"Солнечный" порулил? - поинтересовался Артист.
   - Нет. Остановимся пока у Константина, а там видно будет.
   - Ты что, собираешься проводить здесь расследование?
   - Не знаю. Но только есть одна  большая  проблема.  Пригласил  меня  сюда
Лешка Сомин. Тот самый. Реальный. Мой школьный друг,  которого  я  не  видел
больше десяти лет. Это совершенно неопровержимый факт, и я должен  что-то  с
этим фактом сделать. Хотя бы прояснить его. При чем тут  оружие?  А  если  у
него проблемы возникли, то при чем тут свадьба? Если  это  кто-то  катит  на
нас, то при чем тут вообще Двоегорск? И где он, Шах, сейчас? Что это за хрен
с горы, который назвался Петровичем?
   - Да, - вздохнул Артист, - а я так всю дорогу мечтал о зимней рыбалке...
   - Ну так ведь ты здесь вообще случайно. Все это мои личные проблемы...
   - А вот это совершенно не факт. Так что сиди, дорогой мистер Перегудов, и
не крякай. Я тебя одного здесь не оставлю...
   Док знал, что Артист так и скажет. Не сомневался. Но все-таки  чувствовал
свою вину за то, что втянул его во всю эту историю. Ведь  тогда,  пять  дней
назад, она и в самом деле начиналась всего лишь как неожиданная  поездка  на
зимнюю рыбалку. Как... "А с чего, собственно говоря, все началось? - подумал
вдруг Док. - И в какой последовательности? Дайте-ка вспомнить. Что-то  здесь
явно не так..."
   3
   А началось все именно тогда, пять дней  назад,  в  Москве,  на  смотровой
площадке перед университетом, откуда  с  Воробьевых  гор  над  Москвой-рекой
открывается море московских  крыш.  Крыш  всех  видов,  какие  только  можно
придумать: купола, шпили, башни,  ломаные  крыши,  плоские  крыши  панельных
многоэтажек, огромный овал покрытия лужниковского  стадиона  -  вроде  бы  и
ничего особенного, а смотреть можно бесконечно, как на огонь или  воду.  Вот
именно там все и началось. Приглашение на свадьбу Шаха, правда, пришло  Доку
чуть раньше, на адрес его матери заказным письмом, и Док  ездил  за  ним,  и
даже узнал, что Леха Сомин звонил на днях, чтобы удостовериться, что  письмо
дошло. Только телефон свой так и не оставил. Но тогда еще  Док  не  особенно
задумывался над всем этим. Он просто был рад, что оно пришло, и  все.  Шутка
ли - быть неразлучными друзьями с детского сада и до девятнадцати лет, потом
разбежаться неожиданно по разным городам и потерять друг друга больше чем на
десять лет, а потом вдруг неожиданно встретиться в Чечне...  Док  был  очень
рад этой случайной встрече. Оказалось, что  так  же,  как  и  сам  Док,  Шах
отучился в военном училище и что теперь они шагают  по  одной  дорожке...  А
потом  вдруг  получить  от  своего  друга,  который  все-таки  нашел   тебя,
приглашение на свадьбу и напоминание о том, как клялись они в десятом классе
собраться по первому же зову, каким бы он ни был, радостным  или  печальным,
потому что выжить в этом мире можно,  только  сохраняя  верность  друзьям  и
данным в юности обещаниям.  И  разве  можно  было  нарушить  такое  обещание
теперь, когда жизнь  Дока  в  последние  несколько  лет  только  подтвердила
правильность этой мысли. Кровью подтвердила.
   Тогда, в десятом классе, он еще не был Доком. Он был Ванькой Перегудовым.
Доком он стал потом, после военной медицинской  академии  и  нескольких  лет
службы, после того как встретился в Чечне с Пастухом,  который  раньше  тоже
был всего-то Сергеем Пастуховым. Капитан спецназа  Пастухов  тогда  подбирал
боевую команду. Тщательно подбирал, потому что это должна была быть лучшая в
армии команда. Ему это удалось, и с тех пор они так и остались лучшими.  Док
уже был в команде Пастуха, когда встретил Шаха в Чечне, но тогда  он  ничего
не сказал старому другу ни о Пастухе, ни о ребятах, потому  что  есть  вещи,
которые не доверяют даже старым друзьям. Ну и Лешка Сомин тоже  не  особенно
распространялся о своей службе, а  Док  не  спрашивал  -  по  той  же  самой
причине.
