е объясню, -  пообещал  Голубков.  -  Только  отдам  кое-какие
распоряжения по хозяйству.  Капитан  Евдокимов!  -  окликнул  он  одного  из
молодых людей. - Задача ясна?
   - Так точно, Константин Дмитриевич.
   - Тогда - с Богом!
   Капитан Евдокимов подал знак рукой, человек  пятнадцать  крепких  молодых
людей в камуфляже и с короткими автоматами на плечах скрылись в  вертолетном
трюме, тяжелая машина поднялась и боком ушла на север.
   Полковник Голубков проводил взглядом удаляющийся вертолет,  оглянулся  на
корпуса АЭС, с недоумением пробормотал:
   - Чего-то не пойму. Почему эта лампочка мигает? Красная, на трубе? Раньше
вроде бы не мигала.
   - Контакт, возможно, плохой, - предположил С., - или вот-вот перегорит.
   - Может быть, - согласился Голубков.  -  Пойдемте,  Евгений  Павлович.  Я
покажу вам ваше рабочее место.
   - Мне предстоит здесь работать?
   - Да. И это очень ответственная работа. Возможно, самая важная из  всего,
что вы делали до сих пор.
   Он провел С. по коридорам телестудии и  открыл  дверь,  над  которой  был
укреплен плафон с надписью "Микрофон".  Это  была  эфирная  студия,  надпись
загоралась, когда шла передача. Сейчас она не  горела.  Полковник  пропустил
гостя вперед и зажег в эфирной верхний свет. С. ахнул: это была точная копия
его студии в Останкино, из которой он каждое воскресенье вел свои  передачи.
Один в один. Разве что размером чуть  меньше.  Но  -  тот  же  стол,  те  же
мониторы на заднем плане, по которым  транслировались  остальные  программы,
тот же телефон связи с режиссерским пультом, И даже кресло такое же.
   - Садитесь, - предложил Голубков. - Сейчас придут оператор и режиссер, вы
скажете им, что и как нужно делать. А пока посмотрите материалы, которые  вы
должны выдать в эфир. Передача начнется в  шесть  ноль-ноль  по  московскому
времени.
   - В шесть начинает работать только OPT, - напомнил С. - По сетке  "Доброе
утро".
   - Сегодня в шесть ноль-ноль будут работать все каналы. И  утро  будет  не
слишком добрым. Вот текст для начала. Подправьте, если что не так.
   С. прочитал:
   - Внимание! Работают все телеканалы Центрального телевидения. Через  пять
минут будет передано сообщение чрезвычайной важности.
   - Здесь должна быть пауза,  -  объяснил  появившийся  в  эфирной  молодой
человек с аккуратной черной бородкой, делавшей его не старше,  а,  наоборот,
моложе. - Юрий, - представился он. -  Программный  режиссер,  я  буду  вести
передачу. А это наш студийный оператор. Коля.
   Оператор был тоже молодой, но толстый и флегматичный, как все операторы.
   - В паузу я предложил бы дать кусок из "Лебединого  озера",  -  продолжал
режиссер. - Это сразу создаст у зрителей определенный настрой.
   - А у нас что - очередное ГКЧП? - спросил С.
   - Хуже, - ответил полковник Голубков. - Но Лебединое озеро  -  стоит  ли?
Фарсом попахивает. Может, лучше дать просто часы?
   - Можно и часы, - согласился режиссер.
   - Прочитайте следующий текст, - попросил Голубков столичного гостя.
   - Тоже вслух и на полном серьезе, - добавил режиссер. - У  нас  не  будет
времени для трактовых репетиций.
   - Ладно, работайте, а я, это, покурю пока, - сообщил оператор, выходя  из
эфирной. - Я рядом, на площадке, кликнете, когда буду нужен.
   С. взял из папки второй лист.
