частливая  случайность  -  это  штука  тонкая   и   требующая   деликатного
обхождения. Она не прощает пренебрежения.  Как  красивая  женщина.  Или  как
удача. И уж если эта счастливая случайность (в любой форме) выпала  тебе  на
долю, грех ее не использовать. Если  ею  пренебречь,  в  следующий  раз  она
обернется к тебе другой  стороной  -  случайностью,  но  такой,  от  которой
взвоешь и на стенку полезешь.
   Об  этом  я  и  думал:  как  использовать  эту  выпавшую  мне  счастливую
случайность. Но ничего в голову не приходило. Полный ноль.
   В этот момент и появился подполковник Егоров.
   Я его ждал. И знал, о чем он мне хочет сказать и о чем хочет спросить.  И
то и другое было для него делом не из легких. Мне даже стало интересно,  как
он выкрутится из ситуации, и поэтому я пришел ему на помощь.
   - Там в мини-баре есть еще бутылка то ли виски, то ли джина. Угощайся. За
счет фирмы.
   Егоров заглянул в бар, понюхал какую-то из бутылок и поставил  на  место.
Усевшись в кресло за журнальным столом, закурил свой "Кэмэл" и сказал:
   - Ну?
   Не знаю, как в других языках, но  русское  "ну"  имеет  такое  количество
значений и оттенков, что понять смысл этого междометия можно только в четком
контексте. А поскольку "ну" подполковника Егорова не  было  привязано  ни  к
чему определенному, я решил, что нет и смысла вдумываться  в  его  смысл.  И
ответил так, как обычно отвечают русские друг другу в подобных ситуациях:
   - Что "ну"?
   Егоров  не  ответил.  Возможно,  он  считал,  что  я  должен  быть  более
догадливым. Я попытался:
   - Ты не стал пить хорошее виски,  от  которого,  насколько  я  помню,  не
отказывался ни разу. Что из этого следует? Только одно. После  разговора  со
мной тебе предстоит встреча с очень большим начальством, которое терпеть  не
может, когда от подчиненного попахивает спиртным. Даже виски "Джонни Уокер".
Я не очень ошибусь, если скажу, что тебе предстоит встреча с Профессором?
   Ну, это была такая изящная  форма  разговора.  Не  мог  же  я  ему  прямо
сказать, что Профессор с девяти утра находится в городе и провел ряд встреч,
в  том  числе  и  со  смотрителем  маяка.  Все  их  зафиксировал  Артист   и
проинформировал меня в толпе сразу после  митинга  Антонюка,  при  этом  сам
остался,  хочется  верить,  незасвеченным.   Но   для   Егорова   это   было
неожиданностью. И довольно неприятной.
   - Откуда ты знаешь,  что  Профессор  в  городе?  -  спросил  он.  Верней,
рявкнул.
   - Ты все же сделай пару глотков, Санек, - посоветовал я ему. -  Объяснишь
оперативной необходимостью. Профессор человек  профессиональный,  поймет.  А
насчет твоего вопроса... На него я тебе, конечно, не отвечу. Но  спасибо  за
то, что ты не стал утверждать, что ни о каком Профессоре знать не знаешь.  А
о том, что он в городе - тем более.
   - Завтра в 16.00  на  площади  Свободной  России,  бывшей  имени  Ленина,
состоится предвыборный митинг Хомутова.
   - И что? - спросил я.
   - А то, что тебе и всем моим людям приказано обеспечить охрану  Хомутова.
Мы получили информацию, что могут быть инциденты.
   Вот, значит, как они решили.
   Я равнодушно пожал плечами:
   - Твои люди - это твои люди. А моя задача - охрана Антонюка. Я немедленно
еду к нему на дачу и буду с ним до воскресенья, не отходя ни на шаг.
   Егоров резко меня перебил:
   - Наша задача - обеспечить полный порядок на выборах. Абсолютный.  Это  и
моя задача, и твоя. Антонюк в безопасности. В опасности Хомутов.
   - Да кому нужно его убивать?  -  удивился  я.  Верней,  сделал  вид,  что
удивился.
   - Тому, кто захочет сорвать выборы.
   Хоть на этот вопрос честно ответил. После чего  Егоров  вытащил  из  бара
бутылку виски и бокал и угостился приличной дозой. За что я лично его ни  на
йоту не осуждал. Ну, трудный разговор у человека. И  главные  трудности  еще
впереди. Но тут он допустил - я бы так это оценил - бестактность. Потому что
если  собеседник  принимает  другого  человека  за  дурака  -  это  и   есть
бестактность.
