крикнул он, чуть высунувшись из открытого окна  машины.  -
Давайте к бровке.
   Голубков хотел представить Макарычева генералу, но Нифонтов опередил его:
   - Виктор  Петрович  меня,  может  быть,  и  не  знает,  но  я  полковника
Макарычева знаю очень хорошо. Одного только не предполагал,  что  столкнемся
мы с вами,  Виктор  Петрович,  на  этом  деле.  Давайте  знакомиться  лично.
Генерал-лейтенант Нифонтов.
   - Очень рад, - искренне  сказал  Макарычев.  И,  окинув  взглядом  ночное
Останкино, светящиеся в ночи корпуса  телецентра  по  обеим  сторонам  улицы
Королева, темный пруд, за которым чернели деревья парка, продолжил: -  Ну  и
местечко выпало нам для "стрелки". Никогда не забуду, что творилось тут в ту
ночь, в девяносто третьем...
   - Я тоже здесь был, - кивнул Нифонтов.
   - И я тоже, - вздохнул Голубков.
   - Я прекрасно понимаю, полковник, - сказал Нифонтов, - на что  вы  идете,
встречаясь со мной без санкции своего начальства. Скажите, на ваш взгляд,  к
кому я должен обратиться, чтобы эти санкции вам были даны?
   Макарычев назвал заместителя директора ФСБ генерала Касьянова.
   - Только к нему. Он и руководит нашей операцией против "Армады" и  группы
Курцевского.
   - Хорошо, - кивнул Нифонтов. - Обещаю, что вы будете  прикрыты  от  гнева
вашего руководства. С этой минуты считаю, что мы  работаем  вместе.  Времени
нет, а события развиваются. Возможно, вы еще не знаете  -  сегодня  вечером,
подъезжая к Москве,  при  очень  странных  обстоятельствах  погиб  вместе  с
дочерью академик Черемисин.
   -Да вы что! - воскликнул Макарычев. - В  ближайшее  время  мы  собирались
выйти с ним на контакт. Вокруг этого "Апогея" завязалось  что-то  уж  больно
крутое... Как это случилось?
   - За рулем была его дочь,  он  сидел  рядом.  Ехали  очень  быстро,  явно
куда-то торопились. На их сторону движения выскочил  самосвал  без  номеров.
Лобовой удар... Водитель самосвала исчез. У  нас  есть,  конечно,  кое-какие
предположения, есть  странные  радиоперехваты,  но  пока  мы  не  имели  еще
возможности прослушать все записи...
   Они помолчали.
   - Вот что, - сказал Нифонтов. - Разговор у нас  долгий.  Садитесь  в  мой
драндулет, посидим маленько да потолкуем. Как говорили  древние,  начнем  ab
ovo, то бишь от яйца... А уж с тупого кончика, с острого -  не  суть  важно.
Так как все-таки получилось, что вы занялись этим делом?
   Рассказ Макарычева продолжался больше полутора часов.
   Все события он излагал подробно и  точно,  стараясь  не  упустить  ничего
существенного.
   Голубков и Нифонтов слушали его  предельно  внимательно,  боясь  упустить
даже  самую   пустячную   малость.   Иногда   переспрашивали,   уточняли   и
переглядывались.
   - Да, - сказал  Нифонтов,  когда  рассказ  был  окончен.  -  Наши  задачи
полностью совпадают. Серьезную кашу они заварили. Но  нужны  доказательства.
Неопровержимые улики, свидетели и фигуранты...
   - Разумеется, тут вс„ в одной цепи, - сказал Макарычев.  -  Да  и  гибель
Черемисина именно сегодня наверняка не случайность.
   Нифонтов снял одну из телефонных трубок между передними  сиденьями  своей
"Волги", нажал несколько кнопок.
   - Я - "третий". Соедините со  специальным  оперативным  отделом  Главного
штаба ВВС. И примерно через минуту продолжил:
   - Говорит "третий". Есть новые данные по  борту  сорок  восемь  -  двести
двадцать? Да-да, слушаю! Благодарю, спасибо!