   - Внимание! Передаем экстренное сообщение, - прочитал он. - Сегодня ночью
группа  чеченских  боевиков  из  армии  освобождения  Ичкерии  во  главе   с
командующим армией полковником Султаном Рузаевым захватила первый энергоблок
Северной   атомной   электростанции,   самой   крупной   АЭС   на   Кольском
полуострове... Что за фигня?
   - Читайте, читайте, - кивнул Голубков.
   -  ...заминировала  его  и   захватила   в   качестве   заложников   весь
обслуживающий  персонал.  Полковник  Султан  Рузаев  предъявил   Президенту,
правительству и Государственной  Думе  России  ультиматум.  Он  передал  нам
видеопленку с записью его ультиматума,  а  также  видеопленку  с  репортажем
Си-Эн-Эн о захвате и минировании станции. Полковник Рузаев потребовал, чтобы
эти видеоматериалы были показаны по всем каналам  Центрального  телевидения.
Мы вынуждены выполнить это требование... Невероятно! - сказал С. - Я не могу
в это поверить!
   - Вы и произносите текст так,  будто  не  верите  в  реальность  страшной
угрозы, - решительно заявил режиссер Юрий. - Никуда не  годится.  Прочитайте
еще раз. С наполнением!
   - Вы будете указывать мне, как вести себя перед камерой? - возмутился С.
   - Извините, Евгений Павлович, я уважаю вас как профессионала. Но уважайте
и мою профессию. В Москве вы можете мекать и бекать, но за качество  передач
из этой студии отвечаю я.
   Неизвестно, чем закончилась бы эта перепалка, но тут в  эфирной  появился
телеоператор и обратился к полковнику Голубкову:
   - Константин Дмитриевич, там,  это...  красная  лампа  на  вентиляционной
трубе. Ну, на первом энергоблоке.
   - Что - лампа? - поторопил Голубков.
   - Ну, мигает.
   - Видел. И что? Возможно, искрит контакт.
   - Это не контакт. Я, это...  Ну,  я  на  флоте  служил.  Сигнальщиком.  И
радистом. Это не контакт. Это код. Сигнал вызова.
   -  Быстро!  -  скомандовал  Голубков  и  первым  выскочил  на  лестничную
площадку, из окна которой были видны корпуса АЭС.
   Следом кинулись оператор с режиссером, а за ними и С.  с  неторопливостью
важного столичного гостя.
   - Читай! - приказал Голубков оператору. - Можешь?
   - Я, конечно, давно, это самое...
   - Да читай же! Что сможешь!
   - Знак вызова. Какой-то Пастух  вызывает  какого-то  дядю  Костю.  Просит
подтвердить, что это, вызов понят.
   - Как подтвердить?
   - Ну так же. Мигнуть. Кто такой дядя Костя?
   - Где дежурка электрика? - обернулся  Голубков  к  режиссеру.  -  Ведите,
Юрий, бегом!
   Они спустились в подвал. Голубков бесцеремонно  растолкал  мирно  спящего
электрика. Тот не сразу понял, чего от него хотят,  но,  когда  понял,  дело
пошло   быстрей.   Они   поднялись   на   крышу   студии,   электрик   отпер
распределительный щиток и ткнул в рубильник:
   - Вот. Энтот - как раз на фонарь. Я еще надобен?
   - Нет, иди досыпай, - разрешил Голубков и обернулся к  оператору:  -  Ну,
Коля, на тебя вся надежда. Передай: "Вас понял". Сможешь?
   -  Делов-то!  -  хмыкнул  оператор  и  поудобней  ухватился  за   рукоять
рубильника. Лампочка на ретрансляторе  трижды  мигнула  и  погасла.  Далекий
красный фонарь на вентиляционной трубе АЭС тотчас же прекратил мигание.
   - Он понял! - заорал оператор. - Въехали? Понял!
   - Передай: "Перехожу на прием!" - скомандовал Голубков.
   - Да нет такого сигнала! Есть просто: "Прием".
   - Ну так и сигналь просто "Прием"!
   Оператор трижды коротко ткнул рубильником в шину и вновь погасил фонарь.
