меньше  всего.
Уж больно зорко они приглядывали за нашей работой.
   - Та-а-ак... - протянул Стенин. - Из них кто-нибудь тут вертелся?
   - Само собой... Вопросы  разные,  вроде  как  не  по  делу...  Но  мы  их
старались близко не подпускать.
   - Но все-таки кто-нибудь близко подходил? Ведь вы работали,  могли  и  не
заметить. Инженеры-сборщики переглянулись.
   - Конечно, - сказал один из них, - могли и недосмотреть...
   Их было одиннадцать - все блестящие специалисты, виртуозы своего дела, по
гроб жизни преданные этому огненному железу. Он знал их много лет и верил им
всем.
   - Вы сделали все, что могли, - сказал Стенин. - Благодарю вас. Как только
немного оправимся и найдем какие-нибудь деньги,  все  будут  премированы.  А
сейчас я хотел бы, - он опять понизил голос, -  чтобы  в  цехе  осталось  не
более трех человек.
   Он указал на троих. И когда все ушли и они остались  вчетвером  -  четыре
маленькие фигурки в белом в огромном пустом цехе, где вокруг все  напоминало
декорации фантастического фильма, Роберт Николаевич сказал:
   -  Сейчас  мы  с  вами  проделаем  чрезвычайно  важную  манипуляцию.  Эти
следователи, или кто они там, наверняка оставили пометки,  чтобы  эти  блоки
можно было различить. Мы должны эти пометки найти. Непременно. Возможно, это
какая-то сущая мелочь, но мы обязаны ее обнаружить.  Будем  искать  хоть  до
утра.
   - Но зачем, Роберт Николаевич?
   - Объяснять не стану. Но мы должны это сделать. Хотя бы в память  о  тех,
кого убили позавчера.
   - Убили?! - его подчиненные ошеломленно смотрели на него.
   - Да, убили, - сказал он. - А теперь приступим к делу.  Двое  осматривают
этот блок, двое - второй. А после меняемся местами.
   Долго  им  искать  не  пришлось.   На   нижней   внутренней   поверхности
металлической фермы, в которой был намертво  закреплен  один  из  гигантских
зачехленных цилиндров, была  прилажена  на  магните  едва  приметная  черная
коробочка.  Нашедший,  подозвав  остальных,  не  без  труда  отделил  ее  от
массивной металлоконструкции.
   - Ого! Сильный магнитик...
   -  Понятно,  -   осмотрев   коробочку,   сказал   Стенин.   -   Наверняка
микропередатчик. Легко установить, почти  невозможно  оторвать.  Обнаружить,
если не искать специально, тоже почти невозможно. Какой здесь блок -  движок
или макет?
   - Здесь настоящий, - сказал один из инженеров.
   Стенин усмехнулся.
   Сколько раз в детстве, еще в  мальчишескую  пору,  начиная  с  чаплинских
картин, он хохотал, когда герои фильмов, запутывая недругов и путаясь  сами,
менялись неотличимыми чемоданчиками или шляпными коробками. Теперь это  была
не  комедия.  Подменить  требовалось  не  чемоданчик,  и  не  затем,   чтобы
повеселить зрителей. Тут все было всерьез, и оттого -  удастся  подмена  или
сорвется - зависело, видимо, слишком многое, в том числе и  его  собственная
жизнь.
   - А теперь, - сказал Стенин, - мы произведем маленькую рокировку...
   По его приказу один из инженеров подъехал  на  мощном  тягаче-мотокаре  и
откатил в сторону платформу с первым блоком. Минут через десять они поменяли
их местами, и Стенин вновь  вернул  на  соответствующее  место,  теперь  уже
макета, микропередатчик на магните.
   - Ну вот и все, - сказал он. -  Спасибо  вам.  Спасибо,  что  не  задаете
лишних вопросов. И вот еще что... Запомните - если об  этой  рокировке  хоть
кто-нибудь узнает, все мы неизбежно отправимся вслед за Мефодьевым и Андреем
Терентьевичем. И прежде всего я сам.
   Они молча вышли из цеха, обменялись рукопожатиями и разошлись.
   * * *
   Как всегда летом на юге, ночь наступала внезапно, горсти сверкающих звезд
рассыпались по черному небу, от Каспия повеяло прохладным ветром.
   Разноязыкий шумный лагерь устраивался на ночлег у подножия горы,  образуя
на обширной площадке под  густыми  деревьями  отдельные  островки-становища:
французы  с  французами,  немцы  с  немцами,  голландцы   с   голландцами...
