едложение может меня заинтересовать?
   - Он задумался о моем предложении, потому что я сказал ему,  что  его
внучка - самая красивая и самая привлекательная женщина из всех, которых
я когда-либо встречал. Потому что я сказал, что заранее согласен на  все
его условия и что я сделаю все, чтобы вы были моей.
   С губ Джессики сорвался беззвучный смешок.
   - И он... поверил вам?
   - Я могу говорить очень  убедительно,  когда  мне  этого  хочется,  -
небрежно бросил Кастеляр. Джессика, однако, заметила, что он засунул обе
руки глубоко в карманы, словно боялся, что они  могут  выдать  его  или,
выйдя из повиновения, сделать что-то, о  чем  Кастеляру  потом  придется
жалеть. Вместе с тем в его голосе было нечто такое, что по всему ее телу
пробежал трепет восторга, но Джессика постаралась  не  обращать  на  это
внимания.
   - Впрочем, это все равно, -  сказала  она,  стараясь  попасть  в  тон
последним словам Кастеляра. - Я не сомневаюсь, что вы можете быть весьма
изобретательны, но ничто не убедит меня в  том,  что  человек,  подобный
вам, способен жениться только затем, чтобы заполучить приглянувшуюся ему
компанию.  Конечно,  "Голубая  Чайка"  -   достаточно   сильная   фирма,
пользующаяся к тому же безупречной репутацией, но я  не  могу  поверить,
чтобы она была так уж нужна вашей компании.
   Кастеляр долго рассматривал ее,  и  его  янтарно-золотые  глаза  были
задумчивы. Наконец он сказал:
   - Есть еще одна причина.
   - Еще одна? - быстро переспросила Джессика, и в ее  голосе  отчетливо
прозвучало недоверие. - Я вас  недооценила,  сеньор  Кастеляр.  Или  вам
кто-то сказал,  что  законы  штата  Луизиана  признают  общее  имущество
супругов? В таком случае, вы сделали ошибку если с  дедушкой  что-нибудь
случится, то наследницей его имущества будет моя мать.
   - Деньги и ваша мать здесь ни при чем.
   - В чем же тогда дело? - требовательно спросила Джессика.
   Кастеляр не ответил, хотя  его  губы  чуть  заметно  дрогнули,  а  во
взгляде появилась стальная решимость. Продолжая глядеть  прямо  в  глаза
Джессике, он шагнул вперед и, вынув  из  кармана  правую  руку,  положил
что-то на угол полированной столешницы рядом со старым пресс-папье.  Еще
мгновение он медлил, словно колеблясь,  потом  резким  движением  разжал
пальцы и убрал руку.
   Джессика услышала негромкий стук, когда  какой-то  небольшой  круглый
предмет покатился по твердой деревянной поверхности. Попав в пятно света
от лампы, он вдруг ярко  сверкнул,  разбрасывая  по  сторонам  крошечные
зайчики, и остановился. Это  был  маленький  диск  из  матового  золота,
усеянный крошечными бриллиантами.
   Сережка, которую Джессика считала безвозвратно утраченной. Во  всяком
случае, она не видела ее с той ночи в  Рио,  хотя  в  ее  квартире  -  в
деревянной шкатулке - лежала вторая такая же безделушка.
   Это была та, потерянная сережка.

10.

   Гнев вскипел в ней с неистовой  силой  проснувшегося  вулкана.  Глаза
Джессики заволокло красной пеленой.  Не  отдавая  себе  отчета  в  своих
действиях, она взмахнула рукой, и резкий звук пощечины  разорвал  тишину
библиотеки.
   От удара  голова  Кастеляра  слегка  откинулась  назад.  В  следующее
мгновение он перехватил ее запястье и, сжав его словно в тисках, с силой
дернул. Джессика качнулась вперед и наткнулась на него всем телом, а  он
обхватил ее за талию и прижал к своей  груди.  Несколько  мгновений  они
стояли неподвижно, и только сердца их стучали в унисон.
   Кастеляр держал Джессику так крепко, что она не могла  ни  вздохнуть,
ни пошевелиться.
   В наступившей тишине неожиданно загрохотал гром и  послышался  частый
стук дождевых капель. Гроза, которая собиралась с самого обеда,  наконец
началась.
   Лицо Кастеляра побледнело, и на щеке проступил  ярко-алый  отпечаток.
Глаза его горели словно расплавленное золото, а рот сурово сжался.
   - Только попробуй сделать это еще раз,  -  сказал  он  с  устрашающим
спокойствием, - и ты очень пожалеешь о последствиях!
