ал за рукоять, украшенную золотом и
серебром, просто не могла заставить себя  быть  разумной,  и  не  желала
расставаться с оружием. Чем ближе подходил к  ней  испанец,  тем  крепче
сжимала  она  кинжал  в  руке.   Она   чувствовала   растущую   в   душе
ожесточенность, и решимость идти до конца охватила  ее,  прибавляя  сил.
Анджелина глубоко вздохнула, взгляд ее стал твердым и суровым.
   Что же касается атамана, он был в высшей степени самоуверен, чему  не
стоило  удивляться.  Она   уже   однажды   добровольно   отказалась   от
преимущества, почему бы ей не отказаться еще раз? Он подходил все ближе,
не встречая с ее стороны никаких протестов, в его глазах на  изможденном
хищном лице уже загорался огонек триумфа.
   И тут Анджелина полоснула его клинком, держа кинжал так,  как  держал
его Рольф в схватке с Мак-Каллафом всего несколько часов назад, и  делая
выпад вперед всем своим телом, целясь в незащищенные  места  -  в  живот
испанца.
   Он моментально среагировал, и удар пришелся ему в руку повыше  локтя.
Он отбил кисть Анджелины  вверх,  но  кинжал  уже  разорвал  его  мышцы,
добравшись  до  кости  и  грозя  перерезать  вену.  На  его  тощем  лице
отразилась бешеная ярость, и замахнувшись он ударил девушку  по  лицу  с
такой силой, что сбил ее с ног. Она ударилась о  стену,  нож  отлетел  в
другую сторону. Испанец, нагнувшись, подобрал свой кинжал, из его  левой
руки текла алая кровь. Он надвигался на Анджелину, оскалив желтые сжатые
зубы и устремив на нее прищуренный безжалостный взгляд - взгляд  убийцы.
Собравшись с силами, Анджелина нырнула под  колыбель  и  швырнула  ее  в
сторону испанца; бешено раскачиваясь, деревянная зыбка разделила их. Дон
Педро поймал ее за край, останавливая, а  потом  рванул  легкую  детскую
кроватку с веревок и бросил на пол, обходя ее стороной. Женщина по имени
Элис заплакала, застонала и неуклюже слезла с постели. Став  на  колени,
она неловко подползла к колыбели и стала осматривать ее, ощупывая мягкое
голубое одеяльце, лежащее внутри.
   Анджелина отпрянула. Один из разбойников,  расположившихся  у  очага,
вытянул руку, чтобы схватить ее, но тут же  отдернул  свою  лапу,  когда
испанец прокричал на всю хижину:
   - Прекрати, идиот! Она - моя, и я сам  буду  мстить  ей,  наслаждаясь
своей местью!
   Однако эти слова не помешали разбойникам загородить дверь на улицу, к
которой отступала Анджелина. Ее оттеснили к кровати, на которой  недавно
лежала Элис.
   На хрупком  столике  из  вишневого  дерева  рядом  с  кроватью  стоял
небольшой чайник и множество чашек. Анджелина схватила фарфоровую посуду
и  начала  швырять  по  одной  чашке  в  испанца,  стараясь  бросить  их
посильнее. Одна чашка задела его скулу, оставив синяк - впрочем он  вряд
ли в пылу борьбы заметил это. От остальных  чашек  испанец  с  легкостью
увильнул. Но  Анджелина  слишком  замешкалась  на  одном  месте.  Легким
скользящим шагом испанец отрезал ей путь к отступлению, зажав ее в угол.
В поисках выхода из тупика,  она  поставила  ногу  на  край  кровати  и,
внезапно споткнувшись, упала на продавленный неровный матрас. Когда  Дон
Педро, не раздумывая, бросился на нее,  ему  в  лицо  полетела  подушка,
посланная рукой Анджелины, а затем в  спешке  скомканные  покрывала.  Он
отбросил подушку, от которой в разные  стороны  полетели  пух  и  перья,
закружившиеся в воздухе, но тут атаман на мгновение запутался  в  душных
складках покрывала. Этого мгновения Анджелине хватило, чтобы в отчаянном
прыжке оказаться на другом конце кровати, чуть не  запутавшись  в  своих
собственных юбках. В следующее мгновение, она уже приземлилась на грубый
деревянный пол, всадив в ладони занозы при  падении.  Вскочив  на  ноги,
Анджелина метнулась в угол между двумя кроватями.
   - Анджелина... Анджелина...  Анджелина  -  задыхаясь,  шептала  Клэр,
раскачиваясь из стороны в сторону с широко открытыми и  потемневшими  от
ужаса глазами.
