к ней, стремясь поглядеть на это создание,  чьи  легендарные
красота и мудрость сделали ее любимицей старого дея. Джохару схватили  и
бросили в общую кучу. Потные,  мускулистые  руки  потянулись  к  Джулии,
бросив ее сначала на колени, затем на спину. Покрывало было отброшено  в
сторону. Ее чудесные волосы  оказались  разбросанными  по  полу,  колени
раздвинуты, молочно-белая кожа обнажена.
   - Я войду первым, - прорычал капитан янычар. Не дожидаясь ответа,  он
начал срывать с себя ножны.
   - А потом я, - заявил солдат, узнавший Джулию.
   Послышался гул голосов, перебивавших друг друга. Однако все заглушила
перестрелка. Капитан янычар взвился, разглядев знаки отличия  на  людях,
которые с дымящимися винтовками стояли в проходе. Вырвавшись вперед,  он
закричал:
   - Что это значит?
   - Женщин  отправили  сюда  по  приказу  претендента  Кемаля,  который
потерпел поражение. Новый алжирский  дей,  блистательный  Али  паша,  не
желает,  чтобы  этих  женщин  оскорбляли!  -  голос  принадлежал   Реду.
Воспользовавшись замешательством, Джулия села, натянула на себя  остатки
разорванного лифа и машинально, как любая турчанка или мавританка, стала
искать свое покрывало. У нее появилась надежда, но она боялась  поверить
ей, тем более что массивная фигура капитана янычар загораживала обзор.
   - Нельзя отнимать  их  сейчас,  когда  люди  только  отведали  блюдо,
поставленное перед ними. Они заслужили награду, эта - самая приятная для
них.
   - Если  кто-то  из  женщин  захочет  остаться  после  такого  грубого
обращения, пусть! - резко ответил Ред. - В противном случае они уйдут со
мной.
   Ситуация  осложнилась.  Солдаты  численностью   превосходили   отряд,
стоявший в дверях. Только  власть  состоявших  на  службе  у  дея  могла
удержать янычар с налитыми кровью глазами  от  кровопролития.  Джулия  с
трудом поднялась на дрожащие ноги и нетвердыми шагами подошла к Джохаре.
Она помогла женщине подняться, и они  молча  прошли  между  неподвижными
фигурами солдат. За ними потянулись еще  и  еще  -  женщины  кутались  в
остатки своего одеяния, словно призраки, поднятые из могил.
   Когда Джулия подошла к Реду, он, схватив ее за руку, притянул поближе
к  себе.  Позволяя  остальным   женщинам   выйти   из   казармы,   отряд
посторонился. Когда вышла  последняя,  Ред  коротко  кивнул.  Из  отряда
выступил человек и подал толстый кошелек капитану янычар.
   - Примите это от Али дея  с  уверениями,  что  женщины  из  алжирских
притонов послужат вам лучше, чем эти робкие создания, которых мы уводим.
   - Возможно, - согласился капитан, бросая звериные взгляды на женщину,
стоявшую возле Реда, - но их вкус не будет так сладок.
   - Безусловно, - откликнулся Ред голосом  жестким,  как  сталь,  -  но
можно не опасаться, что они ужалят.
   Когда они дошли до дверей гарема, Ред отвел Джулию в сторону.
   - Я скажу врачу Измаилу, чтобы он помог тем, кто нуждается в лечении,
- отрывисто сказал он.
   - Несомненно, кое-кто нуждается, - сказала  Джулия,  быстро  пробегая
своими золотистыми глазами по его темному, бородатому  лицу.  -  Мне  не
нанесли повреждений благодаря вашему своевременному вмешательству. Можно
спросить, как вам удалось успеть вовремя?
   - Золотоволосая была доставлена в жилище Али паши и  оставалась  там,
пока борьба за алжирский трон не вышла за пределы дворца.  Окончательная
схватка была короткой, но кровавой. За прошедшие два дня я много времени
провел бок о бок с Али пашой и оставался с ним до  последней  битвы.  Мы
вместе поехали к. нему, где  он  собирался  убрать  следы  столкновения,
перед тем как появиться перед людьми и принять присягу  на  верность  от
своих придворных. Он  знал,  что  женщина  находится  здесь,  и  повелел
привести ее к нему, чтобы поблагодарить за ее вклад  в  великую  победу.
Светловолосая женщина,  которая  выдала  себя  за  носительницу  золотой
пчелы,  рассчитывала,  что  никто  не  видел  лица  избранницы  дея  без
покрывала. Она ошиблась. Ей пришлось сознаться в  содеянном  и  сказать,
где вы можете находиться. Не думаю, что она еще раз решится на  подобный
маскарад.