   Он сказал:
   - Киллер по-прежнему в городе. Тебе заплатили бешеные бабки, чтобы ты его
вычислил и обезвредил, а ты провалял дурака. Если он объявится на завтрашнем
митинге, я тебе не завидую.
   Я знал, какой следующий вопрос вертится у него на языке: покажи пушку или
проверь. Или еще что-нибудь в этом роде. Во всяком  случае,  он  должен  был
убедиться, что "тэтэшник" у меня. Но он поступил умней. Он вытащил пакет, из
него - "беретту" в американском варианте М9 - "длинную девятку" и  придвинул
ко мне вместе с какой-то бумагой, которая, судя по печатям, была разрешением
на ношение этого замечательного ствола.
   - Держи. Выклянчил для тебя "девятку". Цени. А "тэтэшник" давай сюда,  он
тебе больше ни к чему.
   Я очень внимательно рассмотрел разрешение. Оно тоже было выдано в Москве.
И все было на месте. Но когда "липу"  изготавливают  спецслужбы,  обнаружить
это могут только опытные эксперты с соответствующей аппаратурой. Может быть,
это разрешение было и  не  "липой",  а  ствол  вполне  чистым.  Этого  я  не
исключал. Потому что твердо  знал  другое:  в  Хомутова  будут  стрелять  из
другого ствола (в идеале из "токагипта") и он-то и окажется у меня в руках в
тот момент, когда меня пристрелит Егоров или  кто-нибудь  из  его  людей.  А
будет при мне эта "девятка" или нет - без разницы. И законная она или нет  -
тоже без разницы. Даже, скорее всего, законная. Ну, почему бы и нет?
   - Спасибо, Санек, - с чувством сказал я. - Ты меня просто растрогал. Я  и
не думал, что у меня когда-нибудь в жизни будет такая машинка.
   - А теперь давай "токагипт" и ксиву, - повторил он.
   Я налил ему треть бокала виски, подождал, пока он выпьет и снова  закурит
свой "кэмэл", и сказал:
   - Я в раздумье, Санек. Передо мной два  варианта.  Первый  -  грубый,  но
простой и надежный. Но только в том случае, если ты на него согласишься. Вот
этот вариант: ты  никогда  не  давал  мне  пистолета  марки  ТТ  в  варианте
"Токагипт-58" и разрешения на его  ношение.  Я  его  и  в  глаза  не  видел.
Во-первых,  потому,  что  это  разрешение  -  чистой  воды  "липа",  хотя  и
профессионально изготовленная. Во-вторых, из этого ствола был  убит  историк
Комаров.
   Ну, тут уж он выпил пол фужера без всякого моего  приглашения.  И  только
через полминуты,  отдышавшись  и  приведя  свои  мысли  в  какое-то  подобие
порядка, спросил:
   - Ты понимаешь, что ты несешь?
   - Вполне, - согласился я. - У меня было время над этим подумать, а у тебя
не было. Я расписывался за оружие? Нет. За разрешение? Нет. Этого разрешения
на этот ствол никто никому никогда не выдавал. Ни в городе К. Ни  в  Москве.
Ни во Владивостоке. Нигде. Ствол иллюзорен. Как сейчас  говорят,  виртуален.
Может, ему стоит таким и остаться?
   Но логика логикой, а эмоции эмоциями. Через десять секунд  мне  в  ноздрю
упирался ствол только что врученной мне "длинной девятки", а еще через пяток
секунд этот же ствол упирался уже в ноздрю подполковника Егорова. Потому что
если в тебе сидят граммов триста виски, даже очень хорошего, реакция у  тебя
не та, что нужна для быстротечных боевых контактов.
   Я извлек из его подмышечной кобуры его  табельный  ПМ,  разрядил  его,  а
заодно и "беретту", ссыпал патроны в мусорное ведро в ванной и  после  этого
вернул ПМ Егорову. А поскольку  он  позволил  себе  пару  телодвижений  явно
агрессивного характера, врезал ему от души чуть повыше уха.  Чтобы  отдохнул
минут десять. Чем он и занялся. А я тем временем созвонился  с  заместителем
начальника МВД майором Кривошеевым и  попросил  срочно  приехать  ко  мне  в
гостиницу "Висла" вместе с капитаном Смирновым, представлявшим в городе  К.,
как я понял, уголовный розыск.
   Мое приглашение, как я и ожидал, не вызвало у майора Кривошеева  никакого
энтузиазма.
