мя шествия по улицам города проезжали коляски, экипажи и двухколесные велосипеды, убранные цветами и зеленью. Девушки надевали светлые платья мягких тонов и украшенные цветами шляпки. За ними шли мужчины в белых костюмах с черными жилетами и черными галстуками.
     Сирена стояла у дверей "Эльдорадо" и глядела на праздничную процессию. Рядом находилась Консуэло, веселая собеседница, которая всегда могла посоветовать что-нибудь полезное. Разглядывая пеструю толпу, она пыталась отличить жен и дочерей владельцев приисков от прекрасных распутниц с Мейерс-авеню. Однако порою ей это не удавалось, потому что почти каждый экипаж сопровождали красавцы мужчины. А если кто-то из них успел выпить, это делало праздник еще веселее.
     Дамы, проводившие зиму в Колорадо-Спрингс, ехали в украшенных геранью и барвинком фаэтонах, запряженных четверкой белых лошадей. Девочки из "Старой усадьбы", словно на тронах, восседали на обитых бархатом сиденьях легких двухместных ландо. Супруга одного из представителей золотой элиты ехала с двумя некрасивыми дочерьми в коляске, украшенной ноготками - самыми яркими, почти золотыми цветами, источавшими удивительный аромат. За ними следовала наездница на лошади, одетой в мантию из алых астр.
     Парад завершала Перли. Ее экипаж украшали макамии, а на белом платье красовались оранжевые и голубые цветы, на плече сидел попугай, чье оперение, казалось, горело всеми цветами радуги. Коляской управлял мужчина в зеленой шляпе с белым верхом. Узнав в кучере Отто, Сирена посмотрела на него с удивлением. После того как Вард уволил его, тот несколько недель проработал на приисках. Не добившись там особого успеха, Отто в конце концов устроился управляющим в публичном доме Перли. Пока он держался от нее подальше, Сирене было не на что жаловаться.
     Она сразу позабыла о Перли и Отто, стоило ей увидеть велосипедистов. Одетые во все белое, они выглядели просто великолепно.
     - Смотри, - сказала Сирена, поднимаясь на цыпочках и указывая на велосипедистов, двигавшихся в окружении толпы, - это не Лесси?
     Это действительно оказалась третья жена старейшины Гриера. Она принимала участие в параде велосипедистов и ехала так, будто никогда не пользовалась никаким другим транспортом. Рядом бежал толстый молодой человек с зонтиком, который он пытался держать над головой Лесси. Заметив Сирену, Лесси помахала ей рукой, едва не столкнувшись с соседом.
     - Я слышала, что мормоны уехали. По-моему, это лучшее тому доказательство, - засмеялась Сирена, с радостью взглянув на Консуэло.
     - Не знаю, - ответила испанка, - я не видела твоего сумасшедшего "святого", но он, говорят, отправил семью дальше, а сам остался в Спрингс и работает плотником.
     - Зачем ему это надо?
     - Кто знает? - Консуэло пожала плечами. - Он ведь потерял двух своих женщин, так? Может, ему захотелось остаться здесь, пока он не вернет вас обеих в свое - как это? - лоно.
     - Не говори такое даже в шутку, - содрогнулась Сирена, и на ее лице появилось испуганное выражение.
     - А может, он считает своим долгом донести спасительное слово до всех девчонок с Мейерс-авеню.
     - Что же он тогда до сих пор этим не занялся?
     Скоро Сирена вспомнила эти слова, которые она произнесла с такой легкостью. Не прошло и месяца, как старейшина появился в "Эльдорадо". Гневно потрясая дланью, он клеймил всех приспешников Мамоны и Вельзевула, живущих в мире "фараона", покера и рулетки.
     За несколько недель, пока Вард находился в отъезде, Сирена не изменяла своей привычке проводить пару часов в баре. Управляющий и все служащие салуна неизменно проявляли заботу о ней. То ли заметив, что она беременна, то ли просто следуя указаниям Варда, но Сирену без внимания они не оставляли никогда. Когда что-нибудь в салуне шло не так, как надо: то ли Тимоти пьянствовал целую неделю, то ли неожиданно заболевала какая-нибудь хористка, или вместо партии отборного виски присылали какую-нибудь гадость, - они сразу обращались к Сирене. Она заменяла Тимоти у рояля, переделывала программу шоу, отправляла обратно негодную выпивку. Во время отсутствия Варда следить за тем, чтобы в "Эльдорадо" все оставалось в порядке, входило в обязанности Тимоти, заменившего бывшую компаньонку Варда. Но с тех пор, как ирландец перестал ограничиваться кружкой пива и перешел на напитки покрепче, эта работа постепенно легла на плечи Сирены. Теперь именно ей приходилось разбираться со всеми несчастьями.
