аш, а ты его проворонил...
     --  Не  понимаю   я,  товарищ  генерал-майор,  куда  вы  клоните...  --
Зайнутдинов в досаде дернул себя за кончик уса.
     --  Поймешь...  когда под  трибуналом  окажешься...  -- зло  усмехнулся
Иконников,  --  ты  на  ус-то  свой  намотай: если  этих пятерых мы в  город
привезем, кому от этого лучше будет, а? Тебе? Мне? Или,  может быть, простым
людям? Ты  же чекист, должен понимать,  что  эти бандюки  отмажутся, а мы  в
дерьме  останемся.  Образцовая  часть  округа -- вот  кто  мы были. А теперь
станем каждой бочке затычка: нас всякий, кому не лень, будет по поводу и без
повода склонять. Службе  конец  --  это как  минимум. Уволят  подчистую, без
содержания, а  то и в  тюрьму  упекут... Ладно,  я  вижу, ты уже все  понял.
Кончать надо с этими.
     -- Как?
     --  Поставишь  их  к  стенке, возьмешь пару автоматов  из тех, что  тут
валялись, и...
     -- Да их же все живыми видели!
     -- Ну и что? Ты повел их на допрос, а они возьми и побеги... Спишем  на
попытку  к бегству. Ладно, хорош тут  мусолить. Время не на нас работает. Ну
что, ты готов?
     Зайнутдинов долго стоял,  мрачно  глядел в землю,  дергал  себя  за ус.
Наконец нехотя выдавил:
     -- Хорошо, я все понял. Надо -- значит надо...
     -- Ну вот, капитан, правильно сечешь службу. Вперед!

x x x

     Ни  Пастух, ни его ребята не могли  слышать этого разговора. Но сейчас,
стоя  под  дулами направленных  на  них  автоматов,  о чем-то подобном  они,
конечно, догадывались.  Все они -- все  пятеро,  без  исключения, --  не раз
сталкивались  лицом  к  лицу  со смертью: иногда им казалось,  что  ситуация
безвыходна и спасения нет и не будет. Но всякий раз они находили в себе силы
противостоять обстоятельствам и уходить из  объятий смерти... В этом была их
самая сильная сторона -- в силе  их духа,  который, несмотря ни  на  что, не
позволял  им потакать ситуации,  позволял переламывать ее -- через "не могу"
-- на свою сторону.
     А удача... Ну что удача! Ее, как и женщину, надо завоевывать, давать ей
понять, что ты сильнее. Они, все пятеро,  знали,  как это  делать, и, может,
потому удача улыбалась им пока чаще, чем кому-то бы ни было еще.
     Ведь они были ее солдатами...

     4
     Перед  нами стояли черноусый капитан,  командовавший оцеплением,  и два
его сержанта с автоматами.
     -- Давай! -- приказал капитан.
     Сержанты передернули затворы.
     "Ну это уж дудки, -- подумал  я.  -- Но каковы суки  что  генерал,  что
капитан этот! Не армия, а урки какие-то! Полный беспредел!"
     Все, дальше медлить  было нельзя. Я взглянул на Дока, Док на меня -- за
столько лет мы научились понимать друг друга с полуслова. Он  лихо подмигнул
мне и слегка дотронулся рукой до Боцмана. Тот, казалось, только того и ждал:
я видел краем глаза, как  он весь подобрался, какой вкрадчивой стала вся его
повадка. Хотя, наверное, для наших конвоиров он внешне остался все таким  же
расслабленным увальнем.  Боцман  не  очень  натурально кашлянул,  и  Муха  с
Артистом, почувствовав, что наступил нужный момент, почти  синхронно,  через
кувырок, полетели кубарем в разные стороны...