   Больше они не встречались, а когда война кончилась, Доку уже было  не  до
воспоминаний - Пастух снова собрал команду, потому что лучших не увольняют в
запас и не отпускают на пенсию,  и  началась  тяжелая  утомительная  работа.
Только теперь они не воевали, а, как это  официально  называлось,  выполняли
"специальные мероприятия". Впрочем, какая разница, как это назвать? Да и они
все остались прежними - Пастух, Док, Артист, Муха, Боцман  -  и  по-прежнему
верили друг другу безоговорочно. На все сто. И знали, что так будет  всегда.
Потому и оставались лучшими. Перемены же  в  их  жизнь  врезались  совсем  с
другой стороны, врезались неожиданно и неумолимо: два  года  назад  их  было
семеро. Тимоху убили  под  Зарайском  чуть  меньше  двух  лет  назад  "после
операции на Кипре. Трубач погиб чуть меньше года назад во время их маленькой
войны в Рашиджистане. Их команда редела с каждым новым  годом,  но  об  этом
совсем не хотелось думать. Так же, как не хотелось им раздумывать  над  тем,
на кого  и  ради  чего  они  работают  и  какие  политические  силы  в  этом
задействованы. Думать об этом было совершенно бессмысленно,  и  в  этом  они
тоже  убедились,  увы,  на  своем  собственном  опыте.   Они   работают   на
правительство, в интересах государства и получают за это деньги. Все. Точка.
Кроме этого достаточно знать только одно: пока  они  остаются  верными  друг
другу, у них остается свобода действий. А значит, они всегда могут поступить
так, как считают нужным. Правда, иногда это бывает  невозможно  сделать.  Но
это только иногда.
   И вот, когда Док снова стал забывать  о  своем  старом  друге,  от  Лешки
Сомина на адрес матери Дока пришло письмо. Пришло на мать просто потому, что
его собственный адрес был мало кому известен. Только  четверо  теперь  знали
его адрес - Пастух, Артист, Муха и Боцман. А кроме  них,  может  быть,  лишь
полковник Голубков да еще пара человек. Но уж Шах точно не мог знать  адреса
купленной всего два месяца назад московской квартиры Дока. Он сам связывался
с матерью, и в один прекрасный день она сообщила о  письме.  Он  понял,  что
приглашение на свадьбу - это только предлог встретиться  и  вспомнить  былые
дни. И на этот раз Док не мог отмахнуться от старого друга.
   В  последний  месяц  они  жили  как-то  непривычно  тихо,  управление  не
тревожило, и поэтому Док, само собой, сразу же начал готовиться  к  поездке.
Для него она вдруг стала очень важным событием. Он с радостью обнаружил, что
та, его прежняя, жизнь никуда не делась. Просто  она,  как  петляющее  русло
реки, скрылась на время за холмами,  а  потом  показалась  снова.  Такая  же
сверкающая и безмятежная, как и была. А может  быть,  скрыл  эту  реку  лед,
всего лишь на зиму скрыл, а к следующей весне освободил. Существует ли  река
зимой? Можно ведь даже ходить по ней и не обратить  на  нее  внимания...  Но
ведь зима проходит... Значит, все-таки можно вернуться? Можно войти  в  воду
еще раз? Трудно, конечно, но если ты остался  верным  юношеской  клятве,  то
почему не поверить в то, что это должно получиться?
   Должно.
   И понял все это Док, стоя на смотровой  площадке  перед  университетом  и
глядя на московские крыши, белый снег и скованную льдом Москву-реку.
   Все было решено.
   Дока даже не смущало  поначалу  название  городка,  в  котором  почему-то
поселился  его  старый  друг  Лешка  Сомин.  Какой-то  Двоегорск  где-то   в
Свердловской области. Как его туда  могло  занести?  Впрочем,  это  было  не
важно. Док купил в первом же попавшемся на глаза автосалоне новую "Ниву":  в
конце концов, если он сейчас вполне мог позволить себе такой подарок, почему
бы в самом деле и не позволить его? Кто его знает, что будет  потом.  Может,
они с Шахом больше и не встретятся. Одним словом, купил и сразу решил ехать.
Прямо на следующий день. Пусть на два дня раньше назначенной  в  приглашении
даты. Это даже к лучшему.
   Оставалось только зафиксировать свой отъезд.
