Повезло вам.  Жива она  пока. Еще бы пару дней и... Бойкая, конечно!
Первый раз на фотографии вижу, а сколько народу из-за нее пришлось положить!
     -- Ваша задача была сбить вертолет? -- спросил Гера.
     --  Не-а,  не  вертолет, --  протянул Бурыга,  криво  усмехнувшись.  --
Самолет.
     Гера с Мухой переглянулись.
     -- Какой еще самолет? -- поинтересовался Муха.
     -- Не знаю  какой. Вэн  нам таких вещей не докладывает. Просто выйти на
точку,  из ПЗРК  сбить цель и уйти. Большая  часть  народа --  для прикрытия
после акции.
     -- Значит, вместо  самолета сбили вертолет?  Ошибочка вышла? -- спросил
Гера.
     -- Считай,  что ошибочка.  Малыш, значит, шмальнул,  а  тут  "вертушка"
откуда ни возьмись, ну, "Стрела" и ушла за ним. Не распознала цель.
     --  Устаревшая  модель,  -- кивнул  Муха  (переносной  зенитно-ракетный
комплекс последнего  поколения  распознает  цели  благодаря  микрокомпьютеру
системы наведения и  никогда  не  ошибется,  приняв вертолет за самолет). --
Понятно.  Стало  быть,   девчонка  --   единственная   свидетельница  вашего
преступления, вот вы и кинулись охотиться.
     -- Не знаю я, какая там девчонка, не видел ее ни разу. Но Вэн сказал --
так. Будто бы она всех нас видела, запомнила и теперь заложит. А по мне, так
и хрен бы с ней.
     --  Хозяин кто? Кто  приказал сбить  самолет?  --  закричал вдруг Гера,
подскакивая к пленному.
     -- Ты че, дурак? Кто же из бойцов хозяина знает? Боюсь, старшой, Вэн, и
тот не знает.
     --  На  за  дурака! --  Гера  саданул раненого  прикладом  в  бок.  Тот
заскрипел зубами.
     --  Отставить избиение  пленного! -- прикрикнул на  Геру  Муха. --  Кто
такой Вэн?
     -- А чего тут непонятного? -- усмехнулся Буры-га. -- Командир.
     -- Давно друг друга знаете?
     -- Да, немало было славных дел. Че,  в натуре, не слыхали про Вэна? Или
под дурачков косите?
     -- Блин, ну ты борзой! -- покачал головой Гера.
     -- Я не борзой, просто  мне терять нечего, --  возразил ему раненый. --
Вэн такой мужик, что его пули облетают. Сталь!
     -- И давно вы диверсии совершаете?
     --  Зачем  диверсии?  -- пожал  плечами  Бурыга. -- Нам  платят,  мы  и
выполняем. Как из армии выгнали, так я, например, сразу к Вэну.
     -- И хорошо платят? -- спросил Гера.
     -- На хлеб с маслом хватает, -- ответил Бурыга.
     -- Где у вас база?
     -- В Грузии.
     -- Понятно, в ущельях на границе с Чечней. Гнездо террора. А с "чехами"
вы, случайно, не воюете?
     --  Зачем же нам с ними воевать? Люди как  люди. Это  вы из них  волков
сделали!
     --  Ну  ты оборзел!  -- Гера  снова  замахнулся, чтобы ударить пленного
прикладом, но Муха перехватил его руку:
     -- Отставить, я сказал!
     -- Блин, ты его жалеешь. А он бы тебя  замочил, не задумываясь! -- Гера
сплюнул и отошел в сторону.
     -- Где Вэн? Где остальные? -- спросил у пленного Муха.
     --  Вэна вам  не  взять. Никогда.  Даже  и не надейтесь. Все,  больше я
ничего  не буду  говорить.  Ведите  в  свою  КПЗ,  или  как  оно  у вас  там
называется?
     Муха понял, что ничего путного пленный больше не скажет. Как говорится,
"в отказ пошел".