   Все напряженно всматривались в сторону станции. Фонарь на трубе мигнул.
   - Начало сеанса, - прокомментировал оператор.
   - У кого есть ручка и бумага? - спросил Голубков.
   - У меня, - ответил С., доставая блокнот.
   - Записывайте, Евгений Павлович! Красная лампочка на  далекой  трубе  АЭС
замигала в нервном, прерывистом ритме.
   - "Стан... станция... заминирована... сем... тем..." Не понимаю.
   - Семтексом, - подсказал Голубков.
   - Что это за холера? - удивился оператор.
   - Взрывчатка. Типа пластита. Не отвлекайся, черт бы тебя!
   - "В... дето..." ага, понял: "в детонаторах тэ-е-тэ-рэ-и-лэ".
   - Тетрил, - сказал Голубков. - Дальше!
   -  "Радио...  взры...  ватели...  система...  спутник...   спутниковой...
связи... про... верены. Проверены.  И...  работают..."  Точно:  "и  работают
безотказно... Пус... пусковой... Бэ... лэ... о... Ага, блок...  постоянно...
у... у объекта... пэ..." Просто "пэ". Спрашивает:
   "Как поняли"?
   - Ответь: "Поняли все". Успели записать, Евгений Павлович?
   - Да. Кто такой объект "Пэ"?
   - Сообщник Рузаева.
   - Значит, станция в самом деле?..
   - Да! - рявкнул полковник Голубков. - Да! В самом деле! С. побледнел:
   - Но это... Это же... Да это же катастрофа!
   В грудь ему ткнулся палец режиссера. - Очень хорошо! Превосходно!  Вот  с
этим наполнением вы и должны выйти в эфир!..
   IV
   Когда Боцман сообщил мне, что он хоть и начинал службу в морской  пехоте,
но в жизни не держал в руках ни сигнальных флажков, ни телеграфного ключа, а
как перемигиваются патрульные катера, видел только во время учебного  похода
в Кронштадте, я готов был... Не знаю. На стенку лезть. И полез бы,  если  бы
это могло помочь. Не могло. А что могло?
   Это был типичный затык. В любом деле такое бывает. Канава поперек дороги.
Сорванная резьба. Застрявший в металле обломок сверла. И уже забываешь, куда
и зачем ехал, для чего нужно этот проклятый болт  открутить  и  зачем  дырку
сверлил. Мир сужается, все упирается в этот затык.
   Боцман даже почувствовал себя виноватым от того, что его неумелость свела
на нет единственную возможность связаться с полковником Голубковым. Но он же
и выход предложил: из этих мест многие на  Северном  флоте  служили,  может,
найдется среди них сигнальщик? Кинулись  в  комнату  отдыха.  Телевизор  был
выключен, женщины спали на диванах и составленных стульях и креслах,  мужики
на полу, подмастив под головы кто что нашел. В комнате было довольно  светло
и мирно, как в спальне детсада в тихий час. Осторожно, чтобы не переполошить
остальных, мы расталкивали по одному молодых парней и шепотом объясняли, что
нам  нужно.  Пустой  номер.  На  флоте  действительно  служили  многие,   но
специальности были не те:  дизелист,  наводчик,  локаторщик.  Вспомнили  про
шестерых вохровцев в служебке. Но и  здесь  мимо  морды,  только  матов  нам
натолкали по полной программе.
   Оставалась последняя надежда - поискать среди операторов и диспетчеров на
главном пульте. Слабенькая была надежда. Там работали в  основном  инженеры.
Но вдруг? И тут нам неожиданно  повезло.  На  лестничной  площадке  третьего
этажа, где размещались кабинеты директора и главного инженера станции, курил
белобрысый компьютерщик Володя. Узнав, что нам нужно, он удивился:
   - А чего сразу ко мне не пришли?
   - А ты разве служил? - не поверил Боцман.
   - Нет. Но азбука Морзе - азы информатики. А про информатику я знаю все.
