сказал,  что
эта часть российского  руководства  придерживается  прозападной,  а  точнее,
проамериканской ориентации.
   Как Ермаков и ожидал, его слова попали  в  болевую  точку.  У  всех  этих
воинов ислама была одна ахиллесова пята. При всей многоопытности и хитроумии
они забывали, что ненависть - очень плохой советчик в делах. Даже  намек  на
военную оснащенность Израиля приводил  в  ярость  ближневосточных  арабов  и
заставлял их идти в переговорах с Ермаковым на  большие  уступки.  Такой  же
красной тряпкой для аль-Джаббара было упоминание США.
   Он  потребовал  конкретизации,  но  Ермаков  твердо  ответил,   что   это
внутренние дела России и он не  намерен  обсуждать  их  с  многоуважаемым  и
высокочтимым партнером.
   От Джаббара дохнуло угрозой, как от кобры перед смертельным броском.
   Но и к этому Ермаков был готов.

   Во время разговора в ЦКБ аль-Джаббар не скрывал своего  превосходства.  И
его позиция была действительно очень сильной. Но в ней таилась и уязвимость.
Она заключалась в том, что талибам нужны истребители, а купить их они  могут
только у России.
   Проблема не решалась такими частностями, как жизнь  или  смерть  Ермакова
или жизнь или смерть самого аль-Джаббара. Ермаков  даже  допускал,  что  его
партнер настолько фанатичен, что готов  пожертвовать  своей  жизнью  во  имя
священного дела. Но это было только на руку Ермакову.
   Джаббар быстро понял, что невольно  оказался  в  ловушке.  Он  напряженно
искал выход. Ермаков не торопился его подсказать. Партнер должен дозреть  до
того состояния, когда  в  любом  предложении  он  изначально  станет  искать
выгоды, а не опасности и подвохи, будет думать, почему это предложение нужно
принять, а не почему отвергнуть.
   Над Волгой Ермаков понял, что клиент готов.
   Он изложил свое предложение.

   Афганской  стороне  нужны  самолеты-"невидимки",  России  нужна   валюта.
Расторжение ранее заключенного контракта на девятьсот  шестьдесят  миллионов
долларов невыгодно обеим сторонам.
   В силу форс-мажорной ситуации российская сторона  не  может  в  настоящее
время передать талибам боевые машины, готовые к продаже. Российская  сторона
предлагает другой способ реализации контракта.
   На "Руслане" в Лахор будут доставлены не  самолеты,  а  оборудование  для
нанесения антирадарного покрытия.  Одновременно  будет  передана  технология
обработки поверхности. Организация  производственной  базы  не  представляет
никаких сложностей. Талибы сами смогут превращать истребители в "невидимки",
а самолеты МиГ-21, МиГ-23, Су-24 и Су-25 российская сторона будет  продавать
талибам через третьи страны.
   Первые три десятка машин будут поставлены в счет контракта,  цена  других
будет установлена в ходе дополнительных переговоров. Естественно, она  будет
значительно выше общепринятых цен на старые российские штурмовики.
   Господин Джаббар должен признать, что это  условие  правомерно,  так  как
технология антирадарной обработки сама по себе является огромной ценностью.

   Аль-Джаббар думал примерно до Казани.  Молча  сидел  в  откидном  кресле,
покусывал перстень. Потом задал несколько мелких уточняющих вопросов,  снова
умолк. И только в районе Набережных Челнов приступил к делу.

   Предложение досточтимого господина Ермакова крайне неожиданно  и  требует
тщательного обдумывания.

   У господина Джаббара есть для этого не  меньше  пяти  часов.  Для  такого
опытного человека этого времени более чем достаточно.

   Господин Ермаков утверждает, что радиолокационная уязвимость истребителей
уменьшена в двадцать раз. Мы хотели бы убедиться в этом.

   Наш уважаемый партнер получит эту возможность. Специально для него  будет
произведен испытательный полет одного или нескольких истребителей,  господин
Джаббар сможет сам следить  за  показаниями  приборов  и  при  необходимости
получить квалифицированную консультацию специалистов.

   Передавая афганской стороне  не  только  оборудование,  но  и  технологию
артирадарной обработки, российская сторона лишается возможности  производить
такую же обработку своих боевых машин для продажи их другим покупателям.

   Уважаемый господин Джаббар ошибается. Российская сторона не лишается этой
возможности. У нее остается вся техническая  документация  ноу-хау  и  автор
методики,  изготовление  же  нового  оборудования  не  представляет  никаких
трудностей.

