от места  спуска
до ограждающей  сетки  станции  было  около  двухсот  метров,  так  что  нам
приходилось энергично работать ластами, если мы не хотели  провести  в  этой
купели около часа. А мы очень этого не хотели.
   Время будто остановилось. До чего же пакостное ощущение. Наконец по  линю
передавался рывок, мы  пошли  вниз.  Значит,  сетка.  И  значит,  всего  еще
тридцать метров. Еще рывок,  дымными  столбами  проплыли  по  сторонам  сваи
лодочного сарая. Рывок вверх. Неужели все?
   Все. Док первым выбрался на  настил,  сбросил  баллоны,  выбирал  линь  и
выдергивал нас из воды, как огромных черных сомов, пойманных на перемет.
   Семь минут - сбросить гидрокостюмы, спрятать их в углу сарая под  старыми
сетями, переодеться, разобрать оружие и  рации,  натянуть  шерстяные  черные
маски типа "ночь" с вырезами для глаз и рта. Закрывать  лица  пока  не  было
никакой нужды, так что "ночки" выглядели просто черными вязаными  шапочками,
какие сейчас носят и стар и млад. Разумеется, в  сочетании  с  камуфляжем  и
"узи" они выглядели не слишком обыденно.
   23.08.
   Каким-то образом мы умудрились опередить график на целых  четыре  минуты.
Оставалось ждать. Минут через тридцать пять - сорок должна смениться охрана.
Вот тут и начнется наша работа.
   Лодочный сарай  был  обшит  плоскими  шиферными  листами,  кое-где  шифер
откололся, сквозь дыры проникал свет  от  галогеновых  ламп,  которыми  была
освещена площадка перед входом  в  административный  корпус,  примыкавший  к
первому энергоблоку. Мы приникли к дырам, прикидывая, что к чему.
   Обычно у  входа  дежурили  двое  вохровцев  с  "калашами".  А  сейчас  их
толпилось  шестеро.  Стояли  себе,  закинув  автоматы  за   плечи,   курили,
переговаривались в предвкушении  близкой  смены.  В  стороне,  у  въезда  на
территорию станции, я заметил Блейка, Гринблата и третьего, который назвался
Стэнли Крамером. Рядом с ними в белом халате, в каких ходили  все  ИТР  АЭС,
стоял главный инженер Юрий Борисович,  что-то  показывал.  На  камере  Гарри
Гринблата виднелся  красный  огонек,  он  снимал.  Вид  у  Блейка  был  явно
скучающий. Он не понимал, за каким дьяволом его вытащили в  эту  глушь,  где
никакой сенсации никогда не было и быть не может.
   Неожиданно  все  охранники,  как  по  команде,  задрали   головы.   Начал
всматриваться вверх и главный инженер, а за ним и все трое  корреспондентов.
Через полминуты и все мы сделали попытку  через  свои  амбразуры  посмотреть
вверх, откуда нарастал рокот вертолетного двигателя.  По  площадке  полетели
пыль,  сухой  снег  и  мусор,  а  еще  через  три  минуты  рядом  с   первым
энергоблоком, метрах в сорока от  нас,  завис  "Ми-8"  и  аккуратно  сел  на
асфальтовый пятачок. Гул двигателя стих, лопасти по  инерции  повертелись  и
опали, как крылья у стрекозы.
   Охранники защелкали затворами своих "калашей"  и  кинулись  к  вертолету.
Туда же побежал и Юрий Борисович. Один из вохровцев загрохотал прикладом  по
металлической обшивке. Из кабины высунулся пилот.
   - Твою мать! Ты куда сел?! - заорал вохровец. - Ты же  в  запретку,  твою
мать, сел!
   - Здесь могут садиться  только  вертолеты  Министерства  по  чрезвычайным
ситуациям! - козлиным тенорком подтвердил главный инженер.
   Дверь открылась, механик спустил на землю металлический трап, а в  проеме
двери показалась Люси Жермен собственной персоной.
   - Мужики, а это и есть чрезвычайная ситуация! - весело  объявила  она.  -
Гуманитарная помощь. Подарки вашим женам и детям к Первомаю! Что, часто  это
бывает? Помогите-ка выгрузить!
   От неожиданности никто даже не шевельнулся.
   - Да вы что? - удивилась Люси. - Хотите меня разорить?  Час  аренды  этой
"вертушки" стоит мне восемьсот баксов! Юрочка, скажи своим охломонам,  а  то
они не врубаются!
   Юрий Борисович явно растерялся.