   Голос Клэр, рыдания Элис, проклятья и возбужденные крики разбойников,
- все сливалось в один общий нестройный хор.
   Анджелина по стеночке начала пробираться  осторожным  шагом  к  своей
кузине, тщательно избегая даже краем  глаза  глядеть  на  дверь  черного
хода. Но все равно Дон Педро сразу же разгадал ее намерения  и  бросился
наперерез, заблокировав дверь прежде, чем она успела достичь ее, обогнув
место, где сидела Клэр. Остановившись, она  резко  изменила  направление
движения, но в этот момент Клэр, собравшись с силами, поднялась на ноги,
и обе девушки столкнулись. Прежде чем Анджелина поняла, что  происходит,
она почувствовала цепкие сильные  пальцы,  ухватившиеся  за  ее  волосы,
рванувшие ее так, что в мгновение ока она оказалась в объятиях человека,
одна рука которого сильно кровоточила.
   - Ну вот, - произнес Дон Педро свистящим шепотом прямо в ухо девушке,
прижимая ее к своей груди, быстро вздымающейся от учащенного дыхания,  -
я покажу тебе сейчас, как обращаются со шлюхой, которая вздумала взять в
руки нож.
   Глаза Анджелины застлала от боли кровавая пелена, испанец подтащил ее
за волосы к ближайшей кровати и швырнул лицом вниз. Она сильно ударилась
животом о деревянный край кровати, ноги ее оставались на  полу,  а  лицо
было прижато к матрасу. Анджелина почувствовала тяжесть, навалившуюся ей
на плечи, затем острие холодной стали на  затылке,  и  тут  же  услышала
сухой треск разрываемой одежды.
   Анджелина, содрогаясь всем телом, ощущала скользящий  вниз  по  спине
клинок кинжала, которым  испанец  разрезал  ткань  ее  платья,  а  затем
Анджелина поняла, что вместе с платьем с нее падает на пол и разрезанное
на спине нижнее белье, она ясно ощутила  обнажившейся  спиной  сквозняк,
гулявший по комнате. Мужская рука, лежащая на ее бедре,  начала  мять  и
щипать ее тело. Когда кинжал дошел до талии, где были собраны в  складки
ее юбки, Анджелина почувствовала резкое натяжение ткани, впившейся ей  в
живот -  испанец  старался  перерезать  образовавшиеся  здесь  утолщения
материи. Через мгновение она будет лежать совершенно голая, беспомощная,
в непристойной позе,  неспособная  воспрепятствовать  мести  испанца,  в
какой бы форме эта месть ни последовала. Анджелина  извивалась,  пытаясь
лягать атамана ногами, вертела головой, чтобы набрать в легкие  побольше
воздуха, чувствуя, как с каждым мгновением  атаман  распаляется,  и  его
свистящее дыхание становится затрудненным и частым.
   Неожиданный грохот потряс стены хижины.  Дверь  черного  хода  рывком
распахнулась настежь, и створка  ее  со  всего  маха  ударила  в  стену,
сорвавшись с одной петли. Дон Педро сразу же отпустил Анджелину,  злобно
бранясь по-испански; Анджелина взобралась на матрас и обернулась,  чтобы
увидеть,  что  происходит.  В  проеме  двери  стояли  люди,   одетые   в
бело-золотые  мундиры  с  пистолетами  в  руках,  позади  них  толпились
вооруженные длинноствольными ружьями  мужчины  с  грубыми  лицами.  Всем
отрядом предводительствовал  атлетически  сложенный  человек  с  мрачным
выражением лица, с белокурыми, отливающими золотом волосами,  его  синие
глаза были зло прищурены.
   - Рольф, - выдохнула Анджелина.
   С криками изумления и  испуга  разбойники,  расположившиеся  у  огня,
повскакали с мест, рассыпавшись в разные стороны и хватаясь  за  оружие.
Клэр закачалась на месте и, как будто только что до нее  дошло  сознание
собственной совершенной  наготы,  попыталась  закрыть  тело  скрещенными
руками. Перед домом  слышались  звуки  оружейной  стрельбы,  разрывавшие
непроглядную тьму ночи.
   Рольф замер на пороге, и хотя выражение его лица  было  бесстрастным,
он мгновенно окинул стремительным взглядом всю сцену, оценивая ситуацию,
прежде чем остановить взор на Анджелине.  Радостное  чувство  облегчения
охватило все ее существо. Оно придало  Анджелине  новые  силы,  и  когда
испанец прыгнул к ней на кровать, пытаясь схватить ее, девушка вырвалась
из его рук и соскользнула на пол. В развевающейся разорванной  на  спине
одежде, она метнулась к Рольфу и бросилась ему на грудь. Он подхватил ее
и заключил в спасительные надежные объятия. А вокруг  них  в  это  время
гремели пистолетные и оружейные выстрелы, слышался шум рукопашного  боя,
в который вступили люди  Мак-Каллафа.  Ошеломленная  всем  происходящим,
Клэр стала нерешительно пробираться поближе к Анджелине и Рольфу.
