ч, - воспользуемся  подарком  дяди
Кости. Переставим-ка номера еще раз... Митя, давай в  темпе  загоним  его  в
укромный уголок. Ты меняй задний, а я этот... Муха - на часах. Этот стриптиз
не для чужих глаз. Ну  и  ощупать  надо  каждый  сантиметр  -  чтоб  никаких
хреновинок.
   В машине пиликнул телефон. Артист привычно снял трубку - там была тишина.
Потом что-то щелкнуло и уже знакомый голос выговорил как будто рядом:
   -Машину получили? Ждите сообщения  на  пейджеры  или  звонка.  До  скорой
встречи.
   Через полчаса, повозившись с машиной и обнаружив-таки в салоне  несколько
странных  маленьких  металлических  предметов,  они  молча  позавтракали   в
просторной кухне профессора Злотникова и завалились спать.
   Они не знали, сколько времени  им  отпущено  на  отдых  и  восстановление
формы. Но употребить его надо было как можно более продуктивно.
   * * *
   Месяца за два до описываемых  событий  к  высоким  стальным  воротам  НПО
"Апогей", сдержанно урча моторами, плавно подъехали  четыре  длинных  черных
лимузина с затемненными стеклами.
   Машины были одна дороже другой - поставленные по спецзаказу "пятисотые" и
"шестисотые"  бронированные  "мерседесы"  ручной  сборки,  с   тонированными
стеклами.
   Прибывших явно ждали: несколько солидных мужчин в гражданском и в военной
форме направились им навстречу, причем военные были все в  высоких  званиях,
не ниже полковника.
   В первом "мерседесе" мягко опустилось  стекло  задней  двери  и  один  из
встречавших почтительно поклонился.
   Створки ворот разошлись в стороны, охранники вытянулись  и  козырнули,  и
машины одна за другой вплыли  на  территорию  за  высокой  бетонной  стеной,
казавшейся бесконечной, из чего нетрудно  было  заключить,  что  территория,
которую она скрывала от досужих глаз, огромна.
   Проехав несколько сотен метров, машины остановились у  другого  забора  и
таких же ворот, и один из  пассажиров,  находившихся  в  головном  лимузине,
предъявил строгим офицерам охраны документы.  Те  тоже  щелкнули  каблуками,
взяли под козырек, и стояли так, пока машины не исчезли за этими воротами  в
зоне, густо заросшей высокими соснами.
   Кортеж покатил по идеально гладкой асфальтовой дороге, проложенной  между
соснами и лиственницами. Но вот роща кончилась. Вокруг стояли серые и  белые
корпуса    какого-то     огромного     не     то     научного,     не     то
промышленно-производственного комплекса. Одни  здания  были  уже  далеко  не
первой молодости, другие куда новее. Были тут и похожие на гигантские ангары
суперсовременные  строения,  собранные  из   рифленых   желтых   и   голубых
металлических конструкций.
   У одного  из  них  лимузины  остановились,  из  них  выбрались  дородные,
представительные мужчины, в которых легко угадывалось высокое начальство.
   Здесь их встречали люди тоже  весьма  высокого  ранга.  И  по  тому,  как
хозяева и гости приветствовали друг друга, всякий легко бы  понял,  что  они
давно знакомы.
   - Мы немного задержались, - приятным рокочущим баритоном сказал  один  из
приехавших. - Не обессудьте...
   И по тому, как смотрели на него, как были встречены его слова, было ясно,
что именно он является козырным тузом в этой колоде.
   - Все готово, - сообщил тот, кто был  главным  в  группе  встречавших.  -
Милости просим, Герман Григорьевич.
   - Времени мало, - напомнил высокий гость. - Поэтому  не  будем  тянуть  и
откладывать.
   - Мы сможем начать минут через двадцать, - сказал хозяин.
   В нем не было подобострастия, однако ощущалась безусловная зависимость от
того, кто прибыл в его владения.
   -  По   программе   встречи,   -   продолжил   он,   -   сначала   осмотр
монтажно-сборочного цеха, знакомство с конструкцией, ну а затем...
   - Вот и давайте приступим безотлагательно, - кивнул гость.
   Негромко переговариваясь, они степенно вошли в огромный голубой ангар,  в
котором басовито гудели десятки вентиляторов вытяжной системы, и оказались в
сияющем чистотой зале длиной не менее  полутора  сотни  метров.  Здесь  было
пустынно, лишь кое-где, теряясь в залитых  светом  пространствах,  виднелись
люди в белых халатах.
