могла просуществовать
хотя бы месяц. О продаже золотой пчелы не могло идти и речи. Ее ценность
не поддавалась определению в английской валюте.
   День таял, и девушка уже собиралась  зажечь  фонарь,  когда  раздался
стук в дверь. Она спустила ноги с  койки,  быстро  убрав  все  с  колен.
Платье слегка помялось, но вряд  ли  это  имело  значение.  Она  открыла
дверь.
   Высокая фигура капитана появилась на пороге. Торп  молча  разглядывал
ее. Джулия вздернула подбородок.
   - Сердитесь? - спросил он наконец.
   - Конечно, нет.
   - Вас не было сегодня за обедом, и я решил выяснить, не больны ли  вы
или просто в дурном настроении?
   - Мне просто не хотелось никого видеть, - ответила она сквозь зубы.
   - Разбирали корреспонденцию, как я вижу.  -  Капитан  взял  ее  руку,
изучая чернильные пятна  на  пальцах.  Его  взгляд  скользнул  по  мятым
листкам бумаги, разбросанным на покрывале.
   - Ничего подобного.
   - Тогда мучительно  размышляли,  что  занести  в  дневник  по  поводу
сегодняшнего утра, - предположил он. Не  спрашивая  разрешения,  капитан
переступил порог, прошел к койке и подобрал скатанную в шарик бумагу. Он
развернул ее, быстро просмотрел и произнес:
   - Не особенно впечатляет.
   Джулия шагнула вперед и, с трудом сдерживая ярость,  вырвала  у  него
бумагу:
   - Вас это не касается.
   Уперев руки в бока, капитан смотрел, как она сметает в кучу бумажки и
прячет их в шкатулку.
   - Интересно, - в его голосе  появились  жесткие  нотки,  -  можно  ли
убедить вас выслушать совет?
   - Для моей же пользы, разумеется?
   - Да, хотя это ваше право - верить мне или нет. Не делайте глупостей,
пытаясь покинуть корабль без сопровождения.
   - Не покидать корабль? Разве  я  ваша  пленница,  капитан?  Разве  вы
помешаете мне уйти? - Девушка выпрямилась, крепко сжав руки перед собой.
   - Да, если это единственный способ обеспечить вашу безопасность.
   Невыносимо! Как смеет этот человек вмешиваться в ее жизнь?
   - Простите, но вас, кажется, больше волнует собственная  выгода,  чем
моя безопасность.
   Торп сощурился, и Джулия подумала, что он потребует  объяснений.  Это
было бы трудно, ей не удалось бы  связно  выразить  подозрения  Марселя.
Однако этого не потребовалось. Нетерпеливым движением  плеч  отметая  ее
заявление и свой гнев, капитан двинулся к двери.
   - В любом  случае,  -  тихо  произнес  он,  -  меры  предосторожности
остаются прежними. Через десять минут мы ждем вас в обеденном салоне.
   Когда дверь закрылась, Джулия долго стояла, глядя в стену.  Ей  очень
захотелось знать, понял ли он тайный смысл ее слов. Скорее всего, да.  С
другой стороны, капитан мог  подумать,  что  она  намекает  на  удобство
сохранения за ним места на борту судна Ост-индской компании  в  качестве
мужа Джулии. Кроме того, объяснение могло  быть  еще  безобиднее  -  она
должна была подождать, пока он не будет готов сопровождать ее на  берег.
Истинная леди не могла подразумевать  подобных  вещей,  и  капитан  Торп
должен был принять это к сведению.
   Подойдя к умывальнику, девушка налила туда воды из графина,  намочила
полотенце и освежила лицо, намереваясь присоединиться к джентльменам  за
обедом.

***

   Последние дни путешествия были бедны событиями. Через  тридцать  семь
дней после отплытия из Нового Орлеана они подошли  к  лондонским  докам.
Холодный дождь падал со свинцового неба, и вечер казался ближе,  чем  на
самом деле. Хотя было еще рано,  лампы  загорались  то  тут,  то  там  в
полумраке, отмечая окна контор и двери пивных. К верфи тянулись подводы,
люди что-то кричали, с находившихся рядом кораблей сходило много народу.
Несмотря на оживление, до центра города надо было плыть вверх по течению
Темзы.
   Ближе к вечеру двое мужчин в  строгой  деловой  одежде  появились  на
борту "Си Джейд". Вскоре капитан Торп,  взяв  экипаж,  отбыл  с  ними  в
направлении Лондон-роуд. Прежде чем он скрылся из виду, Марсель де  Груз
сошел на пристань с чемоданом в руке и нырнул в дождливые сумерки.
