была разобрана. Заново разожженный  огонь  весело  полыхал  в
камине, и вереница свечей в подсвечнике, стоящем  на  столике  в  центре
комнаты, ярко горела, освещая лежащие здесь же льняные бинты,  бутылочку
камфорного  спирта  и  баночку  с  мазью.  Анджелина  окинула   взглядом
собранные  на  столике  лекарства  и  бинты,  прежде  чем  вопросительно
взглянуть на Рольфа.
   - Похоже, Сейрус - отличный слуга. Спокойный, умелый, хороший  повар.
И главное, очень предупредительный, даже наперекор вашей воле...
   - Да, временами он слишком много берет на себя.
   - Если бы он брал меньше, это вам вряд ли понравилось бы. Не так ли?
   - Нет, не так. Во всяком случае раньше  было  не  так.  Но  теперь  я
начинаю над этим задумываться, - и не давая ей времени поразмыслить  над
тем, что он имел в виду, Рольф продолжал:
   - Так как вам доставляет удовольствие совать нос в  мои  дела,  может
быть, вы на этот раз займетесь моими ранами или,  если  это  вам  больше
нравится, поиграйте в няньку, потешьте свой материнский  инстинкт,  ведь
женщины уверены, что в каждом мужчине сидит ребенок, требующий  ухода  и
заботы. Одним словом, в любом случае я в вашем распоряжении.
   Он поставил бутылку с бренди и бокал на  столик.  Гибкими  движениями
взял стул и, усевшись на него, оперся локтями о  край  столика,  вытянув
руки ладонями  вверх.  Яркий  свеч  свечей  высветил  его  лицо,  бросая
золотистые блики на  кожу,  подчеркивая  крупную  лепку  скул,  багровые
царапины вдоль всей щеки и оставляя в  тени  глаза  в  глубоких  глазных
впадинах.
   Анджелина была сильно обеспокоена резкой переменой в нем.  Она  долго
смотрела на принца, не решаясь двинуться с места. Чего он хочет? Она уже
начинала довольно хорошо разбираться в его характере  и  знала,  что  он
ничего не делает просто так, без причины.
   - Похоже, мужество оставило вас, как только речь зашла о помощи  мне?
- он сказал это вкрадчивым  голосом,  слова,  казалось,  были  обычными,
простыми, но Анджелина чувствовала в них подспудную угрозу.
   Чтобы  пересечь  пространство  в  несколько  шагов,  разделявшее  их,
Анджелина напрягла все свои силы - ей  в  жизни  не  приходилось  делать
такое огромное усилие над собой! Но еще  труднее  дались  ей  дальнейшие
действия. Сжав зубы, она взяла льняной  бинт,  пропитала  его  камфорным
спиртом и наложила бинт на руку Рольфа, осторожно прижав влажную ткань к
ране кончиками пальцев. Он сидел совершенно  спокойно,  его  глаза  были
устремлены не на руки, а  прямо  в  лицо  Анджелины.  Она  тем  временем
пропитала второй бинт и наложила его на другую ладонь. Прохлада  камфоры
должна была облегчить боль. Но если Рольф и заметил какое-то изменение в
своем состоянии, он не счел нужным показывать вида.
   Затем Анджелина взяла баночку с мазью и открутила крышку.  Содержимое
было бледно-розового цвета и  слегка  пахло  розовым  маслом  и  другими
неизвестными ей экзотическими лекарственными  растениями,  входившими  в
состав  мази.  На  ощупь  мазь  была  маслянистой  и  содержала  крупицы
какого-то порошка, как будто густая маслянистая  паста  составляла  лишь
основу для высушенной и нетолченой лекарственной травы.
   Избегая глядеть на принца, стараясь сосредоточиться только  на  своих
действиях, Анджелина обмакнула кончик среднего пальца в мазь.  Тут  она,
не удержавшись, все же взглянула в его  неподвижное  застывшее  лицо  и,
поддавшись внезапному импульсу, протянула руку  к  его  щеке,  осторожно
смазав мазью грубую глубокую царапину.  Он  даже  не  шевельнулся,  хотя
своим чувствительным пальцем Анджелина ощутила, как  напряглись  мускулы
на его лице. В груди у Анджелины что-то сжалось,  и  комок  подступил  к
горлу. Прядь ее длинных волос упала со спины на руку  Рольфа.  Движением
головы она откинула  локон  за  спину.  При  этом  ее  колени  невзначай
коснулись его бедра, и Анджелина не  знала,  куда  деться  от  смущения.
