дение этого предчувствия
огонек снова появился, но только теперь он стремительно полз наверх.
   - Твою мать... - сквозь зубы выругался Крымов.
   - Да не волнуйтесь вы так, - ответили ему  сзади,  -  здесь  часто  лифты
застревают.
   Но Крымов не ответил. Надавив пару раз на  кнопку  вызова  и  не  получив
никаких результатов, он быстро  подошел  к  дверям  в  офис  Интрансбанка  и
распахнул их.
   - Все наверх! - скомандовал он сотрудникам службы безопасности,  стоявшим
у дверей. - Быстро!
   - Что такое, что случилось?
   - Ограбление!
   А на первом этаже в это время милиционер с автоматом так же, как и Крымов
только что, жал на кнопку вызова и недоуменно смотрел на цифры  над  дверями
лифта.  Но  все  было  бесполезно  -  лифт  добрался  до  последнего  этажа,
остановился и через мгновение  отключился.  Остальные  три  лифта  в  здании
вырубились минуту назад...
   Не дожидаясь, когда лифт достигнет технического этажа, Пастух взвалил  на
плечо Алексея, чуть согнувшись под его тяжестью  и  ворча  вполголоса.  Едва
лифт остановился и раскрылись двери, Пастух выбежал со своей ношей на  плече
и понесся в обнаруженную ими еще вчера мастерскую. Там уже его ждал  Боцман.
Одного слесаря он отключил, чтобы не мешался, а другой молча стоял в стороне
и со страхом смотрел на  странного  человека  в  синем  комбинезоне.  Пастух
подбежал к верстаку и с облегчением свалил Алексея рядом с тисками.
   - Присмотри за лестницей, - бросил он  Боцману,  перебросил  через  тиски
цепь, соединяющую руку Алексея с сумкой, и подозвал к себе жестом слесаря: -
Давай, мужик, в темпе.
   Слесарь кинул взгляд на Боцмана,  выходящего  из  мастерской  и  на  ходу
вынимающего гранату, нервно глотнул и  подошел  к  верстаку.  Зажав  цепь  в
тисках, он взял в руки отрезную машину. Брызнули искры,  и  через  несколько
секунд цепь разлетелась пополам.
   - Пастух, как у вас? - спросил в наушниках голос Мухи.
   - Порядок.
   - Я наверху. Вижу Покрышкина. Поторопитесь.
   - Внимание! - встрял Боцман. - Трое или четверо на лестнице. Бегут к нам.
   - Все, отходим,  -  приказал  Пастух,  подхватил  сумку  и  повернулся  к
слесарю. - Десять минут не двигаться.
   Он быстро вышел из мастерской,  отдал  поджидавшему  его  Боцману  сумку,
забрал у него обе газовые гранаты и кивнул в сторону  лестницы,  ведущей  на
крышу.
   - Давай в темпе. Я прикрою.
   Едва Боцман успел дойти до  чердачной  лестницы,  как  в  противоположном
конце коридора послышался топот нескольких пар  ног.  Видимо,  охранники  из
банка уже добежали, одолевая марш за маршем, до  технического  этажа.  После
такого бега они должны были основательно выдохнуться и вряд ли  представляли
серьезную опасность, но все равно рисковать нельзя. Пастух  одну  за  другой
швырнул в сторону шума обе газовые гранаты Боцмана и тоже рванул к лестнице,
ведущей на крышу.
   Прежде чем охранники банка, так лихо одолевшие добрый  десяток  пролетов,
опомнились и осмотрелись  на  техническом  этаже,  раздались  два  негромких
хлопка и коридор заволокло дымом.  Уже  почти  достигнув  выхода  на  крышу.
Пастух  услышал  крики  и  почувствовал,  как  защипало  в  носу.   Ощущение
малоприятное, хотя по-настоящему газ его вряд  ли  догонит.  Вывалившись  на
крышу, Пастух сделал судорожный глоток свежего воздуха, сорвал с  пояса  две
свои гранаты, метнул их вниз, в коридор, и быстро захлопнул  за  собой  люк.
Боцман тут же повесил на него замок и привязал еще одну гранату.
   Только теперь они немного перевели дух. И тут Пастух  услышал  гудение  в
небе. Он поднял глаза и увидел, как на бреющем полете, чуть  ли  не  лавируя
между домами, к ним приближается серый вертолет.
   Треск его двигателя становился все громче и  громче.  Муха  повернулся  к
Пастуху и Боцману, кивнул в сторону вертолета и показал большой палец.
   - Внимание! Внимание! "Заяц-два" вызывает "Мазая"! - заверещала рация.  -
Внимание!