   Время тянулось медленно: полчаса, час. Все больше ламп  зажигалось  в
быстро наступавших сумерках. Укрывшись  в  кают-компании,  Джулия  ждала
возвращения Марселя. Сырой холодный воздух был скорее похож  на  зимний,
чем на весенний, и она укуталась, дрожа от холода  и  волнения,  в  свою
самую теплую накидку. Палуба была пустынна. Матросы отдыхали в  кубрике,
ожидая капитана.  Прошло  уже  довольно  много  времени,  но  экипажа  с
Марселем не было видно.
   Наконец из тумана появились темные очертания лошади, и экипаж с шумом
остановился. В то же мгновение Джулия схватила сумочку, поправила шляпку
и бросилась к пристани. Шершавые доски  закачались  под  ее  торопливыми
шагами. Сзади послышался крик, но  она  не  оглянулась.  Марсель  вышел,
чтобы помочь ей подняться в экипаж.
   Старая повозка пахла пылью,  потом,  гнилой  соломой,  но  Джулия  не
замечала этого. Усевшись на потрескавшееся кожаное сиденье, она, смеясь,
поправила одежду, затем убрала свой багаж, освобождая место Марселю.  Он
крикнул что-то извозчику, она не разобрала  что,  затем,  уже  на  ходу,
вскочил в повозку. Нагнув  голову,  Джулия  выглянула  в  окно.  Никаких
признаков погони.
   - Ура, мы убежали! - воскликнула она, кладя свои затянутые в перчатку
пальцы на руку сидевшего рядом мужчины. Он быстро передвинул ее руку под
свой локоть и прижал к себе. Джулия оказалась совсем рядом, их  бедра  и
плечи соприкасались.
   - Да, - в его голосе прозвучало удовлетворение, - мы убежали.
   Свет от фонаря повозки  едва  проникал  внутрь,  и  Джулия  не  могла
рассмотреть выражение лица Марселя, но чувствовала, что  он  смотрит  на
нее,  очевидно,  ожидая  ответа.  Стараясь  придать   лицу   беззаботное
выражение, она весело спросила:
   - Интересно,  что  скажет  капитан,  когда  обнаружит,  что  пленница
сбежала?
   - Давайте забудем о нашем  добром  капитане.  Единственное,  что  нас
должно беспокоить, это мы сами.
   - Да, разумеется. Мне так хочется увидеть Лондон. Я никогда не бывала
здесь раньше. Вы знаете город?
   Девушка прислонилась к окну, стараясь несколько увеличить  расстояние
между ними. Однако, когда она откинулась назад, де Груа придвинулся  еще
ближе, крепко сжимая ее руку.
   - Я был здесь давно, - рассеянно  ответил  он.  Казалось,  его  мысли
витали где-то далеко.
   - Вы... Вы знаете, как отыскать бонапартистов в Лондоне? Мы не должны
терять с ними связи.
   Последнее  высказывание  было  явно  некстати,  потому  что  он  тихо
засмеялся и передвинул руку под ее накидку, на талию, поближе к груди.
   - Да, это мне известно, - хрипло пробормотал де Груа.
   Джулия могла бы принять суровый вид и потребовать, чтобы он прекратил
подобные вольности,  но  почувствовала  какую-то  перемену  в  поведении
Марселя: появились беспокойство и некая агрессивность,  которую  она  не
замечала прежде, хотя что-то подобное проскользнуло, когда он  делал  ей
предложение в  каюте,  до  вмешательства  капитана  Торпа.  Если  он  не
отреагирует на ее замечание, что тогда? Кричать? Бороться? И то и другое
бесполезно. Можно попробовать защититься словом.
   - Будет... будет очень печально, если мы пропустили отплытие судна на
Святую Елену, - сказала  Джулия,  торопливо  кладя  свою  руку  на  его,
пытаясь остановить ее продвижение.
   - Не надо бояться, - откликнулся Марсель ровным голосом.
   - Никогда не прощу себе, если это случится, - произнесла  она,  бурно
протестуя, потому  что  он  высвободил  руку  и  устремился  к  кружевам
декольте.
   - Успокойся, любовь моя, - де Груз прикоснулся к ее виску.
   Сообразив, что истерика позволит  ему  еще  больше  распустить  руки,
девушка заставила себя расслабиться и глубоко вздохнула.
   - Безусловно, вы правы. Я уверена, все к  лучшему.  Скажите,  где  мы
остановимся? Вы нашли для меня какой-нибудь респектабельный отель?
   - За городом есть гостиница, где я бывал,  -  "Пес  и  куропатка",  -
ответил он, целуя ее в подбородок. - Мы поедем туда, если не возражаете.