Однако она не прекращала своей работы.
   Зачерпнув еще немного мази,  она  начала  накладывать  ее  на  второй
глубокий и длинный след от своих ногтей, прочертивший весь подбородок  и
заканчивающийся на шее. У Анджелины было  такое  чувство,  будто  своими
действиями она искупает вину перед принцем.
   Наконец, она снова вернулась к ожогам на его руках. Убрав бинты,  она
толстым слоем наложила мазь на ладони  принца.  Его  кожа  была  покрыта
затвердевшими мозолями, как у человека, привыкшего работать мускулами  и
не экономить своих сил. На ладонях  Рольфа  виднелись  красные  волдыри,
точно такие же были между его большим и указательным пальцами. Как можно
более  осторожно,  Анджелина  перевязала  его  ладони,  сделав  не  туго
завязанный узел на тыльной стороне.
   Ее лицо хранило все то же бесстрастное  выражение,  когда  она,  взяв
крышку от баночки с мазью,  аккуратно  закрыла  ее  и  затем  закупорила
склянку с камфорным спиртом.  Сделав  все  это,  Анджелина  повернулась,
чтобы отойти от принца, но он резким движением  отодвинул  свой  стул  и
вскочил на ноги, загородив ей путь к отступлению. Протянув  руки,  Рольф
обнял ее за плечи, его объятье было довольно  сильным,  но  недостаточно
цепким: Анджелина легко могла освободиться от  его  рук.  Но  тогда  она
причинила бы принцу острую боль. Поэтому  Анджелине  ничего  другого  не
оставалось, как только замереть на месте; неровное дыхание вырывалось из
ее груди. Очень медленно она  подняла  свои  длинные  ресницы,  открывая
глубину серо-зеленых глаз, в которых блестели слезы беспомощности.
   - Я был  прав,  -  проговорил  Рольф  задумчиво.  -  Как  бы  вас  ни
провоцировали, вы никогда  по  собственной  воле  не  причините  другому
страдание. Вам была дана такая редкая возможность помучить  меня  грубым
обращением с моими ранами. Как вы  преодолели  такое  искушение?  Теперь
осталось  решить  только  один  вопрос   -   обнаружив   в   вас   столь
сострадательную натуру, сумею ли я собрать свою волю в кулак, чтобы  как
можно более выгодно для себя  использовать  это  ваше  качество?  Боюсь,
однако, ответ напрашивается сам собой: пожалуй, не сумею...
   Он привлек ее к груди и, склонившись, коснулся  губами  ее  губ.  Его
синие глаза искрились лукавой  насмешкой  -  над  собой  и  над  ней.  У
Анджелины закружилась голова от запаха бренди и страстного  возбуждения,
исходившего от него.  И  еще  в  нем  смутно  ощущалось  бессознательное
стремление убежать, забыться в порыве страсти от мучивших  его  жестоких
мыслей. Воля  и  решимость  к  сопротивлению  Анджелины  были  сразу  же
подавлены ласковыми обволакивающими все  ее  тело  руками  принца.  Губы
Рольфа коснулись ее щеки, обожгли горячим дыханием подбородок и  впились
в нежную белизну шеи.
   Губы Анджелины непроизвольно приотрылись и она, вздохнув,  припала  к
нему всем телом, тихая и неподвижная, отдавшаяся на волю его  страсти  и
успокаивающая свою совесть добродетельными  оправданиями  -  жалостью  и
сочувствием к этому человеку. Ласковые руки Рольфа чуть касались ее тела
и постепенно возбуждали Анджелину. Она  растворилась  в  потоке  сладких
ощущений, голова  ее  пошла  кругом  от  неожиданного  острого  приступа
желания. И Анджелина едва заметила, что он подхватил ее на руки и  понес
на постель. О сопротивлении не могло быть и речи.
   На второй день заточения Анджелины произошла смена ее  стражника.  На
этот раз принц оставил с ней Оскара. А  остальные  отправились  снова  в
путь на розыски Клэр. Оскар, как всегда, с томным меланхолическим  видом
пощипывал пальцами струны гитары, наигрывая какой-то грустный мотив.  Но
при всем при этом он более бдительно и строго следил за каждым  шагом  и
движением Анджелины, чем добродушный  Густав.  Когда  отряд  умчался  по
лесной дороге, Оскар устроился  на  верхней  ступени  лестницы  напротив
двери в спальную комнату принца и терпеливо ждал там  выхода  Анджелины.