   Но затык - он и есть затык. В нем всегда не одна подлянка,  а  несколько.
Одна в другой. Фонарь нашелся у Дока. Хороший фонарь,  сильный.  Но  сколько
Володя ни мигал сквозь мутные от  пыли  стекла,  ни  одна  зараза  внизу  не
обратила на это внимания. Не видели. В темноте увидели  бы.  Но  солнце  уже
начало явственно проглядывать сквозь облака. А время шло.  Всего  час  сорок
оставалось  до  шести  утра.  До  репетиции  Апокалипсиса.  Или  до   самого
Апокалипсиса.
   Я уже потерял всякую надежду связаться с Голубковым и  даже  внимания  не
обратил на  предложение  Володи  попробовать  помигать  красным  фонарем  на
вентиляционной  трубе.  Нужно  было  срочно  что-то  решать.  Я  вызвал   по
"уоки-токи" Артиста, Муху и Дока.  И  пока  Володя,  добравшийся  с  помощью
главного инженера до распределительного  щита,  подавал  сигналы  вызова,  я
рассказал ребятам все, что знал. А ничего хорошего я  не  знал.  И  никакого
решения у меня не было. Кроме того, что сразу же предложил Артист: отключить
или пристрелить Генриха, а потом повязать Рузаева и его напарника.  Но  Муха
только рукой махнул:
   - А если он успеет нажать кнопку?
   - Не успеет, - хмуро заверил Артист.
   - А если? - повторил Муха.
   - Олег прав, - сказал Док. - Риск слишком большой.
   - Ну так предлагайте что-нибудь, вашу мать! - огрызнулся Артист. ^  -  Не
можем же мы сидеть сложа руки!
   Но именно так, сложа руки, мы и сидели.  Никогда  в  жизни  я  не  ощущал
такого  груза  ответственности.  Мне  часто  приходилось  принимать  тяжелые
решения. И в Чечне, и позже. Но тогда мы рисковали своей жизнью.  Сейчас  от
моего решения зависела жизнь десятков тысяч людей.
   Над  сопками  откуда-то  с  юга  пролетел   тяжелый   военно-транспортный
вертолет, приземлился за зданием телецентра. Минут через пять взлетел и ушел
в сторону Мурманска.
   Я взглянул на свою "Сейку".
   4.55.
   ППР, как говорят летчики. Полоса принятия решения. А решение было  только
одно. То, что предложил Артист.
   - Какой у тебя ствол? - спросил я. Артист вытащил из-за пояса "тэтэшник",
изъятый им у кого-то из ВОХРы.
   - Не годится. Возьми мой. - Я протянул ему ПСМ.  -  А  этот  давай  сюда.
Сними куртку, набрось на плечи. "Ночку" тоже сними, сунь в карман.  Ствол  -
назад, за пояс. Войдешь один. Скучно тебе. И жрать охота. И спать. И вообще.
Постараешься оказаться за спиной Генриха. И поближе к нему. Муха и Док.  Оба
- в разные концы коридора. Мы с Боцманом - в приемной. Ровно через  тридцать
секунд после того, как Артист войдет в кабинет,  одновременно  выпустите  по
полному рожку - в стены, в потолок, в стекла.  Операция  отвлечения.  Генрих
обязательно оглянется. Артист, у  тебя  будет  всего  четверть  секунды.  Не
больше.  Рефлекторный  поворот  головы.  И  все.  Должен  успеть.  И   сразу
подхватывай взрывной блок, Рузаева и Азиза мы с Боцманом  возьмем  на  себя.
Боцман, стрелять только по ногам. Иначе можем зацепить корреспондентов.  Вот
вроде бы и все. Задача ясна?
   - Может, лучше в кабинет зайти не Артисту, а мне? - предложил Муха.  -  У
меня вид более безобидный.
   - А зевнуть ты сумеешь? - поинтересовался Артист.
   - Как? - спросил Муха. И Артист показал как.