   Он повернулся к сидящим сзади Макарычеву и Голубкову.
   - Самолет  в  воздухе.  Его  отслеживают  локаторы  на  центральном  узле
воздушного движения. Связи  с  экипажем  по-прежнему  нет.  Работает  только
автоответчик. Других сведений пока не имеют.
   - Что же там происходит у них? - волнуясь, повторил Голубков.
   Через короткое время Нифонтов повторил запрос по борту.
   - Связь с экипажем восстановлена. Кружат в  зоне  ожидания  Андреаполя  -
сильная гроза... Помехи...
   Прошло еще полчаса. Сорок минут.  Час.  И  вдруг  во  внутреннем  кармане
широкого  пиджака  полковника  Макарычева   часто-часто   запиликала   рация
спецсвязи. Он схватил ее и высунул за окно машины почти двухметровую  гибкую
антенну.
   - Да-да, на приеме, на приеме! Что-что? Повторите! Когда?
   Теперь Нифонтов и Голубков, затаив дыхание, смотрели на него.
   - Немедленно соединяйте! - закричал Виктор Петрович. - Немедленно! Гусев,
ты? Все живы? Докладывай скорей! Коротко, основное... Так... Так... Понял...
Сколько холодных? Трое? Понятно... Продолжай!
   - Это они? - схватил его за руку Голубков. -  Витя,  спроси  его  скорей,
Хохлов и Пастухов живы?
   Макарычев дослушал сообщение и передал вопрос Голубкова.
   -Да... Да... Ясно, ясно. - И,  повернувшись  к  Константину  Дмитриевичу,
радостно закивал.
   - Пусть передаст им, - крикнул Голубков, - чтобы срочно возвращались  для
встречи со своими! Без минуты промедления!
   Виктор  Петрович  передал  и  это.  И,  поблагодарив  своих  подчиненных,
обессилено откинулся на спинку сиденья, перевел дух.
   -Двадцать минут назад сели в Андреаполе. Схвачена группа угонщиков  и  их
сообщник из экипажа. Террористы хлопнули двух своих... Еще один из них  убит
непонятно как... я не разобрал... Мой майор дожал ситуацию и вытряс  из  них
показания. Есть вс„ - имена, цель задания, связные пароли...
   - Вы можете с ним опять связаться? - спросил Нифонтов.
   - Без проблем.
   - Тогда вот что, передайте мне рацию, я дам своим ребятам инструкции, как
им действовать дальше.
   * * *
   ...К  приземлившемуся  "Руслану",  завывая  моторами,  с  разных   сторон
подкатило несколько машин.  Впереди  пристроился  "уазик"  сопровождения  и,
указывая путь летчикам, мигая  ярким  оранжевым  маячком,  медленно  поехал,
уводя самолет на самую дальнюю стоянку. Все было мокрым  вокруг,  в  залитых
дождем плитах бетона расплывчато отражались огни.  Во  всех  концах  ночного
неба вспыхивали молнии и отдаленно грохотал гром. Гроза отходила...
   Наконец "Руслан", бортовой номер 48-220, замер, и приглушенный шум турбин
со свистом сошел на нет.  Человек  двадцать  военных  с  автоматами  оцепили
самолет.
   - Уф!.. Нескучный  был  полет,  -  сказал  командир  и  стащил  с  головы
наушники. - Век не забудем!
   - Ну, - сказал Пастух, - нам пора. Давай, Лешка! Может,  еще  и  свидимся
когда...
   -  Свидеться-то  свидимся,  -  сказал  майор  Гусев.  -  Главное   -   не
перестрелять друг друга. Сейчас сюда  прикатит  мое  начальство.  Сдам  этих
гадов под личную роспись - и привет! Счастливо вам!
   - И тебе!
   Они обменялись рукопожатиями.
