с лентами, ночную сорочку и  чудесную
шаль в белых, серых и черных тонах -  все  это  должно  было  не  только
пополнить ее гардероб, но и неприятно  поразить  Реда  при  виде  счета.
Выйдя из лавки модистки, они провели еще два  часа,  заказывая  домашние
туфли у сапожника, а потом  в  галантерейном  магазине  выбирали  ленты,
мантильи,  кружева  и   носовые   платки,   дополняющие   модный   облик
покупательницы.
   Уже в полдень они повернули к дому. Джулия,  довольная,  что  успешно
выполнила нелегкую задачу, устала  и  проголодалась.  В  экипаже  она  с
вздохом откинулась назад.
   - Да, знаю, - сочувственно сказала  тетушка  Люсинда,  -  это  весьма
утомительно.  Но,  по-моему,  платья,  которые  вы  заказали,   особенно
французское шелковое, вам очень пойдут. Если уж приходится носить траур,
то хотя  бы  по  последней  моде.  Я  не  согласна  с  рекомендациями  о
пребывании в безвкусной меланхолии. Какую пользу это принесет? Цель моды
- дать женщине почувствовать себя лучше, а когда она  нуждается  в  этом
больше, чем во время траура?
   Джулия вежливо улыбнулась, хотя не была уверена, что согласна. Она бы
предпочла погрузиться в свою скорбь, безвкусную или  нет  -  неважно.  К
сожалению, обстоятельства не позволяли ей сделать это.
   -  Меня  немного  беспокоит  выбранная  вами  сорочка,   дорогая,   -
продолжала Люсинда, - не слишком ли далеко вы зашли? В конце концов,  вы
новобрачная. Трудно будет обвинить Реда, если он станет возражать против
траура в своей спальне.
   Этого Джулия не учла. Подумав, она покачала головой:
   - Не думаю, что он будет возражать.
   - Возможно, не будет, - ответила тетя не слишком убежденно.  -  Знаю,
что вмешиваюсь не в свое дело, только я представляю, что бы  сказал  мой
Тадеус!
   Джулия попыталась  вообразить,  как  дядюшка  Реда,  такой  легкий  в
общении, устраивает сцену из-за ночной сорочки, но у нее не  получилось.
Она не удержалась от улыбки, глядя на выражение комичного ужаса на  лице
тети Люсинды.
   - Поживем - увидим, - сказала она.  Разговаривая,  она  посмотрела  в
окно  на  обгонявший  их  экипаж  -  ничем  не  примечательную  повозку,
заляпанную  грязью,  с  облупившейся  краской,  запряженную  сильными  и
быстрыми, но  не  слишком  породистыми  лошадьми.  Ее  внимание  привлек
пассажир, пытавшийся заглянуть внутрь их кареты. Это был плотный мужчина
с большим плоским  лицом,  обрамленным  жидкой  бородкой.  Темная  шляпа
спускалась на его низкий лоб, затеняя маленькие черные глаза, сузившиеся
в щелки, словно у хищного зверя, почуявшего след.
   Джулия невольно отпрянула назад.  Озадаченная  ее  резким  движением,
тетушка Люсинда повернула голову.
   - Боже мой, - сказала она, - было бы чего  бояться!  Какой-то  слуга,
судя по одежде. Интересно, что он тут делает, расталкивая  всех?  Ничего
хорошего, по всей видимости.
   Фыркнув, она тут же забыла о нем, но  Джулия  никак  не  могла  этого
сделать. Рыщущий, злобный взгляд преследовал ее еще и  после  того,  как
они оказались в безопасности за стенами особняка на Беркли-сквер.
   Реда дома не оказалось. Утром он получил какое-то послание и сразу же
уехал.
   - Дела на судне, я думаю, - сказала тетушка.
   Джулия не стала спорить, но не была уверена и  в  том,  что  послание
было от бонапартистов. Начинался следующий этап великой авантюры.
   Когда появился Ред, Джулия  сидела  у  туалетного  столика  вместе  с
горничной Розой, занятая укладкой волос. Одно из заказанных ею  вечерних
платьев, из восточной тафты, привезли перед чаем. Его, вместе с утренним
шелковым платьем, отложили как раз для такого случая, который  предстоял
Джулии.  Всего  несколько  стежков,  и  можно  было  одеваться.   Джулия
скоротала день, примеряя платья, принимая ванну и готовясь  к  вечернему
выходу.  Когда  тетушка  Люсинда  предложила  услуги  горничной,  она  с
благодарностью приняла их, так как требовалось нечто менее строгое,  чем
узел на затылке. Гораздо проще доверить  расторопной  горничной  уложить
волосы с лондонской элегантностью, чем пытаться сделать прическу самой.
