к  должен  быть  союзом  мужчины  и  женщины,
сотворенных из плоти и крови - союзом,  который  мы  будем  каждую  ночь
укреплять в широкой двуспальной кровати.  Наш  брак  обязательно  должен
принести детей, и в нем должно быть  место  спорам  и  ссорам,  взаимной
признательности и телесному влечению. Разлуки будут редкими и недолгими;
что бы мы ни делали, чем бы ни  занимались,  мы  всегда  будем  работать
вдвоем, одной командой. Наш брак не может  и  не  должен  быть,  как  ты
выразилась, "соглашением",  которое  можно  разорвать,  разрушить  одним
росчерком пера. Это будет  крепкая,  нерасторжимая,  пожизненная  связь,
которая может закончиться лишь со смертью одного из нас. На меньшее я не
соглашусь, Джессика, и если тебя это не устраивает...
   - Похоже, ты многого от меня ждешь, - заметила она дрогнувшим голосом
- настолько притягательной показалась ей нарисованная им картина.
   - Не больше, чем я сам готов дать тебе, - твердо ответил Рафаэль.
   - Но что, если один из нас влюбится...  в  кого-то  еще?  -  спросила
Джессика, хотя для себя она напрочь исключала такую возможность. Рафаэль
же, по ее мнению, должен был привлекать женщин, как  пламя  свечи  манит
мотыльков, и это тревожило ее.
   - Тогда и наступит время для жертв, - ответил он. - Есть вещи гораздо
более важные, чем чьи-либо личные эмоции, чье-то личное удовольствие.
   Как много он дает взамен любви! Вместо любви...
   Джессика мимолетно  задумалась,  были  ли  отношения  Рафаэля  с  его
погибшей невестой и с его покушавшейся на самоубийство подружкой  именно
такими,  как  он  описывал.  Может  быть,  и  там  физическая   близость
сочеталась  с  эмоциональной  разъединенностью?   Может   быть,   именно
неприятие им своих партнерш как личностей вкупе с  его  притязаниями  на
владение ими как собственностью и породили у них стремление любой  ценой
вырваться из-под  его  власти,  что  и  привело  к  такой  развязке?  Не
исключено... И все же Рафаэль утверждал - а Джессика верила,  -  что  он
собирается придерживаться всех правил, о которых только  что  говорил  с
таким жаром.
   - Какие красивые и высокие принципы!  -  не  удержалась  Джессика.  -
Прямо декларация прав человека! А ты уверен, что хочешь этого не потому,
что я... Ну, не из-за той ночи в Рио? - добавила она несколько смущенно.
   Но он понял.
   - Потому что я был твоим первым  мужчиной?  -  спросил  он  прямо  и,
подняв руку, осторожно отвел с ее лба упавшую на него непослушную прядь.
- Что ж, не буду лгать - и из-за этого тоже. Подобные вещи много  значат
для мужчин, хотя не все в этом признаются.
   Джессика слегка нахмурилась  и,  набрав  в  грудь  побольше  воздуха,
сказала:
   - Я не могу обещать, что буду именно такой, как ты хочешь, но  я,  по
крайней мере, могу попробовать.
   Последовала короткая пауза, потом Рафаэль неожиданно кивнул.
   - В таком случае я не вижу причин откладывать свадьбу, - заявил он. -
Тебе хватит месяца?
   - Ты... ты это серьезно? - Джессика испуганно повернулась к нему.
   - Я сторонник быстрых действий, - сказал Рафаэль и  впервые  за  весь
день улыбнулся. - Или ты уже передумала?
   - Нет, совсем нет! Я сама считаю, что чем скорее  это  случится,  тем
лучше. И еще... мне бы хотелось,  чтобы  свадьба  была  совсем  простой,
скромной. Это из-за деда.
   - И, разумеется, в Новом Орлеане?
   Джессика кивнула.
   - Если ты не возражаешь. Боюсь, что  для  деда  будет  затруднительно
добраться до Бразилии.
   -  Я  не  возражаю.  Но,  как  ты  понимаешь,   моя   семья   захочет
познакомиться с тобой до венчания. У нас такая традиция.
   Его семья. Его традиции. До сих пор Джессика даже не задумывалась  об
этом.
   - Разве они не приедут на свадьбу?
   - Обязательно приедут, но еще до этого  мы  должны  отдать  им  визит
вежливости.
   По большому счету это был, конечно, пустяк, не  стоящий  того,  чтобы
из-за него ломать копья.
   - Ну что ж, я подчиняюсь.