   - "Мазай" на связи! - тут же откликнулся Пастух.
   - Как вы?
   - Жить будем... Подводите машину, куда я покажу.
   Пастух вышел на край, где не было антенн,  и  замахал  руками.  Вертолет,
достигнув крыши высотки, завис над ней, а потом  начал  медленно  опускаться
прямо на Пастуха. Потоки плотного воздуха били Сергею в лицо, мешали дышать,
валили с ног. Но и это было сейчас приятно, потому что означало, что  все  у
них идет  по  плану.  Крылатая  машина  развернулась  к  ним  уже  раскрытой
гостеприимно дверью, в проеме которой торчал исходящий  нетерпением  Артист.
Наконец вертолет замер в  полутора  метрах  над  крышей,  почти  касаясь  ее
колесами.
   Пастух подтолкнул Муху - давай, мол. Вертолет немного сносило в  сторону,
но это не помешало им, одному за  другим,  ловко  вскарабкаться  при  помощи
Артиста наверх. Последним залез Пастух, и, как только  он  ввалился  внутрь,
дядька Покрышкин бросил машину в сторону от здания. Пастух  только  заметил,
как перед ним мелькнуло небо, потом где-то  совсем  рядом  проплыла  громада
здания бывшего СЭВа, а минуту спустя они были уже  довольно  далеко  от  той
крыши, на которой только что стояли...
   - А где Александра? - прокричал сквозь грохот работающих двигателей Муха.
   - На  месте.  Ждет!  -  прокричал  в  ответ  Артист.  Пастух  поднялся  к
пилотскому креслу, положил руку на плечо дядьки Павла. Тот  сдвинул  наушник
связи, посмотрел на Пастуха вопросительно.
   - Заберись-ка малость повыше, командир, - попросил Пастух. - От греха...
   Дядька Покрышкин понимающе кивнул в ответ, и крыши домов пошли вниз.
   - Ну, что там радио говорит? - спросил Пастух. - Никто там пока по нам не
страдает? Дядька покачал головой.
   - Тишина, начальник! Никому мы пока не нужны!
   Постепенно характер города внизу менялся - проспекты-новостройки,  прямые
пересечения широких улиц... Они все больше и больше удалялись от  центра.  А
вот впереди показались и Кольцевая автодорога, колхозные поля  с  пролесками
за ней. Дядька Покрышкин снова спустился к земле; теперь они шли  почти  над
самыми верхушками редких деревьев.
   - Ориентируйся по шоссе, - прокричал Артист. - Там впереди будет река. За
ней сразу церковь. Понял? А там я покажу.
   Через пару минут действительно показалась  небольшая  речушка,  и  Артист
молча  указал  дядьке  Покрышкину  на  белую  колокольню,   торчащую   среди
кладбищенских деревьев. Вертолет оставил ее слева.
   - Вон поле, видишь?
   - Да.
   - А вон там сарай. Нам туда.
   Вертолет завис над старым дырявым сараем, подняв  внизу  небольшую  бурю,
расшвыривавшую в разные стороны пыль, ветки и старую траву. Чуть качнувшись,
вертолет спустился еще и мягко  коснулся  земли.  Дядька  Покрышкин  щелкнул
тумблерами, и гул двигателя затих, постепенно сменившись  слабеющим  свистом
лопастей, рассекающих воздух.
   Пассажиры вертолета быстро попрыгали на землю,  ив  это  время  из  сарая
выкатился боцмановский "ниссан". Сияющая Александра радостно  махала  им  из
машины рукой.
   Ребята кинулись к "ниссану", а Пастух раскрыл холщовую сумку,  выудил  из
нее пару пухлых пачек в банковской упаковке.
   - Спасибо за помощь, - сказал Пастух и протянул обе пачки дядьке Павлу. -
Держи и не вздумай отказываться.
   - Даже и не мечтайте, - радостно растянул рот до ушей дядька.
   Они крепко пожали друг другу руки.
   - Еще раз - спасибо! - сказал  Пастух.  -  Как  вернешь  вертолет,  сразу
исчезайте вместе с Сашей на какое-то время.
   - Точно, сидите у Сашки дома, - поддержал  подоспевший  Артист.  -  Ждите
нас. А мы через несколько дней объявимся.
   - Это, как вы понимаете, наша просьба, - вздохнул Пастух. -  Пока  мы  не
уверимся, что вы отмазаны от  всего  этого,  лучше  вам  лечь  на  дно.  Вот
разгребем весь этот навоз - и сразу дадим сигнал. А до этого - чтобы вас  не
было видно и слышно...
