о  всех
сторон возвышались сопки, тоже заснеженные, с черными куртинами  ельников  у
подножий. После полутора суток в душном вагоне оказаться на  свежем  воздухе
было настоящим удовольствием.
   Но только  не  для  Люси.  Она  ехала  одна  в  прокуренном  ее  любимыми
сигаретами "Мо" двухместном купе СВ. Люси вышла на дощатый перрон,  потянула
носом и заявила:
   - Воняет псиной.
   - Это просто свежий воздух, - успокоил ее Генрих.
   Ехать на черной  двадцать  четвертой  "Волге",  на  которой  ее  встречал
представитель Мурманской туристической фирмы (ей принадлежала  "Лапландия"),
она наотрез отказалась. В "Волге", видите ли, тоже  воняло  -  на  этот  раз
бензином. Про "рафик", который выделили для нас, и разговора не могло  быть.
После  получасовых  перезваниваний   где-то   достали   довольно   приличный
"мицубиси-паджеро".  Люси  снизошла.  Но  перед  этим   провела   батистовым
платочком по коже сиденья и внимательно осмотрела  платок,  нет  ли  на  нем
грязи.
   В аккуратной  трехэтажной  гостинице  энергетиков  для  нее  был  выделен
двухкомнатный "люкс" (его называли  тут  министерским  и  держали  лишь  для
самого большого начальства или для представителей МАГАТЭ, иногда  посещавших
ядерную станцию в инспекционных целях). Что  происходило  в  момент  первого
появления Люси в этом "люксе", я не видел, так как вместе с ребятами  таскал
из машины штативы, ящики с геодезическими приборами и прочее оборудование во
временно выделенную нам  под  камеру  хранения  полуподвальную  комнату.  Но
что-то наверняка случилось, потому что уже через минуту  по  всей  гостинице
забегали люди, потащили на второй этаж новую мебель со склада, а  кастелянши
и горничные сметали с ног тех, кто оказывался  на  их  пути,  стопами  новых
матрацев и постельного белья.
   Не знаю, приезжал ли когда-нибудь на Северную АЭС министр, но то, что его
приезд не вызвал бы такого переполоха, уверен. И если бы я совершенно  точно
не знал, что весь этот проект с покупкой или арендой турбазы  "Лапландия"  -
полная туфтяра, просто прикрытие, я бы поверил, что эта дорогая  французская
блядь (а Люси выглядела и вела себя именно как  дорогая  французская  блядь)
действительно намерена превратить "Лапландию"  в  международный  горнолыжный
курорт.
   Уже на  другой  день  все  в  городке  знали  ее  и  называли  мадам.  Ее
ознакомительная  прогулка  по  короткому  центральному   проспекту   городка
превратилась едва ли не в демонстрацию.
   Проспект, как и везде в нынешней России,  был  забит  кафе,  ресторанами,
магазинами и лавчонками с пышными названиями с местным колоритом: "Снежана",
"Приют четырех", "Зимовка", "Лапландский чум".
   Вокруг Люси, царственно запахнутой в соболью шубку"  суетились  чиновники
из местной администрации во главе с мэром.  Представителя  мурманской  фирмы
оттерли в сторону как  фигуру  третьестепенную.  Изумленные  местные  жители
сопровождали группку, держась поодаль.
   Шествие продолжалось недолго, потому что в городке нечего было  смотреть.
В магазины Люси заходить не стала, на растрескавшуюся  дверь  краеведческого
музея  посмотрела  с  большим  сомнением  и  прошла  мимо.  Только  в  конце
проспекта, где посреди круглого газончика на площади был установлен памятный
камень в честь тех, кто осваивал эти края, задержалась и выслушала подробные
объяснения. Из них следовало, что промышленное освоение этих  мест  началось
еще в 30-е годы и велось, как всегда в те времена, силами заключенных.
   Люси подняла руку и слегка пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Лишь
Генрих сразу понял смысл этого жеста. С непривычной для него проворностью он
выбрался из толпы, купил у цветочницы на углу огромный букет  белых  калл  и
вручил его Люси.  Даже  не  взглянув  на  Генриха,  она  возложила  цветы  к
основанию памятного камня.
   В толпе зааплодировали.
   -  Вот  сучка!  -  почему-то  пробормотал  сквозь  зубы   глава   местной
администрации, но тоже заулыбался и присоединился к аплодисментам.
   На обратном пути Люси вновь  остановилась  возле  входа  в  краеведческий
музей. Оттуда вышел маленький седой старичок, назвался заведующим  музеем  и
пригласил госпожу внутрь.
