наверняка их сразу же к рукам  прибрали. У меня же тачка
приличная была, уж мимо нее они вряд ли прошли! И потом, незачем им было там
следы оставлять: ни за собой, ни за нами. Они же  как думали: возьмем,  мол,
этих лохов, припугнем, а  если что --  замочим. Нет,  наши вещички наверняка
вместе с  нами тогда в дом к  этому Султану  увезли. Хотя... -- Я перегнулся
через  генерала  к Мухе:  --  Олег, ты когда в  гараже чеченский "лендровер"
смотрел, мою тачку там случайно не видел?
     --  Не, командир, ее там  точно не было, --  уверенно ответил  Муха, --
иначе я бы ее взял, а не "лендровер" этот.
     "Интересно, --  подумал я, -- а куда же ее тогда чечены погнать  могли?
Во дворе ее  тоже не было, в  учебном лагере -- тем  более... Может, у них в
самом городе какая-нибудь запасная "малина" имелась? А вот  это выяснить как
раз не мешало бы... Но  это после  того,  как мы контейнер вернем; не след о
своем барахле думать, когда тут такое дело еще не закончено..."
     -- Ну что, Сережа, о чем задумался? -- прервал мои мысли генерал.
     --  Да  так,  ерунда всякая...  --  отделался  я  от  ненужного  сейчас
разговора. -- Лучше объясните мне, как же так могло получиться, что вам этих
орлов подарили. -- Я кивнул в сторону спецназовцев.
     --  А  вот  это, Сергей,  большой секрет... --  Голубков улыбнулся.  --
Надеюсь, ты не  против того, что они  нам помогают? Уверен, что после  конца
операции вы всегда успеете  с ними  славой поделиться... А может,  так  дело
повернется, что когда-нибудь еще вместе поработать придется.
     --  Ну  что  ж,  мы  не  против.  Ребята отличные.  А  насчет  славы...
Константин Дмитриевич, мы ж не славы ради, сами, чай, знаете!
     -- Да знаю,  знаю! -- успокоил меня Голубков. Да и то сказать, кто-кто,
а он знал всех нас как облупленных.
     Слава... Эта штука очень  опасна для молодой, неопытной души... Сколько
хороших  людей предали из-за  нее  самих себя!  Сколько  судеб она поломала,
сколько биографий вывернула  наизнанку! Стремиться к  славе -- значит хотеть
всеобщей известности, ждать от  незнакомых тебе людей поклонения и любви. Но
никому  из нас  это  не нужно, достаточно того,  что нас любят и уважают те,
кого мы сами тоже любим и уважаем.  Взять хотя бы нашу пятерку: разве станем
мы доверять  друг  другу  больше,  если  о  наших  подвигах  станут писать в
газетах? Конечно же  нет. Я даже больше скажу: таким профессионалам, как мы,
слава только помешает делать свою работу. "Бойцы  невидимого  фронта" -- так
часто говорят о разведчиках. О нас такое тоже можно было бы сказать. Хотя...
возможно, допускаю, что Артист, например, может и  хотел бы прославиться. Но
только на сцене! А это уже совсем из другой, как говорится, оперы.
     Нет, слава -- это точно не для нас; слава -- это гордыня, один из самых
страшных смертных  грехов.  Конечно,  можно гордиться своей Родиной, детьми,
профессией -- но только не самим собой; все это суета сует...
     Но  я так и  не  успел  додумать  эту  тему  до  конца хотя и обнаружил
неожиданно для себя, что они меня очень волнуют...
     -- Подлетаем к заданному квадрату, --  услышали мы усиленный микрофоном
голос пилота "вертушки". -- Готовность пять!
     Слово "пять" означало, что через пять минут  мы будем  в точке высадки.
Спецназовцы по привычке ощупали  себя, проверяя свое снаряжение. Нам, у кого
не было ничего, кроме собственной одежки, достаточно было просто  привести в
порядок свои мысли, чтобы в любой момент быть готовыми к любым событиям.
     Вертолет сделал  два крутых виража  над местом высадки, а затем,  резко
клюнув  носом,  быстро  пошел  на  посадку. По тому,  как действовал летчик,
нетрудно  было  догадаться,  что  он  наверняка  прошел  Афганистан  или еще
какую-нибудь  "горячую  точку":  именно так  можно было избежать прицельного
обстрела  при  посадке; и пусть сейчас по нас  никто  не  стрелял,  привычка
действовать  по-боевому укоренилась  в летчике навсегда.  Это, кстати, может
взять  на заметку  любой интересующийся: хороший пример  к  разговору насчет
того, почему обстрелянный солдат всегда гораздо лучше необстрелянного...