     -- Хочешь  к властям, в КПЗ хочешь? Под ласковые дубинки вертухаев? Это
мы  тебе сейчас мигом, -- зло пообещал  Гера. Он  вынул из  кармана  сотовый
телефон. --  Алло, это снова  я. Взяли мы тут одного козла. "Вертушечку" нам
надо  под  Курани.  Там на окраине  есть небольшая площадка, так что сядешь.
Ага, пока! -- Он сунул трубку в карман и приказал пленному: -- Вставай!
     Бурыга с трудом поднялся, пошел по тропе, подволакивая левую ногу.
     -- Давай, давай, шевели копытами, -- подгонял его сзади Гера.
        "15"
     С приходом Зеленцова в УПСМ появилось много новых лиц, с некоторых  пор
замкнутое управление  превратилось в некий  филиал ФСБ  --  по большей части
новички были вчерашними фээсбэшниками.
     Сейчас  генерал Зеленцов  сидел  во  главе Т-образного  стола  в  своем
кабинете.   По   обе  стороны  стола  сидели   фээсбэшники  чином  не   ниже
подполковника,  начальники  оперативных групп и  отделов, подчиненных  лично
Зеленцову. Полковник Голубков делал доклад. Делал он его уже минут двадцать.
Генерал,  окинув  взглядом  своих подчиненных, понял,  что они уже  устали и
плохо воспринимают информацию.
     --  Хорошо,  полковник, давайте  все-таки  будем  соблюдать  регламент.
Подытожьте, пожалуйста.
     --  Так  точно.  Итак,  ситуация,  сложившаяся вокруг правительственных
инвестиционных  проектов, не позволяет  нам делать  вывод о стабилизационных
процессах. Напротив, с каждым годом, несмотря на снижение налогового бремени
с  физических  и юридических  лиц,  возрастает  количество  "черного"  нала,
отмываемого через наши банки. Поскольку  в отмыве денег участвуют  чиновники
самого высокого  ранга,  необходимо провести глубокую оперативную разработку
по каждому из фигурантов.
     -- А кто  вам, интересно знать,  --  встрепенулся генерал,  -- позволил
проводить оперативно-следственные мероприятия против этих,  как вы говорите,
чиновников, и  собирать  на  них  компромат?  Соответствующие  санкции  были
получены?
     --  В   данном  случае  работники  отдела  руководствовались  принципом
"Промедление смерти  подобно". Если бы мы  не занялись вплотную фигурантами,
то  через  день-другой через службу собственной безопасности они занялись бы
нами. Сработав на опережение, мы себя обезопасили.
     --  Вы,  извините,  не  принципами  должны  руководствоваться  в  своих
действиях, а  законом! --  жестко  произнес Зеленцов.  -- Оставьте  мне  все
бумаги, я  их  тщательно  изучу, проанализирую, а  потом  уже сделаю  вывод,
работать ли дальше в этом же  направлении, или  оно бесперспективно.  У  вас
все?
     -- Так точно,  все,  -- кивнул полковник  Голубков и подумал о том, что
генерал хитрит.  До  заседания документы лежали у  него  на  столе в течение
недели,  и он даже не удосужился их посмотреть, а  тут ни с  того  ни с сего
вдруг заинтересовался.
     -- В таком случае все свободны.
     -- Извините, товарищ генерал, еще один вопрос.
     -- Что еще за вопрос? -- недовольно нахмурился Зеленцов.
     -- По поводу охраны нашего сочинского "объекта".
     -- Я  думаю, полковник, мы решим  его в рабочем порядке. Останьтесь,  а
все остальные свободны.
     Офицеры, вставая,  задвигали  стульями,  потянулись к дверям. Полковник
Голубков  положил  на  стол  генералу  папку  с  документами,  сел напротив,
выжидательно глядя на начальство.
     Зеленцов подождал, пока закроется дверь, потом принялся листать папку.