Российский лагерь - два  оставшихся  экипажа  из  Москвы,  один  из  Питера,
автоприцепы поддержки и "джипы" руководителей команды  -  оказался  почти  в
центре площадки, так  что  вести  за  ним  скрытое  наблюдение  было  весьма
затруднительно.
   На исходе дня Артист уже успел свести знакомство со многими, в том  числе
и с членами российской команды  и  даже  заполнил  первую  кассету  путевыми
заметками. Настроение у раллистов-россиян было кисловатое: о призовом  месте
уже давно никто не помышлял, лишь бы вконец не осрамиться, дотянуть  кое-как
до  последнего  этапа.  Все  устали,  издергались,  успели,   как   водится,
переругаться, так что назойливые расспросы нахрапистого парня восторгов ни у
кого не вызывали. Отвечали неохотно, глядя в сторону, и на всех лицах  легко
угадывалось желание послать его куда подальше.
   А он все не уходил, все крутился со своими проводами и  микрофонами,  как
бы между  делом  поправлял  на  груди  карточку  аккредитации,  бесцеремонно
залезал и усаживался в машины, короче говоря, как и все его  ушлые  собратья
по ремеслу, давал понять, что он всюду и везде у себя дома.
   Кончилось тем, что из одной из техничек,  куда  этот  бойкий  репортерчик
тоже попытался было сунуть свой длинный нос, неспешно вышел  голый  по  пояс
двухметровый соотечественник  и  вплотную  приблизился  к  нему.  Толстенные
мускулистые руки великана  чуть  ли  не  до  плеч  были  в  черных  разводах
машинного масла.
   - Не чувствуешь ничего?  -  с  некоторой  угрозой  поинтересовался  он  у
Семена.
   - То есть в каком смысле? - не без заносчивости вскинулся Артист.
   - А в таком, что достал ты уже всех, понял? Не до тебя тут. Устали  люди,
а ты жужжишь и жужжишь... Канай отсюда! Чтоб не видел я тебя больше!
   - Обидно, - сказал Семен. - До чего же обидно. Мы с коллегами только ради
вас  вышли  на  эту  чертову  трассу.  Можно  сказать,   единственные   ваши
болельщики. А вы, так сказать, меня мордой об стол? Спасибо!
   - Да ладно, ты нас тоже пойми, - сменив тон, пробасил парень. -  Если  бы
только один ты доставал, а то все лезут и лезут к нам. Были бы мы впереди  -
еще понятно, а то...
   - Да кто хоть лезет-то?
   - Да всякие тут вроде вас.  Позавчера  вот  канистру  с  тосолом  сперли,
представляешь? А кому он, спрашивается, нужен, тосол?
   - Ну вот! - сказал Семен. - А говорите, никаких приключений...
   - Да ведь что смешно-то, - уже вполне  миролюбиво  продолжил  механик,  -
вчера сперли, а сегодня приехали - глядь! - стоит на месте как миленькая.  И
тосол на месте.
   - Ну вот и хорошо, - сказал Семен.
   - Чего ж хорошего-то? - снова рассердился парень. - Тосол, блин, вернули,
глядим - „-мо„! Канистры с маслом нет! Как тебе это нравится?
   - Во дела! - изумился Артист. - А что за  масло-то?  Будто  своего  нету.
Может, особенное какое?
   -  Масло,  конечно,  что  надо!  -  сказал  парень.  -  Специальное,   со
спецприсадками, для танков. Насилу добыл.
   - Это что, черное, что ль, такое?
   Парень хотел уж было  ответить,  но  не  успел.  Из-за  фургона  технички
неожиданно появился высокий широкоплечий господин  лет  сорока  в  роскошной
спортивной куртке,  тонких  золотых  очках  и  с  черным  приемопередатчиком
"уоки-токи" в руках.
   -  Вас,  собственно,  что  интересует?  -  не   слишком   доброжелательно
поинтересовался он, вплотную подойдя к Семену. - Кто вы такой?
   Семен не без гордости ткнул себя в грудь,  где  висела  целлофанированная
карточка участника с впрессованной цветной фотографией  и  личными  данными:
"Пресс-служба  оргкомитета".  "Авторадио"  -   Москва.   Аркадий   Белецкий.
Специальный корреспондент" - и, широко улыбаясь, протянул руку для пожатия.
   -  Рад  приветствовать  вас,  Леонид  Павлович!  Забыли?  Вы  же  сегодня
оформляли нас - журналистов вне конкурса. Добрый вечер!