   Джессика и вправду уже жалела о том, что вышла из  себя.  Неожиданная
вспышка ярости прошла, и теперь она испытывала  только  легкую  тошноту,
слабость и  безграничное  отвращение  к  себе.  Вместе  с  тем  Джессика
чувствовала, как обволакивает ее тепло его тела,  чувствовала  мускусный
запах дорогого лосьона,  и  от  воспоминаний  о  пережитом  ею  любовном
неистовстве в голове у нее снова все поплыло.
   Она помнила его. Каждой клеточкой  своего  тела,  каждой  частицей  и
каждым нервным окончанием она помнила его прикосновения и откликалась на
них с нерассуждающей готовностью. Губы  Джессики  слегка  покалывало  от
возбуждения, груди потяжелели и налились, а сердце  свело  пронзительной
сладкой болью. Как ей  только  могло  прийти  в  голову,  что  мужчиной,
ласкавшим ее в темном патио, могли быть Ник, Кейл  или  даже  -  страшно
подумать! - Карлтон Холивелл? Впрочем, Джессика уже поняла, что все  это
время она надеялась на это, интуитивно зная, кто на самом  деле  был  ее
спасителем, ее ласковым и нежным любовником. Она узнала его в тот  самый
миг, когда они  невзначай  соприкоснулись  в  лимузине,  когда  ехали  в
ресторан, и с тех пор прилагала  отчаянные  усилия,  чтобы  спрятать  от
самой себя это знание. И, как выяснилось теперь, все было напрасно.
   Так что же, неужели она сдастся так просто, без борьбы? Ну уж нет!..
   Джессика откинула голову - что было не самым мудрым шагом,  поскольку
ее напряженные острые соски немедленно уткнулись в грудь Кастеляра, - но
это уже не могло ее смутить.
   - А где фотографии? - спросила она  напряженным  шепотом.  -  Вы  уже
показали их деду или оставили на крайний случай?
   Его лицо исказила мучительная гримаса; в следующее мгновение Кастеляр
с силой оттолкнул ее в сторону.
   - Вы действительно считаете, что я на  это  способен?  -  спросил  он
звенящим от негодования голосом.
   - А разве нет? - парировала Джессика, и ее руки непроизвольно сжались
в кулаки. - Я случайно  попала  на  вечеринку,  которая  превратилась  в
оргию, так что мне некуда было деваться. Вы появились как  раз  вовремя,
чтобы спасти меня от  какого-то  распаленного  негодяя,  а  потом  вы...
мы....
   - Потом мы занимались любовью, - закончил  он  таким  жестким  тоном,
какого она еще ни разу от него не слышала. - Мы двое, вы и  я.  И  я  не
совершил ничего, что было бы противно вашей воле. Или вашему желанию.
   - Я растерялась, я была вне себя, и вам  это  прекрасно  известно!  -
резко  возразила  Джессика.  -  Вы  этого  ждали  и  рассчитывали...  Вы
воспользовались моим состоянием, моей беспомощностью!
   -  Я  воспользовался  вашим  состоянием,  потому  что...  -  Кастеляр
внезапно оборвал сам себя, сообразив, что он только что приговорил себя.
И был близок к тому, чтобы усугубить свою ошибку еще больше.  Горло  его
неожиданно перехватило  такой  сильной  судорогой,  что  он  едва  сумел
набрать в грудь воздуха, чтобы сказать хотя бы  несколько  слов  в  свое
оправдание.
   - Я действительно оказался возле вас не случайно, это чистая  правда.
Я приехал в гостиницу, где вы остановились, я хотел поговорить  с  вами,
но вас уже не было. К счастью, швейцар запомнил  адрес,  который  назвал
таксисту ваш кузен. Я знал этот дом, знал,  какого  рода  вечеринки  там
устраиваются, и у меня было сильнейшее подозрение,  что  вам,  Джессика,
это неизвестно. Я последовал за вами, а потом... Потом случилось то, что
случилось.
   - Значит, вы тоже жертва  обстоятельств?  -  с  самой  саркастической
улыбкой  спросила  Джессика.  -  Вы,   беспечный   холостяк,   президент
собственной компании... Я не понимаю, что вы теряли, если бы вас застали
в таком... в такой...
   - Прекратите! - резко приказал Кастеляр, взмахнув в воздухе раскрытой
ладонью. -  Не  надо  драматизировать.  Скажите  лучше,  почему  вы  так
уверены, что я не женат?