   - А что за подарки? - поинтересовался один из вохровцев.
   - Много чего! Одежда, обувь, игрушки, продукты, соки!
   - А как насчет чего покрепче? - спросил второй.
   - Только пиво, мужики. Но пиво хорошее.  "Хайнекен".  Каждому  -  по  две
упаковки. Но только после разгрузки! Принимайте и тащите в кабинет  главного
инженера. Можно, Юрочка?
   - Ну отчего же нельзя! - растерянно согласился главный инженер.
   Последние остатки сомнений исчезли.  Вохра  забросила  свои  "калаши"  за
спины  и  дружно  принялась  за  работу.  Ящики  и  коробки,  подаваемые  из
вертолетного  чрева  кем-то  из  экипажа,  появлялись  один  за  другим,  их
подхватывали по двое или по одиночке, вносили в  административный  корпус  и
рысцой возвращались к вертолету.
   Люси заметила людей с камерой и помахала рукой:
   - Эй, пресса, вашу мать! Снимайте: Люси Жермен в роли Санта Клауса!
   Пока она, снизойдя на землю, позировала Гарри, из вертолета вышел  Генрих
со спортивной сумкой в руках и прошел  в  корпус.  Сумка  была  явно  не  из
легких, и мне это почему-то очень не понравилось.
   - Последний! - сообщил механик, выталкивая ящик на спину вохровца. - Все,
мадам?
   - Счастливо! - махнула Люси и вслед за  вохровцем  в  сопровождении  Юрия
Борисовича и всех трех корреспондентов скрылась за  дверью.  Вертолет  начал
раскручивать лопасти. На площадке не  осталось  ни  одного  человека.  Смена
должна была появиться через восемнадцать минут. И это  будут  уже  не  такие
лохи.
   ...Решение родилось мгновенно.
   - Док, Муха! Перекрыть подход! -  приказал  я.  -  Если  появится  смена,
задержать. Стрелять только под ноги! Боцман, Артист,  за  мной!  Сейчас  они
начнут  выходить.  С  пивом.  Отключать  и  обезоруживать   без   излишеств.
Приготовить браслетки и скотч.
   - Не хватит браслеток, у нас всего семь, - напомнил Боцман.
   - Стреноживать по  двое  и  к  решетке!  Начали!  Последнюю  команду  мне
пришлось  выкрикнуть  в  полный  голос,  чтобы  перекрыть  гул  вертолетного
двигателя.  "Ми-8"  приподнялся,  повисел  над  землей  и  ушел  в   сторону
Мурманска. Мы заняли исходные позиции.
   Риск был, конечно, очень большой. Если смена появится хоть на пять  минут
раньше времени, вохровцы услышат стрельбу и забаррикадируются в корпусе.  Но
и выигрыш мог быть тоже очень большим.
   Первый вохровец появился через четыре  минуты.  Он  был  обвешан  пивными
банками, как моджахед гранатами. И прямо на пороге  остановился,  выливая  в
себя остатки  "Хайнекена".  По-моему,  он  даже  не  сообразил,  что  с  ним
случилось и почему он вдруг  оказался  с  залепленным  ртом,  в  наручниках,
пропущенных  через  крепкую  решетку,  которой   были   забраны   все   окна
административного корпуса.
   И пошла у нас работа, только успевай поворачиваться!  Охранники  выходили
по двое, ширина двери не позволяла вываливаться  толпой.  И  тут  же  одного
отключал я, другого - Артист, а Боцман довершал дело, цепляя  их  попарно  к
решетке и ловко заклеивая рты широкой лентой специального плотного скотча.
   - Одиннадцать, - сказал он. - Нет двенадцатого.
   Из-за угла появились, пятясь спинами. Муха и Док.
   - Смена, - сказал Док. - Через пять минут будут здесь. Как у вас?
   - Нет  двенадцатого,  -  сказал  я.  -  Все  внутрь!  А  тут  появился  и
двенадцатый. От неожиданности он поперхнулся пивом  и  так  закашлялся,  что
Боцман сразу отказался от мысли заклеивать его рот  скотчем,  лишь  приковал
последней парой браслеток к решетке и откинул ногой его "калаш"  в  сторону.
Мы нырнули в корпус.
   - Засовы! - скомандовал я. - Аварийный щит! Мог бы  и  не  говорить,  все
знали,  что  делать.  Щелкнули  замки  стальных  дверей,  сверху  опустилась
бронированная плита аварийной защиты. И вовремя. Снаружи ударила  автоматная
очередь, тут же вторая. Дверная сталь загудела от ударов пуль.