По собственной инициативе или в соответствии с  полученными  указаниями,
но молодой человек буквально под конвоем проводил девушку вниз в залу  и
там уселся рядом с ней. Когда  она  время  от  времени  вставала,  чтобы
размять ноги, он неотрывно следил за ней  светло-карим  взглядом.  Когда
Анджелина подходила к окну, он вставал и становился рядом с ней.
   Как только яркое солнце разогнало утренний  туман,  Анджелина  решила
подышать  свежим  воздухом.  Оскар  не  отступал  от  нее  ни  на   шаг,
встревоженный, но не ропщущий. Во  время  прогулки  пленница  обдумывала
разные варианты побега. Если она сейчас  внезапно  рванется  и  побежит,
Оскар без труда нагонит ее; если она извинится и  попросится  на  минуту
отлучиться в кусты, он вполне может  -  пусть  и  залившись  румянцем  -
последовать за ней.
   Оскар и его брат-близнец были самыми молодыми  в  свите  принца.  Как
видно, он не любил болтовню и по большей части односложно отвечал на  ее
попытки разговорить его. Но это длилось только до  того  момента,  когда
Анджелина случайно упомянула большой массив виноградников, расположенных
на террасах придорожных холмов, вдоль которых  они  как  раз  проходили.
Стоило ей только обмолвиться о них, как парня  будто  подменили.  В  его
глазах зажегся живейший интерес,  и  вопросы  посыпались,  как  из  рога
изобилия. Когда цветет виноградная лоза в их климате, когда плодоносит и
каких размеров достигают гроздья? Миновав виноградники,  они  продолжали
путь по дубовой аллее, и тут Оскар разразился  восторженными  возгласами
об удивительных свойствах здешних дубов - они не теряли зеленой листвы в
зимнее время года. Он хотел все знать об этих деревьях: сколько им  лет,
и какой высоты они могут достигать?
   Анджелина показывала и называла ему различные виды деревьев - красный
дуб, белый дуб, магнолии, ивы, клены. Она обратила его внимание на дикие
азалии - их мясистые ростки уже набрали силу и  были  готовы  к  раннему
цветению, на зеленые побеги низкой поросли черники и кусты ежевики. Мать
Тереза была большой любительницей познавательных  прогулок,  она  всегда
вдавалась в мельчайшие подробности, рассказывая о флоре и  фауне  Нового
Света, подчеркивая отличие здешней пышной и сочной природы от  выжженных
иссохших  ландшафтов  холмистой  Испании,   откуда   была   родом   сама
настоятельница.
   Но скоро запас знаний Анджелины, почерпнутый из  прогулок  с  матерью
Терезой, иссяк. И она заметила  с  облегчением,  что  ее  заключительный
рассказ о приготовлении акадцами напитков из лесных ягод  перевел  мысли
Оскара на другой предмет.
   Акадцами называли франкоязычных  переселенцев,  которых  вытеснили  с
насиженных мест англоязычные сограждане еще  в  середине  восемнадцатого
столетия. После многих лет невзгод и тягот они осели на землях Луизианы,
где влились в местное население, говорившее  на  их  родном  французском
языке, исповедовавшее одну с ними  конфессию  и  имевшее  много  похожих
обычаев. Тяжело и усердно работая,  но  имея  склонность  и  к  веселью,
акадцы зажили привычным для них образом жизни -  занимаясь  земледелием,
скотоводством, а также охотой и рыбной ловлей.
   Вокруг Сент-Мартинвилля было  расположено  много  поселений  акадцев.
Принадлежа к сословию земледельцев, они редко вращались в тех же кругах,
что и знать Маленького Парижа, состоявшая из владельцев плантаций.  Хотя
были и исключения. Например, мадам Делакруа, у которой  Анджелина,  как,
впрочем, и Оскар, была в гостях два дня назад, происходила из  акадского
рода и гордилась этим.
   Было всегда приятно встречать акадцев в городе, куда они  наезжали  к
воскресной мессе  в  повозках,  переполненных  домочадцами  -  семьи  их
отличались многочисленностью. Эти темпераментные люди, стоя  на  уличных
перекрестках,   постоянно   оживленно   спорили   о   чем-то,    азартно
жестикулируя. Дети  акадцев  были  всегда  ухожены  и  аккуратно  одеты,
коренастые приветливые отцы семейств носили, как  правило,  усы,  матери
были пышными и добродушными, а бабушки,  разодетые  в  свои  праздничные
черные платья, с маленькими белыми чепцами на головах, подвязанными  под
подбородком,  держали  на  коленях,  покрытых   белыми   накрахмаленными
передниками, каждая - по черноглазому малышу - младшему внуку.