   Но Дон Педро, смирившийся с потерей одного трофея, не хотел  упускать
второй. Он внезапно набросился на Клэр  со  спины,  схватив  ее  поперек
туловища и используя ее теплое обнаженное тело в качестве прикрытия  для
себя.  Клэр  громко  вскрикнула  и  тут  же  умолкла,   слезы   отчаянья
навернулись на ее глазах.
   -  Оставайся  на  месте,  приятель,  -  злобно  проговорил   испанец,
обращаясь к Рольфу, безошибочно распознав в нем предводителя.
   - Эта женщина ничего не значит для меня - она мне не  нужна.  Слишком
подержанная вещь, у нее нет гордости, в ее пустых  глазах  нет  чувства.
Так что, если ты только надумаешь тронуть меня, я перережу ей горло. Мне
это сделать будет так же легко, как повару свернуть шею цыпленку.
   Телохранители принца до этого  не  вмешивались  в  потасовку,  сделав
один-два  выстрела.  Но  теперь  вперед  выступили  Мейер  и  порывистый
взволнованный Андре, собираясь напасть на  испанца.  Однако  тот  поднял
свой кинжал, блеснувший отточенным клинком, и приставил к нежному белому
горлу Клэр.
   - Стойте! - подал Рольф резкую и твердую команду.
   В доме воцарилась тишина. Сопротивление людей испанца, находящихся  в
помещении, было уже к тому времени  подавлено,  хотя  с  улицы  все  еще
доносились  возбужденные   крики   и   выстрелы,   свидетельствующие   о
продолжавшейся схватке. Андре и телохранители принца замерли  на  месте,
глядя, как Дон Педро, увлекающий за собой Клэр, пробирался к  выходу  на
улицу.
   Но предпринять что-либо против его побега было невозможно. Находясь в
крепких объятиях Рольфа, Анджелина чувствовала, как напряглись  все  его
мышцы и судорога бессилия и  полной  беспомощности,  пробежала  по  телу
молодого человека. Наблюдая, как Клэр опять  уходит  из-под  самого  его
носа, Рольф испытывал бессильную ярость.
   Испанец распахнул дверь и с ухмылкой на лице подкрутил кончики  своих
опущенных подковообразных усов вверх.
   - Пойдете за мной, ребята, найдете эту бабу мертвой в луже крови. - И
он ступил за порог. Были слышны шаги его тяжелых сапог и шлепанье  босых
ног Клэр. Затем  послышались  крики,  стрельба,  придушенный  вскрик  и,
наконец, удаляющийся стук копыт.
   Свита  принца   подоспела   вовремя,   выйдя,   наконец,   во   двор.
Телохранители поддержали огнем людей  Мак-Каллафа  и  пришли  на  помощь
самому шотландцу, который находился под перекрестным огнем  противников,
прячась за поленицу дров. Содействие людей принца обеспечило перевес сил
в  пользу  шайки  Мак-Каллафа.   Лишившись   своего   главаря   и   видя
превосходящие силы соперника, люди испанца покинули поле  боя,  вскочили
на  своих  лошадей  и  сломя  голову  бросились  по  дороге  в  том   же
направлении, в котором ускакал Дон Педро.
   - Победу в схватке может  одержать  и  дурак,  если  на  его  стороне
преимущество в людях и оружии, - произнес Рольф, стоя над  распростертым
на попоне рядом с разведенным костром Мак-Каллафом.
   - Ты называешь меня дураком прямо в лицо  и  думаешь,  что  тебе  это
сойдет с  рук,  потому  что  знаешь:  я  -  твой  должник,  -  проворчал
Мак-Каллаф. - Я, конечно, сказал, что отказываюсь от  требования  выкупа
за тебя и твоих людей и даже за Андре Делакруа в обмен на спасение  моей
головы,  но  это  вовсе  не  значит,  что  я  буду  молча  глотать  твои
оскорбления, лежа на земле!
   - А как же иначе. Тебе придется потерпеть!  -  продолжал  насмехаться
над ним Рольф, взметнув одну бровь вверх, и посмеиваясь синими  глазами,
устремленными вниз на главаря разбойников.
