м, идет впереди женщины.
   - Мсье Робо! - негромко позвала Джулия.
   Наполеон не подал вида, что слышит ее. Тогда она бросилась  вперед  и
схватила его за руку. Он повернулся в  гневном  изумлении,  но,  заметив
мольбу  в  ее  янтарных  глазах  и  уловив  поспешный  кивок  в  сторону
охранника, улыбнулся  и,  умерив  шаг,  пошел  рядом.  Они  благополучно
миновали первого охранника, затем второй пожелал им доброго пути.  Когда
Наполеон, сопровождаемый Джулией, разместился в  дальнем  углу  экипажа,
Ред обменялся несколькими словами с человеком на  посту  и  сам  сел  на
место возницы.
   Джулия  опасалась,  что  император  откажется  от  авантюры,   увидев
транспортный экипаж, но он занял свое  место  с  такой  естественностью,
словно никогда не пользовался иными средствами передвижения.
   Во время их пребывания в доме экипаж разгрузили. В пустоте Джулию  не
покидало чувство, что на них устремлены сотни глаз. Это продолжалось  до
тех пор, пока Лонгвуд не остался далеко позади.  Однако  и  после  этого
Джулия не могла успокоиться и, судя по  всему,  ее  спутник  пребывал  в
таком же напряжении. Что если семафоры  сэра  Гудзона  Лоу,  похожие  на
гигантских  циклопов,  уже  передают  весть  о  бегстве  императора?   В
распускаемых по острову  сплетнях  говорилось,  что,  если  бы  Бонапарт
исчез, вдобавок к остальным сигналам был бы поднят  голубой  флаг.  Хотя
флага видно не было, Джулия  не  успокоилась.  Вряд  ли  можно  доверять
людской молве.
   На улицах Джеймстауна было полно народу, и, казалось, никому  нет  до
них дела. Лишь у мола стояли двое солдат в одинаковой форме  и  смотрели
на  "Давида".  Как  только  экипаж  остановился,  они   развернулись   и
решительно направились к нему.
   - Прошу прощений, сэр, вы капитан Редьярд Торп?
   Ред кивнул.
   - У нас есть  пропуск  на  корабль,  с  которым  вы  отплываете.  Нам
сказали, вас ожидает шлюпка. Мы хотели бы  попросить  вашего  разрешения
добраться на ней до корабля, если это не сильно обеспокоит вас, сэр.
   В шлюпке места было более чем достаточно, и никаких  разумных  причин
для отказа не имелось.
   - Конечно, - ответил Ред, - если вы  не  против  того,  чтобы  занять
переднее сиденье. Моя жена не переносит, когда брызги летят ей в лицо, а
мой друг подвержен морской болезни.
   - Что ж, выбирать не приходится  -  нелюбезно  усмехнулся  солдат.  -
Благодарим вас, сэр.
   Удачный компромисс. Глядя вперед, они не смогут детально  рассмотреть
императора.
   Сидя на жестком сиденье лодки, Джулия  чуть  слышно  вздохнула.  Ред,
почувствовав ее беспомощность,  взглянул  на  бледное  лицо  жены  и,  с
потемневшими глазами, не обращая внимания на  остальных,  привлек  ее  к
себе, смягчая удары набегающих волн.
   Пока все складывалось благополучно.  Молодые  солдаты  исчезли,  едва
Джулия ступила на палубу "Давида". Ред, проводив императора в каюту мсье
Робо, провел с ним более часа,  вводя  его  в  курс  событий  и  лиц,  с
которыми он должен быть знаком.
   Джулия находилась одна в своей  каюте.  Вместо  ожидаемых  радости  и
гордости она чувствовала  лишь  смертельную  усталость,  головную  боль,
вызванную напряженной чередой дневных событий, и желание побыть одной  и
выплакаться.
   "Давид" снялся с якоря с утренним приливом. Так  как  Ред  снова  был
занят с императором, Джулия в одиночестве стояла  у  поручня,  глядя  на
удаляющийся остров Святой  Елены.  Погруженная  в  свои  мысли,  она  не
заметила приблизившегося к ней человека, пока он не заговорил:
   - Тоскливая местность, - произнес граф  де  Бальмен.  -  Думаю,  что,
пробыв здесь несколько дней, вы, так же как и я,  несказанно  рады,  что
больше не вернетесь сюда.
   - Вы! - невольно вырвалось у нее.
   - Именно так. Я ведь говорил вам, что намереваюсь отправиться в  Рио,
не правда ли?
   - Я и не предполагала, что вы это всерьез,  -  откровенно  призналась
Джулия.
