аммы от  Пастухова,  но
так, будто не понимал, о чем в них идет речь. Потом опустился в  скрипнувшее
под тяжестью его большого сильного тела кресло, вытряхнул из пачки на  столе
сигарету и закурил. Тоже знак. Нифонтов упорно боролся с курением. Временами
успешно.
   Голубков ждал. Должен был последовать рассказ  о  том,  зачем  начальника
управления вызывали наверх. Но Нифонтов молчал, курил быстро,  как  школьник
на перемене. Потом погасил окурок и произнес:
   - Они взорвали "Мрию".
   - Кто? - не понял Голубков.
   - "Кто"! - повторил Нифонтов. - Кто мог ее взорвать?
   - Чем?
   - Ракетой "Игла".
   - Они взорвали две опоры высоковольтной ЛЭП, - возразил  Голубков.  -  Об
этом докладывали. Про "Мрию" я ничего не знаю.
   - А я знаю. И там знают.
   - Откуда?
   - Я не счел возможным об этом спрашивать.
   Голубков нахмурился:
   - Кто взорвал - знают?
   - Нет. Но очень хотят знать. Очень.
   - Доложил?
   Нифонтов пожал плечами:
   - О чем я мог доложить? Мне даже не пришлось  изображать  удивления.  Оно
изобразилось само собой.
   - Так-так, -  проговорил  полковник  Голубков.  -  Так-так.  Знаете,  как
называется этот поступок, ваше превосходительство? Государственная измена.
   - Иди ты на... - ответило их превосходительство.
   - Реакция?
   - Крайняя озабоченность. Крайняя. Непонятно только одно - чем.
   - Чего же тут непонятного? - спросил Голубков. - "Мрия"  стоит  пятьдесят
миллионов долларов.
   - Меньше. Но на это им с высокой березы начхать. "Мрия"  -  собственность
коммерческой  компании  "Аэротранс".  Ее  трудности.  Озабочены  там  совсем
другим. Такое у меня создалось впечатление.
   А именно: что мы успели узнать и откуда. Насколько глубоко мы  умудрились
влезть в это дело. Я вынужден был разочаровать нашего  уважаемого  куратора.
Сказал, что представлю отчет только после  завершения  операции.  Как  мы  и
договаривались.
   - Не думаю, что это ему понравилось, - заметил Голубков.
   - Ему это не понравилось, - подтвердил Нифонтов. - Но это его проблемы. У
нас проблемы другие. Чего-то мы с тобой, Константин Дмитриевич, не понимаем.
Я сейчас буду задавать  тебе  идиотские  вопросы,  а  ты  попытайся  на  них
ответить. Какого черта они нас предупредили?
   - Кто? - спросил Голубков, хотя и догадывался, о чем идет речь.
   - Твой друг Коллинз. С чего это ЦРУ вздумало нас предупреждать? Ничего не
понимаю. В чем заключается их игра?
   Голубков не ответил. Он сам уже задавал себе этот вопрос.
   - Не понимаю, - с нескрываемым раздражением повторил Нифонтов. - Вот  мы,
допустим, узнали, что Соединенные Штаты подпольно продают свои  истребители.
Не знаю кому. Ирану, например. И решили, что в  интересах  России  это  дело
прикрыть. Сориентировали  агентуру,  выявили  каналы  поставки,  разработали
операцию. Допустил?
   - С трудом.
   - Станем мы об этой операции предупреждать ЦРУ?
   - Обязательно, - кивнул Голубков. - Чтобы к власти в  Америке  не  пришли
красные.
   - А если серьезно?
   - Нет, конечно. Мы провели бы  эту  операцию,  задокументировали  и  дали
знать Штатам, что такой материал у нас есть. И если  они  не  прекратят  это
безобразие, мы передадим его в мировые СМИ. Разразится грандиозный  скандал.
Администрация Клинтона не  сможет  рассчитывать  на  кредиты  Международного
валютного фонда. И Америке придет полный абзац.