   Ред  нахмурился,  увидев  ее  в  черном,  затем  подошел.   При   его
приближении горничная стушевалась и занялась шпильками и щетками.
   Подойдя сзади, Ред  обнял  Джулию  за  обнаженные  плечи.  Увидев  ее
испуганный взгляд в зеркале,  он  улыбнулся,  затем  прижался  губами  к
стройному изгибу ее шеи. Место  поцелуя,  казалось,  горело,  но  Джулия
заставила себя сидеть спокойно. Лишь на щеках проступил румянец.
   - Где вы были? - спросила она, когда он поднял голову.
   Его взгляд скользнул по горничной, затем остановился на ней.
   - Я расскажу вам позднее.
   Она  кивнула,  решив,  что  его  скрытность  лишь   подтверждает   ее
предположение.
   Ред заказал ванну, затем уселся в кресло. Вытянув ноги,  он  смотрел,
как наносятся последние штрихи на прическу жены.
   - Я вижу, вы плодотворно провели утро, - произнес он, коротким жестом
указывая на белье Джулии.
   - Да, я нашла все, что нужно.
   - Я и не подозревал, что вы облачитесь во все сразу же.
   Стараясь придать голосу ровный, вежливый тон, Джулия ответила:
   - Конечно, я постаралась быстрее надеть черное. Я  и  так  достаточно
нагрешила с цветом за эти недели после смерти отца.
   Он не ответил, и горничная улучила момент, чтобы произнести:
   - Все готово, мадам. Помочь вам одеться?
   - В этом нет необходимости, - ответил Ред за Джулию. - Я помогу жене.
   Джулия быстро посмотрела на  мужа;  его  лицо  осталось  неподвижным.
Неудобно спорить с ним в присутствии  прислуги.  Улыбкой  и  кивком  она
отпустила девушку. Как только дверь за ней закрылась, Джулия  встала  и,
нарочито прямо держа спину, прошла в спальню.
   Ред последовал за ней и, остановившись в дверях, оперся о косяк.
   - Я-то думал,  вас  интересует,  как  я  провел  день,  -  насмешливо
произнес он, намекая на необходимость ее возвращения.
   Джулия резко повернулась к нему.
   - Вы встречались с бонапартистами, не так ли?
   - Да. Мне дали адрес меблированных комнат и время. Будь вы  дома,  мы
бы могли поехать вместе. А так...
   - Понимаю, - произнесла она, не в силах скрыть разочарования.  -  Что
происходит? Кто там был?
   - Много людей, не все, впрочем, были мне знакомы. В качестве  хозяина
присутствовал генерал Гаспар Гурго, был Робо, а также Марсель  де  Груа,
хотя он сгибал спину с видимыми усилиями. Мысленно он с  нами,  несмотря
на отсутствие поддержки с вашей стороны. Видимо,  размер  вклада  сильно
повлиял на его решение отнестись к этой затее  как  к  какому-либо  виду
спорта. - Не обращая внимания на вспышку гнева Джулии, он продолжал:
   - Он отнюдь не был счастлив видеть меня. Объявление о нашем  браке  в
сегодняшней "Таймс" сделало мое  присутствие  несколько  неприятным  для
него.
   - Объявление? Я не видела, - нахмурившись, промолвила она.
   - Уверяю вас, оно там.
   - Вы уверены, что это мудрый поступок?
   Он вежливо произнес:
   - Я не понимаю, что вы имеете в виду.
   - Я имею в виду, - осторожно сказала она, - что публичное  объявление
может потом создать дополнительные трудности.
   - Трудности? Какого характера?
   - С аннулированием, - воскликнула  она,  чувствуя  себя  загнанной  в
угол.
   - Этого не будет.
   В его голосе прозвучала жесткая нота бесповоротного  решения.  Джулия
смотрела на него, пытаясь найти в его словах какой-то скрытый смысл.
   - Я не понимаю, - сказала она наконец. - Вы не можете желать до конца
дней остаться связанным с женщиной, которую вы почти не знаете.
   - Я знаю вас уже несколько недель. Когда все  это  кончится,  я  буду
знать вас еще лучше.
   Была ли в его словах скрытая угроза?
   - Вам может не понравиться то, что вы узнаете, - резко сказала она.
   - Что ж, я воспользуюсь случаем.
   Она не была обескуражена.
   - Не говорите потом, что вас не предупреждали.