     И вот  уже капитан валяется на земле и задыхается под моим весом, а два
сержанта, которые отвлеклись на кульбиты Мухи и  Артиста и оттого пропустили
мгновенные выпады Дока с Боцманом,  надежно вырублены -- во всяком случае, в
ближайшие полчаса они с  земли точно не встанут. А если Боцман не рассчитал,
то рыжий сержант, что стоял слева, тот вообще, может, проваляется с  месяц в
больнице,  а  потом  комиссуют  -- и домой;  небось еще  рад  будет, что жив
остался...
     -- Капитан,  жить хочешь? -- спросил  я, по-прежнему без всякой жалости
вдавливая его румяное лицо в грязную, мазутную землю.
     -- М-м... -- промычал он.
     По  его интонации я понял, что он не собирается позволять себе лишнего,
и чуть-чуть ослабил свой нажим.
     --  Не   надо,   ребята...   --   прохрипел  капитан,   --   разойдемся
по-хорошему...
     -- По-хорошему уже не получится, -- хмуро сказал Док. -- Говори, почему
генерал приказал пустить нас в расход?
     -- Этот контейнер с объекта, которым он командует. Ему не нужен шум,  а
вы свидетели... -- щупая горло, пояснил капитан.
     -- А  откуда он у  чеченцев оказался?  -- спросил  Муха. -- Я что-то не
понял: эти чеченцы -- они что, тоже ваши люди?
     -- Понятия  не  имею, что это  за  чеченцы и как  они добыли контейнер.
Наверное, купили где-нибудь... Вынести его  с нашего полигона невозможно. Я,
как начальник охраны...
     -- Ваша часть, наверное, недалеко, -- спросил Док. -- Раз вы так быстро
сюда прикатили?..
     -- Да, наш полигон здесь, в области, в часе езды отсюда.
     --  Ну  так  чего  ты  тогда молотишь,  капитан!  -- вскипел  Муха.  --
Где-нибудь купили! Таких совпадений не бывает! Ни за что  не поверю, что эту
бочку не у вас сперли!
     --  Возможно,  вы  правы...  Я  хотел разобраться, да  генерал приказал
отставить:  незачем,  говорит,  выносить  сор из  избы,  проведем внутреннее
расследование...
     -- Он,  значит, хотел провести  расследование, а мы ему помешали,  так,
что ли? -- спросил Док.
     -- Ну да, я же вам говорю... -- пробормотал капитан.
     -- Все ясно, Сергей, надо делать отсюда ноги.  -- Похоже, Доку пришла в
голову  какая-то идея. -- С этими ребятами говорить  бесполезно. По-хорошему
отсюда они нас не выпустят...
     -- Ну так что, -- угрюмо спросил Боцман, -- пробиваться?
     -- Тут голое поле повсюду, не пройдем и ста метров, как нас положат, --
подал голос Артист.
     -- Ты что-то хотел предложить? -- напомнил я Доку.
     -- Берем генерала вместе с этой говенной бочкой и пробиваемся туда, где
нам поверят. Вот и все мое предложение. Другого варианта я не вижу.
     -- Я -- за! -- сказал Муха.
     -- Я тоже, -- поддакнул Артист.
     -- А  что,  почему  бы  и не  попробовать, --  загорелся Боцман, -- вот
капитан нам может, да? А мы его за это не тронем, как, ребята?
     --  Я  согласен!  --  первым поспешил  откликнуться  черноусый капитан:
видимо,  он до  сих  пор  мало  верил  в  то,  что  мы отпустим его целым  и
невредимым.
     -- Хорошо, -- согласился я. -- Принято. Только предупреждаю: вылезти из
этого  мешка -- это еще только  полдела. Честно говоря, я  совсем не уверен,
что мы снова не окажемся в  таком положении,  только  уже в  другом месте...
Что-то с этой бочкой  нечисто. Не знаю что. Но пока мы эту задачку не решим,
до тех  пор  у нас  будут проблемы... А с  генералом это ты хорошо придумал,
Док.