   Российская сторона не может не понимать,  что,  обладая  оборудованием  и
технологией, мы сами сможем  организовать  широкомасштабное  производство  и
продавать самолеты-"невидимки" тем, кто в них нуждается.

   Мы   отдаем   себе   в   этом   отчет.   Но   для   того   чтобы   делать
самолеты-"невидимки", нужно прежде всего иметь самолеты.
   В настоящее время  завершены  переговоры  России  с  республиками  СНГ  и
бывшими союзниками по Варшавскому договору о передаче их авиарезервов России
в обмен на современные вооружения.
   (Этот довод Ермаков привел без  всякого  опасения,  что  его  утверждение
может быть быстро проверено аль-Джаббаром.  А  в  будущем  такие  переговоры
необходимо будет провести, и нет сомнения, что  они  завершатся  подписанием
межправительственных соглашений.)
   Таким образом, афганская сторона будет находиться в прямой зависимости от
России, но мы не намерены употреблять эту зависимость во вред нашим  деловым
отношениям. Мы заинтересованы в успешном применении российских "невидимок" в
Афганистане, так как это создаст им рекламу и повысит спрос.

   Над Уралом аль-Джаббар задал наконец вопрос, которого Ермаков давно ждал:
   - Каким образом мы сможем  убедиться,  что  оборудование,  которое  будет
вывезено на "Руслане", действительно то, о каком идет речь?
   - Вы убедитесь в этом, когда смонтируете его и  произведете  антирадарную
обработку первой машины, - ответил Ермаков. -  Только  после  этого  начнете
проплачивать контракт.
   Аль-Джаббар возразил:
   - Мы не ставим под сомнение добросовестность нашего уважаемого  партнера.
Но по этому контракту мы уже проплатили двести миллионов долларов  и  хотели
бы иметь гарантии, что за свои деньги получим настоящий товар.
   На этот раз сам Ермаков заставил себя подумать километров сто, хотя ответ
у него был давно готов. Наконец он произнес:
   - Господин аль-Джаббар не является новичком в бизнесе. Он  знает,  что  в
делах, а особенно  в  больших  делах,  невозможно  работать  без  доверия  к
партнеру. Если возникают сомнения, самое разумное -  прервать  отношения.  Я
мог бы сказать, что хорошо помню слова моего уважаемого партнера о том,  что
ваши снайперы не делают промахов никогда. Но это очень слабая гарантия, хотя
лично для меня она имеет значение. Нет, господин Джаббар, лучшая гарантия  в
бизнесе - взаимная выгода. В нашем случае она  очевидна  для  обеих  сторон.
Если мои слова вас не убедили, я прикажу посадить самолет и вы  вернетесь  в
Москву  пассажирским  рейсом.  Наш  контракт  будет  расторгнут,  мы  вернем
предоплату и будем искать новых партнеров.  Это  не  составит  труда.  Таким
партнером - и очень быстро - может  стать  премьер  Раббани  и  его  военный
министр Шах-Масуд. Надеюсь, вы оцените мою откровенность.
   Араб оценил.
   Над газовыми факелами Тюмени он сказал:
   - Мы полностью  доверяем  нашему  уважаемому  партнеру.  Но  при  монтаже
оборудования могут возникнуть  неполадки.  Их  трудно  будет  устранить  без
опытного специалиста. Надеюсь, достопочтенный  господин  Ермаков  не  сочтет
чрезмерной нашу просьбу о том, чтобы вместе с оборудованием этим же рейсом к
нам был доставлен ваш специалист,  автор  методики.  Мы  щедро  оплатим  его
консультации. И как только технологический процесс будет отлажен, немедленно
вернем его в Россию.
   Достопочтенный господин Ермаков понял,  что  выиграл,  но  позволил  себе
покочевряжиться.
   - Мы признаем обоснованность этой просьбы и не считаем ее чрезмерной.  Но
я не могу решать за нашего специалиста.  Он  свободный  гражданин  свободной
страны и вправе сам принимать решения. Обещаю приложить  все  усилия,  чтобы
убедить его принять ваше предложение. Надеюсь, мне это удастся.
   - Я тоже очень на это надеюсь, - с важностью произнес араб. - После этого
вы навсегда сможете забыть мои слова  о  снайперах.  Навсегда,  мой  дорогой
друг.
   В крупной игре, которую вел Ермаков, частные  эмоции  не  имели  никакого
значения. И все же слова Джаббара приятно легли на душу.  Ты  еще  погрызешь
свой перстень, жирная морда, все зубы об него обломаешь.