   Джулия попробовала рассмеяться:
   - Нисколько, мне все равно, где остановиться.
   - Мне тоже, - откликнулся он, понизив голос, - если рядом - вы.
   Де Груа ожидал какой-то реакции, какого-то ответа на свою реплику, но
Джулия колебалась, не зная, что именно  произнести.  Может,  искренность
спасет ее от приставаний Марселя? Стоило попытаться.
   - Послушайте, Марсель, - сказала она наконец. - Я говорила  вам,  что
меня не интересует замужество.
   - Я это хорошо помню, моя  любовь,  но  надеюсь,  вы  скоро  поймете,
насколько нелепы мысли о независимости для женщины с вашей красотой.  Вы
- постоянное искушение, и кто-то должен защищать вас от тех,  кто  не  в
силах устоять.
   - Замечательно, - съязвила она. - Но у меня нет ни малейшего  желания
менять одного тюремщика на другого.
   - Тюремщик? Только не я. Вы скоро убедитесь, что лучшего мужа вам  не
найти. Мы прекрасно заживем, объединив наши состояния. Сможем  вращаться
в высшем обществе, иметь дом в Париже и небольшую загородную виллу. Я не
ревнив по натуре, и если вы будете закрывать глаза на мои мелкие грешки,
я также не стану мешать вам развлекаться.
   В то время как  де  Груа  сжимал  и  ласкал  ее  грудь,  гнев  Джулии
нарастал. Желание отбросить его руку становилось слишком сильным. Она не
могла более выносить этого. Необходимо было что-то предпринять.
   - Состояние? - воскликнула Джулия. - Откуда эти нелепые мысли,  будто
я владею состоянием? Почти все,  что  у  меня  есть,  находится  в  этом
экипаже.
   Заявление произвело желаемый эффект. Марсель убрал руку  и  откинулся
назад, уставившись на нее в темноте.
   - Что вы говорите? Ваш отец был одним из самых богатых людей в  Новом
Орлеане.
   - Вот именно, был. Но он заложил  все  поместья  и  имущество,  чтобы
финансировать эту экспедицию. Вы ведь присутствовали, когда  обсуждалось
дело, и тоже вкладывали деньги. И должны были знать.
   - Едва ли. Ваш отец не доверял мне, - проворчал он. -  Мне  разрешили
только вложить деньги и участвовать в экспедиции, не более того.  Я  был
чужаком, которого не посвящали в подробности, хотя Торп, вообще  человек
другой национальности, был допущен на совещание без колебаний.
   Шарль Дюпре хорошо разбирался в людях. Он  не  стал  бы  без  причины
пренебрегать Марселем.  Однако  сейчас  было  не  время  размышлять  над
поступками отца.
   - Я... мне жаль, если это расстраивает ваши планы.
   - Мои планы? Их нет.
   - Надо понимать, ни виллы, ни дома в Париже не будет?
   Де Груа горько засмеялся.
   - Вы рассчитывали на мое богатство? Мне не хотелось бы разочаровывать
даму, но мое состояние тоже заложено. Мы  оба  остались  в  дураках,  не
правда ли?
   - Я никогда не претендовала на большее, чем ваша помощь в  побеге,  -
ответила Джулия, холодно взглянув на него. - Если  вы  устроите  меня  в
гостиницу, я с удовольствием позабочусь о себе сама.
   - Нет, нет, я не думал об этом, - твердо сказал он. - Мы  пересмотрим
наши планы и, возможно, кое-что еще извлечем из этого бегства.
   - Я не понимаю, о чем вы...
   В его широко открытых глазах застыло странное выражение. Он молчал.

***

   Как  явствовало  из  названия,  "Пес  и  куропатка"  была   небольшой
гостиницей.  Она  когда-то  служила  пристанищем  охотникам,  но  теперь
основными посетителями были  матросы,  ломовые  извозчики,  и  гостиница
больше напоминала трактир. В прокуренной гостиной  звучало  с  полдюжины
разных наречий. Моряки с просмоленными волосами  и  обветренными  лицами
толпились у поцарапанных, покрытых пятнами  столов  рядом  с  полуголыми
широкогрудыми лондонскими возницами.  Кислый  запах  эля  наполнял  дом,
смешиваясь с запахом дешевых духов  официанток,  которые  сновали  между
столами, ловко уворачиваясь от жадных цепких рук. Маленькой, мрачноватой
гостиной, судя по затхлому воздуху, давно не  пользовались.  Почерневшая
каминная решетка была покрыта пеплом, слой пыли лежал на столе и камине,
словно пушистый мех,  и  паук  надежно  привязал  себя  тонкой  нитью  к
единственной свече.