   Джулия  подавила  дрожь  при  звуке   его   мрачного   голоса.   Ради
собственного спокойствия она не стала интересоваться судьбой Марии.
   - Благодарю вас  за  находчивость  и  милость  Али  дея,  пощадившего
женщин. Моя благодарность была бы безгранична, если бы  я  знала,  какая
судьба ожидает нас теперь.
   Ред, видимо колеблясь, отвел взор, как будто хотел скрыть  выражение,
появившееся в его темно-синих глазах.
   - Этот вопрос вы можете задать самому дею. Он просил доставить вас  к
нему как можно быстрее, чтобы наградить вас. Если  вы  уверены,  что  не
нуждаетесь в помощи врача, я буду ожидать здесь, пока вы приготовитесь.
   Против  этого  ничего  нельзя  было  возразить.  Нервное   состояние,
ощущение, что она в чем-то испачкалась, воссоединение с мужем - все  это
было так далеко от дея...
   С  помощью  Джохары  Джулия  сбросила  разорванную  одежду,   наскоро
помылась, надела рубашку и  панталоны  золотистого  шелка,  а  поверх  -
балахон светло-желтого шелка и желтое покрывало. Джохара хотела  вплести
ей в волосы жемчуг, но не было времени.  Распустив  по  плечам  чудесные
пряди, подобные золотой мантии, Джулия поспешила к Реду.
   Окруженный  курильницами  и  светильниками,  Али  дей   восседал   на
роскошном  диване.  Его  тюрбан  был  заколот  огромным  рубином.   Руки
расслабленно  отдыхали  на  коленях.  Хищное  лицо  нового  дея   слегка
улыбалось, но глаза сохраняли суровое выражение.
   Ред приблизился, поцеловал протянутую руку и тихо произнес  несколько
слов. Только тогда правитель позволил себе взглянуть на Джулию,  которая
стояла, одинокая и неузнанная, в центре комнаты.
   - Подойди ко мне, Гюльнара, о  хранительница  меда,  -  произнес  он,
взглядом выражая восхищение.
   С высоко поднятой головой, Джулия повиновалась. Она заставила себя не
замечать любопытных и  злобных  взглядов,  завистливого  шепота  мужчин,
стоявших позади нее. Коснувшись  губами  края  одежды  нового  дея,  она
поднялась, держась очень прямо, с потупленным взором.
   -  Ты  оказала  мне  великую   услугу,   Гюльнара.   В   знак   своей
признательности я подношу тебе этот дар с надеждой, что он принесет тебе
радость и счастье, как  и  другая  драгоценность,  которая  стала  твоим
талисманом и которую я возвращаю тебе, - твоя золотая пчела.
   Даром нового алжирского дея стал великолепный желтый алмаз  величиной
с небольшое яйцо,  подвешенный  на  золотой  цепочке.  Джулия  неверными
пальцами приняла драгоценный камень из  рук  нового  главного  визиря  и
надела цепочку на шею. Бриллиант оказался  как  раз  между  ее  грудями,
притягивая взоры своим ярким блеском. Золотую  пчелу  она  приколола  на
прежнее место  у  виска,  с  удовольствием  ощущая  ее  милую  привычную
тяжесть.
   -  Твое  благородство  может   превзойти   лишь   твоя   доброта,   о
блистательный правитель века, - произнесла она с  глубоким  поклоном.  -
Все женщины возносят тебе хвалу за то, что ты  отменил  жестокий  приказ
Кемаля-самозванца. Нечасто сила и  власть  так  счастливо  сочетаются  с
благородством и милосердием, как у вас, ваше величество.
   Али дей бросил сардонический взгляд в сторону Реда. Похоже было,  что
тот превысил свои полномочия  в  деле  спасения  женщин  гарема.  Однако
теперь этот поступок получил широкую огласку, и дей уже не мог  отречься
от него.
   - Остается только,  -  продолжала  Джулия,  -  узнать,  какая  судьба
уготована для нас, бедных рабынь старого дея.
   - Этот вопрос очень беспокоит меня, - сухо сказал Али дей. - Было  бы
неразумно оставлять в  гареме  женщин  моего  дяди,  которые  словно  бы
приходятся  мне  тетками.  Более  того,  могут   возникнуть   борьба   и
соперничество между ними и моими  собственными  женами  и  женщинами.  С
другой стороны, эти создания не могут сами  постоять  за  себя.  Видимо,
каждой нужен муж или хозяин.