   - Должен сказать, и для меня самого это было несколько неожиданно.  -
Он направил окуляр подзорной трубы на Лонгвуд. -  Насколько  я  понимаю,
вчера днем вас принимал император, - продолжал граф.
   - Да, это так.
   - Как я завидую вам, - сказал он, с треском складывая трубу.
   - Возможно, по возвращении  вам  представится  такая  возможность.  -
Джулия поправила соломенную шляпку так, чтобы она закрывала ее лицо.
   - А вернусь ли я? Сомневаюсь. На мой взгляд, на острове  не  осталось
ничего достойного внимания.
   Его загадочный тон встревожил Джулию. Она резко повернула голову.
   - То есть?
   - Я имею в виду, что там нет вас, - ответил он с улыбкой.
   Последнее показалось  ей  недостаточно  убедительным,  тем  не  менее
Джулия сказала:
   - Невежливо обращаться так с замужней женщиной. В любом  случае,  мне
казалось, вы сочли достойной интереса падчерицу леди Лоу.
   - Вы весьма наблюдательны, - заметил он,  прищурившись,  -  а  также,
несомненно, умны.
   - И совершенно невосприимчива к лести, - со смехом ответила она.
   Несмотря на эту милейшую болтовню, чувствовалась напряженность,  и  у
Джулии  не  было  ни  малейшего  желания  продолжать.  При   первой   же
возможности она поспешила в  свою  каюту.  Вопреки  ее  ожиданиям,  граф
Александр де Бальмен ничем не выдал своей осведомленности на  протяжении
восемнадцати сотен миль пути к берегам Южной Америки.
   Последующие несколько дней Джулия скрупулезно подгоняла  одежду  Робо
на императора. Панталоны требовалось ушить в талии и сделать значительно
длиннее.   Это   оказалось   нетрудно,   поскольку   еще    в    Лондоне
предусмотрительно   приглашенный   портной   заранее   подготовил    все
необходимое. И все же ей  пришлось  повозиться,  так  как  Наполеон  был
недостаточно терпелив для роли манекена, а Ред далеко не так  искусен  в
роли мальчика, снимающего мерки.
   Как только с этим  было  покончено,  судно  попало  в  полосу  плохой
погоды. Порывы дождя и ветра следовали один за другим, и впервые в жизни
Джулия пала жертвой морской болезни. Она  почти  не  могла  есть,  стала
невероятно чувствительна к запахам, а нервы ее  совершенно  расшатались.
Ей было ненавистно бесконечное движение фрегата вверх-вниз по  волнам  и
казалось, что путешествию не будет конца. Все  это  усугублялось  еще  и
перспективой того, что по приезде в Рио им сразу же предстоит  повернуть
назад и проделать долгий морской путь обратно в Европу.
   Ред был очень предупредителен с ней  в  эти  дни,  однако  не  вполне
понимал, что ей нужен покой. Ей  были  противны  и  вода  с  уксусом,  и
бульон, и кофе, и чай, и шоколад.
   - Пожалуйста, - просила она, сглатывая желчь, стоявшую в горле.  -  Я
ничего не хочу.
   - Но нужно же что-то поесть, иначе вы умрете с голоду. Я принесу  вам
бульон с сухарями и посижу рядом, пока вы съедите хоть немного.
   - Я выброшусь за борт, - предупредила Джулия, - или брошу сухарь  вам
в голову!
   - Хорошо. - В голосе его прозвучало что-то подозрительно  похожее  на
смех. - Стакан лимонада?
   - Не могу, - ответила она содрогаясь.
   - Сможете, если будете пить маленькими глотками!
   - Ну хорошо, - произнесла она со вздохом. - Но если мне станет  хуже,
имейте в виду, я предупреждала.
   Ред присел на край койки, пристально глядя на нее.
   - Джулия, - медленно произнес он, - вы уверены, что  дело  в  морской
болезни?
   - Что вы хотите сказать?
   - Вы уверены, что вас не беспокоит утренняя тошнота?
   - Почему вы спрашиваете об этом? -  Она  постаралась  придать  голосу
беспечность.
   - Я заметил маленькие перемены в вашем теле. Вы, должно быть, тоже их
заметили.
   - Если да, хотя я этого не утверждаю, - быстро сказала она,  -  какое
вам до этого дело?
   Ред медлил с ответом, и она подняла голову.  По  его  лицу  пробежала
легкая тень, невидящим взглядом он уставился на свои руки,  плотно  сжав
губы.
   - Что значит какое дело? Весьма странный способ выражаться.