   - Что за черт? - удивился Муха. - Боевыми же лупят!
   - Не отвлекаться! -  прикрикнул  я.  -  Сейчас  появятся  еще  шестеро  -
внутренняя охрана. Артист, Боцман, на перехват!
   Эти шестеро появились без пива, с "Макаровыми" и ТТ в руках. Их  пришлось
упаковать и уложить в небольшой комнате, примыкавшей к вахте.
   - В кабинет  главного  инженера!  -  скомандовал  я.  -  Бегом!  Натянуть
"ночки"! Артист и Муха - на  коммутатор.  Отключить  внешнюю  связь!  Док  и
Боцман, за мной!
   ...Очень вовремя мы появились в кабинете  Юрия  Борисовича,  заставленном
ящиками и коробками гуманитарной  помощи.  Сам  главный  инженер,  а  с  ним
Генрих, Люси и корреспонденты стояли у окон, пытаясь понять, что  происходит
во дворе, отчего стрельба и почему воет сирена общей тревоги. Но кабинет был
на третьем этаже, окна его не мыли со времен, наверное,  пуска  энергоблока,
поэтому разглядеть что-нибудь вряд ли  кому  удалось.  А  тут  еще  какой-то
мудила из старой смены или из новоприбывших полоснул автоматной очередью  по
освещенным окнам. Даже из коридора я услышал, как брызнули стекла.
   Я распахнул дверь и приказал, для убедительности передернув затвор "узи":
   - Всем  сохранять  спокойствие.  Оставаться  на  местах,  никаких  лишних
движений. Станция захвачена.
   - Какой шарман! - сказала Люси.
   Гарри включил камеру и завопил:
   - Еще раз, парни! Сделайте это! Всего раз! Это же супер! Прайм-тайм!
   Ну, чего не  сделаешь  для  хорошего  человека.  Мы  вышли,  затем  снова
ворвались, я повторил приказ. Гарри не отрывался от объектива, а Крамер  без
остановки сверкал фотовспышкой.
   - А теперь очередь, в потолок! - попросил Гарри. - Хоть одну!  За  каждый
выстрел ставлю бутылку водки! Смирновской!
   Генрих незаметно кивнул мне. Я не заставил себя упрашивать.  Полоснул  по
потолку двумя короткими очередями, дал знак Гарри прекратить  съемку,  после
чего стянул "ночку" и обратился к Юрию Борисовичу:
   -  Прошу  извинить.  Осуществляется  проверка  системы  охраны   станции.
Проверка завершена. Первый энергоблок захвачен. Где у вас  громкая  связь  с
персоналом первого блока?
   - Фи! - разочарованно протянула Люси. - А  я-то  думала,  что  и  вправду
захват! Ну что за страна?! Куда ни ткнись - везде сплошная туфта!
   Однако. Нервы у нее были прямо-таки воловьи.
   - Тут рядом, в кабинете директора, - ответил мне главный инженер. -  Есть
еще у дежурного диспетчера.
   Мы прошли через пустую приемную в директорский  кабинет,  Юрий  Борисович
взял микрофон, щелкнул тумблером и вопросительно посмотрел на меня:
   - Что говорить? Я подсказал:
   - Говорит главный инженер  станции.  Прошу  всех  соблюдать  спокойствие.
Тревога учебная. Он повторил мои слова.
   - Что еще?
   Я взял у него микрофон:
   - Дамы и господа! Производится проверка охраны станции. Говорит  командир
группы захвата. Первый энергоблок захвачен и изолирован  от  внешнего  мира.
Весь персонал, непосредственно не занятый обслуживанием систем  энергоблока,
должен перейти в комнату  отдыха.  Остальным  оставаться  на  своих  рабочих
местах. Все  приказы  членов  группы  захвата  прошу  выполнять  немедленно.
Операция проводится  в  интересах  обеспечения  безопасности  стратегических
объектов. Прошу извинить за причиненные неудобства.
   Я выключил микрофон.
   Из  небольшой  комнаты,  примыкавшей  к  кабинету   директора,   выглянул
белобрысый компьютерщик Володя.
   - Что происходит? - спросил он.
   - Объявление по громкой связи слышал?
   - Ну.
   - Это и происходит. Первый энергоблок захвачен.
   - А-а! - протянул он и скрылся за дверью. Я знал, что  через  минуту  эта
информация будет в Москве.
   - А мне что теперь делать? - спросил Юрий Борисович.
   - Понятия не имею. Ждать.
   - Чего?