   Взгляд Джессики был устремлен вниз. Она поняла, что  выдала  себя.  В
памяти ее всплыла трагическая  история  с  невестой  Кастеляра,  которая
покончила с собой. В следующую секунду Джессика, однако,  уже  настолько
совладала с собой, что сумела найти подходящий ответ.
   - "Врага надо знать - это всегда  окупается".  Разве  не  так  звучит
основополагающая стратегия войны и бизнеса?
   - Тогда вам должно быть известно, насколько я дорожу своей репутацией
и принадлежностью к  деловой  элите,  -  парировал  он.  -  Кроме  того,
существуют еще моральные нормы, которые  мне  привили  с  детства,  и  я
стараюсь их соблюдать хотя бы из уважения к собственной семье.
   - Да, конечно... - Голос Джессики чуть заметно дрогнул от недоверия и
боли. - И этот прискорбный случай несомненно  способен  повредить  вашей
репутации. Я бы поверила вам, Кастеляр, если  бы  мне  не  было  слишком
хорошо известно, ради чего  все  это  было  подстроено.  К  чему  всегда
стремятся  все  так  называемые  "настоящие  мужчины"?   Они   стремятся
увеличить счет своих  побед.  Именно  для  этого  и  была  устроена  эта
вечеринка.  Вам  захотелось  потешить  свое  мужское  самолюбие,  и   вы
приказали запечатлеть вашу победу на пленке. Как же я могу верить  тому,
что вы говорите мне сейчас?
   - Я знаю, что кто-то сделал несколько снимков, - попытался  возразить
Кастеляр. - Но я не имею к этому никакого...
   Джессика рассмеялась неприятным хриплым смехом.
   - Не верю! - воскликнула она словно режиссер в театре.  -  Попробуйте
придумать что-нибудь еще!
   Кастеляр несколько мгновений молчал. Потом он догадался.
   - Кто-то вышел на вас, - сказал он уверенно.
   - Можно сказать и так.
   Не отрывая взгляда от ее скул, на которых расцветали две  алые  розы,
он спросил:
   - Вы видели снимки?
   - Один. Этого было достаточно.
   Дождь,  сопровождавшийся  сильным  порывистым   ветром,   захлестывал
веранду, и струи воды громко стучали  по  ее  дощатому  полу  под  окном
библиотеки. Ливень был таким сильным, что за его плотной серой занавесью
невозможно было различить даже деревьев в саду.  Веранда  была  засыпана
сбитыми дождем молодыми листочками и нежными розовыми лепестками;  ветер
гудел под оконными карнизами; дождевая вода глухо ревела  в  водосточных
трубах, а в библиотеке было тепло и уютно.
   - Покажите мне его,  -  негромко  сказал  Рафаэль,  пытаясь  выиграть
время, чтобы найти изъян в ее логике и обернуть ее слова в свою пользу.
   - Чтобы вы могли еще раз полюбоваться делом своих  рук?  Нет  уж,  не
дождетесь!
   - Я хочу только взглянуть, насколько компрометирующей может быть  эта
фотография, - сказал он как можно мягче и  убедительнее,  не  без  труда
смиряя свой бешеный темперамент. - Но я и без того уверен, что мы сможем
легко обезвредить  эту  бомбу  с  часовым  механизмом,  если  только  вы
согласитесь меня выслушать. Например, если мы с  вами  объявим  о  нашей
помолвке, никто не увидит ничего зазорного в том, что мы,  гм-м...  были
близки.
   - Выслушать вас? - с горечью откликнулась Джессика -  Что  вы  можете
мне сказать? Вы хотите убедить меня в том,  что  раскаиваетесь  в  своем
поступке? Но я-то знаю, что это не так! Вы не остановитесь ни перед чем,
ни перед какой грязной уловкой. Вы осаждали банк в надежде  узнать  наше
финансовое положение и пошли даже на то, чтобы сделать мне  предложение,
лишь бы без особых хлопот присоединить "Голубую Чайку" к своей компании.
Знаете, что я думаю по  этому  поводу?  Я  думаю,  что  вы  в  отчаянии,
Кастеляр! Обстоятельства загнали вас в тупик, и  вы  не  видите  другого
способа выпутаться. Я не знаю только, какие  это  обстоятельства,  но  я
узнаю!
   - Я могу сказать вам, только вы все равно не поверите.
   - Скорее всего - нет. Если только вы не признаетесь,  что  связаны  с
торговлей наркотиками.
   С губ Кастеляра сорвалось короткое досадливое восклицание.
   - Первое, о чем вспоминает гражданин Штатов, когда видит перед  собой
преуспевающего латиноамериканца, это, конечно, о наркотиках и о мафии! -
сказал он зло.