   - Ты мудр, словно Соломон, сын Давида, - произнесла Джулия.
   Он поднял бровь в знак того, что принимает ее лесть сдержанно,  но  с
определенным уважением к ее смелости. В то же время его  взгляд  блуждал
по  ней,  задерживаясь  на  груди  и  талии.  Возле  Джулии  стоял  Ред,
выпрямившись и сжимая руку на  рукоятке  сабли.  Али  дей  посмотрел  на
англичанина и улыбнулся, подняв руку к черной бороде. Где-то  в  глубине
его глаз притаилась печаль.
   - У тебя есть предложение, о хранительница меда?
   По комнате  прокатился  шепот.  Публично  просить  совета  у  женщины
означало оказать ей неслыханную честь.
   - Есть возможность, эфенди, тем более  она  будет  стоить  тебе  лишь
малую толику тоге, что считается достоянием нового дея.
   - Я не удивлен. Ты можешь говорить.
   -  Если  бы  каждой  женщине  позволили  забрать  с  собой  ценности,
подаренные ей во время пребывания в гареме, это могло бы  поддержать  их
и, возможно, для многих нашлись бы мужья.
   - Возможно, - согласился дей.
   - А те, кто не нашел бы желающих жениться на них,  могли  бы  продать
эти вещи и выбрать себе  какую-то  форму  свободного  существования  или
заложили бы их купцу, который гарантировал бы им  небольшую  ежемесячную
выплату.
   - Что касается других женщин, над твоим предложением стоит  подумать,
- дей остановился, взглянув на Реда  словно  в  раздумье,  потом  слегка
вздрогнул. - Однако в отношении тебя я не могу этого  сделать,  так  как
уже распорядился тобою.
   Джулия похолодела. После минутного колебания она прошептала:
   - Могу ли я узнать, как?
   - Англичанин, стоящий рядом с тобой, сослужил мне великую службу. Его
знание кораблей и оружия оказалось  бесценным.  Он  неоднократно  спасал
меня от опасности и смерти. Мог ли я хоть в чем-нибудь  отказать  такому
спутнику? Чем я мог наградить его? Я предлагал богатство, драгоценности,
высокое положение,  великую  честь  стать  мусульманином.  Последнее  он
принял вместе со свободой, которую непременно несет с собой  эта  честь,
но от остального отказался, прося меня только об одном. Он просил у меня
ради своей выгоды и удовольствия белую христианскую рабыню старого  дея,
известную под именем Гюльнары, хранительницы меда. Я не отказал ему.
   Джулия резко повернулась к Реду. Она  была  словно  поражена  громом,
гнев разъедал ее сердце,  точно  кислота.  Этой  просьбой  он  лишил  ее
возможности получить свободу, так же как она лишила этого Реда во  время
охоты на львов. А формулировка-то какова - "для выгоды и  удовольствия"!
Горячая  благодарность,  которую  она  испытывала  за  вмешательство   в
казарме, теплое чувство, внушенное его беспокойством за нее, испарились,
словно их и не было. Она не позволит ему  снова  воспользоваться  собой.
Никогда больше.
   - Я не буду! - заявила она, забыв о  своем  подчиненном  положении  и
могуществе дея. - Я не буду его рабыней! Я не потерплю этого! Никогда...
   Роковое слово "больше" она произнести не успела. Пока  она  бушевала,
Ред, получив молчаливое согласие дея, повернулся и поднял  ее  на  руки.
Его губы накрыли ее рот сквозь тонкий шелк  покрывала  прежде,  чем  она
успела проговориться  о  том,  что  они  были  знакомы  раньше.  Сила  и
жесткость этого прикосновения вернули благоразумие.  Уже  не  протестуя,
она лежала у него на руках,  прижатая  к  груди,  когда,  сопровождаемый
смехом и поздравлениями мужчин, Ред поспешно вышел из зала.
   - Вы можете отпустить меня, - сказала Джулия во дворе.
   - При условии, что вы пообещаете  не  говорить  и  не  делать  ничего
такого, что приведет нас обоих в петлю.
   - Думаю, у меня хватит разума для  этого,  -  сказала  она,  вздернув
подбородок.
   - Я тоже так думал.
   - Однако вы живы, не так ли? Если бы за эти два  года  я  хоть  слово
проронила о брачных узах, связывавших нас, вы бы давно были  покойником.
Вас раздавили бы, словно  муравья,  чтобы  не  вредить  бессмертию  души
Мохаммеда дея.