   - Кончай свои штучки, москвич, - заявил он. - Давай по телефону. А  нужно
- приезжай сам. У меня дел и без твоих заморочек - выше головы.
   Я постарался ответить как можно вежливее - в том смысле, что, несмотря на
фингал, который с  момента  нашего  общения  стал  моей  особой  приметой  и
вызывает у меня  проблемы  с  прекрасной  половиной  человечества,  а  также
подозрительные  взгляды  гаишников,  наша  беседа  в  кабинете   заместителя
начальника МВД города К. убедила меня в  том,  что  там  работают  преданные
своему делу профессионалы и они не поленятся отлепить жопу от  стула,  чтобы
узнать, кто совершил одно из самых  громких  заказных  политических  убийств
последнего времени, а именно убийство историка Комарова.
   - А ты знаешь? - быстро спросил майор Кривошеев.
   - Полагаю, что да, - ответил я. Все-таки  сказалось  общение  с  Мазуром.
Потому что достаточно было просто сказать "да".
   - Едем, - сказал майор.
   Минут через двадцать  он  появился  в  моем  номере  вместе  с  капитаном
Смирновым и с папкой следственных материалов прокуратуры. На том,  чтобы  он
привез их, я особенно настаивал, а он особенно сопротивлялся,  так  как  это
было связано с какими-то процессуальными сложностями, до которых мне, честно
сказать, никакого дела не было.
   К моменту  их  появления  подполковник  Егоров  вполне  очухался  и  даже
подбодрился очередной порцией виски. После чего бутылку и бокал  я  убрал  в
бар, так как  вести  официальный  разговор  в  такой  фривольной  обстановке
показалось  мне  неправильным.  Майору  Кривошееву  и  капитану  Смирнову  я
представил  Егорова  как  старшего  охранной  группы  и   человека,   вполне
заслуживающего доверия. Во всяком случае, при нем можно говорить  совершенно
свободно.
   Еще до того, как появились эмвэдэшники, я предупредил Егорова:
   - Ты отверг мой  первый  вариант.  И  в  нетактичной  форме.  Я  вынужден
реализовать вариант номер два. Не думаю, что он тебе  очень  понравится.  Но
выбора у меня нет, Санек. И у тебя тоже. Так что сиди, слушай и не встревай.
   Едва закончив с краткой  процедурой  знакомства,  майор  Кривошеев  сразу
перешел к делу:
   - Ну, кто?
   - Вы сами очень хорошо знаете этого человека, - ответил я.
   - Кончай свои музыки и балеты!  -  попросил  майор.  -  Давай  по-русски,
можешь даже с матом, мы люди свои, поймем.
   Тогда я задал вопрос в лоб:
   - Вы как предпочтете: чтобы  преступника  указал  вам  какой-то  приезжий
москвич или хотите найти его сами?
   - Мне важно поймать преступника, понял? А как - это пятнадцатое  дело!  И
если у тебя что-то есть - выкладывай.  Иначе  я  привлеку  тебя  за  укрытие
информации. Или за недонесение.
   - Олег Сергеевич, - проникновенно  сказал  я,  -  ну,  я  могу,  конечно,
изложить дело так, как его вижу. Но вы и  Иван  Николаевич  Смирнов  тут  же
завалите меня вопросами: как, почему, чем докажешь и так далее. Правильно?
   - Ну, правильно, - согласился майор. - А как ты хотел?
   - Совсем по-другому. Я хотел бы, чтобы вы сами вычислили преступника.  Вы
потратили на это больше месяца и без всякого результата.  По  одной  простой
причине: у вас была неверная начальная установка. И второе - вам не  хватало
кое-какой информации. И то и другое сейчас есть. Попробуете?
   Майор вопросительно взглянул на капитана Смирнова.
   Тот немного подумал и сказал:
   - Мы действительно убили на это больше месяца. С полным  нулем  в  итоге.
Может, послушаем этого москвича? Ну, еще час потеряем. А  вдруг?  Парень  не
дурак, это мы уже поняли. Мозги у него чуть набекрень, но это не довод. А?
   - Излагай! - принял волевое решение майор Кривошеев.
   Я раскрыл папку со следственными материалами.
   - Один мой друг любит говорить: все просто, когда  все  знаешь.  А  когда
чего-то не знаешь, все самое простое  становится  непроходимо  сложным.  Так
получилось и с этим делом. Эти материалы вы просматривали не меньше  чем  по
десять раз. Верно?
   - По пятьдесят, - поправил майор.
