ой, ты обещала мне огромное счастье в будущем. Я не успокоюсь, пока не возьму все, что ты можешь дать.
     Сирена повернула голову, открыла глаза и посмотрела на него.
     - То, чего ты от меня добиваешься, можно получить лишь в обмен на доверие. Ты должен довольствоваться тем, что тебе удается отнять у меня с помощью шантажа.
     - Но меня это больше не устраивает.
     - Может, ты откажешься от сделки, если она тебя уже не удовлетворяет?
     - А тебя обрадует мой отказ?
     Вард говорил грубо, но в то же время сдержанно. Сирену неожиданно охватило раздражение.
     - Это имеет какое-нибудь значение?
     - Нет, - тихо ответил он и вздохнул.
     Они впервые завели серьезный разговор. Сирена отвела взгляд от его темных глаз, от его лица, черты которого, как ей показалось, неожиданно изменились.
     - Мои чувства, возможно, не играют главной роли.
     - Как это понимать?
     Она в нескольких словах пересказала ему разговор с Перли, сообщив о ее намерении поставить в известность Натана.
     Вард медленно покачал головой, словно от души посочувствовал бедной женщине.
     - Да, - согласилась Сирена, - мне иногда ее тоже жаль.
     - Не надо ее жалеть, - посоветовал он. - Это может принести тебе большой вред. Сострадание вызывает у человека чувство вины. При этом он сам не понимает, в чем виноват, когда пытается избавиться от него.
     Он имел в виду свое прошлое, то, что жизнь Перли сломалась не без его участия. Сострадание и вина - похоже, это именно то, что она чувствовала по отношению к Натану. Сирена вернулась к прежней теме:
     - Что мы будем делать?
     - Тебя беспокоит, что он может обо всем узнать? Сирена, нахмурившись, посмотрела ему в глаза.
     - А тебе не кажется, что это рано или поздно должно случиться? Как бы то ни было, он мой муж. И он, естественно, будет переживать.
     - Скажи ему, что я тебя шантажировал, - посоветовал Вард.
     Сирена села на кровати; рука Варда опустилась ниже, но она сейчас почти не обратила на это внимания.
     - Ты не понимаешь. Я не о себе беспокоюсь, а о тебе. Натан может тебя убить, и никто его за это не осудит.
     - Я тронут твоей заботой.
     - Мне приятно это слышать, но меня, к несчастью, не слишком радует перспектива иметь на совести еще одного убитого мужчину!
     - Сирена! - Вард сел рядом, оттолкнувшись от подушки локтями. - Неужели ты считаешь, что Натан устроит эту мелодраму или я позволю ему попытаться это сделать? Насколько я могу предположить, он скорее попробует оттереть меня от дел и выжить из Криппл-Крика.
     - По-твоему, это принесет мне утешение? - спросила она.
     - По-моему, да, если ты больше переживаешь из-за того, что меня убьют, чем из-за моего возможного отъезда.
     Сирена опустила глаза.
     - Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя все пошло прахом.
     - А я думал, это покажется тебе вполне справедливым.
     - Насчет этого можешь не сомневаться, - ответила она, поджав губы.
     - Это уж конечно!
     Вард произнес эти слова совсем спокойно. Казалось, он на самом деле так считал. Взглянув на него, Сирена увидела, что он смотрит на стену, словно не замечая ее присутствия. От удивления она просто не находила, что сказать. Вдалеке послышался гудок паровоза, подъезжавшего к городу по Центральной железной дороге.
     Ладонь Варда скользнула к ее бедру, а потом замерла на месте.
     - Когда возвращается Натан?
     - Не знаю. Наверное, через несколько дней. Он задержался дольше, чем рассчитывал.
     - А тебе не приходило в голову, что, даже если Перли и скажет ему что-нибудь, он, возможно, не станет ничего предпринимать, потому что у него нет никаких прав обвинять тебя?
     - Ты имеешь в виду... Консуэло?
     - Значит, тебе известно, что Натан до сих пор с ней не порвал?
     - Известно.
     - И поэтому тебя так мало мучает совесть от того, что ты наставила ему рога?
     Он произнес это бесстрастным тоном с едва заметной долей любопытства. Однако Сирена не позволила себя одурачить.
     - Пусть тебя не волнует, какие чувства я испытываю к Натану.