   - У нас вообще странный брак.
   Тень усмешки тронула его губы, но он не ответил. Джулия отвернулась.
   - Выходит, я права. Ребенок не входит в ваши планы.
   - Не правда. Было бы крайне глупо не  предвидеть  такой  возможности.
Ребенок - вполне естественное следствие того рода деятельности, которому
мы предавались последние недели.
   - Но мысль об отцовстве вас не радует. Почему?
   - Я объясню, если вы честно ответите на мой вопрос. А сами вы  будете
счастливы?
   Ей хотелось зарыдать, обвинив его в непонимании причин ее  несчастья.
Одна вдали от дома, без родных и друзей, во  всем,  от  куска  хлеба  до
каждого лоскутка одежды, зависимая от мужа. И от какого мужа!  Человека,
который воспользовался ее слабостью,  чтобы  вынудить  ее  на  брак  без
любви, а потом обманом заманил в постель! И теперь, как следствие этого,
она,  возможно,  станет  матерью.  Могло  ли  все  это,  вместе  взятое,
помноженное на месяцы плавания, усугублявшего  ее  дурное  самочувствие,
служить поводом для счастья?
   - Вот видите! - сказал Ред, не услышав ответа. - Все не  так  просто,
как кажется. Мы привыкли сдерживаться, и вы, и  я.  Даже  в  наши  самые
интимные моменты вы не принадлежите мне полностью, а я не могу открыться
вам. Мне кажется, вы просто боитесь, что касается меня -  причины  иные,
но результат тот же. Не надо! - произнес он, увидев,  как  она  поднесла
руку к глазам. - Не терзайтесь сомнениями и не тревожьтесь.  У  вас  еще
будет время узнать, как я отношусь к ребенку и всему прочему, когда наше
дитя родится.
   Нагнувшись, Ред поцеловал ее в лоб и вышел.  Лимонад  он  прислал  со
стюардом, а сам  вернулся  только  поздно  ночью.  Пытаясь  раздеться  в
темноте и натыкаясь на вещи, он  разбудил  ее.  Причина  его  неловкости
стала понятна только тогда, когда он упал рядом  на  койку  и  мгновенно
уснул, едва коснувшись головой подушки. От него сильно пахло бренди.
   В тот день, когда "Давид" приблизился к голубой  конической  горе,  -
которую  моряки  называют  Сахарной  головой,   вовсю   сияло   весеннее
тропическое солнце. Подобные жидкому аквамарину, волны залива  ударялись
о  белые  стены  города   под   названием   Рио-де-Жанейро.   Неподалеку
просматривались четкие белые линии стоявшего на якоре "Си Джейд".
   Им нельзя было долго  задерживаться  в  Рио.  Наполеон,  естественно,
стремился побыстрее пересесть с британского корабля на "Си  Джейд".  Для
него радость ощущения земной тверди омрачалась опасностью быть  узнанным
кем-нибудь из расположенной в городе французской колонии. Многие из  них
входили в состав его кабинета министров, двора. И как  бы  он  ни  желал
встречи с ними, еще рано было  обнародовать  его  чудесное  спасение  от
медленной смерти на острове  Святой  Елены.  Хотя  они  долго  бороздили
морской простор, британских кораблей - зловещего знака провала спектакля
- вокруг видно не было. Фортуна пока улыбалась им и не  стоило  искушать
ее без необходимости.
   Джулия не сомневалась, что Ред  тоже  хотел  побыстрее  пересесть  на
другое судно и занять свое место на верхней  палубе.  Тем  не  менее  он
стоял рядом, пока его жена прощалась с  остальными  пассажирами,  в  том
числе и с  сардонически  улыбавшимся  графом  де  Бальменом.  Затем  Ред
покорно сопровождал ее по Рио - шумному южному городу.
   Они наняли  маленький  экипаж,  и  Джулия,  охваченная  хозяйственным
рвением, внезапно начала покупать наименее  скоропортящиеся  фрукты  про
запас. Затем они отправились в небольшое кафе, где, не обращая  внимания
на глазеющих на них хозяев, не привыкших  к  тому,  чтобы  их  заведение
посещали женщины, чудесно закусили острой пищей  с  обилием  специй,  по
которой Джулия так соскучилась. После пресной английской кухни на  борту
"Давида" она казалась необычайно вкусной, отличаясь от  корабельной  как
небо от земли.