     -- Не боишься, полковник?
     -- А чего мне бояться? Дальше Колымы не сошлют, ниже ада не опустят, --
пошутил  Голубков.  -- Все-таки  сейчас  легче  работать,  чем  в  застойные
времена...
     -- Легче? -- удивленно  переспросил Зеленцов. -- Скажешь тоже -- легче!
Наоборот, с  каждым  годом работать становится все сложнее.  Раньше за  идею
боролись и умирали,  а сейчас? -- Военнослужащих  за бабки  "чехам" продаем!
Готовы жопу лизать  каждому,  кто сотню  тысяч  "зелененькими"  даст! Легче!
Предавать  --  легче,  а  дело  делать  --  тяжелее во сто  раз! --  Генерал
пододвинул к себе папку, открыл ее и стал листать бумаги. -- Ишь ты, сколько
накопал! Накопал, накопал, полковник, да-а!  Ладно, давай, что там у тебя по
поводу охраны сочинского "объекта".
     --  Усилить  бы  охрану, -- вздохнул  Голубков. --  Пастухов,  конечно,
профи, ничего не скажешь, но на •)тот раз он работает без своих парней.
     -- Это без тех, которых еще "солдатами удачи" называют?
     -- Да нет, это мы их так в шутку прозвали.
     --  Говоришь  --  Пастухов  и тут же требуешь усиления. И вообще, ты же
знаешь, какой напряг у нас с людьми.
     --  Знаю,  --  вздохнул  Голубков.  -- А если мы киллера  зевнем, тогда
как?..
     --  Тогда будешь  сухари  сушить,  --  Зеленцов  улыбнулся.  --  Ладно,
полковник,  будет у  твоего Пастухова  приличное усиление. Только предупреди
его, чтобы на  этот раз безо всяких фокусов, а то наслышался я о нем:  то он
эксперименты с  охраной  объекта проводит,  проверяя  ее  боеспособность, то
бросается в погоню, никого не предупредив. Будет самовольничать --  отстраню
от операции. Никакой самодеятельности в данном деле быть не должно.
     -- Не будет, -- сказал Голубков. -- У  него строгие инструкции на  этот
счет.  И  потом  он   все-таки  человек  военный,  дисциплину  какую-никакую
соблюдать приучен.
     -- Вот именно,  что какую-никакую. -- Зеленцов повернулся  к селектору,
который тихонечко мелодично запиликал. -- Что и кто? -- спросил он, нажав на
кнопку.
     -- Анкара, -- раздался в селекторе голос секретаря.
     -- Анкара  подождет. Пускай мне через час перезвонит.  Сейчас мне линия
нужна.
     -- Есть!
     Зеленцов повернулся к Голубкову:
     -- Ну что, вопросы по поводу проведения оперативных мероприятий есть?
     -- Никак нет, -- отчеканил Голубков.
     --  А-а, вечно ты торопишься с ответом, полковник,  --  покачал головой
генерал. -- Только  что были вопросы по  поводу прикрытия, а теперь  куда-то
улетучились.  Ладно,  ступай, я  поговорю с начальником оперативного  отдела
тамошнего ФСБ. Сделаем так, Пастухов сможет к нему обращаться за помощью.
     -- Всего доброго, товарищ генерал.
     -- Пока, полковник.
     Когда Голубков вышел, генерал тут же снял трубку и набрал номер.
     --  Э-э,  барышня,  Зеленцов  на  проводе,  соедините  меня  с  Антоном
Владленовичем.
     В трубке  раздалась приятная джазовая  музыка, и через полминуты возник
голос Антона Владленовича:
     -- Алло, слушаю, генерал.
     -- Копают, Антон Владленович.
     -- Под кого, под меня?
     -- Думаю, и под вас тоже. А самое главное,  что я процесс этого копания
никак остановить не могу. Иначе немедленно по шапке дадут.