   - Почему они не сделали так же? - спросил Нифонтов,  не  отреагировав  на
шутку, которая самому Голубкову казалась очень смешной.
   - Это интересный вопрос. И совсем не дурацкий. У меня самого он время  от
времени возникает.
   - Второй момент, - продолжал  Нифонтов.  -  Сколько  истребителей  Россия
может выпускать на продажу? Два-три десятка в год? Может это составить  хоть
сколько-нибудь серьезную конкуренцию американскому ВПК?
   - Их могут беспокоить военные  успехи  талибов,  -  заметил  Голубков.  -
Коллинз об этом прямо сказал.
   Нифонтов отмахнулся:
   -  Для  этого  не  нужно  перехватывать  наши   самолеты   и   устраивать
международный скандал. Достаточно  передать  Шах-Масуду  десяток  комплексов
"Пэтриот". Что они, кстати, и сделали. Получается, что цель  у  ЦРУ  другая.
Какая?
   - Продолжай.
   - Третий момент. Контракт на девятьсот шестьдесят миллионов долларов.  Мы
об этом уже говорили. Где "Госвооружение" или этот "Феникс" возьмут  столько
новых "мигов" и "су"? Их просто не существует в природе. Они есть в ВВС,  но
кто же позволит выставить их на продажу?
   - Есть еще один интересный вопрос, - подсказал Голубков. - Дубов.  Он  же
генеральный  директор  "Феникса"  Ермаков.  Мы  вычислили  его   по   данным
Шереметьева-2.  Такие  же  данные  есть  в  компьютерах  аэропорта  Кеннеди.
Фоторобот у ЦРУ был. Почему они сами его не вычислили?
   - Не вопрос. Наверняка вычислили. Но нам не сообщили.  Хотели,  чтобы  мы
вышли на него сами. Вывели нас на него.  Простенько,  по-школьному.  Это  не
унижает твое профессиональное достоинство?
   - Не обольщайся, - предупредил Голубков. - Они не считают нас дураками.
   - Но и слишком умными не считают. Я скажу,  почему  так  думаю.  Никакого
другого объяснения у меня нет. Они хотят сделать нашими руками то,  чего  не
могут сделать сами. При всех их возможностях.
   - Что?
   - Вот именно - что? Об этом я все время и говорю. Что?
   - Да, это и есть главный вопрос, - согласился Голубков. - По-моему, ответ
на него - в фигуре Ермакова. На нем сходится все. Контракт с  аль-Джаббаром.
Шесть  миллионов  долларов.  Покушение.  "Мрия".  Все  это  не  может   быть
случайностью. Таких случайностей не бывает.
   - Его контакт с профессором Ефимовым,  -  напомнил  Нифонтов.  -  Ермаков
уговаривал Ефимова вернуться в Россию.
   - И это тоже. "Феникс" не занимается исследовательскими работами. Их дело
- продавать самолеты. Зачем ему нужен был Ефимов?
   - Стоит и об этом подумать, - признал Нифонтов. - Но меня  сейчас  больше
интересует другое. Чем для Америки опасна Россия?
   - Это действительно дурацкий вопрос, - ответил Голубков. - Ничем.
   -  Не  скажи,  Константин   Дмитриевич.   Ядерные   материалы,   ракетные
технологии. Если они начнут расползаться по. миру, мало не покажется. Они  и
сейчас просачиваются. А если к власти придут коммунисты, хлынут. Так  что  я
склонен  поверить  Коллинзу.  Не  в   интересах   Штатов   дестабилизировать
обстановку в России.
   - И что из этого следует? Для нашего конкретного дела?
   - А черт его знает! - в сердцах бросил Нифонтов. Он еще немного посидел и
поднялся. - Ладно, трудись. Да. Не сказал тебе, о чем шла речь там, - кивнул
он вверх. - Снова всплыл вопрос о существовании управления.