   - Я обо всем позабочусь. И, если я  смогу  в  чем-то  помочь  тебе  с
подготовкой, только дай мне знать. Мои служащие  и  самолет  компании  в
твоем распоряжении.
   - Свита... - сказала она, потирая висок и стараясь сообразить, что же
может ей понадобиться. - Есть у тебя кто-нибудь, кого ты  мог  попросить
быть твоим свидетелем? И двух человек, наверное, нужно взять в дружки.
   - Когда определишься с количеством  гостей  -  скажи  мне,  и  я  все
сделаю.
   Как-то все получается слишком  по-деловому,  подумала  Джессика.  Они
планируют собственную свадьбу как какой-нибудь прием.  Но  чего  же  она
ожидала? В конце концов, их брак  был  деловым  предприятием  в  гораздо
большей степени, чем любовным союзом.
   От этой  мысли  ей  неожиданно  захотелось  плакать.  Впрочем,  разве
невестам не положено проливать слезы накануне свадьбы?
   Итак, ближайшее будущее было ими определено,  и  Джессика  не  видела
смысла и дальше оставаться на яхте. Пока она убирала со  стола,  Рафаэль
поднял носовой якорь и отправился на корму, чтобы проследить за подъемом
второго якоря. Джессика услышала негромкий щелчок,  как  будто  открылся
люк  машинного  отделения,  и  удивилась,  зачем  Рафаэлю   понадобилось
проверять двигатели. Наверное, ему просто интересно взглянуть,  подумала
она,  автоматически  поправляя  на  столе  белую  льняную  скатерть,   и
обернулась к застеленному ковровой дорожкой трапу,  ведущему  в  ходовую
рубку. В конце концов, Рафаэль ведь тоже был неравнодушен  к  катерам  и
яхтам - она поняла это по тому, как он ступал по палубе "Голубой Чайки",
как осматривал переборки и прикасался к хромированным поручням.
   Спустя пару минут она услышала,  как  захлопнулась  дверца  машинного
отделения и раздались торопливые шаги Рафаэля, приближавшиеся к открытой
стеклянной двери кают-компании. Очевидно, он закончил осмотр двигателей.
Отрегулировав дроссельные заслонки, Джессика потянулась к зажиганию.
   - Не трогай!!!
   Резкий окрик заставил ее обернуться. Одновременно Джессика  повернула
ключ зажигания, и два дизельных двигателя с  ревом  ожили,  выбросив  из
выхлопных труб. плотное облако черного дыма.
   Рафаэль прыгнул вперед.  Обхватив  Джессику  поперек  талии,  он  без
усилий поднял ее на руки и, развернувшись, бросился назад по  ступенькам
трапа на  палубу.  Перешагнув  через  леерное  ограждение,  он  с  силой
оттолкнулся от борта, и Джессика почувствовала, что летит.
   От страха она закричала. Удар о воду на мгновение оглушил ее, и  лишь
погрузившись с  головой  Джессика  поняла,  где  она.  Паника  и  ярость
охватили ее; она  принялась  отчаянно  бороться  и  вынырнула,  но  рука
Кастеляра, по-прежнему сжимавшая ее, почти  не  давала  ей  дышать.  Она
успела схватить лишь глоток воздуха, прежде чем Рафаэль снова  увлек  ее
за собой в холодную, темную глубину. Джессика  сопротивлялась  изо  всех
сил, но сделать ничего не могла. Казалось, он хочет утянуть ее на  самое
дно, как ныряющий с добычей крокодил.
   Потом где-то наверху раздался оглушительный взрыв, и у  нее  заложило
уши. Пронесшаяся сквозь толщу воды ударная волна закружила их в безумном
водовороте, со дна поднялось мутное облако  ила.  Казалось,  само  время
остановилось. Джессика прекратила бороться и, зажмурив  глаза,  отдалась
на волю течений, которые влекли ее неведомо куда.
   Пришла  в  себя  она  от  того,  что  кто-то  с  силой  толкал  ее  к
поверхности. Цепочка  легких  воздушных  пузырьков  обгоняла  ее,  легко
щекоча спину и шею, и она сделала несколько машинальных взмахов  руками,
стремясь не отстать от них. Она открыла глаза в тот самый момент,  когда
ее  голова  показалась  над  поверхностью   воды   и,   откашливаясь   и
отплевываясь, с жадностью  нюхнула  воздух.  Рафаэль  продолжал  надежно
поддерживать ее, и Джессика подняла руку, чтобы убрать  с  лица  длинные
пряди намокших волос.