     - Чувства? - спросил он сухо. - Я сомневаюсь, что ты вообще способна на какие-то чувства в отношении кого-нибудь.
     - Это не правда! - воскликнула она, сразу позабыв о своем холодном бесстрастии.
     Вард окинул ее суровым взглядом.
     - Нет, правда. Ради тебя Натан построил дом для женщин, воплощение твоего милосердия. А это говорит о том, насколько он очарован тобою. Но я его не виню.
     - Ты не одобряешь этого? - спросила Сирена, уверенная в обратном. Она не забыла, что говорила миссис О'Хара о доброте и щедрости Варда.
     - Криппл-Крик уже давно нуждался в таком заведении. Этот дом могла построить только женщина... или церковь. Вы одни разбираетесь в подобных вещах.
     - Как понимать тогда твой цинизм?
     - Я не знаю, сколько это продлится. Сейчас ты еще помнишь, какую нужду и какие лишения тебе пришлось пережить, и поэтому готова предложить этим женщинам искреннюю помощь. Но что с ними станет, когда ты наконец решишь, что тебе пора стать богатой и уважаемой, что пришло время забыть, откуда ты пришла, окончательно порвать с твоим убогим прошлым? Что станет с ними, когда ты забудешь, для чего был построен этот дом, и сделаешь из него заведение для нуждающихся, но приличных женщин?
     - Если ты думаешь, что я на это способна, значит, ты меня совсем не знаешь!
     - Я знаю людей. Я видел, что с ними делают деньги. Слишком часто за последние несколько лет. Человек становится богатым и до поры остается человеком, но потом богатство завладевает им целиком. Он обзаводится имуществом, пользуется всевозможными благами и начинает понимать, что деньги - это власть и на них можно купить место под солнцем. Попасть в число избранных. А он жаждет этого добиться. Он едет в Колорадо-Спрингс, в Денвер, в Нью-Йорк. Он разъезжает по всей Европе и разыскивает дальних родственников, восстанавливает родословную. Он покупает замки один за другим, заказывает экипажи с гербом, выписывает шампанское из Франции, икру из России, устриц прямо из моря, а индейку - из Теннесси...
     - Но я вовсе не такая, - перебила его Сирена.
     - Нет. Но станешь такой. Натан пустит тебе пыль в глаза, а ты позволишь ему это сделать, потому что это проще, чем сопротивляться, потому, что тебе все равно придется найти какое-нибудь времяпрепровождение.
     - Вард...
     - Возвращайся ко мне, Сирена. Бери Шона и возвращайся ко мне.
     Сирена никогда не ожидала услышать от него такую просьбу. Ей казалось, что его не волновал ее брак с Натаном, пока она исполняла его желания. Осознав ошибку, она почувствовала себя обманутой, преданной, потому что все расчеты оказались не правильными, потому что он разрушил ее жизнь еще до того, как она начала ее налаживать. Он хотел, чтобы она вернулась к нему, вновь похоронив надежды на обеспеченную жизнь, на безоблачное будущее ее ребенка, вернулась на Мейерс-авеню, в "Эльдорадо", не предлагая взамен ни любви, ни уверенности, ни брака - ничего. Но, несмотря на все эти доводы, желание выполнить его просьбу точило ее душу словно червь. Сирену охватила злоба к себе самой.
     - Вернуться сюда? - спросила она с недобрым спокойствием в голосе. - Привести сюда Шона, растить его в салуне? И долго ты собираешься нас тут держать? Что станет с нами, когда ты устанешь от нас? Шону придется стать картежником, сутенером или грязным шахтером с глазами старика и бледным лицом человека, никогда не видевшего солнца...
     Она откинула одеяло, собравшись спрыгнуть с кровати.
     Пальцы Варда вцепились ей в ногу.
     - Сирена, не надо. Все будет совсем не так.
     - А как, по-твоему, все будет? - закричала она, схватив его за руку, изо всех сил пытаясь вырваться и выбраться из постели. - Ты собираешься опять оставить меня и отправиться на поиски сокровищ? Денег, золота, новых рудников. Меня уже тошнит от всего этого. Мне противно, что все делают со мной, что им вздумается! Я хочу, чтобы меня наконец оставили в покое!
     - Мне не нужно искать золото. Его хватает в шахте, которую я выиграл в покер.