   Открылся дверной люк, и Хохлов с Пастуховым спрыгнули  на  мокрый  черный
бетон. Постояли  немного,  жадно  вдыхая  насыщенный  озоном  и  самолетными
запахами холодный влажный воздух. Разгоняясь, с грохочущим  воем  по  полосе
мчался на взлет тяжелый Ил-76. Они проводили его взглядом. Поднявшись, он то
скрывался во тьме, мигая красными вспышками, то, при  всполохах  молний,  на
мгновение выделялся среди светящихся облаков темным силуэтом.
   К ним подбежал майор в летной форме.
   - Пастухов и Хохлов?
   - Мы! - повернулся Пастух.
   - Майор Снегирев, - козырнул майор, - личный  пилот  генерала  Нифонтова.
Имею приказ взять вас на борт и доставить в известное вам место. -  Ясно,  -
сказал Сергей. - Пошли. Через десять минут они уже опять были  в  воздухе  и
сидели на тех самых местах, где вчера на закате в этом же  вертолете  летели
над Москвой Артист и Муха.
   В  винтокрылой  машине  их  было  пятеро  -  двое  пилотов-вертолетчиков,
бортмеханик и они, крепко спящие, несмотря на  тряску  и  оглушающий  частый
стук двигателей над головой.
   * * *
   В Красноводске сели ранним утром, на военном  аэродроме  в  прикаспийской
степи.
   - С прибытием! - приветствовал их летчик-провожатый, когда  они,  выкатив
на летное поле, уже хлопотали у своего "лендровера", и зашагал к приземистым
сооружениям авиабазы.
   Вскоре он вернулся.
   - Лидеры ралли оторвались от основной группы на сто семьдесят километров,
- сообщил он. - Все вместе участники съедутся  в  Красноводск  через  сутки.
День отдыха. Намечены разные мероприятия, торжественная  встреча.  Наутро  в
пять  ноль-ноль  -  старт  следующего   этапа.   Готовьтесь,   тренируйтесь,
обживайтесь. Будут вопросы, пожелания - ко мне...
   - Разрешите обратиться, товарищ подполковник, - сказал Муха.
   - В дальнейшем - не по уставу, - холодно ответил тот. - Слушаю...
   - Нам же должны аттестовать машину...  Как  внеконкурсным  участникам.  И
аккредитовать.
   - Все уже сделано.
   - То есть как, когда? - ушам своим не поверил Муха.
   - Вы были заявлены заблаговременно. Еще есть вопросы? - Сухо  кивнув,  он
повернулся и пошел к самолету.
   - Вот бука, - пожал плечами Артист. - Если б встретил раньше,  непременно
подумал бы: с таким в разведку - ни за что!
   - И, тем не менее, мы с ним, - усмехнулся Олег. - И как раз в разведке.
   - С другой стороны, кого попало дядя Костя  не  послал  бы,  согласен?  -
спросил Артист.
   - Значит, знает его, раз  послал,  -  подтвердил  Муха.  -  А  наше  дело
солдатское. Нравится, не нравится - спи моя красавица.
   - Кто он все-таки? Одно понятно - летчик. В штате управления. Придан  нам
на подмогу. Сам сел за штурвал, значит, о рейсе, которым мы прилетели, никто
не должен был знать, - рассуждал Артист. - Потому и сменили экипаж.
   - Ладно, - сказал Муха. - Чего мы голову ломаем? Доставил нас на место  -
и спасибо.
   Снаряжение для  гигантского  марафонского  ралли,  которое  они  нашли  в
"лендровере", поразило их. Видно, готовились всерьез и не наспех.  Продумано
было все, решительно все, до мелочей. Они обнаружили четыре запаски с  новой
резиной, запчасти для двигателя и ходовой. Не забыты противопыльные защитные
щитки, сменные фильтры, термостаты, отличная аптечка, канистры  с  маслом  и
бензином, полный набор  техжидкостей  для  охлаждения,  второй  аккумулятор,
лопаты, лебедки, тросы, два мощных домкрата, сигнальные  дымовые  шашки,  не
говоря о защитных шлемах, рации спутниковой связи, высококалорийных  пищевых
концентратах...   Имелись   и   сменная   обувь,   одежда    и    объемистая
сумка-холодильник.