   Мокрые волосы Рафаэля, похожие на тюлений мех, прилипли ко лбу. Майка
пузырем вздувалась за его  спиной,  а  вода  плескалась  под  самым  его
подбородком. Лицо  Кастеляра  было  бледно,  но  по  нему,  отражаясь  в
бесчисленных капельках воды, плясали какие-то странные золотисто-розовые
блики.
   В  приливе  благодарности  Джессика  сжала  плечо   Рафаэля.   Потом,
проследив за его взглядом, она обернулась и обомлела.
   К небу поднимался густой столб черного дыма. "Голубая Чайка", вернее,
то  что  от  нее  осталось,  была   охвачена   огнем.   Вокруг   плавали
разнокалиберные обломки, и многие  из  них  тоже  дымились.  Злые  языки
пламени с ревом плясали по искалеченной палубе и перебегали по  радужной
нефтяной пленке, которая все шире  расползалась  по  воде  вокруг  места
крушения. Корпус яхты превратился в огромный костер.
   - Мы могли погибнуть! - прошептала Джессика непослушными губами.
   - Мы едва не погибли; - поправил ее Рафаэль. - А теперь,  если  ты  в
состоянии думать сейчас, Джесс, подумай и скажи: кто  может  так  сильно
желать твоей смерти?

14.

   Первым побуждением Джессики было любой  ценой  скрыть  от  деда,  что
случилось с яхтой и что она сама лишь чудом избежала  гибели.  Увы,  она
слишком хорошо понимала, что  будет  гораздо  хуже,  если  он  узнает  о
катастрофе от кого-то еще и поймет, что внучка намеренно держала  его  в
неведении, Джессика знала,  что  ее  дед  -  это  прежде  всего  сильный
человек, а не беспомощный инвалид, стоящий одной ногой в могиле.
   Но все ее волнения оказались  напрасными.  Главное,  что  Джессика  и
Кастеляр остались живы - так считал Клод Фрейзер. Он ничуть не усомнился
в том, что взрыв произошел по чистой случайности, благо Джессика даже не
намекнула - ни ему, ни кому-либо другому, - что  на  самом  деле  скорее
всего все обстояло иначе.
   Сама она, кстати, тоже не была ни в чем уверена.  Взрыв,  несомненно,
произошел благодаря скоплению паров  бензина,  которые  детонировали  от
случайной искры в проводке, но доказать, что  кто-то  намеренно  ослабил
уплотнительный  хомутик  бензопровода,  соединявший  топливный   бак   с
электрогенератором,  было  уже  невозможно.  После  пожара  не  осталось
никаких следов, которые говорили бы о том,  что  взрыв  был  подготовлен
злоумышленником.
   Когда Джессика сообщила деду, что они с Рафаэлем урегулировали  между
собой все вопросы, старик сразу пришел в хорошее настроение.  Против  ее
визита в Бразилию, к родственникам Рафаэля, он  также  не  возражал,  но
ворчливо посоветовал ей не слишком задерживаться - ведь в ее  отсутствие
Кейлу придется руководить "Голубой Чайкой" одному. Но  в  душу  Джессики
закралось подозрение, что дед даже рад ее отъезду. Она не исключала, что
и у него есть какие-то смутные предположения по поводу последних событий
и он предпочитает убрать ее подальше от  эпицентра  загадочных  недавних
происшествий.
   Что касалось Кейла, то он был просто потрясен и буквально не  находил
себе места. Он снова и снова повторял,  что  в  последний  раз  проверял
двигатели каких-нибудь пару недель назад и  что  все  было  в  идеальном
порядке. Конечно, яхта была  уже  далеко  не  новой,  но  она  регулярно
проходила технические осмотры, во время которых устранялись  все  мелкие
неполадки. Кейл  припомнил  также,  что  за  последнее  время  на  борту
побывало лишь несколько человек. Примерно месяц назад  Ник  с  компанией
друзей брал яхту, чтобы прогуляться до залива и обратно, а один  раз  на
борту осталась на ночь Мадлен, и, наконец,  последним,  кто  выходил  на
"Голубой Чайке" на большую воду неделю назад, был сам Кейл.
   Когда рыбаки, подобравшие Джессику и Рафаэля, доставили их к причалу,
Кейл уже ждал их на берегу. О происшествии он узнал одним из первых, так
как среди любителей рыбалки оказался служащий нефтедобывающей  компании,
который даже на отдыхе не  расставался  с  сотовым  телефоном.  Он-то  и
сообщил о взрыве в спасательную службу  порта,  а  спасатели,  прекрасно
знавшие, кому  принадлежит  "Голубая  Чайка  IV",  немедленно  известили
Кейла.