   - Сеня... - попыталась было робко возразить Александра,  но  Артист  даже
слушать не стал.
   - Никаких возражений, - замотал он головой. - Ты остаешься здесь...
   - Давайте быстрее, мужики! - заторопил всех Боцман.
   - Держись, - сказал Артист и поцеловал Сашку.
   - Удачи вам, - всхлипнула девушка. Артист  обернулся,  садясь  в  машину,
помахал рукой и еще бы махал, но едва он успел захлопнуть дверцу, как Боцман
рванул "ниссан" к шоссе.  Теперь  им  надо  было  благополучно  добраться  в
аэропорт и погрузиться в самолет. Они должны были во  что  бы  то  ни  стало
добраться в ближайшие дни  до  научно-исследовательского  судна  "Марианна",
идущего в Палермо. Иначе весь  их  ковбойский  наскок  на  Крымова  потеряет
смысл.
   В машине Пастух включил рацию.
   - "Мазай" вызывает "Зайца-один"! Док!
   - Я здесь, - откликнулся Док.
   - Ты где?
   - В пути.
   - У нас все в порядке. Ждем тебя у трапа самолета.
   ...Двадцать минут назад Док проследил взглядом, как уносится прочь только
что  висевший  над  крышей  высотки  вертолет.  Он   понял,   что   операция
благополучно завершилась и можно отчаливать. Милицию Крымов и его  подручные
вряд ли вызовут, во всяком случае  в  ближайшее  время,  а  вертолет  им  не
догнать. Док с удовлетворением включил зажигание и вывел свою "шестерку"  со
стоянки.
   ...А в это время в самом высотном  здании  на  Новом  Арбате,  где-то  на
переходном балконе двадцатого этажа, стоял Андрей Сергеевич Крымов  и  молча
наблюдал, как удаляется вертолет. Глаза его сверкали  бешенством,  в  голове
все смешалось. Первый раз в жизни  Андрей  Сергеевич  Крымов  был  близок  к
отчаянию.
   14
   Проводив  взглядом  вертолет,  взбешенный  Крымов  спустился  обратно  на
семнадцатый этаж, в банк. В холле его уже  встречал  бледный  Гритько.  Руки
финансового директора дрожали.
   - Что?.. Что случилось? - пролепетал  он,  глядя  на  красного  от  гнева
Крымова.
   - Ограбление, вот что случилось! - рявкнул Андрей Сергеевич.  -  Черт  бы
побрал ваш банк! Не можете охрану организовать как следует!
   От лощеного, уверенного в  себе,  сдержанного  джентльмена,  того  самого
"лорда-хранителя печати", не осталось и следа.
   - Но, может быть, их еще поймают? - неуверенно предположил Гритько.
   - Поймают?! Вы что, собираетесь заявлять в милицию? А объяснять, что  это
за деньги, вы тоже будете?
   - Но ведь ваши... наши люди...
   - Какие люди! Деньги уже дальше Кунцева!
   - Как это? - не понял Гритько.
   - А вот так! Они, суки, на вертолете ушли! Гритько без сил прислонился  к
стене. Он слабо представлял себе ограбление вообще, а уж с помощью вертолета
- подавно. Он был уверен,  что  такое  возможно  только  в  кино.  Причем  в
американском.
   - Где же они вертолет-то взяли? - тихо простонал Гритько.
   Крымов даже сморщился от омерзения:
   - Не задавайте глупых вопросов. Какая  разница  -  где!  Украли,  купили,
взяли напрокат...
   - И жертвы тоже есть?
   - Да какие там жертвы, все чисто! Ни одного выстрела,  ни  одного  трупа,
пятнадцать минут - и пол-лимона долларов как не бывало...
   И вдруг в  голове  Андрея  Сергеевича  с  неожиданной  ясностью  возникла
убежденность, что это именно Гритько навел людей на его, Крымова, деньги.  И
не важно теперь, сам он навел или его  заставили  -  это  были  единственные
деньги Крымова, и они были нужны ему как воздух! А эта падаль...
   Крымов зловеще придвинулся вплотную к Гритько.
   - Ты кому стучал?!
   - Да вы что! - попятился директор. Андрей Сергеевич схватил  его,  словно
клещами, за руку выше локтя и потащил в кабинет.
   - Да вы что... вы что, в самом деле... - лепетал Гритько, но  Крымов  его
уже не слушал.
   Сейчас вся злость бывшего полковника сконцентрировалась на этом человеке.
Крымов мог только догадываться, кто его ограбил, но даже на это у  него  уже
не было времени. С деньгами или без них - он сегодня все  равно  должен  был
улететь. Но он не мог себе позволить улететь, не рассчитавшись.  Хотя  бы  с
Гритько. Какая-то злобная судорога сотрясала все его тело...