   - Да-а, - восхищенно покачал головой Муха. - Вот  это  подготовка!  Плюнь
мне в глаза, Артист,  тут  без  эксперта-раллиста  не  обошлось.  Ничего  не
упустил. И машина, заметь, уже не новая, то  есть  обкатана,  все  притерто,
каждая шестеренка. Просто блеск!
   В металлическом чемодане оказалось и шикарное снаряжение радиорепортера -
высококлассные легкие магнитофоны и диктофоны,  блокноты,  записные  книжки,
несколько блоков батареек-аккумуляторов и чистых аудиокассет.
   - Твори, выдумывай, пробуй! - воскликнул Артист, ознакомившись  со  своим
хозяйством. - Это ж сколько надо взять интервью!
   Все документы оказались в бардачке:  паспорта,  визы,  валюта,  кредитные
карточки  "Виза"  и   "Америкэн   экспресс",   международные   журналистские
удостоверения, заполненные таможенные декларации.
   Артист подошел к подполковнику.
   - А оружие?
   - Есть и оно.
   - Вот так бы вс„! -  невольно  воскликнул  Муха.  -  Так  бы  нам  всегда
строить, так бы хлеб растить, так бы воевать...
   - Значит, можем, когда хотим, - заметил Артист.
   - А то! - усмехнулся Муха. - Одно непонятно, почему мы так редко хотим?
   - Ну это уже не ко мне вопрос,  -  развел  руками  Артист.  -  Скорее,  к
сексопатологу.
   - Ладно, загорай! - хлопнул его по плечу Олег. - Загорай,  дыши  весенней
степью, решай этот неразрешимый сексуальный российский вопрос, а я  маленько
покатаюсь. Объезжу коня, обомну седло...
   Белый "лендровер", унизанный рядами фар на мощных  защитных  дугах  перед
радиатором, сорвался с места и начал описывать замысловатые круги по  бетону
и по пожухшей траве аэродрома. Мощная,  верткая,  послушная  машина  привела
Олега  в  полный  восторг.  Он  разгонялся,  резко   останавливался,   круто
поворачивал на заднем ходу, проверял на  устойчивость,  на  чувствительность
акселератора и тормозов.
   Разгоряченный, вспотевший, он подкатил  к  Артисту  и,  распахнув  дверь,
выпрыгнул на бетон.
   -Да, Сема! Твой  "БМВ",  конечно,  игрушка,  но  это...  -  И,  не  найдя
подходящих превосходных степеней, взмахом руки  пригласил  занять  место  за
рулем. - Почувствуйте разницу!
   - Не откажусь!
   Семен уселся за баранку, включил передачу, но  тут  в  карманах  у  обоих
мелким-мелким ознобом задрожали их "зажигалки". Они одновременно вытащили их
и щелкнули крышками, выпустив штырьки антенн.
   - Ну, как ваш вездеход? - пиликнули "зажигалки"  голосом  провожатого.  -
Подходит?
   - Так точно! - ответил Муха.
   - Ждите меня. Отправимся в степь, а потом к морю. Неплохо бы искупаться.
   Они ехали целиной, зеленой степью, уже во многих местах выжженной палящим
туркменским солнцем.
   Лето было в разгаре, и наступающий день обещал быть  невыносимо  знойным.
Но пока еще было не так жарко, и они с  жадностью  рассматривали  эту  новую
непривычную землю и серо-голубую плоскую гладь моря за невысокими холмами.
   Артист медленно, наслаждаясь удобством и  комфортом,  вел  "лендровер"  к
берегу моря.