   Док собирался просто связаться с Пастухом по телефону и предупредить, что
его дней пять, от силы шесть, не будет. Связывались они всегда через  Серегу
Пастухова, потому что Пастух был не  просто  старшим  их  команды,  которому
необходима полная информация. Пастух -  это  их  генератор.  Это  не  просто
солдат  -  это  прирожденный  воин,  обладающий   дьявольским   чутьем.   Он
единственный из них, кто устает не в боевых операциях,  а  в  мирной  жизни,
когда  нет  опасности  и  напряжения.  Кажется,  он   просто   рожден   быть
воином-одиночкой, который может положиться только на себя и  который  всегда
выживает, оставшись  в  одиночестве.  Но  при  том  это  абсолютно  надежный
человек,  преданный  раз  и  навсегда.  Что  бы  ни  случилось.  Поэтому   и
неудивительно, что  именно  вокруг  Пастуха  собралась  команда,  поэтому  и
неудивительно,  что  именно  он  стал   старшим   в   команде,   поэтому   и
неудивительно, что команда эта жива до сих пор...
   В общем. Док позвонил.
   Пастух слушал, как казалось, рассеянно, нехотя поддакивал -  так,  словно
голова его была всецело занята чем-то другим. Через  пару-тройку  минут  Док
закончил, сообщив на всякий случай, что город называется Двоегорск. Пастух в
очередной раз поддакнул и вдруг спросил:
   - Ты уверен, что должен ехать один?
   - Сережа, это ведь личное дело, - возразил Док, не совсем понимая причины
его вопроса. - Все  равно  что  приглашать  кого-нибудь  на  просмотр  своих
собственных снов.
   - Как знаешь, - сказал Пастух. - Но мой тебе совет: проанализируй все еще
раз и не забывай, что уже два года в нашей жизни  не  может  быть  случайных
совпадений. В принципе.
   - Я подумаю над этим, - пообещал Док, - но здесь совсем другой случай.
   На этом их разговор закончился, и Док еще полдня  размышлял  о  том,  что
могло обеспокоить Пастуха при такой полной ясности. Можно было бы воспринять
этот совет как следствие некоей липовой предусмотрительности: я,  мол,  тебя
предупредил. Но только в том случае, если бы он прозвучал не из уст Пастуха.
Слишком хорошо Док знал чутье старшего их команды...
   Сомнения его закончились  только  к  вечеру,  когда  неожиданно  раздался
звонок и Док услышал в трубке голос Артиста.
   - Слушай, Док, - с ходу предложил Артист, -  давай  сегодня  надеремся  в
каком-нибудь приличном баре до зеленых соплей, а?
   - Семен, что ты болтаешь, - не удержался от смеха Док, прекрасно знавший,
что Артист вообще не пьет.
   - А что делать? - по-детски напрямик спросил тогда Артист,  и  голос  его
выдал полную растерянность и неразбериху чувств.
   - У тебя что - проблема?
   - У меня много проблем.
   - Ну, тогда через два часа я за тобой заеду... Сомнения разрешились  сами
собой. Как оказалось, Семен Злотников  по  прозвищу  Артист  просто-напросто
поссорился самым банальным образом со своей девушкой Александрой и, к своему
несказанному ужасу, совершенно не представлял, что ему теперь делать. Первая
мысль, пришедшая ему в голову, была самой примитивной  -  сбежать  на  время
подальше. "А вот это как раз на руку, - решил Док. - И  Семке  помогу,  и  к
предостережению Пастуха на всякий случай прислушаюсь". Хотя, если честно, он
так и не воспринял тогда это предостережение всерьез.
   Не воспринял тогда, захватывая с собой в дорогу Артиста. Не воспринимал и
потом, в дороге. Более того, через полдня пути Док вообще забыл о нем.
   И только сейчас, покинув пустующий дом ј  5  по  улице  Карла  Маркса,  в
подвале которого Артист наткнулся на оружие, и передвигаясь осторожно  вдоль
погрузившихся в вечерний  полумрак  улочек  Двоегорска,  только  сейчас  Док
осознал во всю силу, что чутье опять не обмануло Пастуха...