   Неряшливая, сгорбленная  жена  трактирщика  проводила  Джулию  в  эту
производящую  удручающее  впечатление  комнату.  Она  зажгла  свечу   от
замасленного огарка, который принесла с собой, и ушла, даже не  спросив,
не нуждается ли Джулия в чем-нибудь.
   Марсель, который обсуждал что-то вполголоса с  владельцем  гостиницы,
присоединился к ней позже. За это Джулия была ему крайне благодарна.  Ей
необходимо было  собраться  с  мыслями.  Страсть  Марселя  понесла  даже
больший урон, чем она рассчитывала. Джулия была этому рада, но,  значит,
каждое его слово было ложью. Неужели только деньги привлекали его к ней?
По слухам, Марсель имел вполне достаточно средств. Он утверждал, что его
состояние тоже заложено, но звучало это неубедительно. Ответ  на  данный
вопрос  даст  ей  ключ  к  тому,  чтобы  убедить  Марселя  оставить   ее
окончательно.
   В комнате было так холодно, что Джулия не стала снимать ни капор,  ни
перчатки, ни  накидку  из  золотисто-коричневого  бархата.  Она  стояла,
обхватив себя руками, когда появился Марсель. За  ним  шел,  спотыкаясь,
паренек лет шестнадцати или семнадцати и нес  ведро  с  углем.  Судя  по
пятнам на его переднике, он  успешно  совмещал  обязанности  прислуги  в
гостиной с аналогичными на кухне и  в  общей  комнате.  У  паренька  был
пустой взгляд и уныло опущенные губы, как у дурачка, однако  он  хотя  и
неуклюже, но быстро развел огонь.
   Следом в открытую дверь  вошла  жена  владельца  гостиницы,  неся  на
подносе графин со спиртным и два стакана. Она поставила поднос  на  край
стола, затем, изобразив некое подобие реверанса, заковыляла прочь. Когда
ушел и мальчик, Марсель закрыл дверь и подошел к ней, потирая руки.
   - Теперь лучше, не так ли? - спросил  он.  -  Я  заказал  сюда  обед.
Сейчас мы выпьем, комната нагреется, и станет уютнее.
   Сняв пробку с графина, он наполнил стаканы до краев. По виду  напитка
и запаху, распространившемуся по комнате, Джулия поняла, что это бренди.
Она не хотела пить, но нужно было согреться и расслабиться.
   Пальцы девушки слегка дрожали: она взяла предложенный Марселем стакан
и  судорожно  проглотила  обжигающую  жидкость,  потом  с  беспокойством
посмотрела, как Марсель осушил стакан и снова наполнил  его  перед  тем,
как опуститься в кресло перед камином. Через минуту  Джулия  последовала
его примеру, усевшись напротив на краешек потемневшего от времени стула.
   Она откашлялась, повертела в пальцах стакан  и,  глядя  на  жидкость,
произнесла:
   - Поесть было бы неплохо, но, думаю, я не останусь здесь надолго.
   - Нет? Я полагал, что это как раз вам по средствам.
   -  Должна  же  быть  где-то  другая  гостиница  с  разумными  ценами?
Возможно, такая, в которой останавливаются фермеры и их жены.
   - Верно, но у меня нет особого желания снова окунаться в ночную тьму.
На улице дьявольский холод, и с Темзы ползет туман, густой, как вата.
   - Значит, вы договорились о комнатах здесь?
   Он глотнул бренди, прежде чем ответил:
   - О комнате. Об одной комнате.
   - Что вы хотите сказать? - спросила Джулия, резко поднимая голову.
   - Именно то, что вы думаете, - ответил он. -  Зачем  платить  за  две
комнаты, если хватит и  одной?  Я  подумал  и  решил,  что  это  немного
подкрепит наши ресурсы. Полагаю, вы сможете добавить какую-то сумму,  на
которую рассчитывали жить это время.
   Джулия покачала годовой.
   - У меня  лишь  немного  денег  и  драгоценности,  которые  я  хотела
продать.
   - Драгоценности? - У де Груа глаза забегали  так,  словно  он  ожидал
увидеть их на ней в ту же минуту. - Дайте мне взглянуть!
   - Там нет ничего ценного, - поспешно сказала девушка.
   Картонка, в которой была шкатулка с ювелирными изделиями,  стояла  на
столе. Джулия умышленно отвела от нее глаза, глядя на оранжевое мерцание
огня. Однако уловка не помогла.
   Марсель  отставил  в  сторону  стакан  и,  поднявшись,  направился  к
картонке.