   - Не впервой, - равнодушно отозвался Голубков.  -  Он  всегда  всплывает,
когда мы влезаем не в свои дела. А как иначе? Управление для того и создано.
   -  Куратор   известил   меня,   что   в   рамках   программы   сокращения
государственных расходов наш  бюджет  урезан  до  прожиточного  минимума.  А
валютная строка сведена к нулю.
   - Даже так? - нахмурился Голубков.
   - Вот именно. Куратор дал понять, что сейчас все зависит от нас. От того,
как мы справимся с этим делом.
   - Намекнул, чтобы пошевеливались? Нифонтов покачал головой:
   - Наоборот. Намекнул, чтобы не пошевеливались.
   - А почему не приказал?
   - Не въезжаешь, Константин Дмитриевич.  Здесь  свои  тонкости.  От  имени
президента он мог приказать нам заняться этим  делом.  Отменить  приказ  без
ведома президента - совсем другое дело. Тут в два счета можно  шею  сломать.
Вот так-то, господин полковник. Стрельну у тебя еще сигаретку?
   - Да на здоровье.
   Нифонтов взял сигарету, понюхал ее и пошел к выходу. С порога оглянулся.
   - Знаешь, что самое приятное в борьбе с дурными привычками? Поражения!

   Взорвали "Мрию". Вот это новость.  Всем  новостям  новость.  Что  же  там
произошло? И что происходит?

   Голубков связался  с  дежурным  оператором  информационного  центра.  Тот
доложил: вызов повторяю, группа Пастухова не отвечает.
   - Продолжай вызывать, - приказал Голубков и выключил селектор.
   В кабинет заглянул помощник:
   - Капитан Евдокимов. Звонит по городскому. Голубков взял трубку:
   - Слушаю.
   - Константин Дмитриевич, я из Жуковского. Вы не могли бы  сюда  приехать?
Прямо сейчас.
   - В чем дело? - встревожился Голубков. - Что-то с Крыловым?
   - Нет. Ничего такого, о чем вы подумали.
   - Не говори загадками!
   - Я звоню из проходной НПО. По автомату.
   - Еду.
   Голубков сбежал по широкой мраморной лестнице, на  ходу  натягивая  плащ.
Серая служебная "Волга" полковника уже ждала у парадного. В дверях  он  едва
не столкнулся с лейтенантом Авдеевым. С плаща оперативника текло.
   - Разрешите доложить? - спросил он, отряхиваясь. - Дождь,  черт  бы  его.
Весна называется. Ждешь ее, как любимую девушку, а вваливается сосед-алкаш.
   - Об этом ты и хотел доложить?
   -  Извините.  Это  у  меня  от  путешествия  по  коммуналкам.   Нашел   я
локаторщика. Фалин его фамилия. Николай Фалин. Тридцать два года, не  судим,
холост. Участковым в целом характеризуется положительно,  хотя  в  последнее
время употреблял  и  пел  громким  противным  голосом  под  караоке.  Соседи
выражали неудовольствие. Пришлось побегать.  Из  коммуналки  на  Плющихе  он
выехал,  а  нового  адреса  в  справочном  еще  нет.  Полгода  назад   купил
однокомнатную квартиру в Строгине, перевез мать и сразу исчез.
   - Как - исчез?
   - Сказал, что уезжает в командировку. По работе. Куда - не сказал. Мать с
ума сходила. За квартиру отдал двадцать шесть тысяч долларов. Откуда у  сына
такие деньги? Не иначе связался с бандитами. Не пишет. Только на днях пришла
открытка. Все в порядке, жив-здоров, вернется недели через три.
   - Открытку видел?
   - Так точно. На штемпеле: почтовое отделение Потапово.
   - Потапово? - переспросил Голубков.
   - Да. Читинская область. Почтовое отделение Потапово. Открытка  странная.