   - Вам тоже придется облачиться,  -  словно  извиняясь,  ласково  произнес
здешний хозяин.
   И через пару минут все приехавшие тоже оказались в наброшенных  на  плечи
белоснежных накидках - люди  свиты,  молодые  бравые  полковники  и  румяные
генералы.
   - Подумать только, Андрей Терентьевич, сколько лет мы ждали этого часа! -
улыбнулся вельможный гость. - Мне много рассказывали о первых результатах...
Помощники и специалисты-референты докладывали, но, как говорится, лучше один
раз увидеть...
   - И услышать, - улыбнулся хозяин. - У него такой голосище!
   И, как опытный  экскурсовод,  начал  до  слова  выверенную  пояснительную
лекцию, стараясь не перегружать ее излишними техническими подробностями.
   - Докладывайте подробнее, - неожиданно  попросил  приехавший.  -  Я  ведь
все-таки инженер-физик, хоть и  бывший.  Если  что-то  окажется  непонятным,
попрошу растолковать.
   Плотной группой, похожие в белых накидках на стаю пингвинов, они медленно
продвигались  по  блестящему  антистатическому  напольному   покрытию   мимо
нескончаемой линии сборки.
   Здесь громоздились сложнейшие технические агрегаты,  небольшие  монтажные
краны, белоснежные трубчатые тележки, на которых были установлены сверкающие
хромированным  металлом  и  разноцветными  проводами  хитросплетения   труб,
патрубков,  клапанов,  к  которым   тянулись   десятки   и   сотни   кабелей
контрольно-измерительной и наладочной аппаратуры.
   - Так сколько лет вы работали над ним? - спросил гость.
   - От Начального эскиза до первого опытного образца больше семи лет.
   - Как мне докладывали, работа была сложной, случались и... неприятности?
   - Это естественно, - сказал хозяин. - Иначе и не бывает.
   - Ведь ничего подобного пока что нет в мире,  -  добавил  шагавший  рядом
бравый генерал-лейтенант лет сорока пяти. - И, видимо, еще  очень  не  скоро
что-то похожее появится.
   - Значит, можем все-таки? - удовлетворенно кивнул гость.
   - Можем! - воскликнул невысокий узколицый человек  в  штатском,  который,
судя по всему, занимал в хозяйской иерархии не последнее место. - Вы  сейчас
сами все увидите и поймете...
   - Надеюсь, разочарований не будет, Роберт Николаевич, -  сказал  именитый
гость.  -  Если  вы  и   Владлен   Иванович,   -   он   кивнул   в   сторону
генерал-лейтенанта, - даете изделию такую оценку - значит, оно действительно
дорогого стоит...
   Пояснения     продолжались.     Ведущие     конструкторы,      технологи,
инженеры-проектировщики и  испытатели  докладывали  обо  всем,  что  считали
необходимым донести до сведения  этого  всевластного  человека.  Он  слушал,
кивал, задавал вопросы, уточнял какие-то детали и, наконец, сказал:
   - Ну что же, господа! Покажите  мне  наконец  его  целиком,  в  сборе,  и
приступим к основной цели нашего визита.
   Хозяин кивнул, и они двинулись в другой конец необъятного цеха, туда, где
виднелась замысловатая конструкция, окруженная белыми и красными  монтажными
лесами - величественный агрегат, похожий одновременно на атомный  реактор  и
огромный паровой котел,  из  которого  смотрел  вниз  черный  конусообразный
раструб не менее трех с лишним метров в поперечнике по большому диаметру.
   -  Да-а,  просто  фантастика...  -  подойдя  поближе  и  подняв   голову,
восхищенно воскликнул гость - вице-премьер Герман  Григорьевич  Клоков,  уже
около  двух  лет  курировавший  оборонно-промышленный  комплекс  страны.   -
Давненько я хотел  им  полюбоваться.  Действительно  красавец!  Все-таки  ни
фотографии, ни чертежи не могут дать должного представления. Знаете, когда в
Америке в их музее  истории  освоения  космоса  я  стоял  у  первой  ступени
"Сатурна-5", мне казалось, что нам никогда не только  не  превзойти  их,  но
даже и не повторить что-то подобное... А ведь смогли!