   - Они здесь? - спросил он, встряхнув обтянутую шелком коробку,  затем
поставил ее на стол и сдернул ленты. - Ну-ка, посмотрим, что у нас есть?
   - Вы не имеете права! - закричала Джулия, вскакивая на ноги и  быстро
приближаясь к нему.
   Удерживая девушку одной рукой, он опустошил серебряную коробку, затем
отпустил ее.
   - Побрякушки! - фыркнул де Груа. - Ничего, кроме  побрякушек.  Мы  не
прожили бы на это и двух недель. Если вы собираетесь существовать на эти
средства до августа, вас выбросят на улицу еще до наступления лета.
   - Я же говорила вам:  ничего  ценного.  -  Джулия  отодвинула  его  в
сторону, чтобы положить на место свои сокровища.
   - Говорили, - согласился он довольно злобно, наполняя свой  стакан  и
снова осушая его. - Удовлетворите мое любопытство: что  вы  намеревались
делать, оставшись без гроша?
   - Я не знаю. Я думала, возможно, бонапартисты в - Лондоне  что-нибудь
ссудят мне из уважения к огромному вкладу моего отца. Конечно, я вернула
бы все, когда Наполеон придет к власти.
   Марсель засмеялся:
   - Какая наивность! Неужели вы в самом деле  надеетесь,  что  Наполеон
возместит вам состояние? Ему понадобится каждый пенни, чтобы  вложить  в
действующую армию, если он хочет вернуть корону. С какой стати император
станет утруждать себя мыслями о  несчастьях  какой-то  женщины,  как  бы
красива она ни была?
   Джулия, коснувшись рукой золотой  пчелы  у  горла,  не  сочла  нужным
просвещать его:
   - Станет, - сказала она, - он... он обязан.
   - "Никогда не спорь с дураком и с женщиной", - процитировал  Марсель,
снова потянувшись к бутылке.
   Их   разговор   был   прерван   появлением   того   же   неотесанного
мальчишки-официанта. Он снял с подноса две  тусклые  оловянные  тарелки,
пару двузубых вилок и разложил их на  противоположных  концах  стола.  В
почерневшем блюде между ними оказался пирог с ливером, покрытый корочкой
грязно-серого  цвета.  Аромат  вареной  капусты  облаками  клубился  над
кастрюлей,  блестевшей  от  жира.  Толстые  куски   грудинки   с   салом
разместились с одной стороны  стола,  буханка  подгоревшего  хлеба  -  с
другой.
   При виде  этих  яств  у  Джулии  пропал  всякий  аппетит.  Она  сняла
перчатки, взяла вилку, но лишь притворилась, что ест, так как  не  могла
протолкнуть в горло ни  куска.  Девушка  искоса  взглянула  на  Марселя,
который говорил, что им придется разделить комнату, как будто  это  было
совершенно  естественно,  и,  без  сомнения,  считал,  что  им   следует
разделить, и ложе. При этой мысли она вздрогнула и так сжала вилку,  что
костяшки пальцев побелели.
   Желание вскочить на ноги и броситься к двери было почти непреодолимо.
Однажды  Джулия  уже  предпринимала  подобную  попытку,  но  безуспешно.
Марсель был проворен и силен. Под зеленым  сюртуком  и  вышитым  жилетом
угадывались хорошо развитые мускулы. Под  воздействием  разочарования  и
бренди де Груа утратил любезность, и  его  рот  отвратительно  кривился,
когда он смотрел на нее поверх грязных тарелок.
   Предположим, ей удастся бежать.  Но  куда  она  пойдет?  На  грязных,
холодных,  туманных  улицах  опасностей  не  меньше,  чем  в  гостинице.
Вернуться на "Си Джейд" значило бы встретиться с" разъяренным  капитаном
Торпом.
   Правда, последнее почему-то  вызывало  у  нее  меньше  опасений,  чем
дальнейшие отношения с Марселем.
   Внезапно де Груа оттолкнул кресло и поднялся.
   -  Не  пойти  ли  нам  наверх  посмотреть,  какую  спальню  для   нас
приготовили?
   Джулия взглянула на него,  заметив  жир,  который  он  не  удосужился
стереть с губ, и решительно произнесла:
   - Нет, Марсель. Я останусь здесь.  Кресло  перед  камином  будет  мне
достаточно удобной постелью.
   - Что вы сказали? - возмутился он, опершись руками о стол.
   - Я говорю, что не стану делить  с  вами  спальню  наверху.  -  Голос
девушки дрожал, но слова прозвучали достаточно ясно.
   -  В  самом  деле,  моя  м