   - У нас есть уникальные экспонаты, просто уникальные! - заверил он.
   - Какие? - спросила Люси. И хотя глава администрации делал старикану явно
запрещающие знаки, тот объяснил:
   - Полный набор для пыток. Ручные, ножные и совмещенные кандалы. Женские и
даже детские. Щипцы для  вырывания  ногтей.  Установки  для  электрошока.  А
карцер-отстойник! Мы перенесли его нетронутым из лагеря 3/16.  Жаль  только,
что  большинство  экспонатов  находятся  в  запасниках.  У  нас  не  хватает
выставочных площадей. А этого не должно быть. Нет, не должно! Эта экспозиция
должна быть открыта для  всех.  Заходите,  мадам.  Поверьте,  такого  вы  не
увидите нигде в мире!
   Люси вынула из рукава шубейки  руку  с  кольцами  и  вновь  требовательно
шевельнула пальцами. И снова лишь Генрих сразу понял ее жест. Он  извлек  из
кармана чековую книжку и золотое стило.
   - Пятьдесят, - бросила через плечо Люси. Она  небрежно  подписала  чек  и
протянула его старикану. - Пятьдесят тысяч  долларов.  Это  немного,  но  на
первое время вам хватит. Расширьте экспозицию. Со временем мы превратим  ваш
музей в одну из главных достопримечательностей города.
   И она двинулась своей царственной походкой дальше, даже не оглянувшись на
ошалевшего старика.
   - Кстати, - неожиданно обратилась она к мэру, -  в  городе  есть  детский
дом?
   - Да, мадам.
   - Не спрашиваю, в каком он состоянии. Нет, не  спрашиваю.  Сто  тысяч,  -
кивнула она Генриху. Но, подписав чек, она лишь показала его мэру и  тут  же
вернула Генриху: - Позаботьтесь, чтобы все было потрачено по назначению. Все
до единого цента.
   - Не сучка, нет, - снова пробормотал мэр. - Настоящая сука!
   И тут же рассыпался в благодарностях  и  в  самых  изысканных  выражениях
пригласил мадам Жермен на ужин, который город намерен дать в ее честь.  Люси
немного подумала и милостиво кивнула в знак согласия.
   Мы, конечно, про себя похихикивали,  но  свои  роли  исполняли  с  полной
серьезностью. Боцман, Артист и Муха, одетые в приличные  костюмы  и  длинные
серые плащи, отсекали от нашей патронессы  местную  пьянь,  довольно,  нужно
признаться, застенчивую. И преграждали путь лицам кавказской национальности,
ошалевшим от бюста, копны белокурых волос и манер Люси Жермен  и  пытавшихся
прорваться к ней с пудовыми букетами красных и  белых  роз  и  пригласить  в
ресторан немножечко покушать и немножечко потанцевать. Почему нет, да? Их не
останавливало даже то, что среди  сопровождающих  Люси  лиц  были  начальник
местной милиции, пожилой капитан в форме, начальник местного ФСБ в  штатском
и еще пара скромных молодых людей явно из ФСБ.  Да  разве  может  что-нибудь
остановить настоящего джигита? Такая женщина, такая женщина, вах-вах!
   Я с Доком держался в сторонке,  на  вторых  ролях,  как  это  и  положено
экспертам по оборудованию. Но  лучше  всего,  пожалуй,  свою  роль  исполнял
Генрих. Никакой не нувориш, никакой не спортсмен - обычный опытный бухгалтер
или администратор  при  богатой  бизнес-вумен.  Скромно,  но  без  перебора,
одетый, собранный, немногословный, точный и краткий в ответах на вопросы,  с
которыми к нему обращались начальствующие  лица,  быстро  сообразившие,  что
именно этот человек держит в своих руках нити всего дела.
   - Мы не готовы к детальному  обсуждению.  Мы  даже  еще  не  видели  саму
турбазу. Верней, я видел ее раньше,  но  в  каком  состоянии  находится  она
сейчас, не знаю.
   Таким чаще всего был его ответ.
   Среди публики, крутившейся  вокруг  Люси,  я  заметил  еще  двух  крепких
молодых людей, которые изображали из себя бизнесменов,  приехавших  сюда  по
каким-то  торговым  делам.  В  их   распоряжении   была   синяя   "Нива"   и
"Жигули"-"шестерка"  цвета  темный  беж.  Уже  через,  день  эти  тачки  так
намозолили мне глаза, что на очередном сеансе  связи,  который  проходил  из
специально переоборудованной аппаратной местного телецентра, я прямо спросил
полковника Голубкова, кто эти люди. Если это наша  "наружка",  то  ее  нужно
немедленно убрать, пока на нее не обратил внимания Генрих. Функции "наружки"
можем выполнять и мы сами. Если же нет, нужно срочно выяснить,  кто  они.  В
нашем деле и без них было слишком много вопросов.