Подписана одной буквой - "Н". И такое впечатление, что ее не  меньше  недели
таскали в кармане, прежде чем бросили в почтовый ящик. Это важно?
   - Все важно.
   - Еще деталь, - продолжал Авдеев. - Матушка рассказала,  что  перед  тем,
как сын купил квартиру, к ним на Плющиху два раза приезжал какой-то человек.
О чем-то говорил с Николаем. О чем - мать не знает.
   - Какой человек?
   - Серьезный. Прилично одет. На красивой иностранной машине.
   - Пошли, - кивнул Голубков. Вернувшись в  кабинет,  он  достал  из  сейфа
фоторобот Ермакова.
   - Возьми дежурную машину и дуй в Строгино. Покажи старушке.  Не  этот  ли
человек говорил с ее сыном. И сразу назад.
   Голубков был почти  уверен,  что  мать  радиолокаторщика  Николая  Фалина
опознает Ермакова. Но слово "почти"  было  не  из  его  профессионального  и
жизненного лексикона.

   Капитан Евдокимов ждал шефа в бюро пропусков НПО имени Жуковского. Пальма
в углу и мягкие кресла  вдоль  стены  напоминали  о  былых  временах,  когда
проблемой  было  не  выбить  финансирование,  а  освоить  щедро   выделяемые
средства. Пальма засохла, из-под обшивки кресел лез поролон. Унылую  картину
дополнял капитан  Евдокимов,  похожий  на  средней  руки  снабженца,  вконец
разочаровавшегося в профессии,  но  еще  не  окончательно  решившего  с  ней
порвать. Начальник бюро пропусков  узнал  Голубкова,  но  виду  не  подал  и
выполнил весь ритуал проверки документов и  выписки  разового  пропуска.  Он
вызвался проводить посетителя, но Голубков сказал, что знает, куда идти.
   - Что случилось? - спросил Голубков у оперативника, когда  они  оказались
внутри режимного объекта  на  выложенной  плитами  дорожке,  которую  осыпал
дождь.
   - Крылов сказал, что ему нужно срочно вас видеть, - доложил Евдокимов.  -
Зачем - не сказал.
   - Как он узнал, что ты со мной связан?
   - Понял.  Сегодня  утром  возле  Быкова  его  "шестерку"  тормознули  два
гаишника. Заявили, что машина числится в угоне. Обыскали и хотели увезти.
   - Машину?
   - Его. Пришлось вмешаться.
   - Почему сразу не доложил?
   - По сотовому не рискнул. Мало ли.
   - Что за гаишники, удалось узнать?
   - Так точно.
   - Как?
   -  Ну  как...  Отключили  и  нашли  удостоверения.  Служба   безопасности
президента. Пятнадцатый отдел.
   - Твою мать! - сказал Голубков. - Что с ними сделали?
   - Извинились и отпустили.
   - Твою мать! - повторил Голубков.
   - А что, извиняться было не надо?
   - Секретное изъятие?
   - Двое. Мало, - усомнился оперативник. -  Хотя...  Человек  на  протезах,
достаточно и двоих. Может, хотели помешать ему приехать на работу?
   - Зачем?
   - Затрудняюсь ответить.

   Капитан  Евдокимов  остался  в  подъезде  административного  корпуса,   а
Голубков поднялся на второй этаж. Конструктор Крылов  стоял  у  окна,  курил
"Приму" и смотрел на мокнущий под дождем  МиГ-15,  застывший  на  постаменте
посреди скверика.
   Сейф был открыт, на столе стоял  процессор  со  снятым  кожухом.  Крупный
голый череп и высокомерное лицо  делали  конструктора  похожим  на  римского
сенатора.
   Он пожал Голубкову руку:
   - Присаживайтесь. Не сомневался, что вы приедете. Кто знал  о  содержании
нашего прошлого разговора?
   - Вы, я и мой шеф.
   - От кого могла уйти информация?
   - Ни от кого.