   - Я вам пока только одно скажу: фамилия преступника упоминается в них  не
меньше двенадцати  раз  -  я  специально  подсчитал.  Он  фигурирует  и  как
свидетель.
   - Ты не мог видеть этих материалов, - решительно заявил майор.
   - И тем не менее видел. Не мучайтесь, Олег Сергеевич. Я  не  шпион  и  не
уголовник. Ну, увидел я эти материалы - и что? У меня есть друг, у него  еще
друг, а вот этот друг имеет право ознакомить меня с любыми материалами  МВД.
Скажу даже так: формально не имеет, но даже министр МВД не  посмеет  сделать
ему за это замечание.
   - Интересные у тебя друзья, - заметил майор.
   - Есть и интересные, - согласился я. Капитану Смирнову было не  до  наших
словесных дискуссий. Он раскрыл папку и начал внимательно, будто  видит  все
это впервые,  изучать  каждый  лист  следственного  дела,  особенно  обращая
внимание на показания свидетелей. На отдельном листочке он делал одному  ему
понятные пометки. В работу включился и майор. Но он, видно, так до  конца  и
не поверил серьезности моего заявления,  потому  что  перелистал  дело,  как
подшивку старого, давно прочитанного еженедельника.
   Минут через сорок капитан Смирнов захлопнул папку и сказал:
   - Салахов. Он, точно! Его в тот вечер на Строительной  улице  видели  все
свидетели.
   - Требуются объяснения? - спросил я.
   - Иди ты... со своими объяснениями! - отмахнулся капитан. -  Я  тебе  сам
все сейчас объясню. Было у меня чувство,  что  работал  не  чужак,  а  свой.
Внутри сидело, а выразить не мог. Нутром чуял. Сбивало одно: откуда  у  него
такая квалификация.
   - Этой информации вам и не хватало, чтобы закончить дело, - проговорил  я
и в старых аудиокассетах нашел ту, где были записаны установочные данные  на
бывшего афганца Салахова. По моей просьбе их раздобыл полковник  Голубков  и
передал Артисту, а тот мне. Учеты были только по МВД,  но  не  было  никаких
сомнений, что Салахов был связан и  с  какой-то  спецслужбой.  Иначе  полную
информацию на него дали бы из Зонального информационного центра  по  первому
же запросу прокуратуры или милиции города К. Я  не  мог  держать  бумажку  в
кармане или где угодно, в любой момент  на  нее  могли  наткнуться.  Поэтому
сделал так же, как с разговором с Профессором в военном  госпитале:  записал
текст на самый конец какой-то задрипанной старой кассеты. Сейчас этот  текст
я  и  прокрутил  майору   Кривошееву,   капитану   Смирнову   и   безучастно
присутствующему при нашем разговоре подполковнику Егорову.
   Текст произвел, прямо скажем, должное впечатление.  И  капитан,  и  майор
были людьми  опытными  и  прекрасно  понимали,  почему  эту  информацию  они
получают от меня, а не обычным  способом.  А  чтобы  проверить  ее,  никаких
особых разрешений высокого начальства не требовалось. Я не  сомневался,  что
они займутся этим,  как  только  у  них  выкроится  хоть  минута  свободного
времени. Но сейчас их волновало другое.
   - Где ствол? - спросил майор.
   -  Две  пули,  извлеченные  из  тела   Комарова,   были   отправлены   на
баллистическую экспертизу? - спросил я.
   - А как же? - удивился капитан.
   - Вы уверены, что это те самые пули? - продолжал я.
   - Ни малейших сомнений, - подтвердил капитан.  -  Они  валяются  там  уже
месяц.  Я  недавно  случайно  видел  их.  Ни  в  каких  картотеках  они   не
зафиксированы. Как и сам ствол.
   - Где же ствол? - повторил майор.
   Я заметил, как внутренне напрягся подполковник Егоров, но  его  состояние
меня сейчас меньше всего интересовало.
   - Вызывайте оперативников, - сказал я  майору,  -  Или  кого  еще  нужно?
Следователя прокуратуры? Понятых?  Кто  должен  присутствовать  при  изъятии
ствола? "Токагипт-58",  из  которого  был  убит  историк  Комаров,  лежит  в
полиэтиленовом пакете под кустом сирени во дворе  Матвея  Салахова.  Это  за
пять или шесть домов от особнячка Комаровых.
   - Как он туда попал? - спросил капитан.
   Я только пожал плечами.
   - Это всего один маленький вопрос из тех, на  которые  вам  еще  придется
ответить. Думаю, сразу после убийства  Салахов  завернул  ствол  в  пакет  и
бросил в куст, чтобы не заметили случайные прохожие.