   Когда Анджелина и Оскар повернули  к  дому,  она  ясно  увидела,  как
обрадовался  ее  страж.  Несмотря  на  то,  что  Анджелине  удалось  его
разговорить, он, по-видимому, постоянно находился в напряжении и теперь,
возвращаясь домой, мог немного расслабиться.
   В доме находился вернувшийся с дороги Рольф. Он был один.  От  принца
не укрылось, что Оскар, увлеченный обсуждением с Анджелиной особенностей
охоты на бекаса, пришел почти в отчаянье, когда Рольф освободил  его  от
дежурства. В голосе Рольфа, дававшего новое поручение молодому человеку,
отчетливо звучали резкие нотки, и его глаза  мрачно  сверкали,  провожая
грациозно откланявшегося и  удаляющегося  Оскара.  Анджелина  насмешливо
улыбалась.
   Ей, однако, Рольф не сказал ни слова. Но то, как он погнал ее, словно
паршивую овцу, вверх по ступеням в комнату, приказав слуге подать  ей  -
чаю, а себе - шерри, - заставило Анджелину почувствовать себя  настоящей
пленницей так остро, как она еще ни разу не чувствовала этого с  момента
похищения.
   Солнце спряталось за тучи,  и  дневной  свет  уступил  место  слишком
ранним для этого часа сумеркам.
   Оказалось, что Рольф вернулся, опередив остальных, потому что получил
важное письмо,  которое  требовало  незамедлительного  ответа.  Сидя  за
письменным  столом,  на  котором  напротив  него  стоял  подсвечник,   а
несколько в стороне  бутылка  шерри,  Рольф  быстро  писал,  посверкивая
заостренным  гусиным  пером  в  полусумраке,  царившем  в   комнате,   и
стремительно водя им по листу пергамента.
   Анджелина сидела в кресле у огня  и  пила  чай  с  кусочком  сдобного
рулета, поглядывая время от времени на принца. В комнате было тепло,  но
довольно сыро.
   Поднявшись с кресла, Анджелина подошла к окну и рассеянно  уставилась
в голубые  зимние  сумерки.  Интересно,  что  сейчас  делает  Клэр?  Без
сомнения она в этот час вкушает простой монастырский ужин - сыр с хлебом
и молоко. В обители был заведен обычай устраивать основательную  трапезу
один раз в сутки - около полудня. Знает ли она, что случилось с ней,  ее
кузиной? Волнуется ли? Навряд ли.
   Услышав легкий шум за  спиной,  Анджелина  обернулась.  Рольф  сидел,
опершись на локти, поигрывая гусиным пером в тонких пальцах. Взгляд  его
синих глаз был сосредоточен на Анджелине, и это наполнило сердце девушки
сильнейшим беспокойством.
   Теряя мужество и не думая, что говорит, она вдруг спросила:
   - Как долго вы намерены держать меня здесь? Он не сразу ответил.
   - Пока оракул не заговорит.
   - Я не могу сказать вам то, что вы хотите услышать.
   - Тогда, - произнес он как можно более безразличным тоном, - вы  сами
себя загоняете  в  тупик.  Ключ  к  свободе  в  ваших  руках.  Хотите  -
воспользуйтесь им, а не хотите - не надо.
   От его притворного смирения кровь  закипела  в  ее  жилах.  Анджелина
судорожно сжала кулаки, вонзив ногти в кожу ладоней, чтобы усилием  воли
сдержать свой гнев.
   - Раз я остаюсь, то будьте добры, скажите, есть ли в этом доме книги,
я же должна как-то коротать время?
   - Сведя близкое знакомство с месье Делашезом, я могу утверждать,  что
вряд ли в его усадьбе отыщется хотя бы одна книга.
   - А вы сами, конечно, не удосужились бросить в свой багаж  что-нибудь
в этом роде.
   - Трактат на латыни о походах Александра Македонского,  научный  труд
на немецком языке по ботанике с описанием флоры,  найденной  в  бассейне
реки Амазонки в Южной Америке, и томик санскристкой поэзии,  прекрасной,
но немного фривольной. Если вы читаете  на  каком-нибудь  из  этих  трех
языков, то милости прошу пользоваться моей библиотекой.
   - Благодарю вас, - как можно более сухо сказала Анджелина. - Книга  о
походах Александра, пожалуй, скрасит мне пару часов.