   Над Красноярским краем все уточнения контракта были  оговорены.  В  новый
вариант без изменений вошел пункт  о  том,  что  доставку  груза  в  заранее
намеченное место обеспечивает российская сторона, дальнейшая ответственность
за груз возлагается на покупателя.
   Ермаков откатил кресло-коляску к иллюминатору, сам искоса  поглядывал  на
Джаббара.  Тот  покусывал  перстень,  думал.  Над  Байкалом  он  внимательно
посмотрел на Ермакова и произнес:
   - Россия очень большая страна. Ей не хватает больших людей,  чтобы  стать
великой. Знакомство с вами, дорогой друг, заставляет меня  верить,  что  она
станет великой.
   И снова погрузился в напряженные  раздумья.  Искал  подвох.  Ермакова  не
беспокоили его раздумья. Потому что в его плане никакого  подвоха  не  было.
Подвох был не в плане, а вне его.
   Джаббар получит все оборудование, подлинное, в полном комплекте,  получит
и Фалина.
   Только в Лахоре груз попадет не к талибам, а к ЦРУ.

   В этом и  заключалась  идея  Ермакова.  Первоклассная  идея.  Такие  идеи
рождаются только от полной безвыходности. И как  всякая  хорошая  идея,  она
таила в себе разрешение не только главной, но и всех побочных проблем.
   Пусть не сразу, но  Россия  получит  этот  миллиард  долларов.  Программа
"Феникс" выйдет на качественно новый уровень. А на этом уровне без  Ермакова
не обойтись, скорей уберут из "Госвооружения" самого  Г.,  если  у  него  не
хватит мозгов правильно оценить ситуацию.
   Перед Г. и стоящим за ним бывшим премьером он тоже чист. Да,  он  выразил
несогласие,  но  приказ  выполнил:  "Руслан"  отправлен.  Сумеют  цэрэушники
раздуть международный скандал, в результате которого  полетит  правительство
Кириенко, ради бога. Нет - нет. Ваши проблемы, вы занимаетесь политикой, а я
занимаюсь конкретным делом.
   В этом контексте все угрозы аль-Джаббара выглядели детскими  страшилками.
Когда он попадет в руки цэрэушников, ему будет  не  до  снайперов,  штатники
найдут повод упаковать его лет на  двадцать.  Афганская  сторона  не  сможет
предъявить российской стороне никаких  материальных  претензий:  груз  будет
доставлен в Лахор, а дальше ваши проблемы. Они пришлют нового  представителя
вместо Джаббара, и реализация контракта пойдет своим нормальным ходом.
   В том, что оборудование и документация окажутся в  руках  ЦРУ,  -  ничего
страшного. У США есть технология "Стеле", корпорации "Локхид"  и  "Норнтроп"
проигнорируют  российское  ноу-хау,  как  в   свое   время   проигнорировали
предложения профессора Ефимова. А быстро построить новое оборудование,  имея
всю техническую документацию даже и без Фалина, - нет проблем. Да  и  Фалина
цэрэушники не будут долго держать, вернут в Россию. Зачем он нужен?
   Вариант был беспроигрышным. В нем не было ни одного изъяна.
   И приятным  пустячком,  греющим  сердце,  было  сознание  того,  что  эти
злосчастные шесть миллионов долларов  так  и  останутся  на  его  счету.  Он
выполнил главное условие третьей стороны: не препятствовал вылету "Руслана",
хотя и мог. Что же до их угроз, так они  вообще  гроша  ломаного  не  стоят.
После того как их человек оказался в руках управления и раскололся  (Ермаков
вспомнил ночной визит генерала Нифонтова), они надолго заткнутся.  За  такой
прокол может полететь со своего места и сам директор ЦРУ.
   Ермаков даже развеселился, но тут  вспомнил  о  диверсантах,  с  которыми
нужно что-то решать, и нахмурился. Что ж, нужно решать, -  значит,  придется
решать. Он никогда не уклонялся от трудных решений.