     - Как быть с этим проклятым проповедником, мисс Сирена? Он нам все дело так развалит - что ни день, то скандал, этот чертов старик совсем спятил.
     - Я не знаю, что с ним сделать, - ответила Сирена с горечью, - ведь он не нарушает закон.
     - Он порочит прекрасную женщину, а именно вас, мэм, - заметил управляющий.
     - Наши мальчики могут просто взять его под белые ручки, нежно так, знаете, и вывести на солнышко, чтобы он там погрелся, а заодно и подумал о своем поведении.
     - Не надо этого делать, - Сирена покачала головой.
     - Провалиться мне на этом месте, если я что-нибудь понимаю. Он же вас оскорбляет. По-моему, нашему приятелю надо дать пару, уроков хороших манер, и, боюсь, мистер Данбар будет очень недоволен, если мы его малость не проучим.
     - Я очень рада, что вы так обо мне заботитесь, но слова этого человека не кажутся мне оскорбительными.
     - А мне кажутся! - Управляющий плюнул на стойку, которую протирал.
     - Может, он скоро уедет.
     - Надеюсь. Чует мое сердце, что он в конце концов нарвется на крупные неприятности.
     Однако им ничего не пришлось делать. Старейшина появлялся не только в салуне, он еще и оскорблял клиентов Перли. Однажды к нему подошел Отто, похлопал по плечу, и оба они скрылись в соседнем здании. Той ночью мормона больше никто не видел.
     Прошла неделя. Сирена часто вспоминала о том, какой счастливой казалась Лесси на том параде. Знала ли она, что старейшина не уехал? Может, ей опять приходится прятаться? Сирена со страхом представляла, что случится, если ее найдет Гриер. Ведь он абсолютно не сомневался в себе самом и в своих правах, и Лесси вряд ли сумеет противостоять ему с его необычными методами убеждения. По ее мнению, им вообще не следовало с ним встречаться и разговаривать. Если Гриер не найдет Лесси, ему не останется ничего другого, кроме как уехать отсюда.
     Чтобы успокоить одолевавшую ее тревогу, Сирена решила пойти к Лесси и убедиться, что с ней все в порядке. Накинув шаль, она отправилась к ней домой. Вечер еще только начинался, хотя на приисках уже заканчивалась смена. Выпуская клубы черного дыма, прошел поезд на Виктор. Заходящее солнце сделало небо над горами пунцовым, словно окрасив его в багряный цвет. На закате здесь немного холодало, даже летом по вечерам в воздухе чувствовалась прохлада. Улицы покрывала пыль, дождя уже давно не было. От зеленой травы не осталось и следа, только белые головки молочая украшали сухие ковры поникшей желтой растительности. Это время года считалось в здешних местах самым засушливым.
     Сирена потеряла прежнюю ловкость в движениях. Она еще не слишком растолстела, но ей казалось, что она стала огромной, как винная бочка. Задыхаясь от долгой ходьбы, она с минуту постояла перед дверью, переводя дыхание, а потом постучала.
     На стук никто не отозвался. Может, Лесси ушла? Сирена прислушалась. Внутри царила тишина, которую нарушали лишь далекие голоса мальчишек, где-то гонявших мяч.
     - Лесси?
     Сирена постучала еще раз. Никого. Она подергала ручку двери. Она могла бы оставить Лесси записку, написать, что заходила к ней.
     Дверь открылась.
     - Есть кто-нибудь дома?
     Дом встретил ее темнотой. В тишине слышалось назойливое жужжание мух, в воздухе висел какой-то неприятный приторный запах: Все в комнате было перевернуто вверх дном. Разбитый кувшин валялся на полу.
     Разбросанные повсюду вещи почти все оказались изодранными в клочья. Матрас, простыни и одеяла тоже были сброшены на пол. Сирене, очутившейся посреди этого кошмара, показалось, что по комнате промчался ураган.