   Джессика, впрочем, предпочла бы,  чтобы  современные  средства  связи
были бы не столь доступны. Мокрая, усталая, промерзшая  до  костей,  она
отчаянно стучала зубами и отнюдь не была расположена  обсуждать  причины
случившегося.
   К счастью, Рафаэль держал свои сомнения при себе. По  правде  говоря,
Джессика очень сомневалась в том, что он на самом  деле  считает,  будто
кто-то покушался на ее жизнь. Вероятнее всего, эта  дикая  мысль  пришла
ему в голову из-за вполне понятного желания найти виновных  в  том,  что
они оба едва не расстались с жизнью.
   Кастеляр явно очень серьезно относился к событиям последних дней.  Об
этом говорило и его  решение  вылететь  в  Бразилию  как  можно  скорее.
Отмахнувшись от ее робких возражений, он энергично взялся за  подготовку
к отъезду и решительно объявил, что они летят немедленно  -  сегодня  же
вечером. Оставив заявление о  взрыве  в  полиции  и  пройдя  необходимый
медицинский осмотр, вечером они уже были готовы ехать в аэропорт.
   Было уже совсем темно, когда Пепе отогнал машину на платную стоянку и
провел Джессику и Рафаэля в здание  терминала.  Джессика  полагала,  что
сейчас начнется  обычная  канитель  с  билетами,  однако  она  ошиблась.
Оказывается, частный самолет Кастеляра  вот  уже  два  дня  находился  в
аэропорту Нового Орлеана, и к тому времени,  когда  они,  сопровождаемые
молчаливым Пепе, который нес их небольшой багаж, прошли таможню и  вышли
на летное поле, пилот уже прогрел двигатели.
   - Добрый  вечер,  сеньорита,  рад  приветствовать  вас  на  борту!  -
Стройный, темноволосый молодой человек, встречавший их у  трапа,  одарил
Джессику белозубой улыбкой и повернулся к Кастеляру.
   - Самолет готов, Рафаэль, - доложил он. - Все проверено, все  системы
работают нормально.
   - Познакомься, Джессика, это мой двоюродный брат Карлос, сын  старшей
сестры моей  матери,  -  сказал  Рафаэль  после  того  как  двое  мужчин
обнялись. - А это моя невеста.
   - А, леди с орхидеями! - улыбнулся Карлос, и Джессика  протянула  ему
руку, но он шагнул к ней и  расцеловал  в  обе  щеки.  -  Вы  просто  не
представляете, как я рад, что  вы  сказали  Рафаэлю  "да".  Может  быть,
теперь он перестанет рисковать здоровьем и жизнью, покушаясь на цветы из
оранжереи моей тетки.
   Джессика уже давно поняла, что экзотические букеты посылал ей  именно
Рафаэль, но ей было приятно узнать, что ее догадка подтвердилась. Бросив
в его сторону благодарный взгляд, она спросила:
   - Вы... вы  имеете  в  виду,  что  эти  орхидеи  не  были  куплены  в
магазине?
   Карлос, продолжавший держать ее руку в своих ладонях, тоже  покосился
на Рафаэля и громко фыркнул.
   - Ни в коем случае! Этот сноб  заявил,  что  для  его  целей  годятся
только самые лучшие, самые редкие цветы, срезанные ранним утром  в  саду
Каса Репосада. Вы просто не представляете, сеньорита Джессика, с  какими
трудностями мы столкнулись, пытаясь ввезти эти орхидеи в Штаты! Теперь у
моей тетки - у матери  Рафаэля  -  есть  официальная  лицензия  на  ввоз
тропических цветов в США, которая, строго говоря, ей абсолютно не нужна.
Впрочем, она, кажется, об этом еще не знает. Что  касается  меня,  то  в
последнее время я прилетал в ваш город почти каждое утро, и  даже  успел
полюбить кофе по-новоорлеански с орехами гикори, как его подают  в  кафе
"Дю Монд". Кстати, сеньорита Джессика, раз уж мы с вами теперь все равно
что земляки и почти что родственники, почему бы нам не перейти на "ты"?
   - Послушай, Карлос, - сухо сказал Рафаэль, - может быть, ты  все-таки
отпустишь Джессику, чтобы мы успели вылететь до наступления утра?
   - Ревнуешь, братишка? - Карлос широко улыбнулся,  подмигнул  Джессике
и, выпустив наконец ее руку, пригласил их в салон. - Как это романтично,
Раф! Вот погоди, я расскажу домашним - то-то все удивятся!
   - Расскажи, расскажи, -  с  угрозой  пробурчал  в  ответ  Рафаэль.  -
Увидишь, что будет. Я сошлю тебя на галеры...