   - Согласитесь, что у  нас  есть  для  этого  основания,  -  возразила
Джессика.
   - Точно так же и  у  нас  есть  основания  считать,  что  большинство
богатых  людей  в  Соединенных  Штатах   так   или   иначе   связаны   с
организованной преступностью.
   - Это не одно и то же! - резко бросила Джессика.
   - Вот как? - Рафаэль впился  взглядом  в  ее  лицо  и  удовлетворенно
кивнул, когда Джессика, не  выдержав,  отвернулась.  Похоже,  инициатива
понемногу ускользала из ее рук и переходила к нему.
   - Мне совершенно безразлично, чего вы хотите и почему, - сказала  она
неожиданно и снова повернулась к бразильцу, с вызовом вскинув голову.  -
Главное, что вы никогда не добьетесь своего - уж я об  этом  позабочусь,
чего бы мне это ни стоило. В  крайнем  случае,  прежде  чем  вы  сумеете
наложить лапу на "Голубую Чайку", я отдам ее худшему из моих врагов. Или
из ваших.
   Она опоздала. Рафаэль уже владел "Голубой Чайкой" или  почти  владел,
но Джессика пока этого не знала, а он  не  мог  ей  сказать.  Только  не
сейчас. Она держалась так гордо и так стойко защищалась, что он не  смел
нанести ей этот жестокий, сокрушительный удар. При взгляде на нее, на ее
лицо,  полное  огня  и  стремления  к  победе,   у   него   внутри   все
переворачивалось, а голова переставала что-либо соображать.
   Нет, он подождет. Он будет молчать, чтобы не унизить и не сломать ее,
потому что, если Джессика придет к нему побежденной, она  уже  не  будет
ему нужна.
   А в том,  что  рано  или  поздно  Джессика  будет  принадлежать  ему,
Кастеляр не сомневался. Должна принадлежать, и он так или иначе добьется
своего.
   - Если я правильно вас понял, вы не хотите выходить за меня замуж?  -
спросил он, прилагая огромные усилия, чтобы  держать  себя  в  руках.  -
Любопытно узнать, как вы объясните это своему деду?
   - Я скажу ему правду, - дерзко  ответила  Джессика.  Кастеляр  слегка
наклонил голову.
   - А вы не боитесь, что подобное  известие  может  ухудшить  состояние
сеньора Фрейзера?
   - Я скажу... скажу, что между  нами  нет  ничего  общего,  что  мы  -
совершенно разные люди и у нас нет никаких точек соприкосновения.
   - В таком случае  вы  солжете,  общего  между  нами  довольно  много.
Во-первых, мы  оба  занимаемся  одним  и  тем  же  бизнесом  -  морскими
перевозками. Кроме того, мы с вами мечтаем об одном и том же -  об  этом
мы, кажется, уже говорили. И наконец, мы с вами прекрасно подходим  друг
другу в сексуальном плане.
   - Секс! - сказала Джессика с отвращением, словно отрекаясь от  всего,
что произошло между ними в Рио.
   - Не стоит  преуменьшать  значение  этого  фактора,  -  наставительно
заметил Кастеляр. - Физическое  влечение  плюс  обоюдная  выгода  -  это
редкое сочетание, которое само  по  себе  способно  служить  фундаментом
долгого  и  жизнеспособного  брака.  Добавьте  сюда  возможность  вместе
создать новую могущественную компанию, которая может просуществовать  не
один десяток  лет  -  одного  этого  больше  чем  достаточно!  Поверьте,
большинство знаменитых династий возникло на  базе  куда  более  скромных
предпосылок.
   - Новая компания, взаимная выгода... Как это  романтично!  -  сказала
Джессика, презрительно скривив губы. - А как насчет взаимного уважения и
доверия к друг другу? Ах да, я чуть было не забыла про любовь!  Впрочем,
это такая безделица, что ее не стоит принимать в расчет, когда речь идет
о слиянии двух гигантов транспортного бизнеса. Да  вы,  наверное,  и  не
знаете, что это такое!
   Взгляд Кастеляра стал откровенно циничным.
   - А вы, вероятно, считаете себя знатоком в этом вопросе! - с издевкой
бросил он ей в лицо. - Должно быть, именно поэтому  вы  до  сих  пор  не
замужем, и та же  самая  причина,  вероятно,  мешает  вам  задуматься  о
возможностях, которые я вам только что обрисовал.