   Днем, как только притащились измотанные россияне,  Муха  представил  свой
экипаж для прохождения процедуры регистрации. Тогда  же  "Аркадий  Белецкий"
прочитал  надпись  на  такой  же  карточке,  приколотой  к   широкой   груди
руководителя  российской  команды,  и  узнал,  что  это  сам  сопредседатель
оргкомитета  ралли  от  Российской  Федерации  Леонид   Павлович   Добрынин.
Появление  журналистов  он  встретил  без   всякого   энтузиазма,   осмотрел
подозрительно и, не удержавшись, выговорил за опоздание:
   - Вы были заявлены черт знает когда, почему
   только теперь явились? Я вас в Москве что-то не помню...  Без  меня  уже,
что ли, там аккредитовали? Вас только не хватало на мою голову... Ну  ладно,
документы в порядке. Можете присоединяться и ехать.
   Вглядевшись, он тоже сразу узнал Семена, но руки не подал.
   - А... пресса! Ну так что вам надо?
   - Вы же понимаете, Леонид Павлович, работа у нас  специфическая,  хочется
найти  что-нибудь  остренькое,  занятное,  чтобы,   знаете   ли,   разогреть
радиослушателя...
   И он привычно поднял включенный на запись диктофон на черном ремешке.
   -  Несколько  слов  для  всех   поклонников   и   любителей   российского
автоспорта... Друзья, мы находимся на бивуаке после очередного этапа...
   - А ну-ка спрячьте свою шарманку! -  грубо  оттолкнул  от  себя  диктофон
Добрынин. - Ничего говорить я вам не собираюсь. Люди заняты, не до вас.  Так
что...
   -  Да  понимаете,  нам  просто  нужны  какие-нибудь  живые  эпизоды...  -
заулыбался Семен. - Что-нибудь смешное... Вот ваш товарищ сейчас  рассказал:
кто-то повадился  всякую  ерунду  воровать.  То  тосол,  то  масло...  Можно
шикарный материал забабахать - "Барабашка на ралли". Представляете?
   Семен не успел еще договорить, а лицо  Добрынина  уже  резко  изменилось.
Нагловатый начальственный гонор сменился еле скрываемым смятением.
   - Что? Что такое? 0-очень интересно! - часто дыша,  почти  задыхаясь,  он
быстро повернулся к механику. - Ты чего это тут разные байки плетешь? Почему
я ничего не знаю? Какой тосол? Какое масло?  Мне  первым  делом  обязан  был
доложить! Мне, понимаешь, а не всяким тут... Было же сказано - близко никого
не подпускать!
   - Да ерунда, Леонид Павлович, -  упавшим,  испуганным  голосом  заговорил
парень, - говорить-то не о чем.
   - А коли не о чем - так и молчи  в  тряпочку!  Я  же  предупреждал  -  не
разевать хлебальник. Украли, не украли - никого это не  касается.  Тебя  для
чего в команду брали?
   И повернул к Семену побагровевшее лицо с жесткими голубыми глазами.
   - В общем, топайте отсюда. Никаких интервью! Вон французы лидируют - их и
трясите. Еще увижу здесь - аннулирую аккредитацию, ясно?
   Семен трагически воздел руки, но спорить не стал и  отправился  восвояси.
Но он  явно  повеселел  и  приободрился.  Кажется,  это  было  самое  ценное
интервью, которое он взял за этот день.
   Обо всем, что удалось узнать, через  десять  минут  он  во  всех  деталях
поведал своим спутникам и дал прослушать запись.
   - Молоток! - похвалил Михаил. - Ай да  господин  Добрынин!  Кажется,  наш
командор что-то знает. И о-очень боится...
   - Я тоже так думаю, - сказал Семен. - Иначе с чего бы, спрашивается,  ему
так раскочегариться? Считаю, топливо - тут. Нынче ночью  выходим  на  зверя.
Танковое масло этому "барабашке" тоже ни к чему. А нам позарез надо  узнать,
у кого тут острый приступ клептомании...
   Лагерь раллистов жил своей удивительной, ни  на  что  не  похожей  ночной
жизнью.
   Всюду - в спальных мешках, в палатках, прямо в машинах, а то и на  крышах
своих "джипов"  спали  гонщики.  Измотанные  дорогой,  ежесекундным  бешеным
напряжением, спали скитальцы, великие мастера, знаменитые чемпионы и  вечные
аутсайдеры, герои и честолюбцы, фанатики скорости, рабы и  мученики  азарта,
мужчины и женщины, для которых запах бензина, рев мотора, безумная тряска  и
близость опасности заменили все, что влечет и ценится в этой жизни.