     Мы  сели прямо  на  полигоне  --  об этом легко можно было  догадаться,
посмотрев в иллюминатор вертолета. Наша  "вертушка" стояла на  краю большого
пустыря, по  дальней  стороне  которого шла густая  стена колючей проволоки.
Метрах в двухстах  от  нас стояли несколько двух-  и  трехэтажных  кирпичных
домов. Людей нигде видно не было В иллюминаторе напротив я увидел два ржавых
остова, некогда бывших  "Уралами" -- трехосными грузовиками,  которые обычно
использовались  различными  армейскими  службами   в  качестве  тягачей.  Их
помятые, с выбитыми стеклами кабины красноречиво говорили о том, что полигон
уже давно законсервирован -- иначе этот  лом  не торчал бы здесь вот так, на
самом виду. Невдалеке, свесив лопасти, стоял Ми-8, сиял свежей краской, но я
не  удивился.  Несмотря  на майские  дни,  зелени  на  полигоне было  совсем
немного; земля  тут была голой и какой-то серо-сиреневой, словно  ее  многие
годы подряд регулярно поливали какой-нибудь особо едкой химией.
     "Да,  об  экологии здесь никто и никогда  не  думал.  Умертвили местные
спецы природу-мать, и видно сразу -- постарались на славу. Экспериментаторы,
мать их! Теперь здешняя местность годится лишь на натуру для съемок фильма о
конце света..." -- мелькнуло у меня в голове. Но самым  странным и  пугающим
было отсутствие людей, здесь должна быть и обслуга, и подразделение охраны.
     --  Майор,  бери  своих  ребят,  и прочешите  все  вокруг,  -- приказал
Голубков,  -- надо  найти хоть  кого-нибудь  из местного  начальства,  чтобы
оформить все  честь по чести. А я  пока  тут  со своими людьми у  контейнера
останусь. Связь через летчика будем держать.
     --  Есть  найти  начальство!  --  повторил приказ Жуков. --  На  выход,
вперед! --  крикнул  он своим  и  первым спрыгнул на  жуткую  землю полигона
"Гамма".

x x x

     Леонид  Иванович  Савченко  сидел  на  втором этаже  штаба  "Гаммы",  в
кабинете, который еще недавно принадлежал коменданту полигона генерал-майору
Иконникову.  Он  поджидал,  когда  техники подготовят  к  вылету  его личный
вертолет.
     Ему  уже  сообщили о  неожиданной  смерти генерала  Степанова, и сейчас
Савченко напряженно размышлял о том, кто теперь займет освободившееся место.
Конечно,  было бы неплохо, если  бы должность замминистра досталась  ему, но
Леонид  Иванович понимал, что в свете чуть ли не разразившегося  на весь мир
скандала ему этот пост вряд ли светит.
     "Эх,  на своем бы  кресле  усидеть... --  подумал он. -- Интересно, сам
генерал  из  жизни ушел  или  ему  помогли?  Как-то  уж  очень  странно  все
случилось... А ведь теперь за  полигон отвечать некому будет, -- мелькнула у
него неприятная  мысль, -- один я из руководства остался, стало быть, с меня
и все взятки..."
     Эта последняя мысль  настолько поразила его своей очевидностью,  что  у
Савченко сразу закололо в области сердца. Невроз  передался  и в  руки:  они
сразу вспотели и начали заметно подрагивать мелкой, неприятной дрожью.
     "Ничего, отобьемся... -- попробовал успокоить себя Леонид  Иванович, --
не в первый раз рядом с плахой ходим... Главное, что здесь на полигоне я уже
все успел подчистить".
     В   кабинет  вошел   капитан  Титов,  командовавший  взводом  спецназа,
прибывшего на "Гамму" вместе с Савченко.
     -- Товарищ генерал-лейтенант, на территорию полигона чья-то  "вертушка"
села, -- доложил он.
     -- Как  это --  села?! --  возмутился  Савченко. --  Здесь что  парк  с
каруселями? Здесь строго секретный военный объект! Почему допустили посадку?
     -- Мы дали запрос "свой-чужой" по категории А...
     -- И что, вертолет подтвердил?
     -- Так  точно, им и пароль, и код наш  известен,  -- кивнул капитан. --
Наверное, это кто-то из нашей конторы...