   Карлоса, однако, нелегко было запугать. Болтать, во всяком случае, он
не перестал.
   - В "Голубую Чайку", которую, как ты и говорил, возглавит Джессика? -
с интересом спросил он, оживившись еще больше. - С удовольствием. Когда,
ты полагаешь, я могу начать?
   - Когда тебя выпишут  из  больницы,  -  буркнул  Кастеляр.  Пройдя  в
пилотскую кабину, он уселся там в одно из двух кресел и надел на  голову
наушники переговорного устройства.
   - Ты сам поведешь самолет? - спросила Джессика,  не  в  силах  скрыть
своего удивления.
   - Боишься? - вопросом на вопрос ответил Кастеляр  и,  улыбнувшись  ей
через плечо,  передал  планшетку  Карлосу,  который  уже  успел  закрыть
входную дверцу и занял место рядом с ним.
   - Совсем нет.
   Она действительно ни капли не боялась. Джессика поняла это как только
уселась в мягкое  кожаное  кресло  с  откидной  спинкой  у  самой  двери
пилотской кабины. В том, как держался Рафаэль, чувствовалась уверенность
бывалого пилота. Единственное, чем  она  была  разочарована  -  на  всем
протяжении полета ей придется сидеть молча. Пепе, устроившийся в глубине
салона, напомнившего Джессике своей обстановкой - и, главное, атмосферой
- холостяцкую квартиру  после  небольшой  пирушки,  явно  не  годился  в
собеседники. За всю дорогу до аэропорта он произнес едва ли пару слов, а
сейчас его рот был так крепко сжат, словно он дал обет молчать до  самой
Бразилии.
   - Вот и отлично. - Рафаэль кивнул ей ободряюще  и  перенес  все  свое
внимание  на  консоль  управления  с  ее   многочисленными   тумблерами,
циферблатами, мигающими экранами и таинственными кнопками. -  Постарайся
расслабиться и вздремнуть, - посоветовал он. -  Не  успеешь  оглянуться,
как мы уже будем на месте.
   "Нет ничего удивительного в том, что Рафаэль умеет водить самолет", -
сказала себе Джессика, застегивая пряжку  пристяжного  ремня.  Управлять
событиями в любой ситуации - это вполне в его духе. И все же  тот  факт,
что он ничего ей не сказал об этом, заставил Джессику задуматься,  какие
еще сюрпризы ее ожидают.
   Через несколько минут самолет легко оторвался от  взлетной  полосы  и
стал набирать высоту. По мере того как за стеклом иллюминатора сгущалась
лилово-серая мгла ночного неба, мысли  Джессики  уносились  все  дальше,
возвращаясь от настоящего к прошлому, к ее отцу.
   Джонатан Мередит тоже был летчиком, военным летчиком.  Он  воевал  во
Вьетнаме и, отслужив два срока, приобрел навыки  и  мастерство,  которые
пригодились   ему   потом,   когда   он    поступил    на    службу    в
сельскохозяйственную авиацию. Брак между ним и Арлеттой  пережил  войну,
но  мирные  дни  оказались  для   него   слишком   тяжелым   испытанием.
Бракоразводный  процесс  близился  к  концу,  когда  самолет   Джонатана
разбился неподалеку от усадьбы Фрейзера.
   Джессике тогда едва минуло два года, и она жила в "Мимозе"  вместе  с
Арлеттой и дедом. И это казалось вполне естественным. Они с матерью жили
в большом доме деда, пока ее отец был на войне, и вернулись  туда  после
того, как Арлетта и Джонатан расстались.
   Когда Джонатан погиб, Арлетта пустилась во все  тяжкие.  Она  пила  и
куролесила, зачастую возвращаясь домой только под утро,  а  то  и  вовсе
исчезая надолго из дома. Это приводило к страшным скандалам между ней  и
дедом, во время которых Джессика пряталась  куда-нибудь  подальше.  Клод
Фрейзер терпел выходки дочери полных три года; после чего  его  терпение
истощилось, и он приказал Арлетте  или  вести  себя  как  подобает,  или
убираться вон. Арлетта выбрала последнее и уехала, оставив  Джессику  на
попечении деда.
   До  этого  времени  "Голубая  Чайка"  была   крошечной   транспортной
компанией, владевшей несколькими небольшими  судами.  Все  операции  она
вела  из  портового  городка  Камерона,  расположенного  неподалеку   от
Омбретера. После того как Арлетта сожгла за собой мосты, Клод Фрейзер, и
без того преданный своему делу,  посвятил  транспортному  бизнесу  всего
себя. По мере того как его компания стала расширяться, он  проводил