   Они посетили цветочный базар и старую  церковь,  затем  побродили  по
скверам и площадям.  По  возвращении  на  корабль  Джереми  Фри,  первый
помощник, проследил  за  погрузкой  их  багажа  и  препроводил  на  борт
джентльмена, путешествующего с ними. Его поместили в каюте мсье  Робо  и
отца Джулии. На сей раз первый помощник  остался  в  своей  каюте:  вещи
Джулии отнесли в каюту капитана. Торпам не  оставалось  ничего  лучшего,
как, насладившись теплой водой в медной ванне Реда, отправиться спать.
   Через двадцать четыре часа, когда они  уже  были  далеко  от  берега,
Джулия сидела в обеденном  салоне,  обмениваясь  шутливыми  репликами  с
Редом, императором, Джереми Фри и вторым помощником О'Тулом. Вдруг дверь
распахнулась. Полагая, что это стюард, она  не  повернула  головы,  пока
Ред, сидевший напротив двери, не вскочил на ноги, опрокинув стул.
   - Де Груа, - холодно сказал он. - Какого дьявола вы здесь делаете?
   Это и в самом деле был Марсель де Груа. В сюртуке горчичного цвета  с
медными  пуговицами  размером  с  блюдце,  надетом   поверх   серо-белых
панталон, он медленно пробирался к свободному месту за столом.
   - Сначала вы отплываете без меня из Лондона, - пожаловался  он,  -  а
теперь не зовете к обеду. Что еще мне предстоит вынести?
   - Держите язык за зубами! - приказал Ред.
   - Кто этот человек в скверном сюртуке? - спросил Наполеон.  -  Откуда
он?
   - Ваше величество! Я не узнал вас,  -  притворно  произнес  де  Груа,
отвешивая императору грациозный поклон.
   - Вы не ответили ни на мой вопрос, ни на вопрос капитана,  -  холодно
сказал Наполеон.
   - Разрешите мне представиться,  так  как  никто  другой,  похоже,  не
склонен помочь мне. Я Марсель де Груа, недавно из Нового  Орлеана,  член
экспедиции, отправившейся много месяцев назад с целью вызволить  вас  из
английской тюрьмы. Недомогание заставило меня задержаться в Лондоне, где
и пришлось бы томиться в ожидании новостей, если бы мистер  Фри  любезно
не пропустил меня на борт перед встречей в Рио-де-Жанейро.
   - Простите меня, Ред, - сказал Джереми Фри, - но  он  заявил,  что  в
противном случае он отправится прямиком к лорду Батхерсту.  Я  и  раньше
сообщил бы о его присутствии на борту, но он так затаился,  что,  боюсь,
это совсем вылетело у меня из головы.
   То, что Марсель отваживался находиться здесь, ухмыляясь и  разыгрывая
невинность, казалось Джулии не правдоподобным. Неужели  он  уверен,  что
тайна его маскарада в ночь ранения Реда не раскрыта? Или он думал,  что,
поскольку на него не жаловались, его вероломство забыто?
   - Я понял, мистер Фри, - сказал Ред! - Тем не менее сообщите рулевому
о возвращении в Рио и, соответственно, выберите новый курс.
   - Стойте! - воскликнул Марсель, когда Джереми поднялся. - Вы уверены,
что это мудро? Я, как уже намекал мсье Фри, несколько  болтлив.  Захочет
ли император молниеносного распространения слухов о его освобождении?
   Наполеон Бонапарт встал.
   - Вероятно, вы хотите назвать цену вашего молчания, мсье де Груа?
   - Естественно, ваше  величество!  Я  буду  нем  как  рыба,  если  мне
разрешат остаться с вами до конца великой авантюры.
   Император бросил проницательный взгляд на де Груа, затем повернулся к
Реду.
   - Что вы можете сказать об этом человеке? Почему вы намерены высадить
его?
   - Он... Это личное дело, ваше величество, - наконец ответил Ред.
   - Не вопрос лояльности?
   - Нет, ваше величество.
   - Видимо, он неразборчив в средствах. Вопрос в том, опасен ли он?
   - Да! - не выдержала Джулия, и голос ее прозвучал слишком резко. - Он
трижды преступник, виновный в попытке изнасилования, а также  в  попытке
похищения и убийства.
   Желваки Реда заходили при этом  публичном  обличении  Марселя,  столь
явно выдающем его жену.
   - Однако если это всего лишь попытки,  то  он  не  такой  уж  опасный
негодяй, - заключил Наполеон.
   - Ему не везло, только и всего. Но это доказывает,  насколько  далеко
он способен зайти.
   - Ваше величество, я протестую! - воскликнул де Груа.
   Император не обратил на него внимания, в раздумье глядя на Джулию.
   - Наилучшим компромиссом, позволяющим сэкономить массу времени и сил,
было бы повесить его.