   - Итак, товарищ Клоков, - привычно, по-старому, по-советски, обратился  к
всемогущему гостю  хозяин  -  генеральный  конструктор  научно-промышленного
объединения "Апогей" академик Андрей Терентьевич  Черемисин,  -  перед  вами
полностью собранный рабочий экземпляр жидкостно-ракетного двигателя  "Зодиак
РД-018". Он обладает непревзойденными характеристиками как по мощности,  так
и по управляемости силы тяги. Он один может вывести  на  околоземную  орбиту
одноступенчатую ракету с грузом до двенадцати  тонн.  Это  не  просто  новое
слово в мировом ракетостроении, а новый этап, новое качество, если хотите  -
новая  эпоха.  Условное  название  двигателя   "Зодиак".   Его   возможности
реализуются    лишь    благодаря    применению     новейшего     уникального
двухкомпонентного топлива  ФФ-2.  Это  горючее  замечательно  тем,  что  оба
топливных  компонента  по  отдельности  абсолютно  нетоксичны  и   позволяют
персоналу без всякого  риска  проводить  все  предстартовые  и  регламентные
работы - наладку, заправку, перекачку, слив, просушку.  Третий  компонент  -
окислитель. В этом качестве используется обычная азотная кислота. Что  здесь
особенно важно: как нет нашего  двигателя  без  этого  топлива,  так  и  это
топливо может быть использовано пока что исключительно на "Зодиаке".  Потому
что только его конструкция способна устойчиво работать при таких давлениях и
температурах.  Несмотря  на  внешнюю  сложность,  двигатель  очень  прост  и
надежен. Чтобы все, что я говорю, не смахивало на рекламу,  теперь,  видимо,
пора показать эту игрушку в деле. Через десять минут приглашаю вас на первые
стендовые испытания на максимальной тяге одного из опытных образцов.
   - Ну что ж, - сказал Клоков. - Собственно, для этого мы и приехали к вам.
   * * *
   НПО  "Апогей",  крупнейший  в  стране   экспериментально-производственный
комплекс ракетного двигателестроения, был создан под Москвой,  километрах  в
двадцати от Загорска, в конце сороковых годов.
   И там, в тихом городе, где  сияли  из-за  крепостцой  монастырской  стены
золотые и синие купола над белыми соборами, часовнями и колокольнями,  и  во
многих окрестных селах и деревнях впервые тогда услышали далекий, протяжный,
то нарастающий, то стихающий  рев,  от  которого,  во  всех  избах  и  домах
задрожали стекла. Казалось, он исходил из пасти громадного дракона.
   Дракон рычал часто. И по ночам на горизонте,  сопровождая  рев,  вставало
нередко огненное зарево, словно пылал пожаром большой город.
   Это место, окруженное глубочайшей  тайной,  получило  в  народе  название
"новая стройка". Что делали там, чем занимались, что означали  эти  страшные
звуки,  эти  всполохи  -  никому  знать  было  не  положено.  Однако  скрыть
колоссальные силы, которые с громом и пламенем высвобождались  там  по  воле
человека, было невозможно.
   А там случалось всякое, и, заслышав среди ясного дня и безоблачного  неба
далекий громовый удар, от которого вздрагивала земля и  вскоре  вставал  над
горизонтом   многокилометровый   столб   черного   дыма,   местные    жители
догадывались, что не все на этой "новой стройке" идет гладко...
   "Вишь, - понизив голос, говорили тогда в окрестных городках и деревнях, -
никак опять у них там чего-то на "новой" рвануло..."
   Однако постепенно дела там налаживались, и  пожары  и  взрывы  за  лесами
случались все реже. Но то и дело раздававшийся жуткий, нескончаемый рев, что
и зимой, и летом, и ночью, и  днем  по-прежнему  раскатывался  на  многие  и
многие километры, неизбежно раскрывал понимающим или догадливым  людям  один
из важнейших секретов советской науки, техники и обороны.
   Однако  в  самые  последние  годы  в  силу   известных   перемен   развал
национального научно-промышленного потенциала коснулся  и  "новой  стройки".
Все реже и реже слышался знакомый окрестным жителям гул,  все  реже  и  реже
озарялись  ночами  то  огненно-оранжевым,  то  зеленовато-лимонным  отсветом
низкие облака.
   Но в этот солнечный день гул был такой, будто проснулся недалекий вулкан.
И даже старожилы, привычные к звукам, приносившимся  с  "новой  стройки",  с
тревожным недоумением поднимали головы - такого они еще не слышали.