   - Давайте не будем касаться моей личной жизни! - решительно  перебила
его Джессика. - Я не стану обдумывать ваше предложение потому,  что  мне
противны ваши бесчестные приемы, ваши разговоры с моим дедом, которые вы
ведете за моей спиной, но больше всего мне противны вы сами!
   - Вместо любви - ненависть? Любопытно было бы узнать,  что  послужило
причиной такого отношения ко мне... Я подозреваю, что  в  основе  всего,
что вы тут мне наговорили, лежит  одно  достаточно  сильное  чувство,  в
котором вы боитесь себе признаться и которое готовы скрыть любой  ценой.
Впрочем, давайте не будем касаться этой вашей  маленькой  тайны.  Можете
ненавидеть меня сколько вашей душе угодно, только сначала подумайте  вот
о чем: если вы не ошиблись и фотографии были сделаны кем-то  специально,
чтобы шантажировать вас, то на них должен быть запечатлен кто угодно, но
не я. На них должен был быть человек, который напал на вас первым,  и  с
которым я боролся, чтобы помешать  ему...  овладеть  вами  против  вашей
воли.
   Глаза Джессики расширились от удивления, а губы слегка  приоткрылись,
но это  продолжалось  всего  мгновение.  В  следующую  секунду  она  уже
справилась с собой.
   - Это мог быть любой посторонний мужчина, - возразила она. - Один  из
гостей, которому я приглянулась. Когда погас свет,  он  пошел  за  мной,
но... Но тут на сцене появились вы.
   - Почему вы так уверены? - быстро спросил Кастеляр.  -  По-моему,  он
был настроен весьма решительно. Этот "посторонний", как  вы  выразились,
человек  собирался  овладеть  вами  не  где-нибудь,  а  прямо   напротив
стеклянной двери, перед самым объективом фотоаппарата.
   Джессика обхватила себя за плечи обеими руками и отвернулась от него,
уставившись невидящим взглядом в окно.
   - Уходите, - устало бросила она через плечо. - Уходите  и  не  смейте
никогда больше приближаться ко мне!
   Серый, пасмурный свет из окна упал на ее  волосы,  на  ее  безнадежно
поникшие плечи, и Рафаэль увидел, что она вся дрожит. От этого зрелища у
него внезапно защемило в груди, да так сильно, что его решимость едва не
была поколеблена.
   - Хорошо, - глухо сказал он. - Я ухожу, но я  вернусь  -  это  я  вам
обещаю твердо. И я буду  возвращаться  до  тех  пор,  пока  либо  вы  не
уступите мне, либо я не  потеряю  надежду.  Последнее,  впрочем,  весьма
маловероятно, поскольку в одном вы были правы: стремление к  победе  над
женщиной действительно может служить смыслом жизни. А  для  меня  победа
над вами может оказаться к тому же единственной достойной целью.
   Его шаги были твердыми и тяжелыми, и старый  буковый  паркет  жалобно
застонал под ними.  Джессика  услышала,  как  открылась  и  захлопнулась
дверь, и вздохнула с облегчением.
   Господи, какая ложь, какая чудовищная ложь!
   Или все-таки Кастеляр говорил правду?
   Если он сказал ей хотя бы полуправду, это могло означать только одно:
фотографии были сделаны, чтобы  устранить  ее  от  руководства  "Голубой
Чайкой". Если бы она ушла, выиграть от этого мог только кто-то из членов
ее семьи.
   Нет! Невероятно! Чудовищно!!!
   Даже в мыслях она не могла допустить ничего подобного!
   Она не будет об этом думать, не должна думать...
   Как не должна  вспоминать  и  о  нежных  объятиях  Кастеляра,  о  его
волшебных ласках, о его пьянящих поцелуях и  прикосновениях,  каждое  из
которых рождало в ее душе небывалый восторг.
   Никогда!
   Какая же она была дура! Самая настоящая, стопроцентная дура! С  какой
легкостью она уступила ему тогда, а он не  преминул  воспользоваться  ее
неопытностью и доверчивостью, чтобы загнать в  угол.  И  вот  теперь  ей
приходится расплачиваться за свою слепоту и беспросветную глупость.
   Да, Кастеляр был прав. Все, что он с  ней  сделал,  он  сделал  с  ее
молчаливого согласия. Как перезрелый, истекающий соком  плод  на  ветке,
она ждала только его протянутых рук, чтобы с готовностью упасть  в  них.
Она ни на секунду не задумалась о последствиях. Похоже, она вообще ни  о
чем не задумывалась тогда и не испытывала ни тревоги,  ни  беспокойства,
одно лишь томительное жгучее желание - такое  сильное,  какого  она  еще
никогда не  чувство