   Прибой шумел в своем извечном неспешном ритме. Артист подкатил к песчаной
береговой линии, выключил мотор и глубоко  вздохнул  в  наступившей  тишине,
окинув глазом сразу все - и дымный горизонт, и  выступающие  далеко  в  море
длинные песчаные косы, и  невысокие  покатые  горы  за  спиной,  и  поросшую
полынью и ковылем серо-зеленую степь...
   - Хорошо-то как! - невольно воскликнул он. Муха  кивнул,  глотая  воздух,
горько пахнущий морем и полынью. А молодой подполковник -  летчик,  попутчик
или кто он там? - ничего не ответил, не отозвался.  Словно  не  замечая  их,
пошел, по серому песку к воде, к шумящей линии  прибоя,  на  ходу  сбрасывая
рубашку.
   Они знали толк в мужской красоте. Оба когда-то, зелеными мальчишками, сто
потов пролили, отдав дань культуризму, который к тому времени  уже  называли
по-новому -бодибилдингом. И потому невольно засмотрелись  на  фигуру  своего
спутника. Он сбросил майку и стоял вдали в черных плавках,  будто  изваянный
из  красно-коричневого  камня.  Ничего  лишнего  не  было  в  этом  идеально
соразмерном мужском теле.  Широкие  мускулистые  плечи,  треугольная  спина,
узкая талия, литые бедра...
   Он стоял и молча  смотрел  на  море  -  непонятный  человек  с  неведомой
судьбой, живое воплощение силы, безупречной точности, строгой меры. И  в  то
же время что-то суровое и трагичное явственно исходило от него.
   Артист и Муха быстро разделись и, обгоняя друг друга, побежали к  волнам,
туда,  где  стоял  он.  Вот  он  ближе,  еще  ближе...  И  вдруг  они  разом
остановились,  глядя  в  его  спину  широко  раскрытыми  глазами.  Все  тело
подполковника было в шрамах, в глубоких рытвинах и рубцах. На нем  в  полном
смысле слова не было ни одного живого, не израненного, не изрезанного места.
И им, солдатам, не в кино и не  по  телеку  повидавшим  войну,  сразу  стало
понятно, что такие бесчисленные раны от шеи до пят - не просто следы аварий,
осколков или пуль, а навечные знаки изуверских истязаний, которые вынес этот
человек.
   Он оглянулся - и они увидели, что такими же страшными  узорами  испещрены
его руки, плечи,  грудь  и  живот.  Непонятно  было,  как  вообще  сумел  он
вытерпеть все это и выжить...
   Он все понял по их взглядам,  но  ничего  не  сказал,  легко  разбежался,
вспенив набегающую волну, и свободно поплыл все дальше и дальше от берега.
   Они молчали. В одно мгновение все, что они испытали сами, вдруг  изменило
и цену и масштаб. В этом плывущем навстречу волнам человеке вдруг  открылось
что-то важное, близкое. То, что они  сами  больше  всего  прочего  ценили  и
уважали в людях. И когда Артист, нырнув, подплыл к нему  и  взглянул  в  его
глаза, оба поняли друг друга без слов -  словно  этой  горько-соленой  водой
унесло и смыло то, что поначалу встало между ними.
   - Хороша водичка! - крикнул  подполковник,  махнув  рукой.  -  Поплыли  к
берегу!
   Они  вылезли  на  песок  и  легли  рядом  втроем,  наслаждаясь   горячими
прикосновениями солнечных лучей.
   - Это в Афгане, - видно,  чтобы  сразу  и  навсегда  снять  все  вопросы,
сказал, не глядя на них, подполковник. - Разукрасили маленько.
   - Так сколько же вам лет? - вскинулся Муха.
   - Сейчас тридцать два. А тогда было двадцать три... Летал на "вертушках",
на штурмовиках... Подбили  моего  "грача"  -  истребителя-бомбардировщика...
Попал к ним. Ну и отдали мою шкуру на выделку  людям  Хекматиара.  Вошли  во
вкус, постарались... И вот что, мужики, есть предложение. Перейдем на  "ты".