   - Это правда. Я часто думал, что заставляет вас придержать  язык.  Я,
конечно, не думал, что дей впадет с вами в  физический  грех.  Дворцовая
молва всезнающа.
   - Мысленно - да, а это почти то же самое.
   - Но ведь роль играют не мысли, а чресла, не так ли?  Интересно,  что
бы вы сделали, если бы он предложил жениться на вас?
   - Безусловно согласилась бы,  потому  что  всевышнему  известно,  что
выбора у меня не было. Двоебрачие - меньший грех, чем убийство  мужа,  -
ответила она довольно холодно.
   Он резко остановился и поставил ее на ноги.
   - Я полагаю, вас беспокоит только ваша совесть?
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   - Что же еще может беспокоить меня?
   Он скрипнул зубами, словно от удара.
   - В самом деле, что еще? Здесь нельзя говорить. Пойдемте ко мне.
   У дверей комнат, какие, вероятно, получали лишь члены  личной  охраны
дея, их встретил часовой.
   - Простите, эфенди, - произнес он с низким поклоном, - ваше имущество
перенесли сюда, в покои, которые раньше занимал  Али  паша.  Было  много
суеты, но теперь все готово.
   - Я ничего не знаю об этом, - сказал Ред.
   - Таков был приказ Али дея, нашего нового хозяина, да  процветет  его
потомство и да продлится его царствование и жизнь!
   Пока Ред  подтверждал  это  заявление  соответствующими  изъявлениями
чувств, Джулия подумала о Кемале, чье царствование сильно сократили. Что
сталось с внуком Мохаммеда дея? Когда они с Редом  прошли  в  уединенную
часть дворца, она спросила его об этом.
   - Никто не может сказать с уверенностью, - ответил он. - Даже  сейчас
его все еще ищут по всем углам этой каменно-мраморной глыбы. На переднем
крае его, естественно, никто не видел. Говорят, что он сбежал  во  время
последнего штурма и с группой сторонников скрывается  где-то  в  городе.
Ничего. Его разыщут, и он получит по заслугам.
   - И как с ним обойдутся?
   - Со всей суровостью, чтобы он не мог больше отравлять ядом  стариков
и отправлять женщин в казармы.
   В его голосе появилась какая-то незнакомая суровость, соответствующая
этой жестокой стране. Джулия, вздрогнув, отогнала мысли прочь, намеренно
направляя их в мирное русло. Интересно, что подумают жены Али паши, ныне
Али дея, когда обнаружат, что гарем старого правителя еще в  резиденции?
Разделят ли они апартаменты, или смещенные женщины  будут  отправлены  в
другие, незанятые комнаты дворца? Сераль уже  не  имел  такого  большого
значения, поскольку его хозяин был  мертв.  Ему  уже  безразлично,  если
чужие мужчины будут смотреть на лица его жен. Но  для  чего  ей  уделять
столько внимания этой проблеме? Ее  это  не  касалось.  Место  уже  было
определено.
   Ред отворил тяжелую дверь, которая вела в бывшие покои нового дея,  и
пропустил Джулию вперед. Навстречу выбежала пухлая девушка.  Расплываясь
в улыбке, она подбежала к  Реду.  Видимо,  это  была  рабыня-черкешенка,
подаренная Реду Кемалем. Хотя она была одной  национальности  с  Марией,
между ними трудно было найти сходство. Золотистые  волосы  с  коричневым
оттенком, напоминающие песок пустыни, лицо круглое и  широкое,  раскосые
монгольские глаза, скошенные вперед углы рта. На щеках ее были смешливые
морщинки, а на локтях ямочки. В целом она вполне отвечала вкусу среднего
турка или мавра, но  не  была  обольстительна  по  западным  стандартам.
Щенячий восторг, с которым она встретила Реда, не  оставлял  сомнений  в
том, что ее не печалит смена владельца.
   Она резко остановилась, увидев Джулию, и лицо ее превратилось в маску
горя. Поклонившись Реду, она вопросительно смотрела на  него.  Ред  взял
Джулию за руку.
   - Джулия, разреши познакомить тебя с моей рабыней,  Изабелью.  У  нее
было другое  имя,  совершенно  непроизносимое.  Изабель,  это  Джулия  -
Гюльнара. Ты должна служить ей так же радостно  и  охотно,  как  служила
мне.
   - Да, господин, -  сказала  девушка,  снова  низко  кланяясь  Реду  и
отвешивая Джулии менее  почтительный  поклон.  -  Для  вас  готова  еда,
хозяин. И скоро будет ванна нужной температуры,  -  девушка  улыбнулась,
часть ее радушия, казалось, вернулась к ней,  -  в  этих  комнатах  есть
ванна, эфенди, роскошная и удобная.