     Лесси вряд ли сюда вернется, ей просто нечего здесь делать. Сирена повернулась, собравшись уходить. И в этот момент ее взгляд задержался на пространстве между кроватью и стеной.
     Лесси, избитая, лежала на полу, в ее светлых волосах запеклась кровь. Сирена с ужасом посмотрела на ее бледное лицо с открытыми глазами. Щеки покрывали многочисленные порезы, а между зубов выглядывал кончик прикушенного языка. На шее, на плечах и руках виднелись черные кровоподтеки. Талию прикрывал кусок ткани - все, что осталось от ее халата. Ноги, грудь и живот были изрезаны.
     Охваченная дрожью, с мокрыми от слез щеками и плотно сжатыми губами, Сирена подошла к Лесси.
     Она умерла, в этом не оставалось сомнений, и смерть наступила уже давно. Ей теперь никто не мог помочь. Рыдая, Сирена бросилась прочь из дома и побежала по улице.
     После этого Сирену часто вызывали к шерифу и его помощникам. С безучастными лицами они записывали подробности недолгой жизни Лесси. Консуэло назвала фамилию приходившего к ней человека, которого звали Джек, сказала, что это бедствие, раз в городе случаются такие преступления. Если так будет продолжаться дальше, о городе пойдет дурная слава и здесь будет опасно жить. Они не должны этого допустить. Полицейские обещали провести тщательное расследование, начав его прямо сейчас. Выйдя из участка, Консуэло заметила, что, глядя на их лица, можно подумать, что им попался червяк в тарелке с супом.
     Лесси похоронили на следующий день. Сирена стояла на кладбище, невидящими глазами глядя на свежую могилу. Запах сосны смешался с ароматом цветов, в которых утопал гроб. Красные и белые розы, лилии, гвоздики - живое напоминание о недавнем параде.
     Лесси казалась тогда такой веселой - возможно, то был самый счастливый день ее жизни.
     Сирена пришла на кладбище не одна. Ее сопровождали Консуэло и Натан Бенедикт. Здесь им на глаза попался врач, явно чувствовавший себя неудобно в тесном костюме. Он стоял позади, укрывшись наполовину за катафалком. Около могилы собралось несколько старателей, но они оказались на похоронах как будто случайно. Музыканты в черных костюмах играли траурный марш.
     На кладбище явился еще один человек. У самой могилы с открытой Библией в руках стоял старейшина Гриер. Откинув назад голову, он с видом яростного фанатизма служил панихиду. Об этом его никто не просил. Он сам появился в черной одежде и, заявив, что покойница была его женой, принялся молиться за упокой ее души. Молитва сменилась пламенной речью о святости брака, которая, в свою очередь, превратилась в проповедь о женском благочестии.
     Сирену охватило отвращение. Она с трудом сдерживала разрывающее ее на части желание закричать, остановить его. Почувствовав, что она сейчас бросится на старейшину и станет царапать лицо или просто сойдет с ума, Сирена повернулась и направилась к экипажу Натана. Не успела она сделать и десяти шагов, как Натан догнал ее и взял под руку, словно опасаясь, что она может упасть. Когда он усадил ее в коляску, к ним присоединилась Консуэло.
     Слова Гриера явно предназначались Сирене. Стоило ей и ее спутникам удалиться, как мормон закончил проповедь. Прежде чем оркестр закончил играть по знаку дирижера, в могилу бросили первую горсть земли. Потом музыканты собрали инструменты и ушли.
     - Ты вернешься? - спросил Натан, участливо взглянув на Сирену.
     - Нет, - ответила она.
     Она просто не могла заставить себя произнести слова сочувствия человеку, называвшему себя мужем Лесси.
     Кивнув, Натан велел кучеру трогать, и они поехали вслед за оркестром. Обернувшись, Сирена увидела, как могильщики зарывают гроб под пристальным взглядом седого старика с густой бородой. Когда музыканты начали репетировать "Горячий ветерок", который им предстояло исполнять сегодня в одном из заведений на Мейерс-авеню, Сирена заплакала.
     Коляска остановилась перед входом в "Эльдорадо". Консуэло взяла Сирену за руку.
     - Может, ты все-таки еще раз подумаешь и переедешь ко мне? - спросила Консуэло с беспокойством.