     - Не говори мне ничего, - отрезала Сирена, собирая одежду. - Я не желаю ничего слышать! Какой прок от шахты, если нет денег на то, чтобы она заработала? И что тебе дадут несколько тысяч, которые можно за нее выручить, если ты останешься с ними здесь?
     Сирена сделала резкий жест рукой.
     - Ты смеешься над людьми, которые ищут лучшей жизни, но что в этом плохого? Что плохого, если ты желаешь чего-то большего для себя и своих детей? Может быть, я не хочу входить в высшее общество и целоваться с королями, но это все-таки лучше, чем оставаться на Мейерс-авеню!
     Вард открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. С посеревшим лицом он снова улегся на кровать, сложив руки за головой. Он больше не произнес ни слова, не пытался удержать Сирену, с ожесточением натягивающую на себя одежду рядом с кроватью.
     Сирена подошла к зеркалу, чтобы привести в порядок волосы, и искоса посмотрела на Варда. Она была права, она знала это. Почему же тогда ее так задел его озлобленный взгляд?
     Сирена взяла шляпу, надела ее, закрепив заколкой, не глядя в зеркало.
     - Я, пожалуй, пойду, - сказала она, - как бы не начался снегопад.
     Он не ответил. Сирена надела шубу, которую на этот раз решила захватить с собой, увидев на небе низкие снеговые облака, а потом взяла сумочку. Задержавшись еще на минуту, она повернулась и вышла из комнаты, с силой хлопнув дверью.

***

     Сирена ехала по улицам в коляске. Она ушла от Варда позднее, чем ей казалось; в дансингах и опере ярко горел свет. Ей повезет, если она доберется домой дотемна. Сирена пожалела, что не попросила у конюха ручной фонарь. Она не слишком опасалась, что ей придется ехать одной, после случая с Отто все ее поездки проходили без происшествий, но она тем не менее сожалела, что загородное шоссе не было освещено.
     Она мысленно вернулась к Варду в "Эльдорадо", но тут же выбросила эти мысли из головы. "С какой стати я должна о нем думать?" - со злобой говорила Сирена себе самой. Воспользовавшись ее одиночеством, он когда-то овладел ею силой, держал ее у себя ради собственного удовольствия, пока она не забеременела, а потом бросил. Теперь он вернулся и потребовал от нее покорности в виде платы за свободу. Он казался ей средоточием всего самого подлого и низкого. То, что она нашла у него кров и защиту, нежность и заботу, не имело никакого значения. Она не чувствовала себя в долгу перед ним.
     Сегодня, впервые с тех пор, как они снова начали встречаться, Вард заговорил о ребенке. Что это значило? Жалел ли он о том, что Шон носил имя другого человека? Или, предложив ей вернуться к нему с ребенком, хотел вымолить у нее прощение за свое грязное предложение?
     Мысли смешались у нее в голове. Глядя на веселые огоньки салуна "Золотой самородок", Сирена совсем растерялась. Нет, она никогда не освободится от этого груза, никогда не станет счастливой!
     Впереди показалась небольшая группа людей, собравшихся вокруг какого-то человека. Стоя на большом высоком ящике, человек что-то вещал толпе. Прежде чем их объехать, ей пришлось остановить экипаж, пропуская переходящего улицу мужчину.
     Голос оратора, резкий, громкий, полный фанатизма, показался Сирене до боли знакомым. Она бросила на него быстрый взгляд, понимая, что не могла ошибиться.
     Волосы старейшины клочьями разметались по плечам. Длинная нечесаная борода развевалась на ветру. Страшно исхудавший, он напоминал пустынника.
     В одной руке он держал Библию, а другой делал столь резкие злобные жесты, что лохмотья его потрепанной одежды трепетали, словно на огородном пугале. Несмотря на жалкую внешность, во взгляде старейшины полыхала прежняя ярость и энергия. Его глаза, глубоко запавшие на обветренном иссохшем лице, казались глазами сумасшедшего. Он увидел Сирену, узнал ее, и глаза его наполнились презрением.