   - Хорошо, - откликнулся Ред. - Я позову тебя, когда ты понадобишься.
   На лице  девушки  отразилось  смятение,  и  Джулия  поняла,  что  она
привыкла делить трапезу с Редом. Интересно, что еще она привыкла  с  ним
делить? Хотя ее внешность  не  импонировала  большинству  англичан,  Ред
подвергся столь сильному влиянию Востока, что мог перенять  также  и  их
взгляды на женскую красоту.
   Отпустив девушку, Ред проводил Джулию в просторную спальню.
   - Нам надо поговорить, - напомнил  он.  Отстранившись  от  него,  она
сказала:
   - А ваша рабыня?
   - Можете не беспокоиться. Даже если она случайно услышит  или  станет
подслушивать, она не говорит по-английски.
   -  Станет  ли  она  подслушивать?  -  переспросила  Джулия.  -  Можно
подумать, что у кого-то в этом богом проклятом месте есть хоть намек  на
стыд!
   - Значит, вам не нравится здесь? А я начал  думать,  что  вас  вполне
устраивает ваше положение.
   - Что вы имеете в виду? - спросила Джулия с изумлением и гневом.
   - Вы были возлюбленной дея, царили в гареме, вашим капризам потакали,
вас баловали...
   -  Рабыней  на  побегушках  у  старика,  -  перебила  его  Джулия,  -
бесконечные  шахматные  партии,  в  которых  нельзя  выигрывать,  боязнь
открыть рот, чтобы не вызвать гнев...
   - Окруженная лестью и похвалой. Перед вами заискивали,  ваши  желания
выполняли...
   - Ну да, и  я  была  вынуждена  лавировать  между  двумя  враждующими
группировками...
   - Облеченная властью изменять судьбу людей...
   - И в то же время не  имеющая  возможности  изменить  собственную!  А
когда замаячила свобода  и  в  перспективе  -  вероятность  вернуться  к
прежней жизни, что  происходит  тогда?  Я  снова  рабыня,  принадлежащая
человеку, которого от души презираю!
   - Вы предпочли бы стать одалиской Али дея? Я уверяю вас, произошло бы
именно это!
   - Не верю! - бросила она. - Он обещал отдать  женщинам  их  ценности,
чтобы они могли войти в свободную жизнь!
   - Он обещал лишь  рассмотреть  такой  вариант.  Возможно,  кто-то  из
старших женщин, не представляющих особой ценности, действительно получит
свободу. Но, хотя я  восхищаюсь  им  как  воином  и  вождем,  он  рожден
Востоком, а женщина здесь  всегда  имущество,  как  хорошая  лошадь  или
прекрасный верблюд.  И  не  может  быть  для  нее  свободы,  ибо  кобыла
немыслима без владельца.
   - Я не кобыла! - вспылила Джулия.
   - Нет, - согласился Ред, - но Али дей с радостью поставил  бы  вас  в
стойло.
   - Однако он отдал меня вам!
   - Да, черт побери! Надо ли мне извиняться за то, что я просил вас?  Я
думал, вам будет лучше с мужчиной вашей расы, говорящим на  вашем  языке
и, между прочим, вашим мужем!
   - Действительно, почему бы и нет? - закричала Джулия, заламывая руки.
-  Куда  как  приятно  быть  рабыней  человека,  виновного  в  убийстве,
предательстве и обмане!
   Он побелел под своим коричневым загаром.
   - Я никого не убивал и даже не собирался. Что касается предательства,
объясните мне, в чем оно. Я получил  задание  английского  правительства
проникнуть  в  бонапартистский  заговор  и  использовать  план   бегства
Наполеона для перемещения  его  в  более  безопасное  и  здоровое  место
ссылки. Его смерть вовсе не входила в наши планы. Мне  очень  жаль,  что
так случилось, но вину за это я на себя не возьму. Клянусь,  что  говорю
правду. Я исполнял долг перед своей страной, не более того.
   - Долг?  Ха!  Неплохое  оправдание  того,  что  ваше  сердце  считает
несправедливостью.
   - Ваше сердце - возможно, но  не  мое.  Наполеон,  вероятно,  начинал
править с  лучшими  намерениями  и  многого  достиг.  Он  положил  конец
террору, объединил Францию и навел порядок вместо хаоса. Но какой ценой?
Как и любого, его  развратила  неограниченная  власть.  Он  был  великий
ч