   - Я ценю вашу  предупредительность,  -  сказал  он,  улыбаясь  одними
глазами. - Она поможет мне всегда быть начеку.
   Он все еще стоял в проеме,  закрывая  его  своей  высокой  фигурой  -
воплощенная самоуверенность и сила.
   Ироничный огонек в его синих как море  глазах  придавал  ему  опасное
очарование. Почему-то Джулия вновь испытала необъяснимый ужас.
   Она резко обернулась, спросив через плечо:
   - А как мсье Робо?
   - Неплохо, примерно  также,  как  при  вашей  последней  встрече.  Он
поселился в меблированных комнатах недалеко от Гурго и уверял меня,  что
устроился вполне прилично.
   - Какова была цель этой сегодняшней встречи?
   - В основном познакомить де Груз, Робо и  меня  с  остальными.  Барон
Гурго распространялся о том, как успешно он представил  англичанам  свой
разрыв  с   Наполеоном.   Он   прочел   черновики   нескольких   статей,
разоблачающих его прежнего хозяина, которые вскоре появятся в печати. Он
рассказал нам также о  допросе  его  лордом  Бэтхерстом  в  колониальном
ведомстве иностранных дел и о тщательно составленной информации, которую
он должен был поведать этому джентльмену, - либо  малоценной,  либо  ему
уже известной.
   - Бедный Гурго, должно быть, ужасно выглядеть предателем перед всеми,
кроме избранных, - сказала Джулия.
   - Он сильно переживает этот  позор  и  говорит,  что  даже  британцы,
надеясь использовать его, не стараются скрыть  презрения,  -  согласился
Ред.
   - Это продлится несколько месяцев. К концу августа он сможет  сказать
правду и занять свое законное место возле императора.
   - И получить награду?
   - Служить императору - кое для кого уже награда,  -  произнесла  она"
вздернув подбородок.
   - Возможно, - отозвался он, словно про себя, и  пошел  открыть  дверь
лакею, принесшему воду для ванны.
   Острое смущение, испытанное ею накануне, когда Ред  раздевался  перед
ней, ослабело, но она вышла в туалетную комнату. Там  она  принялась  за
рисовую пудру и румяна, в то время как  он  совершал  ежедневный  ритуал
омовения. Странно, если не сказать больше: мужчина - и такой  утонченный
в своих привычках! Ее родной отец даже  в  знойное  нью-орлеанское  лето
редко утруждал  себя  мытьем  чаще  двух  раз  в  неделю.  Ему  казалось
забавным, что капитан тратил на эту процедуру столько времени  на  борту
"Си Джейд". Джулия, которая была в этом вопросе столь же щепетильна, как
и капитан, завидовала той легкости, с которой он мог приказать подогреть
соленую воду для своей ванны. Ей было неудобно просить матроса,  который
прислуживал Реду,  оказывать  ей  такую  же  услугу,  но,  обходясь  без
горничной, она была  вынуждена  это  делать.  Наконец  Ред,  осознав  ее
затруднения, распорядился ежедневно готовить ей  ванну  одновременно  со
своей.
   Все было прекрасно, пока они  находились  в  разных  каютах,  но  эта
привычка привела к некоторым неудобствам, когда они  стали  делить  одну
комнату. Покачав головой, Джулия отвернулась от зеркала.
   Когда она выходила из туалетной комнаты, он все еще сидел по грудь  в
медной ванне. Бросив взгляд в его сторону, она прошла мимо. Сегодня днем
она взяла роман у тети Люсинды, так что теперь сможет провести  время  с
пользой. Захватив книгу, она направилась в гостиную.
   - Куда вы? - спросил Ред. -  Останьтесь  и  составьте  мне  компанию.
Расскажите о вашей утренней поездке.
   Не оборачиваясь, Джулия сказала:
   - Вам будет неинтересно. Мы заезжали к модистке и портнихе.
   - И к сапожникам, насколько я знаю тетушку Люсинду. Она так  гордится
своей маленькой ножкой. Ну что, водите, какой  сильный  интерес  я  могу
проявить, если сделаю усилие?
   Его тон явно показывал, что Ред  не  ожидал,  что  Джулия  останется.
Однако он же придал девушке решимости. Она опустилась на стул.
   - Очень хорошо, - сказала она, - и что же вы хотите узнать?
   Она с удовлетворением отметила, что  он  задумался.  Однако  это  был
столь краткий миг, что она могла не заметить его, если бы специально  не
ждала. От нее не ускользнула также  тень  удовлетворения  на  его  лице,
когда он принял вызов.