   - Ошибаетесь, полковник, - возразил Крылов.  -  Из  моего  сейфа  исчезла
дискета. С тремя фрагментами "мигов", которые  вез  "Антей".  Из  компьютера
вынут жесткий диск. И это не все. Жена рассказала, что вчера днем в квартиру
заходили сантехники, проверяли отопление.  Никто  их  не  вызывал.  Мне  это
показалось странным. Сейчас не кажется.  Они  проверяли  не  отопление.  Они
смотрели, есть ли у меня дома компьютер. К счастью, нет. Можно сказать,  что
мне повезло. Когда  у  меня  были  деньги,  не  было  компьютеров.  А  когда
появились компьютеры, не стало денег. Вывод очевиден.  Информация  не  могла
уйти от меня. Если она ушла не от вас, значит, от вашего шефа.
   - Исключено, - уверенно сказал Голубков. Конструктор поморщился.
   - Утверждение нелогично. Оно продиктовано  эмоциями.  Что  заставило  вас
приставить ко мне охрану?
   - Не знаю, - признался Голубков. - Но не логика.
   - Кто мог быть  заинтересован  в  исчезновении  информации  о  катастрофе
"Антея"?
   - Тот, кто знал, почему произошла катастрофа. И кто не  хотел,  чтобы  об
этом узнали другие. Конструктор высокомерно усмехнулся.
   - Артель "Напрасный труд". Они зря старались. Исходные материалы  есть  в
МЧС. Восстановить дискету не составит труда. Достаточно знать,  что  искать.
Это знаете даже вы.
   - Вряд ли  это  удастся.  Не  очень  удивлюсь,  если  окажется,  что  все
материалы исчезли из МЧС.
   - Даже так? Из этого  следует,  что  мы  имеем  дело  с  очень  серьезной
организацией.
   - Боюсь, что да, - кивнул Голубков.
   - Сукины дети. Эти ваши  коллеги,  рыцари  плаща  и  кинжала,  унесли  на
хард-диске гораздо более важную информацию, которая им не  нужна.  Программу
расчетов  радарного  отражения.  Итог  почти  трехмесячной  работы.   Нельзя
предложить им обмен? Они  возвращают  диск,  а  взамен  получают  дискету  с
данными по "Антею".
   - Они ее уже получили, - напомнил Голубков.
   - Есть копия. Я ее  сделал  после  разговора  с  вами.  Не  знаю  почему.
Шпиономания заразительна. Пойдут они на такую сделку?
   - Пойдут, - сказал Голубков. - Но не на такую. Дискету они получат,  а  с
вами произойдет несчастный случай.
   - С вами, полковник, - поправил Крылов. - С вами, а не со мной. Дискету я
отправил на главпочтамт до востребования. На ваше имя. Поэтому ее не  нашли.
Признаться, при этом я посмеивался над собой. Оказывается, зря.
   - Да, смешного тут мало. Эту программу трудно восстановить?
   - Легче, конечно, чем все делать заново. Времени жалко. Не  везет  нам  с
этой работой. Полгода назад вирус попал в машины, уничтожил почти  всю  базу
данных. Теперь эти вот шпионские страсти.
   - Полгода назад0 - переспросил Голубков. - Тогда, когда уволился Фалин?
   - Не помню, чтобы я называл вам эту фамилию, - заметил Крылов.
   - Мы узнали ее в отделе кадров. Он мог запустить этот вирус?
   -  Теоретически  -  да.  Но  не  представляю,  зачем  ему  это  могло  бы
понадобиться. Вы - представляете?
   - Нет. Но мы не можем отмахиваться от любых вариантов. Даже  невероятных.
Часто они оказываются самыми верными. Еще вопрос. Ваше ноу-хау -  может  оно
представлять интерес для иностранной разведки? Скажем, для американской.
   - Не думаю. У них есть "стелсы". Они могут быть заинтересованы  только  в
одном: прекратить эти разработки у нас. Если мы сможем  сделать  невидимками
МиГ-29 или Су-27, это потеснит их машины на мировом  рынке.  Не  сильно,  но
потеснит.