     - Нет, не волнуйся, все будет в порядке. Я очень благодарна вам обоим, что вы помогли мне.
     - Мы бы с радостью сделали и больше. Мне не нравится, что ты остаешься здесь одна. Не понимаю, о чем думал Вард, когда решил уехать и оставить тебя на столько времени.
     - Если вы имеете в виду мое положение, он об этом не знает, - ответила Сирена.
     - Не знает? - удивленно переспросил Натан.
     - Ты что, не сказала ему? - ахнула Консуэло. Сирена покачала головой.
     - Он может рассердиться, и я не буду его за это винить. Почему ты ему ничего не сказала?
     Голос Натана казался таким строгим, что Сирена невольно удивилась.
     - У меня были на то причины. Мне не хотелось, чтобы он отказался от поездки.
     - Чушь!
     - Почему же? - спросила Консуэло, вздернув подбородок. - Я прекрасно ее понимаю. Если он не остался ради Сирены, стоило ли заставлять его остаться ради ребенка? Что для него, в конце концов, важнее?
     Натан, сменив гнев на милость и улыбнувшись, проговорил:
     - Сдаюсь, вы, женщины, всегда защищаете друг друга.
     - А что же нам делать, - усмехнулась Консуэло, - если вы, мужчины, на нас ополчились?
     - Кто угодно, только не я, - заявил он с такой серьезностью, что Сирена и Консуэло рассмеялись. На секунду глаза Сирены и Натана встретились, и она, заглянув в их теплую глубину, вспомнила о предложении, которое он сделал Варду. Сирена не знала, какими словами Вард ответил ему - отказался ли он сам, от собственного имени, или сослался на Сирену.
     Они с Натаном никогда об этом не вспоминали. С тех пор Натан и словом не обмолвился о своем предложении, но стоило им оказаться вместе, как они оба чувствовали, что так и недосказали что-то друг другу в тот раз.
     - А когда Вард возвращается? - Консуэло повернулась к Сирене, оказавшись между ней и Натаном.
     - Не знаю. Он сказал, что приедет до того, как выпадет снег.
     - Ему стоит поторопиться. Солнце уже не особо нас балует, - сказала Консуэло.
     - Верно, - согласился Натан.
     - Но, Сирена, тебе сейчас нельзя оставаться одной. Ведь этот маньяк продолжает убивать женщин.
     - Да, но я не одна, во всяком случае ночью. Я тоже дрожу, стоит мне подумать, что этот убийца по-прежнему на свободе. Я знаю, власти делают все возможное. Но мы тоже можем сделать что-нибудь, нельзя же сидеть просто так, сложа руки. Мне становится страшно, когда я думаю о том, какими беспомощными оказались погибшие женщины, и Лесси тоже. Они не могли от него защититься. Никак!
     - Да, ты права, - медленно произнес Натан. - Я собираюсь объявить, что намерен платить вознаграждение за любые сведения. Многие из тех, кто живет рядом с домом твоей подруги, не слишком хотят встречаться с шерифом, но за деньги они нам, может, что-нибудь и расскажут.
     - Мне нравится ваша мысль, - одобрила Сирена.
     - Да, - сухо возразила Консуэло, - но тебя будут считать большим другом проституток.
     - Это неважно, - Натан бросил на Консуэло выразительный взгляд.
     - Возможно, тебе придется изменить мнение на этот счет, когда от тебя отвернутся все леди из высшего общества.
     - К счастью, меня интересуют не светские леди, а просто красивые женщины, например, вы обе, - улыбнулся он.
     - Теперь тебе только остается взять на содержание всех несчастных уличных женщин!
     - Хорошая мысль! - Натан засмеялся, обернувшись к Сирене. - Дай слово, что придешь ко мне, если у тебя что-нибудь случится.
     Консуэло, нахмурившись, перевела взгляд с Натана на Сирену, а потом невесело улыбнулась.
     - Да, Сирена, - согласилась она, - ты придешь?
     - Ну вот, смотрите, что вы наделали, - сказала Сирена, вытирая слезы. - Мне не хочется причинять вам неудобства.
     - Похоже, мне придется умолять тебя на коленях, - сказал Натан.
     Сирена улыбнулась и спрятала платок.
     - Спасибо, но я уверена: ваша помощь мне просто не понадобится.