     -- Мне наплевать, откуда прибывшие! -- нахмурился Савченко. -- Я же вам
ясно сказал: посторонних не допускать. А  посторонним считается каждый, кому
я персонально  не разрешил совать  сюда свой нос! Так что, надеюсь, капитан,
вам ясно, что вы должны будете сделать дальше?
     -- Что? -- не понял Титов.
     -- Гнать этих непрошеных гостей к такой-то маме! -- заорал Савченко.
     -- Но  у  них  могут быть полномочия,  которые...  --  Капитан  пытался
уточнить, как далеко могут простираться его действия.
     --  У кого какие полномочия,  здесь  решаю  только я!  --  перебил  его
генерал, -- Приказываю вам  немедленно очистить полигон!  Любыми средствами!
Или вам надоело  служить под Москвой? Могу помочь в переводе куда-нибудь под
Гудермес...
     Титов  мертвенно  побледнел от  последних  слов  генерала, но  смолчал.
Савченко  не  знал, что капитан  совсем  недавно вернулся  из командировки в
Чечню, потеряв в своем подразделении четверых человек. Но дело было даже  не
в потерях, от этого никто на войне не застрахован...
     Рота Титова проводила плановую зачистку очередного села, когда у одного
из  домов подорвался  головной БТР.  Капитан под горячую руку приказал своим
бойцам не церемониться  с  местными  и  -- кровь из  носу -- найти тех,  кто
сделал на дороге  закладку со  взрывчаткой. Бойцы, озлобленные смертью своих
товарищей,  начали  работать так  жестко, что  местным жителям  после  такой
зачистки пришлось оплакивать двенадцать своих односельчан... История об этом
попала в западную прессу; подразделение капитана немедленно вывели из Чечни,
на него самого и нескольких его солдат военная прокуратура открыла уголовное
дело.
     Армейская карьера капитана  повисла в  воздухе на очень-очень тоненькой
ниточке: в лучшем случае грозило увольнение без всякой компенсации, в худшем
--  ему могли  дать срок, если бы прокуратура смогла  доказать,  что  мирные
жители были убиты по его приказу.
     Нынешняя  командировка  была  для  Титова  несколько  неожиданной:  ему
позвонил  начштаба  и приказал  отобрать  тридцать  самых лучших  бойцов для
срочного  и  ответственного  задания. Капитан,  находившийся  в  подвешенном
состоянии, обрадовался: начштаба, который явно благоволил  ему, давал Титову
возможность проявить себя с положительной стороны и тем самым доказать,  что
он хороший служака, расставшись с которым армия сама останется в убытке...
     -- Поступаете в распоряжение генерал-лейтенанта Савченко, -- сказал ему
начштаба,  --   задание,  насколько  я  могу  судить,  несложное,  но  очень
ответственное. От того, какую аттестацию даст вам по возвращении генерал, во
многом  будет  зависеть ваша дальнейшая судьба.  Так  что  хоть землю  носом
ройте, но чтобы Савченко остался доволен. Вам все понятно?
     -- Так точно! -- козырнул капитан своему начальнику штаба. -- Разрешите
отбыть на аэродром?
     -- Выполняйте... -- ответно отдал честь начштаба.
     В тот  же вечер маневренный отряд Титова в количестве  тридцати бойцов,
экипированный,  как  будто   они  отправлялись  в  глубокий  тыл  врага  для
проведения диверсионного рейда, вылетел на предоставленном Савченко самолете
в  Поволжье. За полтора  дня, прошедших  после прибытия  отряда на  полигон,
ничего  существенного  здесь  не  произошло.  Капитан  обеспечивал  надежное
оцепление  объекта  на дальних  подступах: Савченко же с  приехавшими с  ним
прапорщиками все время  где-то пропадал,  появляясь  только  для того, чтобы
наскоро перекусить. И  вот теперь,  когда  до конца командировки  оставались
считанные часы, на беду Титова, какая-то нелегкая принесла эту "вертушку"...
     -- Вы  что, не поняли приказа?  -- Генерал уже не кричал, но тон его не
обещал капитану ничего  хорошего. --  А мне ваши командиры  охарактеризовали
вас как исполнительного, надежного офицера. Неужели они ошибались?..
     -- Никак  нет,  я все понял!  Разрешите выполнять, товарищ  генерал? --
встрепенулся Титов, желая загладить свою нерешительность.
     -- Ступайте!  -- разрешил Савченко. -- Даю  вам пятнадцать минут, чтобы
на полигоне не осталось никаких посторонних!