   Голубков не сказал мне ни да, ни нет, но уже утром "Нивы" и "шестерки"  в
городе не было.
   Странная все-таки вещь - человеческая психология. Если бы с идеей  купить
или арендовать базу "Лапландия" выступил любой  обычный  бизнесмен,  тот  же
Генрих хотя бы, все дело так и покатилось бы по деловым  рельсам,  привлекая
внимание лишь тех, кто был бы к нему причастен. Но  стоило  появиться  мадам
Люси Жермен, как вокруг этого дела  начался  настоящий  бум.  Все  оказались
вдруг в курсе, местное телевидение выдало сюжет  о  пожертвованиях  приезжей
дамы на музей и детский дом,  даже  бабки  на  скамейках  возле  стандартных
блочных домов горячо обсуждали намерения Люси. Почему-то они были восприняты
как радостная новость для всего  городишки.  Потому,  наверное,  что  раньше
ничего здесь не происходило, а тут вдруг сразу такое случилось.
   Как,  собственно,  могло  повлиять  на  жизнь  горожан,   в   большинстве
работающих на АЭС и на обслуживающих ее предприятиях,  то,  что  в  двадцати
километрах в люксовых отелях  будут  обитать  и  кататься  на  горных  лыжах
богатые иностранцы? Да никак. Крохи налогов в  городскую  казну  прибавятся?
Так они как прибавятся, так и исчезнут совершенно  бесследно,  это  уже  все
давно понимали. Но настроение у всех все равно было приподнятое.
   Правда, чуть позже Люси объяснила, что ее  программа  гораздо  шире,  чем
кажется на первый взгляд. Это произошло на приеме,  который  устроили  в  ее
честь местные начальники. Прием проходил на базе отдыха  АЭС,  расположенной
на берегу озера Имандра, километрах в пятнадцати от города. Здесь  все  было
оборудовано по высшему классу.  Баня  с  теплым  бассейном  и  с  выходом  в
открытое озеро. Огромный зал в  стиле  рюс  с  резными  лавками,  старинными
самоварами и лыковыми лаптями на стенах. Ну, и с  соответствующей  кухней  и
холодильником, набитым под завязку всевозможными деликатесами.
   На осторожное предложение мэра  испробовать  настоящую  русскую  северную
баню Люси к полной неожиданности для всех не стала отнекиваться.  Она  мигом
смахнула с себя все причиндалы, начиная с соболей и кончая всем остальным, и
на  глазах  изумленной  публики  прошествовала  в  парную.  Через  полминуты
высунулась:
   - А кто, черт возьми, будет меня парить? Эй, вы что, педики? Или  забыли,
что такое русская баня?
   Тут хозяева местной жизни и вовсе прибалдели. Первым решился мэр, за  ним
- главный инженер АЭС, исполняющий за отсутствием директора его обязанности.
Потом рискнули и их приближенные.
   Я вопросительно взглянул на Генриха. Тот лишь улыбнулся:
   - Все в порядке, Серж. Люси всегда знает, что делает.
   Не меньше часа красные распаренные тела снарядами вырывались из бани и  с
визгами и воплями плюхались  в  хрустально-чистые  воды  озера  Имандры,  на
берегах которого еще сохранился ледяной припай. И среди них  лишь  по  белой
копне волос можно было узнать Люси. Ну, и еще кое по чему.
   - Блондинка-то крашеная, - поделился со мной  своими  впечатлениями  мэр,
перекуривая на берегу перед началом банкета. - Но все равно хороша.  Хороша,
сучара!
   Он ее будто бы все время повышал в звании. Сучка,  сука,  сучара.  А  что
следующее? Очень меня это интересовало, но я постеснялся спросить.
   На банкете Люси выдала свою программную речь.
   - Вам,  мужики,  не  совсем  понятно,  почему  я  торчу  в  вашем  вшивом
городишке, а не еду на турбазу.  Я  поеду,  конечно.  Возможно,  завтра.  Но
турбаза, как я себе все это представляю, не самый  главный  элемент  в  моем
проекте. Важный, основной. Но и все  же  не  главный.  Вы  представьте  себе
богатого немца или американца, которому уже обрыдли все Альпы и Швейцарии. А
там уж трассы и отели не чета тем, что будут здесь, можете мне поверить. Чем
его можно привлечь сюда? Ну,  номера  "евролюкс",  хорошая  трасса,  длинный
снег, подъемники, рестораны и бары на базе. Это само собой. Но что он  будет
делать после пары-другой спусков? Устроить ему ночное шоу со стриптизом? Так
этими стриптизами он уже по горло сыт. Что же ему остается? Сидеть в баре  и
нагружаться пивом и виски? Нет, господа,  так  мы  сразу  провалим  дело.  В
"Лапландии" должна быть изюминка. И она есть. Это  -  культурная  программа.