     Мы  еще минуту  обсуждали,  с  чего  нам  начать  осуществление  нашего
импровизированного плана.  И  надумали: Муха  с Боцманом, забрав у сержантов
автоматы,  имитируя наш  расстрел,  дали  несколько  коротких  очередей.  Мы
подняли капитана на ноги; его "Макаров" перекочевал в руки Дока.
     -- Подзовешь генерала к КамАЗу, -- сказал я капитану, --  и не  вздумай
строить из себя Павку Корчагина: мои ребята стреляют, как боги.
     Капитан в волнении облизал губы и кивнул, давая понять, что все понял и
сделает  все как надо. Отряхивая с  себя земляную труху, он медленно пошел к
сараю.
     Мои ребята рассредоточились и, прикрываясь строениями, следовали за ним
почти вплотную. По дороге Артист подобрался к куче с мусором и достал оттуда
свою никелированную пушку,  которую  запрятал  там,  перед тем как в  лагере
появились солдаты. Что ж, как говорится,  запас карман  не тянет.  И вообще,
надо отдать должное: Артист оказался на удивление предусмотрительным...

x x x

     Толстый генерал стоял  метрах в двадцати  от сарая с КамАЗом и смотрел,
как  подчиненные  складывают  мертвых  боевиков  в   общую  кучу.  Рядом  на
расстеленном брезенте, среди рассыпанных патронов, лежало их оружие. У входа
в сарай был выставлен часовой. Через  плечо у него висел противогаз, автомат
болтался стволом  вниз за спиной. Я указал Боцману на часового.  Тот кивнул:
сделаем!
     Мы все сейчас собрались  у тыльной  части  казармы.  Боцман двинулся по
боковой  стенке  к  часовому.  То,  что  произошло  следом,  мы  не  видели,
послышался лишь легкий шорох, по которому можно было догадаться, что у входа
в  сарай что-то происходит.  Затем  совсем рядом раздался условный  звук  --
Боцман сигналил нам изнутри сарая, что проход чист. Мы поодиночке прокрались
за казармой  до входа  и вскоре все оказались в сарае. Муха тут  же полез  в
кабину грузовика, чтобы подготовиться к прорыву.
     -- Семен, проверь, бочка на месте, -- попросил я.
     -- Тут она, -- сказал Артист, откинув полог брезента.
     --   Тогда   давай  в  кузов.   Теперь  у   тебя  за  нее  персональная
ответственность.
     Мы с  Доком встали по бокам входа,  прикрываясь створками ворот. Боцман
тем временем возился  с часовым:  связал его, засунул в рот кепи и оттащил в
сторону,  чтобы, не  дай бог,  не  оказался  под колесами,  когда  мы отсюда
рванем. Никто из нас не  хотел лишних жертв: солдаты не должны отдуваться за
глупость и жадность своих командиров...
     С  того  места, где находились мы с Доком, генерала  было видно  как на
ладони. Ага, вот к нему подошел капитан и начал что-то говорить; вот они оба
посмотрели на  сарай,  и  генерал  нехотя  пошел в  нашу  сторону.  Один  из
охранников генерала двинулся  было  следом,  но капитан показал  ему  рукой,
чтобы  тот  оставался на  месте.  Я внутренне  одобрил  этот  жест:  молодец
капитан, бережет своих солдат...
     -- Ну что ты хотел мне показать? -- спросил генерал, входя в сарай.
     Капитан предусмотрительно  отстал от  своего  начальника  на  несколько
шагов, и этого  было достаточно, чтобы  мы умудрились перед  самым его носом
прикрыть створки ворот.
     -- Спокойно, не дергаться! -- приказал Док, схватив генерала за шиворот
и приставив к его виску пистолет, отобранный у черноусого капитана.
     -- Что  такое?!  -- успел вымолвить  генерал и тут же  получил ощутимый
пинок от подоспевшего Боцмана.
