоский живот Анджелины, скользя  дальше  по  соблазнительной  линии  ее
бедра.
   В это время раздался стук в дверь. Анджелина издала вздох облегчения.
   - Там... там кто-то стучит.
   - Это всего лишь Сейрус, - ответил принц спокойно, не прекращая своей
ласки. Стук повторился.
   - Ну, пожалуйста, пожалуйста, Рольф!
   Он поднял голову, снова накрыл Анджелину  простыней  и  сел  на  свою
половину кровати, явно недовольный, что их прервали.
   - Парень, - произнес он с кислой улыбкой, испытывая сильную досаду, -
слишком хорошо вымуштрован.
   Сейрус притащил большую медную  лохань,  а  затем  горячую  воду  для
купания. Похоже, этот ритуал был здесь ежедневным, так как Анджелина  не
слышала, чтобы принц давал какие-нибудь распоряжения.
   Хотя сама Анджелина обожала купаться,  подобная  чистоплотность  была
большой новостью  для  нее.  Сосредоточившись  на  этой  мысли,  она  не
заметила, как Рольф соскочил  с  кр