     -- А ты не останавливай. Ты  процесс  в нужное русло направь,  -- бодро
сказал Антон Владленович. В голосе его не слышалось никакого страха.
     Зеленцов  невольно  поморщился: во-первых,  он не  любил, когда  с  ним
фамильярничали (с Антоном Владленовичем он на брудершафт не пил), во-вторых,
легко  сказать --  направь.  Быстро  сказка сказывается,  да не  быстро дело
делается...
     -- Знаете, возникла  у  меня одна идейка,  на  кого  перегрузить  часть
проблем по  поводу объекта. Хотелось бы с вами встретиться, поговорить не по
телефону.
     -- Встречаться пока незачем.  Когда перегрузишь часть  проблем,  как ты
говоришь, и поможешь  моим людям, тогда встретимся  и поговорим... по душам,
-- добавил Антон Владленович и повесил трубку.
     Только сейчас генерал понял,  что его  собеседник был пьян. Язык у него
не  заплетался, но голос был несколько странный. Тембр и интонации выдавали,
что человек принял неплохую дозу спиртного.
     -- По душам так по душам, -- вздохнул Зеленцов. --  Ну что ж, обеспечим
мы господину Пастухову прикрытие, -- сказал он и неожиданно рассмеялся.
        "16"
     Медпункт -- одноэтажное деревянное здание с зарешеченными окнами -- был
закрыт на большой висячий замок. Боцман положил истекающего кровью Айгаза на
траву, попытался сбить замок прикладом. Ему это  не удалось. Тогда он отошел
от двери и дал  короткую очередь. Дужка замка жалобно звякнула.  Боцман внес
мальчика в медпункт.
     Однако в  медпункте  все  было закрыто. Боцман  выбил дверь  смотрового
кабинета  и  положил  мальчика  на  кушетку. Принялся  рыться  в  стеклянном
шкафчике, выискивая бинты. Айгаз громко застонал.
     --  Ты  только  не  помирай,  пацан,  -- сказал Боцман  и  подумал, что
перво-наперво надо снять болевой шок. Он еще раз  огляделся. Все более-менее
приличные лекарства хранятся, конечно, в сейфе. И Боцман, круша двери, пошел
по больничке, пока  наконец не  обнаружил сейф -- выкрашенный белой  краской
большой  железный ящик с красным крестом на дверце. Спрятавшись  за  косяк в
коридоре,  Боцман традиционным способом  -- автоматной  очередью  --  сломал
замок  сейфа.  Несколько пуль срикошетило и  разбило  окно кабинета.  Боцман
принялся  лихорадочно  рыться  на  полках.  Поди  тут,  разбери,  где  здесь
обезболивающее. Эх, Дока бы сюда!
     В армии все проще. Во время боевой  операции у каждого солдата  имеется
индивидуальная аптечка,  в которой обязательно есть одноразовый шприц-ампула
с промедолом,  как раз для обезболивания раны.  Впрочем, чаще всего промедол
из аптечек таскает с собой фельдшер, а то и начмед, потому что иначе солдаты
в первую же ночь пообкалываются  промедолом, чтобы кайфануть. Их тоже понять
можно -- стрессы, война, страх смерти. Если рана серьезная -- пускают в дело
сразу несколько тюбиков, чтобы снять болевой шок, если пустячная -- хватит и
одного.
     Наконец  под  руку  Боцману  попался   новокаин.   Он  поискал  глазами
стерилизатор со шприцами.  Стерилизатор стоял  в  углу кабинета на столике с
хлипкими ножками.  Боцман схватил его и бросился назад, в смотровой кабинет.
Айгаз уже был без сознания.
     -- Потерпи, потерпи,  сынок,  --  приговаривал Боцман,  наполняя  шприц
лекарством. -- Скоро уже.
     Боцман разорвал  на Айгазе рубаху. Два входных отверстия в животе. Судя
по  всему,  облегченные  пятимиллиметровые  пули  как  следует  погуляли  по
внутренностям  парня.   Боцман  принялся  вытирать  сочащуюся  кровь.  Потом
новокаином обколол раны со всех сторон.