     От этого он рухнул на колени и совсем бы распластался по земле, если бы
его не  прихватил за ворот  Док,  вовремя вернувший  генерала в вертикальное
положение.
     -- Так  вы... живы? -- удивленно промямлил  он,  вытаращив на  нас свои
рачьи глазки.
     --  Значит,  так...  Слушайте  меня внимательно,  повторять не буду, --
сказал я генералу. -- Хоть вы и приказали нас расстрелять, мы вас не тронем,
если вы  поможете нам уйти  отсюда.  Сейчас вы выйдете из  сарая и прикажете
капитану  очистить нам дорогу.  Если через три минуты  этот приказ  не будет
выполнен, вы получите пулю, а мы  так или  иначе все равно отсюда  вырвемся,
можете  не  сомневаться. Но  тогда  мы  вынуждены будем применить  оружие  и
пролитая кровь  будет  целиком  на  вашей совести...  Хоть и  говорится, что
мертвые сраму  не имут,  но  все-таки на  том  свете и эта кровь вам в минус
зачтется. Ну что, вы все поняли?
     Генерал несколько раз кивнул головой
     -- Док, давай...
     Мы  с Боцманом  распахнули  ворота.  Док. по-прежнему держа  пистолет у
виска генерала, завернул ему правую руку за спину и вывел из сарая. Муха тем
временем завел "КамАЗ" и теперь не сводил глаз с обрамленной лобовым стеклом
картинки бывшего чеченского лагеря, ждал моего сигнала к прорыву.
     -- Капитан! -- визгливо крикнул генерал, хотя капитан стоял буквально в
пят шагах от него и прекрасно услышал бы его шепот. -- Освободить дорогу для
грузовика!
     -- Скажи своим орлам, чтобы опустили оружие, -- сказал на ухо  генералу
Док,  увидев, что  спецназовцы немедленно  взяли на изготовку и только  ждут
удобного случая, чтобы открыть огонь. -- Считаю до трех. Раз... два...
     --  Опустить  оружие!  --  закричал  генерал. --  Немедленно!  Всем!  Я
приказываю!
     -- Пусть отойдут  на двадцать шагов назад, --  снова  вполголоса сказал
ему Док.
     -- Капитан, отведите людей на двадцать шагов!
     Я увидел, как автоматчики нехотя подчиняются приказу генерала. Выезд на
грунтовку был свободен, я махнул Мухе рукой,  и тот, взревев мотором, выгнал
КамАЗ из сарая и  тут  же остановился  как вкопанный рядом  с  Доком. Правая
дверца кабины была уже открыта. Док впихнул генерала  в кабину, сам уселся с
краю,  мы  с  Боцманом перемахнули  через борт  грузовика.  Артист громыхнул
кулаком по кабине, и Муха дал по газам.
     Громыхая разболтанными бортами и обдавая пылью сгрудившихся по сторонам
солдат, КамАЗ выскочил за ворота лагеря. Теперь мы  на  предельной  скорости
понеслись к выезду на трассу.
     Еще только соображая,  брать  или не  брать  генерала  в заложники,  мы
вспомнили про оставленный нами неподалеку "лендровер", -- понятное дело, что
мы и не думали уходить от погони (а то, что она стопроцентно будет, никто из
нас  не  сомневался) на  тяжелом  грузовике, тут  нужен был более  мобильный
транспорт, и "лендровер" был как нельзя более кстати.
     -- Что будем делать с бочкой? -- спросил Артист, когда через пять минут
Муха остановил КамАЗ у того места, где мы оставили трофейный джип. -- Может,
мы ее тут где-нибудь закопаем?
     --  Во-первых, не успеем. Во-вторых, так ее  быстро найдут, -- возразил
я.  --  А  в-третьих,  ее  надо  тащить  за  собой:  это  наше  единственное
доказательство, что мы говорим правду.
     --  Ну  и  куда  мы ее?  --  поинтересовался Муха.  -- Нас  и  так  уже
шестеро...