   4
   Примерно в то же время, когда Док и Артист стояли у калитки дома ј  5  по
улице Карла Маркса и  разговаривали  с  неким  человеком,  который  назвался
Петровичем, к "Солнечному" шумно  подъехали  две  машины.  В  одной  из  них
скучковалось пятеро хмурых личностей, молчаливых и злобных,  а  в  другой  -
белой "ауди" - были только двое:  долговязый  Битый  и  толстый  милицейский
капитан. Причем Битый, сидя за рулем,  метал  громы  и  молнии,  ожесточенно
жестикулировал  и  покрикивал,  а  капитан  недовольно  морщился  и  пытался
возражать. Когда машины остановились у "Солнечного", Битый выскочил первым и
потащил за собой  капитана  буквально  за  шиворот.  За  ними  потянулись  и
остальные пятеро. В помещении кафе  тем  временем  оказалось  пять  человек:
бармен и четверо накачанных молодых людей, тех самых, что часа полтора назад
попытались  вышвырнуть  из  этого  кафе  какого-то  приезжего,  игравшего  в
бильярд. Таким образом, в "Солнечном" в эту минуту собралась ровно  половина
того, что Битый называл  своей  бригадой,  а  толстому  капитану  и  бармену
следовало бы называть организованной преступной группировкой, но чего они ни
в коем случае не делали, поскольку один получал от Битого деньги,  а  другой
его боялся.  Как,  впрочем,  и  большинство  остальных  граждан  Двоегорска,
занимавшихся хоть какой-то деятельностью.
   - Где они?! - рявкнул Битый на бармена, стремительно подходя к стойке.
   - Кто? - попытался не понять бармен и тут же  получил  увесистый  удар  в
челюсть.
   - Где они, сука?! - повторил Битый. Бармен  поднялся,  стирая  побежавшую
кровь. Руки его дрожали.
   - Не знаю, - сказал он. - Они сразу уехали.
   - Куда?
   - Да откуда мне знать...
   Еще один удар чуть не сломал бармену челюсть. Он с  грохотом  врезался  в
жарочный шкаф, но на ногах удержался.
   - Я правда не знаю... Но слышал, что они собирались задержаться в  городе
на несколько дней.
   - У Карася?
   - Нет. Карась ни при чем.
   - Вы теперь все гут при чем, - огрызнулся  Битый  и  резко  повернулся  к
капитану: - Найди мне их! Найди, или я отымею всю вашу мусорную яму!  Понял?
Так и передай своему майору Смирнову.
   - Успокойся, - недовольно буркнул капитан.  Ему  не  нравилось  все  это.
Абсолютно. Потому что ему совершенно не улыбалось искать  каких-то  залетных
транзитников, не угодивших Битому, да и вообще, ему до  тошноты  осточертела
эта гнусная бандитская рожа, с которой он, капитан, ничего,  ничего  не  мог
поделать.  А  поэтому   оставалось   только   недовольно   оправдываться   и
изворачиваться.
   - Успокойся, - повторил капитан. - Если они в городе - найдем. Но ведь ты
даже имен их не знаешь...
   - Он знает, - подал вдруг голос Кеша и кивнул  своей  разбитой  вдрызг  о
бильярдный стол рожей на бармена.
   Битый тут же схватил несчастного бармена за шкирку и дернул на себя.
   - Говори!
   - Одного не знаю, - проговорил бармен, - а большого зовут  Иван.  Он  еще
сказал, что он доктор, и поэтому второй его Доком называл.
   И тут вдруг брови капитана поползли вверх.
   - Доком? - переспросил он.
   - Ну да...
   - Ты, если еще что-то знаешь, - посоветовал бармену Битый, - лучше  сразу
говори.
   - Они спрашивали, как найти улицу Карла Маркса, - сказал  бармен.  -  Это
все, что я знаю.
   -  Карла  Маркса?  -  снова  переспросил  капитан.   Раздраженность   его
немедленно улетучилась. Теперь он был сосредоточен  и  серьезен.  Настолько,
что даже Битый его перестал беспокоить. Впрочем, долговязый "бригадир" всего
этого не заметил. Он  отпустил  бармена  и  жестом  приказал  своей  бригаде
вываливать на улицу, и все девять бойцов молча поплелись к выходу.
   - В общем, я сказал, капитан, - напомнил Битый,  -  чтобы  завтра  ты  их
нашел. Если я доберусь до них первый, я тебе ни копейки больше не  отстегну.
Запомни...
   - Найдем, найдем, - отмахнулся от него капитан, как от назойливой мухи, и
на какое-то мгновение Битый даже удивился. Но только на мгновение. Потом  он
ушел за своими, а капитан, тут же позабыв обо  всем,  подался  к  бармену  и
негромко, но требовательно произнес: - Телефон дай.