   Огонек интереса зажегся в его глазах, и он широким жестом  указал  ей
на шкаф. Анджелина, воспрянув духом, решила воспользоваться  моментом  и
развить свой успех.
   - Есть еще кое-что не  менее  пустячное,  но  требующее  немедленного
решения, раз уж мне суждено остаться здесь. Дело в том, что  я  не  могу
изо дня в день носить один и тот же наряд.
   - Сейрус будет стирать ваше платье, - довольно  равнодушно  отозвался
принц.
   - Я знаю, и он очень старателен, но  мое  платье  порвано  во  многих
местах и скоро превратится в груду тряпья.
   - Выход из этого затруднения совершенно очевиден.
   Она взглянула на его вновь склонившуюся над столом золотистую голову.
   - Но не для меня!
   - Я разрешил вам пользоваться моей библиотечкой, теперь я великодушно
предоставляю вам право пользования моим гардеробом, тем более что вы уже
наложили на него руку. Чего же вы еще хотите?
   - Как?! - начала было Анджелина и запнулась, бросив  взгляд  на  свою
белую рубаху. -  Эту  одежду  принес  мне  Сейрус!  Я  думала,  что  она
принадлежит ему.
   - О нет. Хотя и жаль. В одном из его одеяний вы вряд ли  рискнули  бы
выйти из комнаты на люди.
   Трясущимися пальцами Анджелина принялась развязывать  тугой  узел  на
кушаке.
   - Тогда я отказываюсь от этой одежды!
   - Отказываетесь? - он покачал головой, насмешливо  глядя  на  нее.  -
Ваше решение просто интригует меня.
   И когда ее движения замерли, он добавил:
   - Я уже обдумывал этот вариант: нагота как средство  удержать  вас  в
комнате, взаперти, в мое отсутствие.
   - Вы что?! - гневно воскликнула она.
   - Нет, я отказался от этой мысли  из-за  невозможности  практического
воплощения ее в жизнь. Первый камень  преткновения  -  холодная  погода:
здоровый пленник причиняет меньше хлопот, чем больной, простудившийся от
сильного переохлаждения. Второе возражение - сознание того, в каком виде
вы здесь совсем близко от  них  находитесь,  возбудит  умы  моих  людей,
впрочем, не только и не столько их умы... Они и так вне себя  от  одного
факта вашего присутствия, от ваших сладких дразнящих улыбок и вызывающей
грации, от того, что вы  -  рядом,  но  вне  пределов  их  досягаемости.
Искушать их в этом смысле и дальше  значило  бы  подбивать  на  открытый
мятеж. Во всяком случае, я так полагал.  Полагал,  пока  не  понял,  что
именно этого вы и добиваетесь.
   Мысли,   рожденные   разыгравшимся    воображением    Рольфа,    были
отвратительны.
   - Вы хорошо знаете... -  начала  она,  но  вдруг  замолчала  и  резко
отвернулась от него.
   Конечно,  он  все  прекрасно  знает!  Он  преследовал,  как   всегда,
определенную цель: запугать ее, вселить в нее мысль о двусмысленности ее
положения. И ему это  вполне  удалось,  но  она,  Анджелина,  не  должна
выдавать свой ужас и омерзение, которые вызывали в ее душе слова принца.
   Анджелина облизала пересохшие губы.
   - Думаю, что едва ли одной из ваших  рубах  будет  достаточно,  чтобы
надежно укрыть меня от возможных посягательств ваших людей,  на  что  вы
так упорно намекаете. И потом, как я к сожалению слишком поздно  узнала,
мужчин чаще всего провоцирует такая малость, такой пустяк...
   - Совершенно верно, - он  быстро  поднялся  из-за  стола,  поддавшись
внезапному порыву, и двинулся к ней - Иногда  достаточно  лишь  простого
намека на наготу женщины - и все, эту  мысль  уже  трудно  вытравить  из
сознания.
   Анджелина так и не узнала, зачем он встал и что хотел сделать, потому
что, когда Рольф приблизился к окну, где она стояла, его внимание  сразу
же привлекли силуэты скачущих во весь  опор  всадников,  вынырнувших  на
открытый участок дороги из тени леса. Их было  двое.  И  то,  что  Рольф
тотчас узнал их обоих, ясно читалось на его лице. Он  схватил  Анджелину
за руку и рванул от окна, прежде чем она хоть что-то поняла и  могла  на
это отреагировать. Но в сознании Анджелины все же невольно запечатлелись
образы мельком увиденных всадников. И она тоже узнала их.
   Первым скакал Мейер, возвращаясь домой. А за ним - Андре Д