   - Почему - не сильно?
   - Эти "миги" и "су" уже выработали моральный ресурс. Во всем  мире  берут
на вооружение новые изделия. Которые  прослужат  лет  пятнадцать.  "Двадцать
девятые" будут охотно покупать воюющие страны. Но туда продавать  вооружения
запрещено.
   - А если не только МиГ-29 или Су-27? - спросил Голубков. -  Если  МиГ-23,
МиГ-25, Су-25? Это возможно?
   - Антирадарное покрытие можно нанести на любую машину. Если бы Россия  не
была  связана  международными  обязательствами,  превращение  наших   старых
"мигов" и "су" в невидимки - да, это стало бы для Америки кошмаром. Их у нас
тысячи. Как я понял, вы искали Николая Фалина и нашли?
   - Да. Он сейчас  в  Потапове.  Уехал  туда  полгода  назад.  Это  село  в
Забайкалье. В двадцати километрах от  него  -  аэродром  военно-транспортной
авиации. Его арендует ЗАО "Феникс".
   Конструктор насторожился.
   - "Феникс"? - переспросил он.
   - Вам знакома эта фирма?
   -  Знакома.  У  нас  был  испытательный  полигон  под  Воронежем.   Когда
финансирование прекратили, оборудование простаивало. Его купил  "Феникс".  Я
не  понимал,   зачем   коммерческой   фирме   это   довольно   специфическое
оборудование. Теперь, кажется, понимаю. Фалин точно в Потапове?
   - Да.
   - Значит, они делают то же, что и мы?
   - И продвинулись гораздо дальше, - подтвердил Голубков. -  Фалин  написал
матери, что вернется домой недели через  три.  Есть  и  еще  информация.  За
последние  месяцы  в  Потапове  истрачено  сорок  шесть  тонн   авиационного
керосина. Совершали полеты над аэродромом  пятнадцать  истребителей.  Старых
моделей. МиГ-23, МиГ-25, Су-25. И только один МиГ-29.
   Крылов с сомнением покачал головой:
   - Такая программа не может быть самодеятельностью коммерческой фирмы. Она
должна быть санкционирована на очень высоком уровне.
   - Мы не знаем, на каком уровне она санкционирована. Я знаю  только  одно.
Такого противодействия, как сейчас, мы не испытывали никогда.
   Конструктор нахмурился:
   - Вы понимаете, полковник, что это значит?
   - Мне кажется, да, - кивнул Голубков. - Кошмарный сон для Америки  близок
к тому, чтобы превратиться в реальность.
   - Это кошмар не для Америки, - резко возразил Крылов. -  Это  кошмар  для
России. Рано  или  поздно  об  этом  станет  известно.  Для  всего  мира  мы
превратимся в изгоев, в мразь. Надеюсь, что вы не правы,  полковник.  У  вас
слишком богатое воображение. Даже  в  Советском  Союзе  подпольная  торговля
оружием в таком масштабе была  невозможна.  А  мы  все-таки  демократическая
страна.
   - Но немножечко нищая, - напомнил Голубков. - А это - миллиарды долларов.
Тех самых, что мы клянчим у Международного валютного фонда.
   - Миллиарды, - согласился конструктор. - Но это бандитские  миллиарды.  С
них будет капать кровь.
   - Бытует мнение, что при всех своих декларациях Америка  тоже  занимается
подпольной торговлей оружием.
   - Это проблемы Америки, а не России. Если ваш сосед вор, вы тоже  станете
воровать? Если он убийца, вы станете убивать? Послужит это вам  оправданием?
Я далеко не идеалист, полковник. Но я восемь  лет  был  испытателем.  Там  я
оставил свои волосы. И ноги. И вот что я вам скажу: Бог есть.
   Крылов тяжело поднялся, постоял у окна и о