Кстати, мэр, эта вот ваша загородная резиденция в  нее  войдет.  Ля  рюс.  А
натюрель. Я у вас ее арендую.
   - Эта база отдыха принадлежит станции, - поправил мэр.
   - Значит, я арендую ее у станции. Но  этого  мало.  Вокруг  -  нетронутые
места. Значит, есть охота? На что?
   - Да на что хотите, - ответил мэр. - Хоть на медведя.
   - Шарман! Сафари на медведя, а?  Рыбалка  для  любителей  тоже  наверняка
есть?
   - И еще какая! Таймень, сиг, щуки по полтора метра! А охота  из  скрадков
на перелетных гусей? - подсказал начальник милиции, сам  страстный  рыбак  и
охотник.
   - Прекрасно, - одобрила Люси. - Но главное все-таки другое. В свое  время
здесь  были  сталинские  лагеря,  не  так  ли?  Какой-нибудь  из  них  можно
восстановить?
   - А чего их восстанавливать? - ответил начальник местного ФСБ.  -  Многие
пожгли,  а  многие  сохранились.  Ну,  колючка  повалилась,  конечно,  вышки
покренились, но бараки целые. Из лиственницы делались, на века.
   - Это еще  лучше.  Городской  музей  ГУЛАГа  -  неплохо.  Но  только  как
вступление в тему. Мы пойдем дальше. Мы приведем один из лагерей в  порядок.
И будем привозить туда наших туристов. Не только показывать. Нет - селить. И
чтобы все было, как тогда: охрана, овчарки,  баланда.  Спецура  с  номерами.
"Два дня в ГУЛАГе" - вот  как  будет  это  называться.  И  оплата  -  как  в
"Хилтоне". И ничуть не меньше!
   - Да кто же на это согласится? - не поверил мэр.
   - Кто? Ха! -  парировала  Люси.  -  Будут  записываться  в  очередь!  Для
западников такое - впечатление на всю жизнь! Только  одна  просьба,  мужики.
Все это пока должно оставаться между нами. Это мое  ноу-хау.  Я  не  слишком
боюсь конкуренции, но не стоит раньше времени разглашать  свои  планы.  Меня
только одно останавливает  -  ваша  АЭС.  Не  лучшее  соседство.  Ее  нельзя
закрыть? Или хотя бы сдвинуть километров на сто в сторону?
   - Как?! - изумился главный инженер.
   - Ну, понимаю, понимаю, нельзя, - успокоила его Люси. - Но  она  хотя  бы
безопасна?
   - Вы можете прислать  экспертов  с  самыми  совершенными  дозиметрами,  -
обиделся главный инженер. - У нас одна из самых безопасных станций в России.
И даже в Европе! Да, мадам! Даже в Европе!
   - Обязательно пришлем, - пообещала Люси. -  И  проверим.  После  этого  и
подпишем контракт. Станция,  кстати,  тоже  может  войти  в  ознакомительную
программу. Вполне могут найтись любители. А почему  нет?  А  теперь  выпейте
водки, мужики, а то у вас челюсти отвалятся!
   Мужики дружно последовали ее призыву  и  после  этого  долго  закусывали,
обдумывая ее предложение.
   - А что, твою мать! - сказал наконец мэр. - Может, и получится!
   - Вполне, - подтвердил начальник  милиции.  -  Если  это  дело  по-умному
раскрутить, даже наши потянутся.
   - На станцию? - недоверчиво переспросил начальник ФСБ.
   - Да нет, в лагерь! Точно говорю. Из новых. А что? Вот он  хапнул  куш  и
сидит ночью, не может уснуть. Представляет, как попадет на нары и все такое.
А тут и представлять не надо - плати и садись. А когда выйдешь -  счастья-то
сколько, а? Не дура баба. Нет, не дура.
   - Не дура, - подумав, согласился мэр. - Но сволочь.
   - Не  улавливаю  системы  в  ваших  иерархических  ценностях,  -  счел  я
возможным вмешаться в беседу начальствующих лиц. - Сучка. Сука. Сучара.  Это
понятно.  Вроде  как  лейтенант,  капитан,  майор.  А  что  значит  сволочь?