   Затащив несчастного директора в кабинет, Крымов яростно швырнул Гритько в
его собственное кресло и начал душить... Через две минуты,  когда  все  было
кончено, Андрей Сергеевич вдруг стал  совершенно  спокоен.  Он  поправил  на
трупе костюм, брезгливо закрыл ему глаза и вышел из кабинета. И  только  тут
его вдруг охватил страх - он впервые потерял контроль над собой,  и  потерял
именно сейчас, когда за ним охотятся контрразведка, Интерпол  и  прилетевший
из Гонконга человек, теперь, когда он должен быть сосредоточен, как никогда!
Впервые в жизни...
   Крымов  быстро  вышел  через  служебный  вход  на  улицу  и  сел  в  свой
"мерседес", где его уже ждали водитель и два верных  человека,  которые  уже
успели привести и усадить на заднее сиденье еще  плохо  соображавшего  после
вынужденного наркоза Алексея.
   - Хвост убрали? - спросил Крымов.
   - Да, - ответил один из боевиков. - Можно ехать.
   Андрей  Сергеевич  сразу  это  запланировал  -  после   получения   денег
пристрелить обоих  фээсбэшников,  которые  пасут  его  сегодня,  и  спокойно
ретироваться в аэропорт. Времени хватит как раз на  то,  чтобы  без  проблем
вылететь.
   Значит, его люди уже все сделали.
   - Поехали, - скомандовал Крымов. - И вот еще что. Когда Алексей придет  в
себя, скажете ему, что все остается в силе. Все, о чем мы договаривались, он
должен выполнить. Запомнили?.. Что касается вас,  Алексей  скажет,  что  вам
делать дальше. Все.
   Больше Крымов не произнес ни слова.
   Не произнес, потому что Крымова вдруг в самое сердце поразила  неожиданно
осенившая его мысль. А мысль эта заключалась в том, что,  как  ни  крути,  с
какой стороны ни смотри, совершить этот налет  мог  только  один  человек  -
Сергей Пастухов. У Крымова не было ни прямых, ни  вообще  каких-нибудь  тому
доказательств, но он печенкой чувствовал, что прав...  Неужели  этот  сопляк
собрался переиграть его, Крымова?!
   "Я уничтожу тебя!" - тихо произнес Андрей Сергеевич, уже  сидя  в  салоне
самолета.
   И это были последние его слова в этой стране.
   Часть третья. На кого бог пошлет
   1
   Фейзи Туна не был старым человеком. Разве пятьдесят пять  лет  -  возраст
для настоящего мужчины? И тем не менее  все  в  порту  Мармариса  звали  его
только старик Туна. Долгие годы, проведенные  на  жарком  солнце  и  соленом
морском ветре, навечно оставили на его лице  свой  след.  Кожа  загрубела  и
покрылась сетью тонких морщин. Волосы поседели, и, надо признаться; было  от
чего. И только живые темные глаза остались прежними.  Время  было  бессильно
над взором, некогда сводившим с ума прибрежных красавиц турчанок.
   Старик Туна по праву считал  себя  настоящим  морским  волком.  С  самого
детства, сколько Фейзи себя помнил, он помогал отцу рыбачить в теплых  водах
Средиземного моря. Это были трудные послевоенные годы. И хотя вторая мировая
обошла Турцию стороной, общая  разруха  коснулась  и  этой  земли.  К  концу
пятидесятых Фейзи в свои шестнадцать лет был  сильным  красивым  парнем.  Он
знал толк в снастях, мог, не глядя в окно, сказать,  какой  гуляет  на  море
ветер, и умел постоять за себя в ночных побоищах в порту. Когда  умер  отец,
оставивший на попечение парня двух сестер и старуху мать,  Фейзи  стал  один
выходить в море на старой рыбачьей лодке. Правда, продолжалось это  недолго.
Рыба, слава Аллаху, не переводилась в теплых  водах  Средиземного  моря.  Но
зачем она нужна, если у людей нет  денег  ее  покупать?  К  тому  же  предки
мамелюки, чьим потомком считал себя молодой Фейзи, наградили его неукротимым
нравом и неиссякаемой жаждой приключений.
   В один прекрасный день Фейзи продал отцовскую лодку соседу, чье суденышко
погибло  во  время  шторма,  деньги  оставил  семье,  а   сам   нанялся   на
контрабандистскую шхуну матросом. Так началась новая жизнь Фейзи Туны...