   - Все, - ответил Ред, - меня интересует все, что вы делаете.
   - Отлично сказано, - откликнулась она с легким сарказмом.
   Он покачал головой.
   - Для этого нужно чуть больше практики.
   Ее ледяная улыбка никак не тронула его; он  спокойно  сидел  и  ждал.
Вздохнув, она подчинилась.
   Намеренно желая поразить его суммой  потраченных  денег,  она  начала
свой рассказ с сорочки, шляпок и туфель, которые она  заказала.  Она  не
пропустила ничего, подробно описывая все, в том  числе  белье  и  ночную
рубашку, которая вызвала такое сомнение у тетушки Люсинды. Если Реду  не
понравится последний пункт, пусть выскажется до  того,  как  они  пойдут
спать.
   Он нахмурился, пренебрежительно  взглянув  на  ее  черное  белье,  но
сказал совершенно другое:
   - Удивительно, как после такой тяжелой поездки вы не легли в  постель
и не заказали обед на подносе.
   Она чуть заметно улыбнулась:
   - Мне приходила в голову эта мысль, однако  ваша  тетушка  пригласила
гостей и ожидает нашего присутствия.
   - Что  же  вы  не  сказали,  -  почти  простонал  он.  -  Если  я  не
потороплюсь, мы опоздаем и попадем в черные списки. - Он легко  поднялся
в полный рост. - Бросьте мне полотенце, пожалуйста. Сегодня ваша очередь
играть роль горничной. - Джулия в точности исполнила его  просьбу.  Сняв
полотенце со стула, она швырнула его. И хотя она мгновенно отвела глаза,
она успела заметить его короткую, какую-то хищную усмешку.
   Она собиралась рассказать о странной встрече, когда  ужасный  человек
обогнал их экипаж, но теперь этот инцидент выскользнул из ее памяти. Она
отвернулась, ища глазами что-нибудь, за что можно было  уцепиться,  пока
он не закончит одеваться.
   Взгляд ее упал на золотую пчелу, мерцавшую на столе  в  свете  свечи.
Утром она носила ее на шали а вечером пчела лучше  будет  смотреться  на
черной ленте вокруг шеи. Обрадовавшись  этому  небольшому  занятию,  она
сделала движение, чтобы приколоть ее.
   - Вы любите это украшение, не так ли? - спросил Ред.
   - Признаюсь, да. Оно... принадлежало моей матери.
   - Вашей матери? Странно. Я думал, оно как-то связано с этой кампанией
по освобождению Наполеона. Пчела - это ведь его символ, не правда ли?
   Джулия так долго носила пчелу, возбуждая людской  интерес  только  ее
явной ювелирной ценностью, что ее поразила догадка Торпа о ее  подлинном
значении. Она настолько приучила себя к сдержанности, что сейчас ей было
трудно сохранить безразличие.
   - Вы правы, конечно, - признала она.
   - Это украшение не похоже на фамильное, - критически заметил он.
   Насколько можно доверять ему? Разумеется, он имел право  узнать  хотя
бы часть правды.
   - Нет. Это был дар императора моей матери.
   - Весьма ценный. Похоже на чистое золото. Что-то в  его  тоне  задело
ее.
   - У вас нет причин для осуждения.  Не  было  никакого  романтического
увлечения. Пчела была подарена моей матери в знак  признания  ее  заслуг
перед любимой матерью Наполеона.
   - Похоже на увлекательную историю. Я полагаю, это произошло в Париже.
   Джулия кивнула.
   - Мы гостили в пригороде у родственников, отец, мать и  я.  Мне  было
лет пять, и Наполеон был императором чуть  более  года.  Родственники  и
сейчас живут в маленьком городке, откуда  много  лет  назад  взяла  свое
начало семья отца,  и  мои  родители  были  представлены  ко  двору.  Им
оставалось лишь предаваться удовольствиям  в  Париже.  Беды,  мятежники,
заговор против императорской фамилии, тюрьма - это меньше всего занимало
моих родителей. Однако одним  прекрасным  весенним  днем  они  оказались
вовлечены во все это.
   Ред надел панталоны, натянул чулки и  начищенные  сапоги.  Когда  она
остановилась, он перестал застегивать  пуговицы  на  рубашке  и  кивнул,
чтобы она продолжала.