   - Пока не знаю, - честно ответил я. - Откровенно говоря, ни разу в  жизни
не захватывал атомные электростанции.
   - Эту, однако, захватили за полчаса.
   - Обижаете, Юрий Борисович. Всего за двенадцать минут.
   Я оставил его за столом директорского кабинета и вышел  в  приемную.  Там
меня поджидал Генрих.
   - Прекрасно, Серж, - одобрительно проговорил он. - Вы  заработали  вторую
половину гонорара.
   - Можем получить?
   - Чуть позже. Операция еще не закончена.
   - Раз вы уже здесь, можно не подавать условленного сигнала? - спросил я.
   - Напротив. Дайте мне передатчик. Я  протянул  ему  коробочку  рации.  Он
включил и сказал в микрофон только два слова:
   - Подход открыт.
   После чего выключил рацию и бросил ее в мусорную корзину.
   - Больше она не понадобится.
   - Пастух, я Артист! - ожило у меня в кармане "уоки-токи". - Внешняя связь
отключена. Работает только прямой телефон в кабинете директора. Как понял?
   - Понял тебя. Идите в комнату отдыха, успокойте людей. До связи.
   Я заглянул в директорский кабинет. Юрий Борисович сидел с трубкой в руках
и судорожно набирал какой-то номер. От волнения пальцы у  него  срывались  с
диска, и приходилось начинать все сначала.
   - Положите трубку, - проговорил я, - и пройдите в комнату отдыха.  И  вам
будет спокойнее, и всем вашим людям.
   - Это приказ?
   - Да, приказ.
   - Вынужден подчиниться.
   Из кабинета главного инженера высунулся Гарри и тут  же  нацелил  на  нас
телекамеру. Генрих закрылся рукой и приказал:
   - Выключите! Когда и что снимать, я сам вам скажу.
   - А будет еще что-нибудь для прайм-тайма?
   - Будет, - пообещал Генрих. - Прямо сейчас. Пойдемте.
   Вслед за ним мы вошли в кабинет главного инженера.
   - Пойди погуляй, - кивнул Генрих Люси. Но она лишь повела плечом:
   - Вот еще! Мне тоже интересно!
   Генрих помедлил, но решил, видно, что спорить не  стоит.  Он  отпер  сейф
Юрия Борисовича, извлек из него небольшую картонную коробку из-под  принтера
и перенес на стол. В этой коробке  был  не  принтер.  В  этой  коробке  были
радиовзрыватели и детонаторы.  Те  самые,  испытание  которых  мы  проводили
несколько дней назад и маркировка на которых так не нравилась Доку.
   - Можете снимать,  -  разрешил  Генрих,  выкладывая  на  стол  содержимое
коробки. - Здесь  набор  современного  террориста.  Этот  небольшой  блок  с
пусковым кодом и кнопкой так называемое инициирующее устройство. Эти  четыре
коробочки  -  радиовзрыватели,  настроенные  на  одну  частоту.  А   это   -
детонаторы. В данном случае они начинены не тротилом, а обыкновенным детским
пластилином, но для наглядности мы сейчас их  отделим...  вот  так.  Отложим
подальше в сторону и произведем пробу. Сейчас  я  наберу  шифр,  открывающий
доступ к пусковой схеме... Гарри, если  вы  еще  раз  шевельнете  объективом
камеры, я разобью ее и вы останетесь без сенсации. Снимайте только мои  руки
и приборы. Вам ясно?
   - Ну, ясно, ясно! - недовольно согласился Гринблат.
   - Продолжайте, Генрих, - попросил Блейк. - Если  это  будет  неинтересно,
при монтаже вырежем.
   - Это будет интересно, - успокоил его Генрих. - Итак,  я  набрал  код,  а
теперь нажимаю пусковую  кнопку.  Обратите  внимание:  на  пульте  загорелся
зеленый светодиод. Это значит, что инициирующий  сигнал  послан  на  спутник
связи. Через тридцать секунд он вернется к взрывателям. Засекайте время.
   Я нажал секундомер своей "Сейки". Ровно через тридцать  секунд  вспыхнули
красные светодиоды всех четырех взрывателей, в тот же миг с  легким  треском
между электродами пробежали искры электрического разряда.
   Мы с Доком переглянулись.
   - Вот так, господа, - подвел итог Генрих.
   - А если спутник связи будет в мертвой зоне, на другой стороне  земли?  -
поинтересовался англичанин.