     -- Ничего, сзади за сиденьем есть место, поместится. Только привяжем ее
покрепче, чтобы не било на ухабах. Не хватало еще, чтобы ее повредило...
     Мухе с  Боцманом хватило минуты, чтобы прикрутить  бочку  оказавшимся в
багажнике джипа  тросом к  задней  спинке  сиденья. Остальные уже  сидели  в
машине:  мы с  Артистом сели  вперед,  рядом с водительским  креслом, Док  с
генералом  устроились сзади. Генерал  занял чуть ли не  половину  достаточно
широкого заднего диванчика "лендровера"; а уж когда туда влез еще здоровущий
Боцман, им всем там стало  тесновато, хоть и просторная машина  "лендровер".
Но кому сейчас легко? Мы впереди тоже не особенно  шиковали, я чуть ли не на
ручнике сидел.
     -- Ну что, теперь куда? -- спросил Муха.
     -- В город, куда еще... -- первым откликнулся Артист.
     --  Давай, Олег,  трогай, у нас форы совсем не осталось, -- попросил я.
И, видя,  что  ответ Артиста нашего  водителя не удовлетворил,  добавил:  --
Держи на областной центр.
     -- Похоже, у нас теперь нет выбора...
     -- Эх, прокачу! -- залихватски  крикнул  Муха и вдавил  педаль  газа до
упора.
     Джип пулей  выскочил из кустов -- и как  раз вовремя: метрах в тридцати
от нас по грунтовке пылили два БТР; из башни  первой машины торчала знакомая
нам усатая голова капитана в шлемофоне.
     --  Глянь, командир,  никак  генерала  своего выручать  собрались... --
Артист толкнул меня локтем.
     Генерал закряхтел на заднем сиденье, но ничего не сказал.
     -- Олежек, жми! -- вместо ответа посоветовал я Мухе.
     -- Уже! -- весело засмеялся он.
     Мы гнали по  бездорожью,  и здесь  БТР,  шедшие параллельным  курсом по
грунтовке,  имели  преимущество.  Но через  пару  минут  впереди  показалась
трасса. Джип,  взлетев  метра  на  полтора  над  шоссейным покрытием, плавно
приземлился, выровнялся  и ходко пошел, заметно увеличивая  расстояние между
нами и БТР.
     -- Ну теперь они нас точно не достанут! -- снова засмеялся Муха.
     Я внутренне улыбнулся:  поразительно, как шоферов -- если, конечно, они
настоящие профи -- радуют хорошие машины. Казалось бы, у нас у  всех  сейчас
напряг, неизвестно, что ждет  впереди, а Муха радуется, как ребенок... А все
потому, что  тачка слушается  руля, что  нигде ничего не стучит, как в наших
"Москвичах"  с  "Жигулями", что  запаса скорости  у него столько, что ему по
силам обогнать на этой дороге любой автомобиль...
     Я немного позволил себе расслабиться.  И  сразу же почувствовал мерзкий
запах, исходящий от генерала,  -- видимо,  он там,  зажатый между Боцманом и
Доком, совсем упарился...  Вообще-то я  слышал, что некоторые сильно потеют,
когда им страшно. Со мной  такого  почему-то не случалось, хотя страшно  мне
бывало, и не  раз. Может, все дело  в  комплекции человека?  Вон  у генерала
сколько жира -- это же настоящий склад шлаков.
     -- Олег, посмотри-ка,  где  тут кнопка  стеклоподъемника,  -- сказал я:
терпеть эту вонь было уж невозможно.
     -- Да вот она!.. -- обрадовался Муха и небрежно нажал одну из кнопок на
панели перед собой. Стекла бесшумно поехали вниз -- и вместе с шумом ветра в
салон влетел приближающийся стрекот вертолета.
     Суки! Никак не угомонятся...
     -- "Вертушка", Сергей! -- сказал Док.