   В ответ Мак-Каллаф  только  сверкнул  гневным  взглядом.  Он  охал  и
взвизгивал, пока Анджелина накладывала ему повязку  на  раненое  колено.
Шотландец был  подстрелен,  в  одну  из  последних  атак  разыгравшегося
сражения пистолетная пуля угодила ему в ногу, глубоко разорвав  ткани  и
задев кость.
   - Все равно мы обратили их в бегство, как  побитых  собак,  поджавших
свои вонючие хвосты, - ворчал Мак-Каллаф.
   - Да, но самый бешеный из них пес перекинул Клэр через луку  седла  и
был таков.
   - Как жаль, - произнес шотландец голосом, в котором не  слышалось  ни
тени  сожаления,  и  взглянул  на  Анджелину  с  выражением   притворной
озабоченности на лице.
   - Это более чем жаль. Это означает, что всю операцию по спасению надо
начинать сначала,  чтобы  окончательно  разбить  испанца,  и  как  можно
быстрее.
   - И все из-за той женщины?
   - Именно из-за нее, - ответил Рольф,  прохаживаясь  упругой  походкой
взад и вперед. - И ради твоего собственного  покоя.  Ты  знаешь  так  же
хорошо, как и я, что хотя ты превратил убежище испанца в пепел и развеял
по ветру все награбленные им богатства, твоему врагу  понадобится  менее
месяца, чтобы обустроить новое логово и накрасть достаточное  количество
добра для своего пропитания, а тогда он снова начнет  делать  набеги  на
твою территорию.
   - Это верно, чтоб ему ослепнуть!
   - Тогда что же ты приобрел своей победой? - Мак-Каллаф засопел.
   - Я тебя отлично раскусил, ты хитрый дьявол. Ты  просто  добиваешься,
чтобы мои  люди  помогли  тебе  вернуть  ту  женщину,  хотя  у  меня  не
укладыается в голове, зачем она тебе, когда у тебя есть Анджелина.
   - Зачем? Да затем, что она прекрасная прислуга!  -  отвечал  Рольф  и
глазом не моргнув.
   Шотландец  понимал,  что  над  ним  смеются,  и  опять  засопел.   Им
понадобилось разбить лагерь в нескольких милях от того  ада,  в  который
было  превращено  логово  испанца.  Надо  было  оказать  срочную  помощь
раненым, кроме того люди страшно устали да и кони, преодолевшие огромное
расстояние в эту ночь, нуждались в отдыхе. Мейер, Оскар и Андре  помогли
в уходе за ранеными. И  теперь  все  вместе  -  разбойники  Мак-Каллафа,
телохранители Рольфа с вновь принятым  в  их  ряды  луизианцем  Андре  -
лежали у костра, завернувшись в одеяла. Шотландец настоял на том,  чтобы
именно Анджелина, и никто другой, занялась его  раненым  коленом,  пусть
даже в последнюю  очередь,  после  того,  как  перевяжет  тяжелораненых.
Анджелина не возражала. Чем больше работы, тем было лучше для  нее.  Она
боялась досуга, боялась тех мыслей и воспоминаний, которые снова  начнут
одолевать ее.
   Когда она закончила обрабатывать рану главаря шайки, Рольф  помог  ей
подняться на ноги.
   - Можно мне немного попить? -  спросил  Мак-Каллаф,  повернувшись  на
бок, и скосил свои карие хитрые глаза на Анджелину.
   Прежде чем та успела ответить, Рольф сказал:
   - Если ты сумеешь принести себе  воды.  Анджелина  и  так  достаточно
сделала для тебя.
   - Спорю, что тебе самому этого  было  бы  недостаточно,  -  проворчал
шотландец им вслед.
   Хотя Рольф слышал эти последние слова, он не нашел нужным отвечать на
них. Рольф повел Анджелину от костра к небольшому  углублению  в  земле,
уютно застеленному одеялами, сереющими в предрассветных сумерках.  Когда
они проходили между спящими телами, один из  мужчин  застонал,  а  Элис,
которую захватили люди Мак-Каллафа дрожащую от ужаса, снова запричитала,
уцепившись руками в пустую колыбель, с которой не хотела расставаться.
   Длинный мужской плащ, накинутый на плечи Анджелины, чтобы уберечь  ее
от сырого холода и скрыть разорванное  на  спине  платье,  волочился  по
земле и  цеплялся  за  ветки  и  сухую  колкую  траву.  Когда  Анджелина
укуталась в него и приподняла полы,  она  вдруг  подумала  о  совершенно
нагой Клэр. Неужели ей не дали никакой одежды в такой холод? И  где  она
теперь, ее кузина? Все еще с Доном Педро или он бросил ее, как  ненужную
вещь, где-нибудь по дороге? И вообще жива ли она еще? Освальд  и  Густав
были предусмотрительно посланы по следу шайки, чтобы  подобрать  Клэр  в
том случае, если ее оставят по пути. Полученные  ими  указания  состояли
также в том, чтобы не  сближаться  с  разбойниками,  бдительно  избегать
нападения из засады и не делать попыток спасти Клэр силой, поскольку это
может последней стоить жизни.