   Вокруг спящих возились механики. Почти все  машины  стояли  с  задранными
капотами, многие были наклонены на опрокидывателях. Над открытыми  моторами,
как  светлячки,  витали  в  темноте  огни   ярко   горящих   ламп-переносок,
постукивали гаечные ключи, шипели насосы, то там, то здесь взревывали моторы
и клацали железом отвертки, монтировки, домкраты...
   На каждом островке действовали свои законы,  свои  правила,  царили  свои
отношения. Но всюду, при каждой команде, имелись дежурные  часовые,  которые
зорко следили за тем, чтобы ни один чужак не нарушил означенные веревками  и
канатами границы их островка и не прикоснулся к машинам - слишком много сил,
денег и надежд было вложено  в  эти  состязания,  слишком  значительны  были
ставки. Там, где сгрудились машины россиян,  тоже  шла  работа  по  отладке,
ремонту и регулировке техники. А присматривал за работой один  из  гонщиков,
поставленный на дежурство...
   - Нет, - оценив положение с верхней точки, пробормотал себе под нос Муха.
- При таком раскладе сезон охоты можно сразу закрывать. Тут никто не сунется
- ни черный, ни белый, ни красный, ни оранжевый. Народ  на  стреме,  бдят  в
оба. Без шума не подберешься.
   - Согласен, - сказал Артист и чуть подстроил фокусировку  бинокля.  -  Но
только если наш  кулик  -  с  чужого  болота.  А  если...  со  своего?  Если
друг-приятель? Кунак и кореш, так сказать... А если взглянуть повыше? Кто  ж
его шуганет? Лично я остаюсь тут и охоту продолжаю.
   С сильными биноклями у глаз они сидели вдвоем в полной темноте неподалеку
от лагеря. Город спускался с горы амфитеатром  и,  забравшись  на  невысокую
кровлю улицей выше, они видели всю панораму живописного автостойбища.
   Михаил остался внизу, он был  на  связи  и  напряженно  ждал  сигнала  от
наблюдателей.
   Довольно долго просидели они так... без всякого результата.
   - Может, зря сидим? - прошептал Олег. -  Скорей  всего,  на  тосол  никто
больше не польстится.
   - Скорей всего, -  так  же  тихо  ответил  Семен,  -  но  лучше  все-таки
перебдеть, чем недобдеть...
   - А как твое... шестое чувство?
   - Знаешь... что-то там маленько... шевелится... Прошло еще часа  полтора.
Становилось зябко и скучно. Внимание  рассеивалось.  Очевидно,  на  сей  раз
шестое чувство Артиста и дало сбой.
   И  тут  его  внимание  привлекла  маленькая  мужская  фигурка,  осторожно
пробирающаяся между рядами машин. Легко двигаясь по опустевшему,  безлюдному
лабиринту, то попадая в тень, то снова на миг оказываясь в пятне  света,  то
приближаясь, то удаляясь, человек в темной майке и длинных темных шортах тем
не менее мало-помалу продвигался по спирали к стоянке российской команды.
   - Внимание, - сказал Семен и, толкнув в бок Олега, поймал в  поле  зрения
бинокля эту фигурку. - Видишь?
   - Вижу...
   Крадущийся человек явно старался быть незамеченным - и  если  бы  они  не
заняли "командную высотку", то  там,  внизу,  за  кузовами  машин,  пестрыми
палатками, разноцветными навесами и колесами, скорее всего, так и не засекли
бы его странных блужданий.
   - Смотри, Семка... - прошептал Муха. - За ним  тащится  другой...  Первый
его не видит. Поймал?
   - Ага... вот он... Ну дела, блин. Лица никак не рассмотрю... И у  первого
фейса не разглядеть...
   - Все-таки недаром мы тут  торчали...  Передай  вниз,  дай  корректировку
"третьему".
   Еще днем, при свете солнца, беззаботно шатаясь по лагерю,  они  составили
план-схему расположения на площадке всех команд, а вернувшись  к  Михаилу  в
"лендровер", тщательно воспроизвели этот план, разбив на зоны и квадраты.
   Артист щелкнул "зажигалкой" и поднес ее ко рту.
   - Внимание! Зона четыре, между квадратами семь и  девять,  в  направлении
квадрата двенадцать. Вижу двоих. Оба в темном. Второй явно следит за первым.
Продолжаю наблюдение.
   - Понял, - отозвалась "зажигалка".
   Логика  движения  первого  человека  казалась  необъяснимой.  Можно  было
подумать, что бедняга заплутал в переходах между стоянками разных  команд  и
никак не найдет нужного направления к какой-то цели. Но вот он  остановился,
и Олег увидел, как человек поднес что-то ко рту, проговорил  несколько  слов
и, скользнув в черную расщелину между двумя высокими фургонами,  растворился
во тьме.