   - Нет, так не сумею, - признался Муха.
   - То-то! - сказал Артист.
   - Смотрите, смотрите!  -  закричал  Боцман,  показывая  на  телецентр.  -
Мигает! Точно - мигает!
   И тут же по железной лесенке с верхней площадки скатился главный  инженер
станции Юрий Борисович:
   - Сигнал принят! Ждут сообщения! Быстрей, ребята, быстрей!
   Мы кинулись вверх к распределительному щиту.
   - Порядок, - сказал мне Володя. - Диктуй. Только медленно,  оператор  там
не ахти.
   Не успел Володя отмигать текст моего сообщения полковнику Голубкову,  как
Юрий Борисович схватил меня за плечо:
   -  Это  правда?!  Станция  действительно   заминирована?   И   взрыватели
настоящие?
   - Нет,  конечно,  -  ответил  я.  -  Это  учебно-штабная  игра  по  линии
Министерства чрезвычайных ситуаций.
   - Я вам не верю!
   - Возьмите себя в руки! - приказал я. - Идите к операторам. Скажите,  что
все скоро кончится. И никакой паники, ясно?
   - Ясно.
   - Добавь, -  сказал  я  Володе,  когда  главный  инженер  ушел.  -  "Наши
действия. Вопрос".
   Красный фонарь на ретрансляторе несколько раз мигнул.
   Володя перевел:
   - "Ждите".
   - Чего, твою мать, ждать?! - взорвался Артист. - Охренели  они  там,  что
ли?
   - Отставить! - перебил я. - Приказано ждать - будем ждать.
   Ждать, к счастью, пришлось недолго. Лампочка на ретрансляторе замигала.
   - "Голубков - Пастуху, - начал читать Володя. -  Приказ  Москвы...  Гости
должны... беспрепятственно... покинуть станцию..."
   - Беспрепятственно покинуть станцию?! - переспросил  Артист.  -  Они  ее,
суки, покинут. Прямым ходом. Сразу к вратам святого Петра!
   Лампочка на телецентре продолжала мигать.
   - "Повторяю... приказ  Москвы...  Ситуация  контролируется..."  -  Володя
оглянулся на меня: - Спрашивают: "Как поняли?"
   - Сигналь: "Приказ Москвы понял... Не верю, что ситуация под контролем...
Прошу подтвердить..." Добавь: "Словом русского офицера".
   Телецентр  молчал  целую  вечность.  Минуты  три.  Потом  лампочка  вновь
замигала.
   - "Подтвердить не могу", - прочитал Володя.
   - Пиши: "Прошу разрешить действовать по обстановке".
   Снова пауза. И наконец ответ:
   - "Разрешаю... И храни вас... Господь... ребята..."
   - А вот это другое дело! - сказал Артист. Я приказал Володе оставаться на
месте - на случай, если поступит новая информация, - и кивнул своим:
   - Пошли! Сделаем прикидку и... Мы спустились на нижнюю  площадку,  и  тут
меня неожиданно окликнул английский журналист:
   - На минутку, Серж! Есть небольшой разговор.
   - Позже, мистер Крамер, - ответил я.
   - Позже может быть поздно. Ваши друзья позволят  мне  поговорить  с  вами
тет-а-тет?
   - У меня от них нет секретов.
   - Что ж, значит,  и  у  меня  нет.  Я  стал  невольным  свидетелем  ваших
переговоров с полковником  Голубковым.  Вы  нашли  очень  остроумный  способ
связи. Единственный его недостаток - открытый эфир. Но в данном  случае  это
не важно. Из окон директорского кабинета телецентр не виден. Да  и  вряд  ли
наши гости владеют азбукой Морзе.
   - А вы владеете?
   - Мне приходилось работать на телеграфном ключе. Давно, правда, когда еще
не было современных  средств  связи.  А  это  умение  не  забывается.  Я  не
спрашиваю, каковы ваши планы. Но намерен внести в них серьезные  коррективы.