     --  Слушаюсь!  --  снова  рявкнул  капитан,  отдал  честь  и выбежал из
кабинета.

x x x

     Майор  Жуков  в  сопровождении  двух своих  бойцов  (остальные цепочкой
рассеялись в поисках местного персонала) уже приближался к административному
зданию  полигона, когда  навстречу  ему выбежал  капитан.  За Титовым бежали
пятнадцать его спецназовцев с автоматами на изготовку.
     --  Стоять!  --  закричал  капитан  Жукову.  --  Приказываю  немедленно
покинуть этот объект!
     --  Послушай, коллега... -- обратился Жуков к капитану. Ни  у тех, ни у
других    спецназовцев   не   было   знаков    различия;   лишь   экипировка
контрразведчиков была чуть  побогаче. При виде набежавших бойцов  майор даже
не напрягся: он считал, что все так и должно быть. Сейчас его проверят и все
станет на свои места...  Поэтому  тон у  него был достаточно добродушный. --
Мне  нужен  здешний комендант или  кто-нибудь,  кто  тут местным  хозяйством
заведует. Мы там, -- Жуков мотнул головой в сторону "вертушки",  -- привезли
контейнер, который недавно чеченцы отсюда похитили... В общем, надо оформить
возвращение. Если ты тут  командуешь,  то пошли  со  мной.  Только документы
сначала предъяви на всякий случай...
     -- Какой, на хрен,  контейнер! -- снова  закричал  Титов. Ему  очень не
понравилось,  что  Жуков никак не прореагировал на его  бойцов.  "Крутого из
себя строит, ну-ну, сейчас  мы поглядим, какой ты крутой..." -- подумал он и
приказал своим: -- Гоните этих к "вертушке"!
     -- Э-э, не борзей, командир!.. -- попытался осадить  его Жуков. -- Мы ж
вам помогаем...
     Вместо  ответа  Титов  дал  короткую  очередь  из   своего   штурмового
"Калашникова".  Пули  взметнули  столбики  пыли  у  самых  ног  майора.  Тот
усмехнулся и переглянулся со своими бойцами.
     -- Что  ж,  видно,  по-хорошему  с вами поговорить  не  получится... --
сказал  Жуков.  -- Ладно, командир, ты  не баба, чтобы я  тебя уговаривал...
Пошли! -- Майор махнул рукой своим и медленно направился к стоящему метрах в
ста от них вертолету.
     -- Стоять! -- окликнул их капитан. Если сначала он просто хотел загнать
гостей  в  вертолет,  то теперь  не на шутку обиделся: его,  боевого,  можно
сказать,  офицера, не  принимают всерьез! Да кто  эти  люди,  что  они  себе
позволяют?!  Жуков словно не  слышал его, так же неспешно продолжал шагать к
вертолету. На окрик Титова он даже не оглянулся.
     -- Стоять! -- закричал капитан. -- Еще шаг -- и я прикажу открыть огонь
на поражение!
     Жуков и его спутники остановились: опыт говорил им, что в данном случае
лучше подчиниться. Втроем на открытом месте им было не справиться с полутора
десятком вооруженных и, судя по всему, хорошо обученных солдат.
     -- Арестовать! Изъять оружие и средства связи!
     Титов отдавал распоряжения, которые его солдаты немедленно выполняли, и
при всем том у него было ощущение, что он делает что-то не то, что он совсем
не  контролирует  ситуацию.  Капитан изо  всех сил  хотел  выполнить  приказ
Савченко, хотя и сознавал, что  исполнить  его можно, только  применяя самые
жесткие меры -- вплоть до открытия огня на поражение... Но эти люди, судя по
всему, прилетели сюда со вполне оправданной целью, -- и Титов, оказавшийся в
логическом тупике, заметался, силясь найти правильное решение.
     По правде говоря, капитан был  хорошим служакой,  но особым интеллектом
не  отличался; поэтому  принять единственно  разумное решение он  сейчас был
просто  не  в  силах...  Стараясь   действовать  соответственно  полученному
приказу, Титов вынужден был выбирать конфликтное развитие ситуации, и все же
поступил он не совсем так, как приказал Савченко.
     Бойцы   капитана,   разоружив  контрразведчиков  и   забрав   у  майора
"уоки-токи", ждали новых распоряжений от своего командира.
     -- Ведите  их в штаб, к генералу, пусть он сам с ними разбирается... --
решил наконец Титов.