   * * *
   Вице-премьер Герман Клоков, генеральный конструктор Андрей Черемисин, его
первый заместитель Роберт Стенин, несколько высокопоставленных генералов  из
Министерства обороны, а  также  ведущие  сотрудники  "Апогея"  находились  в
подземных  бункерах,  у  окуляров  стереотруб  и  перископов,  в  нескольких
километрах от испытательного стенда - массивной  металлоконструкции,  внутри
которой параллельно  поверхности  Земли  в  глубокой  траншее  был  намертво
закреплен опытный двигатель.
   Никто не знал, что может произойти после включения зажигания, после  того
как сольются воедино в огромной камере  сгорания  два  компонента  новейшего
топлива с окислителем и двигатель впервые будет испытан на полную  мощность.
Не разнесет ли весь  стенд  испепеляющим  взрывом,  не  прогорят  ли  стенки
камеры, выдержат ли сверхжаропрочные сплавы циклопического сопла.
   Все меры безопасности были приняты, все казалось выверенным до конца... И
все же никто из них не мог предположить, что  слепяще-яркий  факел  кипящего
пламени из сопла двигателя вытянется почти во всю длину стометровой бетонной
траншеи, подняв серо-багровые тучи пыли  и  дыма.  На  барабанные  перепонки
давил  чудовищный  грохот  -  казалось,  от  него  сейчас  растрескается   и
разлетится обломками сама земля...
   Герман Григорьевич,  защитив  уши  плотными  противошумовыми  заглушками,
неотрывно смотрел в окуляры через фильтры темных очков.
   Нет, никогда еще не доводилось ему видеть такое.
   Согласно с программой испытаний  на  полной  мощности  стартового  режима
"РД-018"  проработал  ровно  восемь  с  половиной  минут.   Именно   столько
потребовалось бы разгоняемой им ракете, чтобы вынести на пятисоткилометровую
орбиту  десятитонный  спутник.  Стартовый   ускоритель   показал   небывалую
устойчивость и надежность всех элементов конструкции.
   В доказательство этого академик  Черемисин  расширил  рамки  испытаний  и
через двадцать минут после первого запуска распорядился  включить  зажигание
повторно, доведя нагрузку до критической.
   Но и тут великолепная конструкция оказалась  на  высоте.  Наконец  подача
топлива была перекрыта, огненный хвост уменьшился и словно втянулся в добела
раскаленный конус сопла.
   Клоков снял защитные очки и заглушки. Бледный, взволнованный и счастливый
Черемисин подошел к нему.
   - Ну что? - спросил он с неожиданным мальчишеским вызовом. -  Впечатлило?
Машина  отработала  как  часы.  Судя  по  записям  приборов,  нам  удавалось
дозировать силу тяги в пределах плюс-минус одного  процента.  Такое  не  под
силу ни одному двигателю в мире!
   Клоков хотел что-то ответить, но Черемисин вдруг яростно взмахнул рукой и
неожиданно возвысил голос:
   - И что же? Вот такое чудо техники должно валяться на складе,  ржаветь  и
пропадать? Такую машину - на свалку?
   - Да погодите, Андрей Терентьевич...
   - Бросьте! Вложить миллиарды, вложить силы, вложить  талант  лучших  умов
страны, идти к этому дню столько лет - и что же? Выкинуть за  ненадобностью?
Что же нам делать прикажете? Закрывать лавочку?
   - Успокойтесь, Андрей Терентьевич, - воскликнул  Клоков.  -  Успокойтесь,
дорогой. И дайте-ка я вас  сначала  от  души  поздравлю.  Я  имею  поручение
передать вам самую искреннюю благодарность, приветствия  и  поздравления  от
премьер-министра и Президента...
   - Спасибо! - горько воскликнул Черемисин. - Весьма тронут. Мерси. Ведь мы
все тут - все двадцать  тысяч  человек  только  ради  этого  поздравления  и
старались. Пусть они лучше вместо поздравлений приедут сюда  и  скажут,  что
теперь с нами будет и что нам делать.
   - Я вижу, вы слишком переволновались,  -  чуть  снисходительно  улыбнулся
Клоков. - И немудрено - родить такого исполина! Поскольку  испытания  прошли
блестяще, давайте в связи с этим проведем  небольшое  рабочее  совещание.  В
самом деле, пришло время обсудить все эти наболевшие  вопросы  и  дальнейшую
нашу  стратегию.   Собирайте   ведущих   руководителей   отделов,   посидим,
поговорим...