     -- Слышу... Ничего, пока мы с генералом, они стрелять по нас не станут.
Так что пусть себе летит и наблюдает. Не прятаться же, в самом деле!
     -- Лучше бы его не было... -- вздохнул Док.
     -- Лучше бы  мы не сидели тут с  этим вонючим боровом, а рыбу ловили...
-- неожиданно подал голос и Боцман.
     -- А  я считаю, вы должны остановиться и сдаться, -- проскрипел генерал
оскорбленно,  но мы, все пятеро, сделали вид,  что не слышим его -- словно и
нет с нами никакого заложника генерала...
     А  вообще-то что говорить  о том, что лучше, а что хуже; есть данность:
вот  сейчас, сию  минуту,  мы  едем  по  шоссе со  скоростью  сто  пятьдесят
километров в час -- в надежде, что найдем в областном центре, кому мы сможем
передать и эту проклятую бочку, и этого жирного генерала, а все остальное от
лукавого, только мозги парить.
     -- О черт! Командир! -- неожиданно прервал мои мысли Муха.
     Он  резко затормозил. Джип противно заскрипел и пошел юзом,  сворачивая
вбок.  Муха  почему-то  не  стал  выводить  машину  из  заноса   --  и  она,
остановившись  встала поперек  шоссе. Я  посмотрел по ходу  движения: в  ста
метрах впереди дорога была полностью заблокирована милицейскими машинами, за
которыми можно было разглядеть еще два БТР.
     -- Это  "вертушка"  их на нас навела... -- меланхолично сказал  Док. --
Эх,  сейчас  бы мне рацию, я бы  сказал этим небожителям, кто  они  на самом
деле...
     -- Да какая разница, кто навел? -- Я лихорадочно думал, что нам делать:
вот-вот должны были  сзади поджать нас два других  БТР --  тогда мы снова бы
оказались в мешке.
     -- Ну что, воевать с ними, что ли? -- недовольно пробурчал Боцман.
     "Да, БТР  джипом не протаранишь,  --  подумал  я,  --  против лома  нет
приема, когда нет другого лома... Наверное, нам там, еще в лагере, надо было
сообразить на БТР ноги делать. Но что ж теперь задним умом об этом сожалеть,
раньше думать надо было..."
     -- Командир, а вон, кажется, проехать можно... -- сказал Муха, указывая
куда-то вбок.
     Шоссе,  по которому мы уносили  ноги,  шло параллельно Волге, ее темную
воду  иногда  можно  было  увидеть  там,  где  берег,  подмытый  половодьем,
осыпался. Река была слева от нас, а справа тянулись  распаханные поля, между
которыми были вырыты  ирригационные канавы -- через них даже на такой тачке,
как  у  нас,  перепрыгнуть было невозможно. Так что в областной центр только
один путь -- по трассе. Но, кажется, Муха был об этом другого мнения...
     -- Да, точно, мужики! Смотрите! --  Муха снова  махнул рукой в  сторону
Волги. -- Там отмель, мы по ней пройдем!
     -- А ручей? -- засомневался Артист. -- Вон впереди.
     -- Так мы через  него по отмели и махнем, зачем нам по берегу-то? -- аж
подпрыгнул  Муха, так ему  понравилось эта  идея.  -- У нашей ведь тачки все
колеса ведущие, на третьей передаче вытащит! И  выедем как раз в тылу у этих
ребят из милиции... Ну, в натуре, не напролом же нам лезть?
     -- А если в обратную сторону рвануть, к Волгограду? -- спросил Артист.
     -- Можно было бы, если бы у  нас бочка не с гадостью какой-то была, а с
запасом  бензина   эдак  километров  на  пятьсот...  --  отмахнулся  от  его
предложения Муха.
     -- Ну что, ребята, по отмели? Или в лобовую, на таран? -- спросил я.
     Муха,  не дожидаясь ответа (и так все