Полковник? Или сразу генерал-майор?
   - Сволочь - это и значит сволочь, - неохотно ответил мэр. - У меня в этих
лагерях отец погиб. А она хочет превратить их в ревю.
   - Вы не совсем правы, - возразил я. - Напомнить  ожиревшему  Западу,  что
совсем недавно существовали и такие формы жизни, - дело нелишнее. Да и нашим
освежить память - тоже не помешает.
   - Занимался бы ты, парень, своим делом, а? - посоветовал мне капитан. - А
с этим мы и без тебя разберемся.
   - Извините. Просто к слову  пришлось,  -  повинился  я.  -  Я  и  намерен
заниматься только своим делом.
   Знал бы ты, капитан, какое у меня дело!
   * * *
   На следующий день мы отправились на турбазу  "Лапландия".  О  том,  чтобы
Люси ехала двадцать с лишним километров по разбитой дороге на машине, и речи
не было. Она потребовала вертолет.  И  ей  немедленно  предоставили  "Ми-1".
Вместе с ней вылетели Генрих и  мурманский  деятель.  На  другом  вертолете,
"Ми-8", полетели мы. Вертолеты были заранее  арендованы  Генрихом  то  ли  в
мурманском, то ли в каком-то другом аэропорту. И с экипажами были проведены,
видимо, какие-то предварительные переговоры. Не знаю какие, но никто даже не
обратил внимания, как мы устанавливаем в люках съемочную аппаратуру.
   Соответственно мы и подлетели к посадочной площадке "Лапландии" не в лоб,
а долго делали круги по окрестностям.
   Места были лесные и озерные, большая часть озер уже вскрылась, снег лежал
лишь в проталинах и на склонах сопок.  Иногда  чистую  лесотундру  уродовали
отвалы каких-то рудников, однажды в стороне мы заметили словно  бы  зарницы.
Штурман объяснил, что там металлургический комбинат  "Североникель"  и  идет
спуск руды или выброс шлака.
   Мы с Доком, честно сказать, плохо представляли  себе,  как  нам  придется
исполнять  обязанности  экспертов  по  оборудованию.  Тем  более  спортивных
комплексов, с которыми ни он, ни я никогда не имели дела. Но  Генрих  только
отмахнулся: справитесь, там и не нужны специалисты. Он оказался прав. И сама
гостиница турбазы "Лапландия", и  все  подсобные  сооружения  были  в  таком
состоянии, что особых затруднений оценка не представляла.
   Ее сделала сама Люси Жермен, обойдя туркомплекс, заглянув в пару номеров,
в столовую и на кухню базы.
   - И вы хотите сказать, что  эта  помойка  стоит  триста  пятьдесят  тысяч
долларов? - обратилась  она  к  мурманчанину.  -  Вы  можете  объявлять  сто
тендеров, но больше двухсот тысяч вам никто не даст. Сюда  нужно  вкладывать
миллионы, чтобы превратить базу в приличное место. И на это способна  только
одна идиотка. Это я. Передайте своим боссам, что я готова заплатить за  базу
двести пятьдесят тысяч, и ни цента больше.
   - Но речь шла о трехстах пятидесяти  тысячах,  -  напомнил  представитель
фирмы.
   - Генрих, что можно оставить от гостиницы? -  обратилась  Люси  к  своему
шеф-менеджеру.
   - Только стены, мадам. И некоторые перекрытия.
   - Что можно оставить от подъемника? - спросила она Дока.
   - Только несущие фермы. Все остальное требует замены, - ответил Док.
   - Вы можете  что-нибудь  добавить,  Ковбой?  -  обратилась  она  ко  мне,
почему-то переведя мою фамилию на американский лад.
   - Ничего, мадам, - ответил я. - Практически все здесь  нужно  начинать  с
нуля.  Плюс   дороги.   Плюс   вертолетная   площадка   или   аэропорт   для
гидросамолетов. Туристы будут прилетать в Мурманск. Не тащиться же  им  сюда
три часа на поезде. Я считаю, что вам не следует ввязываться в это дело. Оно
требует слишком много капитальных вложений.
   - Слышали, что сказал мой эксперт?  -  обратилась  Люси  к  представителю
Мурманской турфирмы.
   - Я должен обсудить ситуацию со своим руководством, - заявил мурманчанин.
   - Но не затягивайте это дело, - посоветовал Генрих.
   Этой же ночью, в  номере  Генриха,  мы  внимательно  изучили  все  данные
аэрофотосъемки.