   Первые  минуты  пребывания  Ермакова  в  Потапове  едва  не  лишили   его
уверенности в успехе дела. Сообщение полковника Тулина о том, что на  объект
прибыл начальник оперативного отдела УПСМ, было крайне неприятным сюрпризом.
К  счастью,  многоопытный  Г.  предусмотрел  этот  вариант   и   умело   под
страховался.
   Ермаков  подозревал,  что  зам  министра  обороны  подмахнул  приказ   об
увольнении новоиспеченного генерал-майора Голубкова в запас по старой дружбе
с Г. Приказ наверняка  будет  отменен,  так  как  срок  службы  генерала  не
ограничивается пятидесятилетним возрастом. Но в конкретной ситуации  это  не
имело значения. Главное,  что  Голубков  выведен  из  игры,  а  потом  пусть
жалуется на самоуправство Ермакова. Не было никакого самоуправства. Голубков
- частное лицо, охрана "Феникса" имела право применить к нему силу.
   Арест полковника Тулина грозил Ермакову более серьезными  неприятностями,
но и это дело нетрудно будет уладить. Хорошая  премия  или  лучше,  пожалуй,
квартира где-нибудь в Подмосковье заткнут Тулину  рот.  Черт  с  ним,  пусть
живет, а "Феникс" от этого не обеднеет.
   Ермаков  помрачнел,  вспомнив  оскорбившие  и   возмутившие   его   своей
несправедливостью слова Тулина. "Все, к чему вы прикасаетесь, превращается в
грязь и кровь". А как иначе? Тем, кто работает для России, а  не  болтает  о
своей любви к ней, приходится иметь дело с грязью.  И  с  кровью.  Да,  и  с
кровью. "Это к вам вернется". До  лысины  дожил,  а  ума  не  нажил.  Ладно,
проехали. Если каждую ерунду принимать близко к сердцу, никакого  сердца  не
хватит.
   Единственное,  что  продолжало  неясно  тревожить  Ермакова,  была  фраза
Голубкова, которую он успел сказать по мобильнику: "Начинать  без  приказа".
Она содержала в себе некую непонятную  опасность,  и  единственным  способом
избежать ее было максимальное ускорение  погрузки  оборудования  и  отправку
"Руслана".

   Четкость, с которой команда Сивопляса выполняла  все  приказы,  позволяла
надеяться, что задержек  не  будет.  Ермаков  даже  добрым  словом  вспомнил
подполковника Тимашука, сумевшего сформировать такую  команду.  Впрочем,  за
такие деньги можно было набрать любых  профи,  оставшихся  не  у  дел  после
разгона КГБ и бесконечных перетрясок спецслужб.
   Ермаков никогда не  экономил  на  людях  и  теперь  пожинал  плоды  своей
предусмотрительности. Летчики-испытатели  и  экипажи  патрульных  вертолетов
получали больше, чем министр обороны. За то и тянулись перед  Ермаковым  как
перед министром.
   Отдавая Сивоплясу приказ отконвоировать арестованных диверсантов в  округ
и по дороге убрать этих опасных свидетелей, Ермаков почувствовал по  реакции
Сивопляса, что тут могут быть осложнения. Это заставило его подстраховаться.
   Пилот Ми-28 не выразил ни малейших колебаний. В  гарнизоне  на  все  лады
обсуждали  появление  таинственных  диверсантов,  которые  впятером   сумели
блокировать аэродром, поэтому сообщение Ермакова о  том,  что  они  перебили
охрану и пытаются скрыться на катере по Ингоде,  вертолетчик  воспринял  без
тени сомнений. В глазах его даже зажегся охотничий азарт.
   Через час после вылета он вернулся на  аэродром  и  доложил,  что  приказ
выполнен. Ермаков премировал его двойным окладом, приказал держать  язык  за
зубами и почувствовал облегчение. Неприятная проблема была решена.