     - Вавилонская блудница! - закричал он, потрясая кулаком и указывая на коляску Сирены. - Грешница! Изловчилась воздвигнуть свой порочный дом среди невинных, вместо того чтобы оставаться среди таких же, как ты сама! Оказываешь помощь нечестивым женщинам, вместо того чтобы оставить их справедливому наказанию, болезни и боли, которые суть плоды греха! Все знают, кто ты такая, Сирена Уолш Бенедикт! Ты извращаешь все хорошее в мужчинах! Ты затягиваешь мужчин в пучину позора, заставляешь их принять в себя дьявола, который сам когда-то соблазнил тебя! Все знают грязь твоего греха! Изменница! Прелюбодейка! Иди теперь от своего любовника к мужу! День твоего падения уже близок! Тебя отдадут на растерзание бешеным псам, как Иезавель! Свершится твое наказание! Ты будешь разорвана на куски! Твою белую кожу будут пожирать скорпионы! Каким горьким будет твой конец!
     Побледнев, Сирена сделала вид, что не слышит этих обличений. С трудом преодолев желание стегнуть лошадей и поскорее умчаться отсюда, она осторожно объехала стоявшего посреди дороги ошеломленного мужчину и пустила запряжку рысью по улице. Оставшийся позади старейшина продолжал кричать, извергая на нее проклятия в таких выражениях, что Сирена удивилась, как он не стыдился их. "Тоже мне "святой"!" - фыркнула она про себя. Впрочем, она не слишком беспокоилась; он мог вопить сколько угодно, навредить ей он все равно бы не смог.
     Или она ошибалась? Если старейшина знал о ее встречах с Вардом, кто еще мог об этом узнать? Сколько времени пройдет после возвращения Натана, прежде чем ему все станет известно, и если не от Перли, тогда от кого еще?
     "Возвращайся от любовника к мужу", - вспомнила она слова старейшины. Может быть, Натан уже вернулся, приехал в Бристлекон и узнал правду?

***

     Когда Сирена проезжала под каменной аркой, с неба повалил снег. Остановив экипаж под портиком, Сирена предоставила лошадей конюху. Холодная белая пудра осыпала ее шляпу и плечи шубы, снежинки таяли у нее на щеках.
     - Мистер Бенедикт вернулся? - спросила Сирена спокойно, как только могла.
     - Да, мэм. Он ждет вас в кабинете.
     В голосе миссис Энсон, открывшей ей дверь и помогавшей снять шубу, чувствовалось холодное неодобрение, но Сирена не обратила на это внимания.
     - Скажите ему, что я скоро составлю ему компанию, - ответила она весело, - мне только нужно привести себя в порядок. Можете подавать чай, когда я спущусь.
     - Мистер Бенедикт уже пил чай.
     - А я нет, - Сирена улыбнулась и, проскользнув мимо миссис Энсон, стала медленно подниматься наверх, сразу позабыв об экономке. Больше всего она боялась, что Натан, услышав ее голос, выйдет ей навстречу, прежде чем она успеет заняться своей внешностью.
     Через четверть часа, ополоснув лицо, расчесав волосы и собрав их в узел на затылке, сменив платье из лиловой мериносовой шерсти на голубое, из отделанного шелком крепа, и собравшись с духом, Сирена спустилась по лестнице. Перед дверью в кабинет она остановилась, набрала полные легкие воздуха и, повернув ручку, вошла.
     - Натан! Миссис Энсон сказала, что ты вернулся. Если бы ты мне сообщил, я бы встретила тебя на вокзале или хотя бы постаралась приехать домой пораньше.
     Натан поднялся со стоявшего возле камина кресла, подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в лоб.
     - Ты, как всегда, прекрасна, - сказал он, отступив на шаг.
     - Благодарю вас, сэр, - улыбнулась ему Сирена.
     - Я хотел послать тебе телеграмму, но я сам не знал точно, когда вернусь в Криппл-Крик.
     - Ну, как бы там ни было, я рада, что ты наконец вернулся.
     Сирена произнесла эти слова с необыкновенной легкостью. Они казались такими дружескими, такими ласковыми, но тем не менее она лгала: у нее не оставалось другого выхода, кроме как продолжать притворяться. Она мягко высвободилась из объятий мужа и направилась к креслу Натана, как бы показывая, что ей хочется, чтобы он вернулся на прежнее место и устроился поудобнее.
     - Ты поправилась, стала лучше выглядеть, - заметил он.
     - Да, слава богу. Как прошла поездка? Все хорошо?
     Натан кивнул.