Зовут меня Михаил. Я получил приказ сопровождать вас по всему маршруту.  Как
ваш автомеханик. Местечко найдется?
   - Что ж, - сказал Артист и вдруг почувствовал несказанное  облегчение,  -
придется потесниться...
   * * *
   Весь оставшийся день Семен и Олег провели над  маршрутными  картами  и  в
тренировках.
   Погоняв   степью,   солончаками,   песчаными   косами,   распаренные    и
возбужденные, они выскочили из машины около ворот аэродрома.
   -Ладно, - сказал Муха, критически оглядев Артиста и "лендровер", - сойдет
и так. - Зато вид теперь у нас и у нашей коляски вполне подходящий.
   - Эх, Олежка! - вздохнул Артист, усевшись прямо на горячую землю у колеса
"лендровера". - Мы тут кайф с тобой ловим, загораем на пляже да уху  лопаем,
а как там они?
   - "Как, как"! Они у меня у самого из головы не выходят, - признался Муха.
- Это ты у нас телепат. Телепнул бы!
   Но Артист только безнадежно покачал головой: что-то не телепалось.
   * * *
   Личный вертолет генерала Нифонтова с Боцманом и Пастухом  приземлился  на
рассвете на Быковском аэродроме. Их скрытно вывезли на машине  на  пустынное
шоссе и оставили одних. Дальше надо было добираться своим ходом.
   Пейджер Боцмана, видимо, пострадал в  рукопашной  на  борту  "Руслана"  и
болтался теперь на поясе безжизненной черной коробочкой. А тот, что  был  во
внутреннем кармане куртки у Пастуха,  вдруг  запиликал,  и  Сергей  поспешно
вытащил его и нажал кнопочку.
   На экране появился уже знакомый им текст:
   "05.50. Вновь подтверждаем место встречи в любое время до 22.00. В случае
неявки после указанного  времени  известные  вам  лица  будут  отправлены  в
Могилев".
   Пастух молча показал Боцману сообщение на экранчике пейджера.
   - Должны успеть, - сказал Боцман. - Слава  Аллаху,  тут  недалеко.  Да  и
времени вагон.
   Над шоссе висел густой туман, и они пропали  в  нем,  не  спеша  шагая  к
платформе Удельная. В любом случае  появиться  им  следовало  из  московской
электрички.
   Народу на платформе было немного. Туман застилал деревья и заборы  дачных
участков. В ветвях громко скандалили вороны. Было сыро и холодно. Они сели в
электричку, понеслись к Москве и вышли в Томилине, чтобы отправиться обратно
к месту встречи.
   - Ау, командир! - уже по привычке чуть  слышно,  сквозь  зубы  проговорил
Боцман. - Где мы были-то с тобой? Ведь спросят.
   Пастуха и самого мучил этот вопрос.
   - А ты посмотри на себя, - вдруг нашелся  он.  -  Морда  опухла,  пейджер
разбит, курточка - будто слоны топтали...
   - Ну и ты, положим, не с банкета, - сказал Дмитрий. - Ну что? Шлялись  по
городу, добрались до Выхина, чтобы ехать в Быково...
   - Ну, дальше, дальше... - поторопил Пастух. - Нам же  надо  за  всю  ночь
отчитаться...
   -Ладно, - сказал Боцман, - сунулись в кассу - а русских денег нет.  Пошли
в менялку - там блатные...
   - Нет, - покачал головой Сергей. - Надо что-то другое.  Значит,  приехали
мы в Выхино, сели в электричку - тут патруль. Мы же  в  форме,  хоть  и  без
знаков различия. Будьте любезны - пройдемте с нами. Мы решили, что эти  люди
- от вас, перехватили, не доезжая Быкова, ну и поперлись, как телки...
   - Ну дальше, дальше... - мстительно усмехнулся Боцман.
   - Ну а дальше - элементарно, Ватсон. Стволы в зубы, и в "джип" с