   Ремесло контрабандиста всегда исправно кормило прибрежных  жителей.  Еще,
наверное, древние троянцы, пока царь Одиссей осаждал их родной город, тайком
возили в Элладу контрабандные шкуры, драгоценные камни или что там еще тогда
ценилось. Конец пятидесятых - шестидесятые годы стали золотым веком для этой
профессии. Ближний Восток, казалось, сошел  с  ума.  Маленький,  но  дерзкий
Израиль, как мог, отбивался от арабских соседей. И эскадры русских  кораблей
бороздили   ближневосточные   воды   параллельными   курсами   с    армадами
американского флота, ежедневно грозя взорвать этот мир.
   Зато контрабандный бизнес процветал во славу Аллаха. Фейзи  возил  оружие
палестинским  террористам,   доставлял   американские   сигареты   сирийским
социалистам, перебрасывал черных тунисцев на нелегальные заработки в Италию.
Кроме денег, позволивших его  семье  вылезти  из  нищеты,  Фейзи  получал  и
остальные  прелести  этой  опасной  профессии.  В  его  теле   сидела   пуля
итальянского карабинера. Его лицо украшал шрам от тунисского  ножа.  Мизинец
его левой руки навсегда остался на палестинском берегу.
   Потом мир успокоился.  Пролетели  десятилетия.  Кому  теперь  были  нужны
сигареты и оружие, если и то и другое почти официально завозилось громадными
теплоходами? Чтобы прожить, нужно было возить дьявольский  белый  порошок  -
героин. Только он давал прибыль. Этого Фейзи делать не  захотел.  Одно  дело
оружие - достойное занятие для настоящего мужчины. И  совсем  другое  -  эта
отрава. Слава Аллаху, Всевышний не оставлял Турцию без  своего  внимания.  В
стране  разразился  туристический  бум.  Разбогатевшие  после  войны  немцы,
подобно своему земляку Шлиману, ринулись на берега древней Трои. Захолустный
Мармарис в одночасье превратился в модный курорт.  На  его  берегах  выросли
уютные отели с бассейнами, пляжами и ресторанами.  Рыбаки  и  контрабандисты
переквалифицировались в официантов и портье.
   Не отставал от других и сам Фейзи. За годы  нелегкого  контрабандистского
труда он скопил достаточно денег, чтобы купить красавицу яхту. Теперь вместо
патронов и взрывчатки он возил вдоль  турецкого  берега  радостно  гогочущих
немцев и уже не спеша готовился встретить спокойную почетную старость.
   Двадцать четвертого июля этого года старик Туна встретил на  борту  своей
яхты у причала Мармариса. Судно было пусто. Два матроса лениво мыли  палубу.
Сам Фейзи сидел на крыше рубки мрачнее тучи и сердито дымил  своей  короткой
трубкой. Накануне на  яхту  должны  были  прибыть  русские  туристы,  но  не
прибыли. Туристическая фирма из Стамбула сообщила, что у русских  изменились
планы, и теперь, в самый разгар сезона,  когда  каждый  день  стоил  бешеных
денег, он вынужден загорать у причала. Покарай Аллах  этих  русских!  То  ли
дело немцы. Эти никогда не изменяют свои планы.  Если  в  контракте  сказано
прибыть в девять вечера, то будьте уверены - ровно в  21.00,  и  ни  минутой
позже, они поднимутся на борт. И сойдут не раньше оплаченного срока. Но  вот
последние пять лет с севера, где рухнул "железный  занавес",  ринулись  орды
русских варваров и потеснили немецкий педантизм.
   Если быть честным, то, проклиная русских,  старик  Туна  попросту  кривил
душой. Грех было жаловаться на смену контингента. Да, русские плевали на все
графики и правила. Да, они превратили  некогда  чинный  курорт  в  настоящую
осаду Измаила. Но зато казалось, что в России, про которую постоянно говорят
по телевидению как о нищей стране, доллары растут на елках или сами прут  из
земли.
   Фейзи еще ни разу не видел русского, у которого были бы купюры мельче ста
долларов. Рисуют они их, что ли? В то время как немец мог потратить  час  на
скрупулезное подсчитывание съеденного на  борту,  сверяя  сумму  со  счетом,
русский давал сто долларов сверху и просил принести  еще  выпивки.  Как  они
пили!.. Старик Туна только на одной водке сделал целое  состояние,  продавая
ее по старой контрабандистской памяти втридорога.
   Тем  не  менее  сегодня  Туна  сидел  без  дела   и   проклинал   русское
раздолбайство.
   Как  оказалось,  зря.  Ближе  к  полудню   к   причалу   подрулил   белый
микроавтобус. Лихо взвизгнув тормозами, он остановился  на  тро