   - Мой отец оставил нас одних - мою мать, няньку и меня - и  поехал  с
визитом к какому-то незнакомцу в городе. Нам стало скучно,  мы  покинули
квартиру и прогуливались по улице недалеко от лавки кондитера. Вдруг  на
нас хлынула толпа кричащих,  визжащих  людей,  и  начался  один  из  тех
беспорядков, которые часто случались в послереволюционные годы. Мы так и
не узнали причину. Одни кричали о высоких ценах у мясника,  другие  -  о
низких ценах на капусту на  рынке.  Это  не  имело  значения.  Мятежники
захватили экипаж с эмблемой Наполеона, который ехал без сопровождения  и
охраны и вез лишь одну пожилую женщину. Невзирая на  это,  ярость  толпы
обрушилась на экипаж. Они вытянули на улицу и кучера,  и  пожилую  даму.
Моя мать узнала в ней мать Наполеона. Корсиканка была очень мужественной
и гордой, но ее  неукротимый  дух  еще  больше  распалял  толпу.  Ее  не
слушали, тянули в разные стороны, плевали, били. Моя мать, оставив  меня
с нянькой, пробилась к женщине, взяла  за  руку,  чтобы  поддержать,  и,
толкаясь, крича изо всех сил, постаралась проложить дорогу назад, к нам,
- туда, где мы стояли - напротив стены лавки. В этот момент конный отряд
врезался в толпу, раскидав людей в разные стороны.  Тех,  кто  не  успел
убежать, арестовали, и мою мать в том числе. Мать Наполеона с подобающим
почтением водворили в экипаж, и через минуту улица опустела.
   - Надеюсь, что нянька сообразила позаботиться о вашей безопасности, -
заметил Ред.
   - Да, она схватила меня и бросилась в дом, как  только  увидела,  что
задержали мать. В спешке послали  за  отцом.  Он  сразу  же  помчался  в
тюрьму, но его попытки что-либо объяснить оставили без внимания.  Ее  не
освободили. В отчаянии  отец  бросился  к  императору.  Мать  Наполеона,
потрясенная происшедшим, подтвердила невиновность и героизм моей матери.
Отец всегда  восхищался  Наполеоном,  но  быстрота  и  решительность,  с
которой действовал император при освобождении моей матери, сделали  отца
на всю жизнь преданным ему. Золотая  пчела  стала  почетным  даром  моей
матери в знак признания ее заслуг перед семьей Бонапарта. Вместе  с  ней
была обещана незамедлительная помощь, когда бы она ни понадобилась.
   - Я начинаю понимать, почему вы так дорожите этой пчелой, - промолвил
Ред, в раздумье глядя на нее и завязывая на шее галстук.
   Понял ли он? Ее охватил озноб при  мысли,  что  она  открыла  слишком
много. Глядя на золотистое мерцание крылышек пчелы, она  заставила  себя
улыбнуться.
   - С тех  пор  минуло  много  лет.  Возможно,  глупо  с  моей  стороны
надеяться, что император вспомнит.
   - У него репутация человека с хорошей памятью,  -  возразил  Ред.  Он
взял у нее из рук ленту с приколотой пчелой и обернул вокруг шеи, слегка
поклонившись.
   Джулия молча вздохнула. Торп не станет расспрашивать ее подробнее. Не
сейчас. Позже, когда они достигнут острова  Святой  Елены,  ей  придется
сказать ему...
   Ее рука машинально потянулась к впадинке у шеи, где  блистала  пчела,
наполеоновская золотая пчела, которая  должна  была  помочь  ему  узнать
Джулию и ее отца, а теперь уже только одну Джулию. Пчела и  Робо  должны
стать началом освобождения императора и его возвращения к власти.

Глава 7

   - Пираты, проклятые пираты, вот кто они такие! И пусть называют  себя
как угодно - алжирский флот или бич Средиземноморья,  все  равно  они  -
просто пираты, которых следует ловить и уничтожать, как всякий сброд!
   Шел небольшой праздничный обед, за которым собрались ровно двенадцать
человек. Уже были съедены суп, рыба, дичь  и  птица,  но  оставались  по
крайней мере еще три перемены блюд. Свечи в канделябрах на стенах  и  на
столе сгорели наполовину. Крошки, винные пятна и скомканные салфетки  на
столе нарушали гармонию, хотя аромат роз в  центре  все  еще  пробивался
сквозь запахи пищи. Был назван титул лишь одного из сидевших за  столом,
говорившего в данный момент, но, без сомнения, остальные гости тоже были
достаточно богаты и  знатны.  Джулия,  глядя  на  них,  была  рада,  что
последовала советам тетушки Реда в отношении портнихи. Она не испытывала
ни малейшей неловкости, хотя ей начинало приходить в голову,