***

     К вечеру Сирене пришлось усомниться в собственной уверенности. Вернувшись к себе, она сняла шляпу, потом шаль и обнаружила, что ее платье сбоку расстегнулось. Направляясь в гардеробную, чтобы убрать шляпку, она вдруг увидела на полу возле стола Варда какие-то бумаги. Из ящика торчал уголок книги.
     Сирена подошла к массивному столу и выдвинула ящик. Перед ее глазами предстал жуткий беспорядок: книги, бумаги, письма - все оказалось перемешано. Все нижние ящики были пусты, и их содержимое - ручки, запасные перья, промокательная бумага, марки, кнопки - грудой лежало на столе. Сирена торопилась. Она могла попытаться навести порядок, но это казалось ей почти бессмысленным. Она не раз видела, как Вард работал, сидя над книгами и подсчитывая прибыль, но она никогда не заглядывала в его бумаги. Она не имела о них ни малейшего представления и поэтому не могла узнать, что у него украли.
     Задумавшись, Сирена закрыла ящик и направилась в гардеробную. Денег, которые оставил ей Вард, с каждым днем становилось все меньше. Сирена обнаружила их там, где спрятала раньше, - в одной из туфель с золотыми каблучками. Она прекрасно понимала, что приличного вора эта сумма не заинтересует. Но другие шкафы и ящики в комнате остались нетронутыми, и она начисто отвергла мысль об ограблении. Стол Варда разворошили не по этой причине. Тот, кто сюда приходил, искал здесь что-то другое. Перли уже не раз позволяла себе здесь появляться, так что можно было предположить, что и теперь все это сделала она. Кроме того, на двери не было видно никаких следов взлома, хотя Сирена заперла ее на ключ.
     Раньше, не располагая доказательствами, она оставляла такие события без последствий, но теперь она не позволит Перли так легко отделаться. Сирене надоело, что к ней относятся так, словно она сама, ее чувства и желания просто не существуют. Она не станет сидеть здесь, ужасаясь тому, что произошло с Лесси, она пойдет и поговорит с Перли.

***

     Дверь в публичный дом открыла горничная. Эта бледная забитая женщина появилась здесь совсем недавно, девицы не желали заниматься уборкой после многочисленных посетителей, ежедневно приходивших сюда. Эти мужчины постоянно что-то жевали, плевались, курили, разбрасывали окурки - словом, сорили как могли.
     Мадам Перли ушла, сообщила Сирене горничная, и не вернется еще по крайней мере несколько часов. Где она находилась в данный момент, горничная не знала. Она предложила оставить для мадам сообщение. Но написать записку оказалось просто не на чем.
     В эту минуту в холле показалась полная брюнетка. Сирена узнала Кору, танцевавшую на сцене "Эльдорадо" до того, как Вард порвал деловые отношения с Перли. Она сразу обратилась к Сирене:
     - Кого ты ищешь, милая? Перли? Она там, внизу, курит, как всегда.
     - Ты имеешь в виду... - начала Сирена, глядя в ту сторону, куда указывала девушка.
     - Конечно, она у доктора, его лачуга тут совсем рядом. Ну, ты понимаешь. Не слишком-то приятное местечко, да? - Брюнетка хихикнула.
     - Спасибо, - ответила Сирена.
     - Не за что, милая. Что бы у вас ни случилось, я на твоей стороне, хотя бы потому, что этане понравится Перли. До встречи.
     Приподняв брови, Кора посмотрела на опешившую горничную, пожала плечами и ушла.
     Горничная с силой захлопнула дверь прямо перед носом Сирены, не сказав больше ни слова.
     Дом доктора находился почти напротив "Эльдорадо". Старый, приземистый и ветхий, он, казалось, рухнет на землю при первом сильном порыве ветра. Дом напоминал одинокого старика. Казалось, соседние здания, конюшни и магазин, отворачивались от него с отвращением. Сирена не раз наблюдала, как Перли направлялась в сторону этой лачуги, видела, как туда входили другие женщины и мужчины. Ей объяснили, что это приемная врача, но Сирену удивил тон, которым произносились эти слова, а то, что этого доктора посещали в основном обитатели публичных домов, тоже показалось ей странным. Сирене не раз приходило в голову, что ей нужно проконсультироваться у врача, но у нее почему-то не возникало желания обращаться им