   Анджелине казалось, что такого осторожного  наблюдения  недостаточно,
что надо принимать активные меры по спасению кузины. Хотя, какие именно,
она не знала, но  чувствовала  себя  виноватой  перед  Клэр,  как  будто
бросила ее в беде. И тем более уехать сейчас отсюда,  не  оказав  помощи
кузине, выглядело бы как явное предательство. Хотя  Анджелина  понимала,
что ничего не сможет сделать одна, не могла она упрекнуть в  бездействии
и Рольфа с его свитой. Их действия были скованы опасением за жизнь Клэр,
как стальными оковами.
   Теперь уже испанец наверняка  будет  начеку  против  любого  дерзкого
налета на свои ряды, подобного тому, который вырвал из его рук Анджелину
и разрушил его лагерь. Пройдет немало времени, пока он опять забудется и
потеряет бдительность, и, может быть, подумает, что Клэр не представляет
больше ценности для Мак-Каллафа и всех тех, кто находится вместе с  ним.
И тогда только испанец решит, что, пожалуй, никого не заботит,  вернется
ли он на пепелище своего прежнего лагеря или остановится в  какой-нибудь
заболоченной чаще, кишащей змеями. Но сколько времени понадобится, чтобы
все это произошло своим  естественным  порядком,  никто  с  уверенностью
сказать не мог.
   Вытянувшись под одеялами, Анджелина время от времени начинала дрожать
в нервном ознобе. Казалось, что  источник  судорог  находится  где-то  в
глубине нее, и  оттуда  волны  дрожи  распространяются  по  всему  телу.
Анджелина знала, что дрожит не от холода, ей было тепло лежать  рядом  с
Рольфом, который, впрочем, избегал лишних  прикосновений  к  ней.  Дрожь
Анджелины была последствием тех событий, которые  довелось  пережить  ей
этой ночью, это была ответная реакция ее организма на страх и  унижение,
подавляемые ею в себе вплоть до настоящего момента,  когда  наконец  все
кончилось, и она имела право расслабиться.
   Анджелина думала, что дрожь скоро пройдет, но она все  не  проходила.
Судороги пробегали по ее телу, зубы стучали, а нервы были натянуты,  как
струна.
   - Анджелина... - прошептал Рольф, повернувшись к ней и слегка касаясь
ее плеча. - Что с тобой?
   Ей было трудно повернуться к нему лицом, она не знала, что он  думает
обо всем случившемся - об испанце и о  ней  самой,  о  той  непристойной
сцене, которую принц, к счастью, прервал своим вторжением.
   Но, в конце концов, ее потребность в ласке стала столь настоятельной,
что у Анджелины больше не было сил сопротивляться.
   - Обними меня, -  выдохнула  она  еле  слышно,  дрожащим  голосом,  -
пожалуйста, обними меня.
   Он обнял и  притянул  ее  к  себе,  его  руки  осторожно  высвободили
прижатые плечом волосы и нежно убрали их за  спину  Анджелины.  Ей  было
уютно и покойно в его объятиях, лишенных страсти. Анджелину  успокаивали
его губы, чуть касающиеся ее  лба,  и  тихо,  нежно  шепчущие  ей  слова
утешения.
   -  Успокойся,  дорогая  моя.   Выбрось   из   головы   все   страшные
воспоминания, прогони от себя все призраки этой ночи. Ты в безопасности,
и я не отдам тебя никому, даже в последнюю минуту жизни.  Я  никогда  не
потребую от тебя того, чего ты не сможешь дать мне. Верь мне и прости за
те страдания, которые я причинил тебе. Я знаю, они, как эхо,  напоминают
тебе события этой ужасной ночи. Пусть моя любовь послужит  тебе  защитой
от всех наваждений и вселит в твою душу мир и покой.
   Эти слова медленно  проникали  в  сознание  Анджелины  и  когда  они,
наконец, достигли ее сердца, она замерла. Глубоко  вдохнув  воздух,  она
попыталась ровно,  размеренно  дышать,  чувствуя  гулкое  биение  сердца
Рольфа щекой, прижатой к его  груди,  ощущая  обволакивающее  тепло  его
тела. Когда она, наконец, заговорила, ее голо