x x x

     Когда в  кабинет  к Савченко неожиданно ввалилась  целая  толпа солдат,
генерал рассвирепел.
     -- Я что приказал вам сделать?! -- накинулся он на капитана.
     -- Товарищ генерал-лейтенант,  я  арестовал этих  людей, за  вертолетом
установлено  наблюдение... Но вот этот  арестованный  говорит,  что  у них в
вертолете  какой-то контейнер с полигона, --  попытался  оправдаться  Титов,
кивая на  Жукова. Майор  молча  стоял перед  генералом  и  наблюдал  за  его
реакцией. -- Они искали местное начальство, вот я и привел их к вам.
     -- На полигоне не было и  нет никаких контейнеров,  капитан! -- отрезал
Савченко. --  Вам  эти люди вешают лапшу  на уши,  а  вы, вместо  того чтобы
выполнять  приказ,  верите  любой  болтовне!  Отвратительно  службу  несете,
капитан!
     Титов покраснел:
     --  Виноват, товарищ генерал, исправлюсь... Сейчас все будет сделано...
Увести арестованных!
     Солдаты, выполняя приказ, затоптались на пороге,  теснясь и  выталкивая
троих  контрразведчиков.  Этой  суетой  не  преминул  воспользоваться Жуков:
уверенный в том, что в узком коридоре штаба его конвоиры не станут открывать
огонь, он предпринял попытку  освободиться из-под опеки.  Майору  уже  стало
ясно,  что  с  передачей  контейнера  все  получится  не  так   гладко,  как
предполагалось,  --  и теперь он  должен был срочно  связаться  с  генералом
Голубковым и  сообщить  ему об этом. Поэтому  Жуков выбрал для первой  своей
атаки того самого спецназовца, который отобрал у него портативную рацию.
     Майор внезапно шагнул в сторону от  этого спецназовца, схватился  рукой
за  ствол его автомата, затем, перекручивая ремень восьмеркой, завел автомат
спецназовцу  за голову. Солдат захрипел, силясь руками ослабить захват; двое
стоящих рядом с ним бойцов кинулись на помощь, но  Жуков, по-прежнему  одной
рукой  держа за плечами спецназовца  автомат с перекрученным ремнем, рубанул
другой  рукой по  кадыку подскочившего к  нему солдата, успевая одновременно
нанести коленом удар в пах другому.
     Сопровождавшие Жукова контрразведчики поддержали своего  командира: они
вслед за  майором прорвались в коридор и  полезли в разгорающуюся  драку.  В
толчее у дверей  возникла куча  мала, благодаря которой  на контрразведчиков
одновременно могли напасть  не  более  трех -- от  силы  пять человек. Как и
предполагал  Жуков, оружие  здесь применить было невозможно, и  поэтому всем
приходилось полагаться только на свое умение драться. А сражаться пришлось в
самом ближнем бою, в котором более всего нужны мгновенная  реакция, резкость
и точность удара.
     Тот боец, которому  самому первому досталось от майора,  уже  стоял  на
коленях с вылезшими из  орбит  глазами: Жуков  умудрился  затянуть восьмерку
ремня  почти до предела. Его  люди,  пробившись  к командиру почти вплотную,
прикрывали его справа и слева. Сам майор стоял,  прижавшись к стене коридора
спиной, и шарил в карманах поверженного им спецназовца.
     Наконец  обнаружив  свою рацию, Жуков откинул  ногой ненужного и уже не
подающего  признаков  активной  жизни  солдата  и,  отталкивая  одной  рукой
наседавших на него спецназовцев, вызвал летчика своего вертолета.
     --  Мы арестованы, нужно  подкрепление!  --  успел  крикнуть в микрофон
рации  Жуков. --  Скажи командиру, что  контейнер здесь  никому не  нужен, а
переговоры...
     Договорить ему не удалось -- один из спецназовцев умудрился-таки поверх
голов  подпрыгнуть и достать майора прикладом своего автомата. Выбитая  этим
ударом  "уоки-токи"  полетела  на  пол  и  тут  же  была  растоптана  ногами
нападавших.
     Титов,  оказавшийся  в  начале  схватки  позади  всех,  растолкал своих
подчиненных, столпившихся на пороге, и, словно таран, бросился на ближайшего
арестованного.  Его  солдаты,  воодушевленные яростью  своего  командира,  с
новыми силами  кинулись на  контрразведчиков.  Сначала упал  тот,  с которым
сцепился  капитан, затем  второй. Наконец  настал  черед  и  майора  Жуко