   Он должен был немедленно сообщить своему начальству, тому  самому  майору
Смирнову, что человек,  которого  они  ждали  послезавтра,  уже  появился  в
городе. И появился не один. Нет, ошибки быть не  могло.  Это  именно  он.  И
кличка сходится, и адрес, и даже то, как уделали этого козла  Битого...  Вот
дурачок! "Найди мне его"! Да этого человека здесь ждет  не  вонючая  бригада
подростков-вымогателей, а две дюжины вооруженных до зубов спецназовцев!..
   Впрочем, капитан и сам не знал всех подробностей.
   Он знал только одно: что человек прибыл. Прибыл на два дня раньше  срока,
и не один. И теперь именно он, капитан Тарасюк, первым доложит об этом...
   Глава третья. Калиф на час
   1
   Утро дня проведения операции Пастухов встретил в приподнятом  настроении.
Накануне он лег спать достаточно рано и великолепно  выспался.  Проснувшись,
не спеша принял душ. Тщательно побрился,  облачился  в  ненавистный  строгий
костюм помощника депутата. До времени, назначенного для  сбора  делегации  в
холле отеля, оставалось еще полчаса, и Сергей отправился в  бар  у  себя  на
этаже, позавтракать.
   В этот ранний час в баре еще почти никого не было. Только  в  углу  сидел
над чашкой кофе какой-то  араб  средних  лет.  Пастух  подошел  к  стойке  и
попросил по-английски:
   - Чашку "капучино" и пару сандвичей.
   - Есть сандвичи с тунцом, ветчиной и цыпленком, - сообщил бармен.
   - С цыпленком, - уточнил Сергей и  взгромоздился  на  высокий  табурет  у
стойки.
   Бармен тут же поставил перед ним тарелку с сандвичами и запустил кофейный
автомат. Пастух, не  дожидаясь  кофе,  принялся  жевать  бутерброд  -  очень
хотелось есть.  Бармен  же,  убедившись,  что  клиент  занят  делом,  бросил
мгновенный вопросительный взгляд на араба в углу. Тот  чуть  заметно  кивнул
ему. Бармен вернулся к кофейному автомату и  через  секунду  поставил  перед
Сергеем чашку с кофе.
   - Приятного аппетита, сэр, - произнес бармен и принялся перетирать бокалы
белоснежным полотенцем.
   Весь завтрак занял у Пастуха минут десять, считая и неспешное  смакование
кофе. Расплатившись, он спустился  в  холл  отеля,  предварительно  захватив
приобретенный накануне чемодан.
   В холле уже царило то обычное  для  больших  делегаций  оживление,  когда
практически все члены делегации уже  собрались,  но  не  могут  пока  никуда
тронуться, поскольку ожидают двоих-троих опаздывающих. Перед входом в  отель
стояли огромные  "мерседесы",  присланные  из  президентского  гаража  после
обычной волокиты и попыток выяснить какие-то совершенно ненужные подробности
официального визита.
   Наконец кто-то дал команду на  посадку,  и  члены  делегации  ринулись  к
автомобилям. Тут сразу же  выяснилось,  что  визит  рассчитан  не  на  всех.
Какой-то эксперт с возмущением доказывал, что без его  личного  участия  все
мероприятие теряет всякий смысл, обещал жаловаться кому-то в  Москве  и  под
конец согласился взять такси за свой счет, если мест не хватит.
   Пастух разумно в общей толчее не участвовал, но  как-то  так  получилось,
что  он  одним  из  первых  занял  место  на  переднем  сиденье  одного   из
"мерседесов". Но выяснения отношений избежать ему все же не  удалось.  Некий
молодой депутат открыл дверцу машины и решительно сказал:
   - Освободите место! Помощники на приеме присутствовать не будут.
   - Будут, - скучным голосом ответил даже не пошевелившийся Пастух.
   - Я кому сказал, - продолжал кипятиться депутат, тем более что  и  заднее
сиденье уже заняли два человека.
   Пастух мысленно сосчитал до десяти и промолчал. Не хватало ему еще влезть
в конфликт с представителем законодательной  власти.  Депутат,  похоже,  уже
готов был перейти к активным действиям. Но  тут  к  машине  подлетел  личный
референт Жириновского  и,  окончательно  отбросив  совершенно  ненужные  ему
условности, попросту гаркнул на депутата:
   - Вам что, места мало? Садитесь  третьим  назад  и  не  задерживайте  всю
делегацию...
   - Но что тут делает этот помощник?.. - начал было оправдываться опешивший
молодой законодатель, но референт раздраженно оборвал его на полуслове:
   - А ну, прекратите бардак. Этот  человек  едет  по  личному  распоряжению
главы делегации... Как дети,