   - И не перепрятал надежней, когда шумиха улеглась? - недоверчиво  спросил
майор.
   - Выходит, так, - согласился я. - Люди делают гораздо  больше  глупостей,
чем кажется.
   - А ты его, выходит, нашел? - вступил в разговор капитан. - Как? И когда?
   - Как только понял, что никакого заезжего киллера в  городе  не  было.  С
моей стороны было, наверное, не очень этично шарить по  чужому  палисаднику,
когда хозяина нет дома, но у меня не было выбора. Мне нужно  было  абсолютно
точно знать, кто убил Комарова.
   - Зачем? - спросил майор.
   - Олег Сергеевич, у каждого человека есть  свои  профессиональные  тайны.
Это - одна из них. Она имеет сугубо личный характер и не может  представлять
никакого интереса для следствия.
   - Когда ты нашел пакет с пушкой? - гнул свою линию капитан. Хватка у него
была, прямо скажем, бульдожья.
   - Дней пять назад. Я его даже не разворачивал. Просто засунул поглубже  в
землю и присыпал палыми листьями.
   -  Неделю  назад  в  здании  телецентра  Салахов  был  убит   неизвестным
злоумышленником, - бесстрастно проговорил майор.
   - Да что вы?! - поразился я. - То-то все соседи удивлялись, что  Салахова
уже несколько дней не видно! А  он,  оказывается...  Кто  же  его?  Впрочем,
извиняюсь. Это ваши профессиональные тайны, и я не собираюсь в них лезть. Мы
как бы заключили джентльменское соглашение, правильно? Вы не  лезете  в  мои
профессиональные секреты, а я в ваши. И я не из тех людей, которые  нарушают
такие соглашения. Нет, не из тех.
   - А я из тех, - заявил капитан Смирнов. - И меня очень  интересует  такой
вопрос: ты нашел пакет со стволом пять дней назад?
   - Правильно, - подтвердил я. - В минувший четверг.
   - А Салахов был убит в телецентре через два  дня,  в  субботу.  При  этом
восемь пуль в пол были выпущены из того же  ствола,  из  которого  был  убит
Комаров. Тут можешь не спорить, эксперты у нас не хуже московских.  Так  что
же получается? Салахов убивает Комарова, швыряет ствол в куст сирени,  потом
делает из него  восемь  дырок  в  редакторской  телецентра,  а  потом  опять
возвращает его на место. Уже мертвый. Так получается?
   Я улыбнулся так обаятельно, как не улыбался даже Ольге:
   - Олег Сергеевич, Иван Николаевич. Я ведь специально предупредил вас, что
предоставляю вам самим делать выводы и отвечать на вопросы, которые по  ходу
дела возникнут. Моя специальность - охрана особо важных  персон.  А  ваша  -
уголовный розыск. Давайте заниматься каждый своим  делом.  Я  вам  покажу  в
присутствии всех процессуальных лиц, где лежит пакет с этим стволом. А как и
когда он туда попал - это один из вопросов, которые вам придется  решать.  И
думаю, что это не самый сложный вопрос.
   - А какой самый сложный? - поинтересовался майор.
   - В учебных спецкурсах он стоит на первом месте, -  ответил  я.  -  Мотив
убийства.
   * * *
   Еще через час, когда прибыли оперативники зачем-то со служебной  собакой,
пока пригласили понятых,  произвели  тщательный  обыск  в  доме  и  во  всех
дворовых пристройках, когда с соблюдением всех формальностей извлекли из-под
куста сирени "Токагипт-58", майор Кривошеев вдруг заявил мне:
   - Где ты был двенадцатого октября во второй половине дня?
   - Да вы, никак, подозреваете меня в убийстве Комарова? - вполне  искренне
удивился я.
   - Я задал тебе вполне точный вопрос.
   - Я отвечу достаточно точно. Где-то на подъезде к Хабаровску  со  стороны
Владивостока. Я перегонял из Осаки свою  новую  тачку  "ниссан-террано".  На
железнодорожной, платформе.
   - Свидетели есть?
   - Было три, остался один. Двое разбились на машине  как  раз  после  этой
поездки.
   - Кто он?
   - Вы это узнаете. От моего адвоката. В последний день суда. Но не раньше.
   - Я задерживаю вас на тридцать суток по президентскому указу. У нас  есть
основания полагать, что вы скрываете от следствия  известные  вам  факты  об
убийстве Комарова и Салахова. Оружие есть? Я  выложил  "длинную  девятку"  и