     - Все получилось как нельзя лучше. Я рад, что успел вернуться до того, как выпал снег.
     - Пока тебя не было, здесь дул только сильный ветер, ничего особенного. У тебя довольный вид. Могу я сделать вывод, что ты приобрел то, ради чего уезжал?
     Прежде чем Натан успел ей ответить, в комнату вошла Доркас с подносом и свежим чаем в чайнике. После ее ухода разговор возобновился. Сирена налила чаю себе и Натану. Пригубив ароматный напиток, он откинулся в кресле.
     - Что касается твоего вопроса, я действительно достал то, за чем ездил. От меня сначала попытались отделаться, заявив, что машина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, существует пока только в проекте. Мне пришлось изменить программу и ждать, пока ее доделают и я смогу осмотреть подъемник. Но мне это не разрешили. Короче, я отвалил им кучу денег и привез машину сюда... то есть... ну, ты сама понимаешь. Ее доставят через несколько дней. Разборка, упаковка и погрузка заняли много времени, поэтому я приехал позже, чем рассчитывал.
     Натан продолжал рассказывать о преимуществах нового лифта, о том, как он работает. Неожиданно Сирена почувствовала какую-то внутреннюю напряженность. Он ничего не знал. Он не смог бы так спокойно рассуждать, если бы ему сказали, где она была и что делала. Она испытывала какое-то странное ощущение. Человек способен на бесконечный обман. Она сидела здесь, улыбалась, с пониманием кивая, старательно изображая повышенный интерес, а сама только и думала о любовнике. А сидящий напротив человек наверняка помнил, что он обманом женил ее на себе, и скорее всего вспоминал сейчас о том, как развлекался с любовницей в своем уютном пульмане.
     Он брал с собой Консуэло. Сирена однажды проезжала мимо дома, который купил ей Натан. Мужчина, развозивший свежую воду, увидел, как она отходила от дверей, окликнул ее, спросив, не пора ли обслуживать ее снова. Обнаружив, что обознался и что это вовсе не Консуэло, он весело рассмеялся и рассказал, что хозяйка просила не возить ей воду, пока не вернется, что она, дескать, собиралась ехать в Денвер, а оттуда - еще в какой-то город на Востоке.
     - Расскажи, чем ты занималась, пока меня не было? - спросил Натан. - Ты, кажется, опять ездила в город одна, хотя я просил тебя брать кого-нибудь с собой.
     Сирена потеряла нить разговора, но быстро нашла, что ответить.
     - Я помню, прости меня, - сказала Сирена с Деланным раскаянием. - Мне не хотелось просить конюха или нашего кучера Джека поехать со мной. Я не знала, что может произойти и сколько я там пробуду. Им не слишком нравится проводить время в обществе одних женщин, а на улице сейчас слишком холодно, чтобы они могли ждать меня там.
     Она не сказала прямо, что ездила в приют, но, если он так подумает, врать ей больше не придется.
     - По-моему, тебе нужна горничная. Она будет помогать тебе одеваться, готовить для тебя наряды и ванну. Ты сможешь брать ее с собой, если куда-то поедешь.
     - Миссис Энсон прекрасно управляется с моими вещами, а Доркас скоро научится выполнять мои поручения. А что касается поездок, зачем мне брать с собой служанку? Мне только придется заботиться еще и о ней тоже.
     - И все же я собираюсь найти для тебя подходящую девушку.
     - Если ты хочешь доставить мне удовольствие, - ласково проговорила Сирена, - пожалуйста, не делай этого. Я уже говорила, меня вполне устраивает помощь миссис Энсон и Доркас, и Мэри, конечно. Если ты только не думаешь, что за мной нужно присматривать.
     Натан наклонился и поставил чашку на стол перед собой.
     - Ты же знаешь, я имел в виду вовсе не это.
     - Знаю, - Сирена снова изобразила на лице улыбку, - я в этом не сомневаюсь. Давай лучше тогда оставим этот разговор, ладно?
     - Как хочешь, - согласился он, коротко кивнув.
     - Надеюсь, Натан, ты не сочтешь меня неблагодарной после того, что ты для меня сделал и мне дал, - сказала она, опустив глаза, - но такие вопросы я бы хотела решать сама. Будь так добр.
     - Милая Сирена, как же я могу тебе отказать? Я дал тебе очень мало, н