   В это время Семен заметил,  что  из-за  угла  серого  фургона  российской
технички выглянул еще какой-то человек с длинными волосами,  тоже  в  темной
одежде. Он крадучись подобрался к лесенке, ведущей к  двери  заднего  борта,
поднялся на две ступеньки, воровато огляделся, но вдруг,  вероятно,  заметив
что-то, испуганно скатился вниз, опрометью бросился в сторону и оказался  за
пределами территории российской стоянки.
   Секундой позже Семен понял, кто вспугнул его. Из тени  стоящей  метрах  в
пятнадцати "Нивы" осторожно вышел еще кто-то - высокий, в спортивной кепке с
длинным  козырьком  и  в  очках.  Он,  прячась  за   машины,   двинулся   за
длинноволосым. В руке его был пистолет.
   - Вижу еще одного, - быстро проговорил Муха. - У  него  ствол.  По-моему,
наши клиенты размножаются простым делением.
   -Да уж, - отозвался Артист. - Круто заваривается...
   И он немедленно передал вниз, Михаилу, как складывается ситуация.
   Длинноволосый человек, выбравшись из  российского  лагеря,  очень  быстро
уходил по узким коридорам. Тот, что с пистолетом, следовал за ним, понемногу
отставая.  Но  вот  убегавший,  очевидно  получив  сигнал,  резко   свернул,
приблизился к той щели, где прятался  человек  в  шортах,  и  тоже  исчез  в
черноте.
   Человек  в  кепке  и  при  оружии  опасливо  вошел  в  тот  же   проулок,
остановился, всматриваясь в темноту, потом двинулся вперед и прошел мимо них
буквально на расстоянии вытянутой руки. Он отошел уже достаточно далеко,  не
меньше чем на сорок - пятьдесят метров, когда из тени выскользнул человек  в
шортах и, явно стараясь привлечь к себе внимание, побежал в сторону.
   Он достиг своей цели - услышав его шаги, человек  с  пистолетом  повернул
назад и бросился вдогонку за убегавшим, но сбился в направлении  и  оказался
"в другом проходе лабиринта.
   Все это, несомненно, произошло на глазах неизвестного,  который  поначалу
следил за человеком в шортах. Но когда длинноволосый, оставшись один, выждал
с полминуты и стремглав кинулся обратно к российской стоянке, он поспешил за
ним.
   - За кем следить-то? - растерялся Муха. - Расползаются, как тараканы.
   - Держи в поле  зрения  парня  в  шортах  и  амбала  с  пистолетом,  а  я
понаблюдаю, куда бегут двое других...
   Артист увидел, что длинноволосый человек, петляя  и  лавируя,  кратчайшим
путем вернулся к российской стоянке, свободно шагнул за канатное ограждение,
спрятался среди  машин,  потом  снова  показался  и,  быстро  поднявшись  по
лесенке, отпер дверь заднего борта российской  технички  и  скрылся  внутри.
Сомнений не оставалось -  он  намеревался  довести  до  конца  то,  что  ему
помешали сделать.
   Через минуту он выскочил - в руке его был, судя по всему, тяжелый  пакет.
Опасливо оглядевшись и  ничего  не  заметив,  он  быстро  заполз  под  днище
технички.
   - Атас! - сквозь зубы, захваченный охотничьим азартом, выговорил Артист и
торопливо   включил   передатчик   "зажигалки".   -   "Третий",    "третий"!
Проникновение в нашу техничку! Человек в темном,  длинные  волосы...  Что-то
вытащил, но не ушел, забился под нее. За ним следят - но он этого не  видит.
Стоп! Мелькнул огонек - видно, зажег фонарик. Что он там делает, рассмотреть
не могу.
   - Видите его? - скрипнула "зажигалка", и даже по этому искаженному голосу
они легко ощутили волнение Михаила.
   - Сейчас нет, но он там.
   - Я потерял тех двоих! - воскликнул Муха.
   - Кто-нибудь - быстро ко  мне!  -  прозвучал  приказ  Михаила.  -  Второй
остается. Корректирует передвижения первого. Я сам  сейчас  не  могу...  Как
поняли?
   - Понял, сейчас буду, - ответил Семен, и,  выключив  "зажигалку",  быстро
сказал Мухе: - Плевать на  тех.  Следи  за  фургоном.  Поможешь  мне  отсюда
сориентироваться... Вернусь вниз - выведешь на техничку.
   - Давай скорей! - крикнул Муха.
   Артист на прощанье крепко стиснул плечо товари