   Генрих усмехнулся:
   -  Современные  террористы  -  народ  очень  предусмотрительный.   Теракт
практически невозможно точно спланировать по времени.  Поэтому  используется
не один спутник, а три или даже четыре. Все они работают на одной частоте, и
один из них всегда находится в активной зоне. Так что взрывной сигнал  может
быть подан в любой момент и практически из любой  точки  земного  шара.  Это
интересно, мистер Блейк?
   - Да. Пожалуй, да.
   - Дальше будет еще интересней, - пообещал  Генрих,  убирая  взрыватели  и
детонаторы в  коробку,  а  коробку  запирая  в  сейф.  -  Следующий  этап  -
минирование наиболее уязвимых узлов станции. Укладка взрывчатки и  установка
радиовзрывателей. Но эту операцию мы проведем чуть позже.
   - У вас есть и взрывчатка? - поразился Грин-блат.
   - Да, шестьсот килограммов тола. Они находятся в этих вот  ящиках.  Серж,
продемонстрируйте господам журналистам содержимое ящиков.
   Я открыл  один  из  ящиков,  похожих  на  те,  в  каких  транспортируются
геодезические приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные  толовые
шашки.
   - Тринитротолуол, - объяснил Генрих, - или попросту тол.  И  в  тех  двух
ящиках тоже. Но мы не будем его использовать.  Важен  факт,  что  террористы
смогли доставить его на  станцию.  И  ваша  пленка  это  подтвердит.  А  для
имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку. Она
очень напоминает пластит.
   Он открыл "молнию" своей серой сумки, извлек из нее кубик в  промасленной
бумаге и предложил желающим посмотреть и даже потрогать.  Гринблат  опасливо
отодвинулся, а Док взял кубик в руки, отщипнул немного, потер между пальцами
и даже понюхал.
   - Что скажете. Док? - спросил Генрих.
   - А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.
   -  А  по-вашему,  Серж,  будет  это  выглядеть   на   пленке   достаточно
убедительно? Я пожал плечами:
   - Понятия не имею. Для меня - будет. Для специалиста - не знаю.
   Эта замазка меня сейчас  меньше  всего  интересовала.  Меня  интересовало
совсем другое. В ящике с толом, сбоку,  между  шашками,  я  заметил  краешек
целлофановой упаковки. И я сразу узнал эту  упаковку.  Это  был  аэрозольный
набор "Экспрей", исчезнувший из тайника за ванной в номере  Генриха.  А  это
могло означать только одно: если люди Голубкова подменили  тол,  лежавший  в
кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже  определил.
А перед нами просто ваньку валяет.
   Генрих взглянул на часы и объявил:
   - А теперь, господа журналисты, попрошу пройти со мной. Вы, Серж,  и  вы.
Док, тоже.
   Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.
   - А я буду здесь торчать? Я тоже пойду! - заявила Люси.
   Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне  и  негромко
спросил:
   - Где дубликаты ключей от сейфа?
   Нужно отдать мне должное, в условиях  форс-мажора  я  соображаю  довольно
быстро. И если человек знает о существовании дубликатов...
   - У Артиста, - таким же быстрым полушепотом ответил я.
   - Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.
   Я сунул ему "уоки-токи" и поспешил за Генрихом, Люси и  корреспондентами.
Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:
   - Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!
   В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь,  подтягиваясь  к
группе, шествующей под предводительством Генриха.
   - Это не замазка, - сообщил мне Док на ходу.
   - А что?
   - Похоже на пластит.
   - Пластит не такой, - возразил я. - Даже по цвету.
   - Это может быть  аналог  пластита.  Чешского  производства.  Секвит  или
что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита.
Есть у меня подозрения...
   - Потом, Док.
   - По-твоему, это неважно? - удивился он.
   - Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.
   Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:
   - Нужно поговорить.
   - Не сейчас.
   - Нет, сейчас, - твердо сказал я.
   Мы как раз миновали душевые.  Я  завел  Генриха  в  предбанник  и  плотно
прикрыл за собой дверь. Генрих прошел по  кабинкам,  убеждаясь,  что  никого
нет.
   - Говорите, - приказал он. - Только быстро.
   - Я не спрашиваю, почему в нашем оружии оказались боевые патроны.
   - Мне некогда было искать холостые.
   - Я так и понял. Я спрашиваю о другом: почему боевыми  лупит  охрана?  Мы
договаривались, что вы организуете утечку информации о  проверочном  захвате
станции. Вы это сделали?
   - Да. Для этого я специально летал в Москву.
   - Так в чем же дело?
   - Понятия не имею. Возможно, произошла накладка. Сейчас это уже не  имеет