   Между тем дело двигалось. Пока Джаббар под вежливым присмотром начальника
штаба сидел у экранов радаров, а летчики гоняли  над  аэродромом  на  разной
высоте и скорости три штурмовика, рабочие бригады  упаковывали  оборудование
из подземного ангара и вручную  грузили  его  в  "Руслан".  ЛЭП  по-прежнему
бездействовала, что-то у саперов задерживалось, но ждать  не  было  никакого
резона. Да и вес и габариты контейнеров  ни  в  какое  сравнение  не  шли  с
модулями истребителей, которые так и остались в вагонах литерного состава.
   Сидя в своем кресле-коляске, Ермаков  наблюдал  за  погрузкой,  время  от
времени посматривая на  часы.  Он  заметил,  как  через  КПП  на  территорию
аэродрома вкатился "пазик", в котором были отправлены диверсанты.  За  рулем
сидел водитель в камуфляже.
   В  появлении  этого  автобуса  была  какая-то  нестыковка  с  нормальным,
ожиданным порядком вещей, но Ермаков решил, что  хозяйственный  Сивопляс  не
захотел беспризорно оставлять автобус на пристани и  прихватил  водителя  из
прапоров, чтобы он отогнал "пазик" в часть.
   Автобус остановился у входа  в  ремзону,  водитель  скрылся  внутри.  Тут
внимание Ермакова отвлекла заминка в  погрузке,  он  забыл  об  автобусе.  И
только через полчаса, заметив боковым зрением движение у ремзоны,  развернул
коляску и увидел, что к "Руслану" бодрой трусцой бежит водитель - так, как в
хорошей части бегают все солдаты, выполняя приказ.
   И вдруг Ермаков похолодел: он узнал в водителе Сивопляса.
   -  Товарищ  генерал-лейтенант,  ваше  приказание  выполнено,  -   доложил
Сивопляс. - Эти отправлены все как  есть,  все  будет  сделано,  как  только
отойдут подальше.
   - А ты почему не с ними? - грозно вопросил Ермаков, стараясь,  чтобы  его
голос звучал уверенно.
   - Троих без меня с запасом. Ребята опытные, не первый  раз  замужем.  Мой
пригляд тут нужен больше, чем меньше, а то  будут  тянуть  резину  в  долгий
ящик.
   В позе и выражении  лица  начальника  охраны  "Феникса"  не  было  ничего
необычного. Мрачен - так он всегда мрачен. Глаза чуть отводит  в  сторону  -
ну, на это могут быть вполне бытовые причины. И одну из  них  Ермаков  нашел
сразу.
   - Когда ушел катер? - спросил он.
   - Два часа двадцать минут тому как, - доложил Сивопляс.
   - Где же ты шлялся?
   - Виноват, товарищ генерал-лейтенант. Заехал  домой  пообедать,  а  то  с
позавчера на одних ногах. Какие будут приказания? - спросил он,  явно  желая
отвлечь начальство от своего мелкого  проступка,  который  в  глазах  самого
Сивопляса, ревностного службиста не по должности, а по  всей  своей  натуре,
мог выглядеть совсем не мелким.
   - Поторопи с упаковкой, - приказал Ермаков. - И  вот  что  еще.  Инженера
приведи в норму. Он полетит этим рейсом.
   - Невозможно, товарищ генерал-лейтенант, - возразил Сивопляс.  -  Сначала
он пел, а теперь мычит, как свинья, и ползает вокруг себя  на  четвереньках.
Не понимаю, как можно так пить. Ну выпил одну, ну две, ну литр, ну  два,  но
зачем же так напиваться? А еще образованный ученый.
   Что-то он слишком разговорчивый, отметил Ермаков. Впрочем,  и  это  можно
понять: отмазался от грязной работы, доволен.
   - Черт с ним, пусть мычит, - подумав, решил Ермаков. - Потом затащишь его
на борт, протрезвеет. Откуда у тебя этот камуфляж?
   Сивопляс снова отвел глаза:
   - Виноват, товарищ генерал-лейтенант. Махнулся с одним. Все  равно  добру
пропадать. А это "Выдра", не купишь. Разрешите идти?
   - Махнулся, - повторил Ермаков. - Скажи уж: сдрючил. Ладно, иди.
   Ермаков проводил Сивопляса хмурым, исподлобья взглядом и развернул кресло
к Джаббару, спешившему к самолету в сопровождении начальника штаба и молодых
арабов, которые не расставались со своими черными кейсами.
   Начштаба  подвел  гостей  к  Ермакову  и  удалился,  считая  свою  миссию
выполненной. Круглое лицо Джаббара лучилось улыбкой,  но  глаза  по-прежнему
оставались холодными.
   - Дорогой друг, результаты превзошли мои самые смелые ожидания.  Если  мы
сможем получить такие же результаты у себя, у нас с вами не будет проблем  с
ценами. Вы говорили с инженером? Он дал согласие?
   - Дал, - кивнул Ермаков. - Хотя я  не  уверен,  что  он  завтра  об  этом
вспомнит.
   - Вы что-то имеете в виду? - насторожился Джаббар. - С ним все в порядке?
   - Да, все. Он просто в дымину пьяный.
   - В дымину, - повторил Джаббар. -  Русские  идиомы  выразительны,  но  не
всегда понятны. Мы поможем ему избавиться от этого порока. Документы?
   Ермаков протянул ему папку:
   - Здесь