     Закончив с этим, он достал из кармана сотовый телефон и набрал Муху:
     -- Олег, срочно вертолет на "Большую землю" нужен.
     -- Тебя ранило, что ли? -- раздался врубке встревоженный голос Мухи.
     -- Не меня -- пацана. Объявился тут один... борец с терроризмом! Он  из
охотничьего по разведчику пальнул, ну а тот по нему из автомата.
     -- Серьезная рана?
     -- Судя по всему -- да. У вас как?
     -- У нас нормально. Одного головореза в плен взяли, остальные "почили",
так  сказать. Не волнуйся, Митя, "вертушка" уже идет к  вам. Выноси пацана к
окраине села, где была засада.
     --  Ладно.  --  Боцман выключил телефон,  и  в это  мгновение  от двери
раздался грозный оклик: -- А ну лечь мордой в пол! Оружие ко мне.
     Боцман обернулся.  Безусый  лейтенант милиции целился в него  из своего
табельного "Макарова"...
     -- Слушай, парень...
     -- Лежать, я сказал! -- истошно завопил лейтенант.
     Ну  не  стрелять  же по своему! Боцман  послушно лег  на пол. Лейтенант
подскочил к стулу, на котором лежал его автомат, схватил его.
     -- То-то, бандюга!
     -- Да не бандюга я! -- попытался отстоять свою честь Боцман.
     -- Молчать!
     На руках Боцмана защелкнулись наручники.
     -- Экспедиция мы поисковая. А бандюги -- они на улице мертвые лежат.
     -- Молчать, а не то мозги выпущу!
     -- Помрет  же пацан! Вызвал бы "скорую", лейтенант, --  умоляюще сказал
Боцман, чувствуя, как сталь "браслета" впивается в кожу запястья.
        "17. Пастухов"
     Теперь я выглядел  как обычный курортник: сандалии на босу ногу, шорты,
панама, маечка  с  какой-то бессмысленной надписью, в руке пакет,  в котором
полотенце, дешевый детектив и все, что необходимо для предстоящей работы, на
носу темные очки. Прикид, годящийся шпиону.
     Я вышел из корпуса и направился в сторону пляжа.
     -- Сергей! -- раздался сзади знакомый голос.
     Я  тяжело вздохнул  и  обернулся.  Конечно, господин Ивлев  собственной
персоной. Сейчас прилипнет как банный лист, хрен отвяжешься!
     -- На пляж?
     Будто не видно! Ничего, сейчас я от тебя отделаюсь, козел!
     -- А вы разве не ходите на процедуры?
     --  Какие к  черту процедуры! Полуденный отдых  фавна: девочки, красное
вино, море, нега под зонтом. Вот что дает заряд энергии на весь год!
     --  Не знаю, не  знаю. Излишества мне ни  к чему. -- Я упорно продолжал
изображать  из  себя этакого осторожного "чайника", который всего  боится. И
солнца,  и  девочек,  и моря.  -- Плаваю  я плохо,  и удары солнечные  легко
получаю. В прошлом году вон на ровном месте, так сказать...
     -- Не прибедняйтесь... А вот и  наш пляж. -- Ивлев  сделал широкий жест
рукой, показывая на огороженную мелкой сеткой полоску пляжа впереди.
     На  входе  мы  предъявили охраннику свои курортные карты. Я  огляделся,
оценивая местность.
     --  Пойдемте  вон туда, к  девочкам, -- предложил  Ивлев, показывая  на
шезлонги, на которых действительно загорали девицы.
     -- Нет-нет, придется их развлекать, да и шумят они... Молодежь.
     -- Экий вы  бука!  -- покачал  головой Михаил Станиславович. -- Ну, как
хотите.
     -- Я вот сюда под зонтик, --  сказал я, полагая, что уж теперь-то Ивлев
оставит меня  наконец в покое и  отправится к своим девицам. Не тут-то было.