   -  Это  самое  разумное,  что  я  услышал  за  сегодняшний  вечер,  -
одобрительно произнес О'Тул.
   - Ваше величество! - прокаркал де Груа.
   - Но это  невозможно,  -  сказала  Джулия,  глядя  широко  раскрытыми
глазами на неподвижное лицо императора.
   - Почему нет? Вы утверждаете, что этому человеку нельзя доверять. Наш
добрый капитан не хочет иметь его на борту. Нам всем нежелательно терять
время на возвращение в Рио, несмотря на его обещание молчать.
   - Ваше величество! Я проглочу язык.  Это  была  пустая  угроза,  ради
того, чтобы получить место на корабле. -  Де  Груа  переводил  взгляд  с
Джулии на императора; его лицо в свете фонаря выглядело бледно-зеленым.
   Джулия взволнованно повернулась к Реду. Как можно распоряжаться чужой
жизнью!  Ред,  казалось,   не   замечал   волнения   жены.   Брови   его
сосредоточенно сдвинулись, он неотрывно смотрел на Наполеона, как  будто
пытаясь найти объяснение такому экстраординарному решению. Джулия  снова
взглянула на императора.
   - Повесить его ради нашего удобства было бы варварством. Мы не  можем
брать на себя функции закона!
   - Интересная точка зрения. Как правитель Франции я создавал законы. Я
провозгласил себя императором, высшей властью, для  сотен  тысяч  людей.
Мои слова, мои идеи  приобрели  силу  закона.  Разве  эту  власть  можно
отторгнуть от меня, как мой трон и мою страну? Разве здесь и сейчас  мои
слова не закон?
   - С такой верой в себя вы вправе  решить  судьбу  этого  человека,  -
сказала Джулия, глядя прямо в глаза императора.
   - Джулия! - вскричал Марсель. - Как вы можете быть такой жестокой?  У
меня и в помыслах не было обидеть вас.
   Прочитав  в  ее  глазах  беспощадность,  он  упал  на  колени   перед
императором.
   - Ваше величество, умоляю!
   Наполеон взглянул на него, отвернулся и презрительно скривился.
   - Ради него прерывать обед? Довольно. Пусть  остается,  но  не  смеет
попадаться на глаза  и  сидит  в  каюте  до  последнего  дня.  Не  стоит
оскорблять чувства мадам Торп его видом.
   Марсель не стал дожидаться новых унижений. Вскочив на ноги  и  рывком
поклонившись, он выбежал из комнаты. Прежде чем за ним закрылась  дверь,
Джулия перехватила полный бешенства взгляд, яростно брошенный  им  через
плечо.

***

   Солнечные дни следовали один за другим, ветер  благоприятствовал,  по
небу двигались облака, похожие на вату. Казалось, можно бесконечно плыть
по безбрежному морю к далекому горизонту.
   Нездоровье, которое Джулия приписала  морской  болезни,  не  исчезло,
несмотря на хорошую погоду. На  исходе  второго  месяца  она  призналась
себе, что действительно беременна и в самом деле должна родить.  Хотя  в
образе новорожденного, которого можно любить,  держать  на  руках,  было
немало  очарования,  она  находилась  в  подавленном  состоянии.  Джулия
никогда не отличалась робостью, но  теперь  ее  посещали  самые  мрачные
фантазии. Кроме того, тягостная атмосфера на корабле, вызванная незримым
присутствием Марселя, сильно  подавляла  ее.  Ред,  обнаружив,  что  его
временное отсутствие привело к разболтанности команды  и  беспорядку  на
судне, часто бывал занят, стараясь исправить положение.  Джулия  нередко
часами оставалась одна. В такие минуты ей казалось, что  Марсель  бродит
где-то рядом, раздевая  ее  глазами  и  вынашивая  мстительные  планы  с
единственным человеком,  не  гнушавшимся  его  обществом,  -  кривоногим
корабельным хирургом доктором Гастингсом.
   Однако Марсель решительно избегал  встреч  с  Наполеоном  Бонапартом.
Джулия не знала наверняка, понимает ли император  ее  положение,  но  он
часто приглашал ее побродить по палубе. Когда  он  шагал  рядом,  сложив
руки  за  спиной,  их  беседа  затрагивала  вопросы  теологии  и  теории
навигации, философии и женской моды. Наполеон интересовался всем  и  был
хорошо  осведомлен  в  большинстве  областей.  Отличный  собеседник,  он
обладал острым умом  и  цепкой  памятью,  в  которой  хранились  десятки