Только сначала, Серж, давайте еще раз свяжемся с Константином Дмитриевичем.
   - Вы его знаете? - спросил Муха.
   - Да. И он меня тоже знает.
   Мы  поднялись  к  распределительному  щиту.  Володя  сидел  возле   него,
поеживаясь от утреннего морозца.
   - Вызови телецентр, - сказал я ему. Лампочка на ретрансляторе замигала.
   - Готовы, - сообщил мне Володя. - Диктуй.
   - Разрешите мне? - вмешался Крамер. - Передавайте: "Доктор  -  Туристу...
Весна в Каире... Как поняли?.."
   - "Понял вас. Доктор... Вас понял. Прием", - прочитал Володя.
   - "Подтвердите мои полномочия Пастуху..." - продиктовал Крамер.
   - "Подтверждаю, -  ответили  с  телецентра.  -  Полностью  подтверждаю...
Пастух... этот человек... координатор. Его приказы... подлежат  немедленному
исполнению... Всеми. Как понял?.."
   - Передай: "Все понял", - сказал я Володе, хотя, если честно,  ничего  не
понял.
   - "Гости прибудут в Мурманск... ориентировочно около семи часов  утра,  -
продолжал  диктовать  Крамер.  -   Подготовьте   встречу...   Во   избежание
перехвата... обеспечьте немедленную транспортировку гостей в  надежное...  в
абсолютно надежное место..."
   -  "Встреча  готова:..  Готова  встреча,  их  ждут...  Транспорт  и  база
подготовлены..."
   - "Сообщите Джефу... надобности в участии НАСА нет... У меня все.  Удачи,
Турист".
   - "Удачи всем",  -  ответил  телецентр.  Мои  ребята  слушали  весь  этот
разговор с открытыми ртами. Да и у меня тоже челюсть слегка отвисла.
   - Кто такой Джеф? - спросил Боцман. Крамер усмехнулся:
   - Вообще-то о таких вещах не говорят. Ну да  ладно,  скажу.  Джеф  -  это
Джеффри   Коллинз,   заместитель   начальника   информационно-аналитического
директората ЦРУ.
   - Ни хрена себе! Он-то тут при чем?! - изумился Муха.
   - А вот этого я вам не скажу.  Может  быть,  скажет  полковник  Голубков.
Позже. Если сочтет нужным. - Крамер повернулся к Артисту:  -  Я  просил  вас
незаметно выбросить с крыши в озеро некую коробку. Вы это сделали?
   - Нет, было полно народу. Заметили бы. Припрятал в углу, под толем.
   - Сделайте это обязательно. Сразу же после нашего  разговора.  А  теперь,
друзья мои, давайте  обсудим  план  действий.  Цель:  создать  условия,  при
которых те, кого мы называем "наши гости",  сами  изъявили  бы  желание  как
можно быстрей покинуть  станцию.  Оптимальный  срок  -  в  шесть  сорок.  На
заключительном  этапе  по  некоторым  причинам   мне   целесообразно   будет
раствориться среди массовки. А главную роль придется сыграть Артисту.
   - Опять Артисту! - возмутился Муха. - А нам что делать?
   - Как - что? - переспросил Артист. - Аплодировать!
   - Не беспокойтесь, Олег, - заметил Крамер. - Работы всем  хватит.  И  это
будет очень непростая работа. Очень, - повторил он и закончил: - Если  бы  я
умел, я бы сейчас помолился.
   - А вы просто помолчите, - посоветовал я, вспомнив слова отца  Андрея.  -
Господь сам читает в сердцах.
   Крамер кивнул:
   - Тогда давайте помолчим все.
   И мы помолчали.
   V
   "СПЕЦСООБЩЕНИЕ
   Полковнику Голубкову
   от капитана Евдокимова.
   Прибыли в Мурманск в 5.05. Обстановка спокойная. Борт Рузаева  заправлен,
стоит на  резервной  в