Он уселся на шезлонг рядышком.
     -- Эх, хорошо! Воздух морской.
     --  Да-да, морской, -- согласился я  торопливо.  Ну  что  же,  не хочет
оставить меня  в  покое по-хорошему, будет  по-плохому.  Я вынул  из  пакета
красочную  жестяную коробку и открыл ее.  В коробке были  конфеты. Наверняка
этот жизнерадостный толстячок любит сладкое.
     -- Угощайтесь. -- Я протянул коробку Ивлеву.
     -- Спасибо. -- Он робко взял одну конфету.
     -- Это даже неприлично брать одну. Берите еще.
     Ивлев взял еще одну конфету. Сунул обе сразу в рот, начал жевать.
     -- У-у! -- произнес он, сладко жмурясь. -- Какая вкуснятина!
     --  Это  английские.  Что-что, а  шоколадные конфеты  англичане  делать
умеют.
     -- Угу. -- Ивлев потянулся еще за одной конфетой.
     -- Пожалуйста, запейте! -- Я протянул ему бутылку с минералкой.
     Михаил  Станиславович выхлебал полбутылки,  после  чего  удовлетворенно
икнул.
     -- Очень  вкусные конфеты.  Наверное, вам много приходится  за границей
бывать? -- поинтересовался он.
     -- Да так, иногда, -- ответил я уклончиво.
     -- А я вот все никак выбраться не  могу. То времени нет, то денег. Дочь
родила,  теперь  вот с внуком  нянчиться надо. Уж  не знаю, как там без меня
бабка справляется...
     -- А у  меня  дочь еще маленькая. Руку  недавно сломала. Ходит теперь в
гипсе.
     --  А-ах. --  Ивлев  широко  зевнул.  --  Что-то  меня  в сон потянуло.
Странно, вроде выспался.
     -- А чего мучиться? Ложитесь да поспите под зонтиком.
     -- Разбудите меня через полчасика?
     -- Разбужу, -- кивнул я.
     Ивлев улегся на расстеленное полотенце и  закрыл глаза. Я  посмотрел на
часы. Еще  три минуты, и все --  будет спать как  сурок.  На  всякий  случай
отпустим ему четыре.  В  конфетах,  которые я предложил  своему  навязчивому
соседу,  было  сильнодействующее  безвкусное  снотворное, которое  благодаря
минералке  растворилось  довольно  быстро.  Когда  Голубков  давал  мне  эту
коробку, я думал  не пригодится. Не  буду же я с убийцами конфетами воевать!
Смотри-ка,  пригодилось!  Теперь  у  меня есть часа  два,  чтобы обследовать
окрестности дачи министра.
     Я поднялся, скинул с себя одежду и вынул из пакета спасательный  жилет.
Надел жилет на плечи и неторопливо направился к морю.
     Я проплыл метров триста и выбрался на берег в глухом месте, где не было
людей. Чтобы не поранить ноги  об  острые скалы,  надел специальные тапочки,
которые были спрятаны под тканью спасательного жилета.
     Чуть поодаль  от берега была густая  растительность, в которой прятался
забор министерской дачи. Именно туда я и направился. В пробках спасательного
жилета  умельцами  из  ФСБ  были  сделаны  специальные  тайники,  в  которых
находился пистолет ТТ, ножи для метания,  мощный электрический фонарь и даже
крохотная  пластитовая  шашка в полиэтиленовой  упаковке.  Вот  такой я  был
курортник!
     Я обследовал периметр забора, которым была  огорожена дача, и убедился,
что позиции у  снайпера,  если, конечно, киллер  задумает  убирать  министра
таким традиционным способом, слабые. Во-первых, негде спрятаться, потому что
кустарник  низкорослый,  деревьев  с большими  кронами и  двухэтажных  домов
поблизости нет.  Кроме того, сама  дача  скрыта  от посторон