   А "Зодиак РД-018"  еще  полыхал  жаром.  Его  раскаленные  детали  быстро
остывали, отдавая жар своих поверхностей окружающему воздуху, который дрожал
и вибрировал, как над костром.
   Но  детали  сопла  не  обгорели,  не  оплавились.  Лишь   по   титановым,
танталовым, вольфрамо-молибденовым элементам обшивки расплылись сине-лиловые
разводы, в то время как двигатель остался  в  идеальном  рабочем  состоянии,
готовый к новым запускам и к новым извержениям ревущего огня.
   Перед назначенным совещанием выпили шампанского за успех, за  достигнутый
феноменальный результат. Настроение  у  всех  было  приподнятое,  лишь  один
Черемисин, который, казалось  бы,  должен  был  торжествовать  больше  всех,
выглядел подавленным.
   Переговариваясь и обмениваясь впечатлениями, хозяева и гости потянулись к
главному административному  корпусу  НПО  "Апогей".  А  вскоре  собрались  в
большом кабинете Черемисина в предельно узком кругу, и  вице-премьер  Клоков
взял слово.
   - Дорогие друзья! - сказал он. - Сегодня  один  из  самых  знаменательных
дней не только в  жизни  вашего  прославленного  предприятия,  не  только  в
истории нашей ракетно-космической отрасли. Уверен,  этот  день  когда-нибудь
войдет в историю и всей мировой ракетно-космической науки. Как сказал  поэт,
"и  невозможное  -  возможно".  Вы  наглядно  продемонстрировали  это  -   в
труднейших условиях, что называется, на полуголодном пайке...  В  то  время,
когда все вокруг распадается, ваш прославленный коллектив и прежде всего вы,
Андрей Терентьевич,  и  вы,  Роберт  Николаевич,  сумели  довести  до  конца
сложнейший проект и доказали, что Россия жива, что, как сказал  великий  наш
предок, может, может  она,  Русь-матушка,  собственных  Платонов  и  быстрых
разумом Невтонов рожать, как рожала...  Мы  воочию  в  этом  убедились!  Наш
российский интеллектуальный научно-технический потенциал,  несмотря  на  все
трудности, по-прежнему на высоте. Низкий вам поклон!
   Собравшиеся зааплодировали - лишь Черемисин сидел, понуро  опустив  седую
голову.
   А вице-премьер продолжал:
   - Вы создали то, что не снилось пока ни японцам, ни  французам,  ни  даже
американцам. Вы  доказали,  что...  -  Он  вдруг  запнулся,  не  зная,  что,
собственно, говорить дальше.
   Черемисин тотчас воспользовался паузой.
   - Спасибо вам, Герман Григорьевич, за добрые слова! Но  скажите,  что  же
будет теперь?
   - Да погодите  вы,  Андрей  Терентьевич,  дайте  хоть  порадоваться...  -
засмеялся Клоков. -  О  проблемах  еще  успеем  наговориться.  Праздник  так
праздник!
   - Может быть... - Черемисин заметно разволновался. - Только нам  ведь  не
до банкетов.
   - А мы-то надеялись... -  засмеялся  Герман  Григорьевич,  и  все  вокруг
подобострастно заулыбались, оценив вельможную шутку.
   - Послушайте, можем ли мы праздновать, когда рабочие без зарплаты  сидят?
Что могли, мы сделали, что хотели доказать - доказали. Но повторяю - что  же
дальше? Какая судьба ждет наш "Зодиак"? Попадем в Книгу Гиннесса?  Извините,
но  мы  не  для  того  работали,  чтобы  прославиться  как  создатели  новой
царь-пушки, которая не стреляла, и нового царя-колокола, который не звонил!
   - Мне странны ваши вопросы, дорогой Андрей Терентьевич, - сказал  Клоков.
- К чему такая  риторика?  Вам  не  хуже  меня  известна  ситуация,  которая
сложилась на сегодняшний день в стране, - казна пуста, стоят сотни  заводов,
тысячи производств, миллионы людей без зарплаты...
   - Это  теперь  каждый  ребенок  знает,  -  перебил  Черемисин.  -  Что  с
двигателем будет? Говорите прямо!
   -  А  что  касается  двигателя,  то  при  всех   его   сверхъестественных
возможностях девать нам его сегодня решительно некуда и использовать  негде,
- жестко сказал К