Господи!
     Прости за просьбу мелкую, но научи Ты мя радоваться, ибо нового пути не
ведаю...

     Глава первая. Муха в свободном полете
     Наверное,   я   боюсь   летать,   поэтому   в   аэропорту  меня   тянет
пофилософствовать. Смотрю на вяло ползающие по Шереметьеву самолеты и думаю:
если  жить  в  постоянной  опаске -- запросто  свихнешься,  а  размякнешь  и
возрадуешься передышке -- тут же какая-нибудь пакость догонит.
     Размякнуть и возрадоваться я вознамерился в малом спецзале Шереметьева.
В  том,  на   третьем  этаже,  где  на   скромных  бордовых  диванчиках  под
коричневатым  светом  притененных  ламп  дожидаются  посадки  фельдъегеря  и
охранники. Сами VIP (вери импотент персон --  весьма важные персоны) кайфуют
за  барной  стойкой в  зале  своего  имени, а сопровождающие их  -- тут,  по
соседству.
     Завели  такой  порядок  недавно. После  того  как  за  дверью  для  VIP
встретились два  корефана  авторитета.  Слово  за слово,  рюмка  за  рюмкой,
поспорили они,  чьи "быки" круче. Чтобы  решить проблему,  устроили конкурс.
"Быкам"  хоть  бы  хны,  а  какому-то  подвернувшемуся  под  руку  министру,
летевшему  улаживать чреватый крупными  неприятностями конфликт на Балканах,
досталось как следует. Понятно, что с подбитым  глазом и сломанным ребром не
до международных споров. В  результате на Балканах рост напряженности вплоть
до  военных  действий.  Вот аэропортовское начальство и решило,  что  лучше,
когда те, кого охраняют, ждут вылета отдельно от тех, кто охраняет. Осталось
к табличке:  "Вход  с  оружием  запрещен"  сделать  приписочку:  "...включая
одушевленное". То есть "...живое".
     Поскольку я сегодня  летел сам по себе, никого не  сопровождая, мне  не
приходилось  беспокоиться  о  подопечном:  не  слишком  ли  налижется  и  не
подружится   ли   с  кем-нибудь  опасным.  Сегодня   я   отвечал  только  за
металлический, обтянутый черным дерматином  чемоданчик, прикованный  к моему
запястью.  Я тихо стоял возле сплошного, от потолка до пола, окна,  небрежно
покачивал  кейсом  и  поглядывал на выруливающие под низким  пасмурным небом
лайнеры. Ползали они нехотя. Им-то и на декабрьской земле было холодно, а уж
за облака, где вообще жуткий колотун и скорая ночь, тем более не тянуло.
     Естественно, любуясь  пейзажиком, я небрежно посматривал и на отражения
в  стекле,  благо  мой   малый   рост  и  худосочная  комплекция   позволяли
присматривать за окружающими,  не ворочая  головой. Знакомых никого, но, как
обнаружилось,  кое-кто  из присутствующих  за мной следил, как и  я за ними.
Нормально.  Пятеро  с  разномастными кейсами  или  брезентовыми,  вроде  как
инкассаторскими  мешками.  Семеро  с пустыми  руками,  но тоже в  пиджаках и
куртках    характерного   покроя,   способствующего   сокрытию   оружия    и
соответствующей   сбруи.   Все   схожи   маловыразительностью  почти  сонных
физиономий.  Это у  них шик такой,  специфика службы. На самом  же  деле они
цепко присматривают за обстановкой, на всякий случай подозревая в злоумыслии
всех и каждого.
     Разглядывая их, а заодно и  себя,  я подумал, что  годы свое берут. Вот
как шевелюра редеет, сквозь кудри уже лампы бликуют. Скоро надо будет что-то
насчет лысины соображать. Тут в дальнем углу приотворилась узкая и неброская
служебная дверца, и в зал проскользнула _она_.
     Я сразу ее узнал. Будто кто-то шепнул: "Смотри, а ведь это Регина!" Эту
суку я  где  угодно  узнаю. И  даже  не  из-за  соломенно-рыжей  челки, лихо
спадающей на левый от меня глаз.  А благодаря походке сосредоточенной мамаши
--  она,  мол, так  обременена потомством,  что  на  все прочее  ей  глубоко
плевать. Как  же, держи карман шире! Регина чуяла, видела  и  примечала все,
что творилось вокруг. Мне это точно известно, поскольку и мне в числе прочих
ее  незаурядные способности не  раз спасали здоровье. И  сейчас, уверен, она
засекла  меня раньше,  чем я ее.  Но виду,  конечно, не подала. Сначала она,
таща  за  собой неменяющегося хмуро-сонного сутулого проводника  по прозвищу
Поводок,  прочесала  зигзагом зал. И  только потом, убедившись, что тут  все
чисто,  подвела его ко  мне, ткнулась дерматиновым носом в мою  правую руку,
озадаченно  подняла на  меня  фиолетовые  глаза,  фыркнула  и  села,  слегка
похлопывая рыже-желтым хвостом по серому полу.
     --  Ой,  Муха! -- только  тогда  узнал  меня Поводок и обрадовался.  --
Здорово, Муха! Видишь, она  удивляется, что у тебя взрывчатка в правой руке.
А чего ты тут вообще-то? Летишь куда?
     Из этих  двоих --  колли Регины и уволенного в  запас сержанта спецназа
ВДВ  Митьки  Кузмичева,  получившего  свое  прозвище  еще  в  армии,  умнее,
внимательнее  и осторожнее, была,  безусловна, она. Поэтому на ее вопрос я и
обратил внимание первым делом:
     -- Какая взрывчатка? Много?
     -- Почем я знаю? --  спокойно дернул плечом Поводок. Глаза у него  чуть
навыкате,  но вечно  полуприкрыты, отчего кажутся не  бессмысленными, какими
являются  на  самом  деле,  а  мечтательными.  --  Может,  СИ-четыре, может,
гексоген или тол. Марки она мне не докладывает. Так ты куда летишь-то?
     Поводок  -- он  и есть  Поводок,  и  где  витают  его  мозги  во  время
исполнения служебных обязанностей, знает только Регина. Но  она  его никогда
не выдаст.  То, что псина обнаружила запах взрывчатки на давнем  сослуживце,
само по себе для Поводка роли не играло. Ведь колли села передо мной  на пол
хотя и  удивленно, но без  опаски и  даже хвостом вильнула  с симпатией. Вот
если бы Регина на меня оскалилась, то и он бы тогда окрысился. И не поглядел
бы, что мы  когда-то  Чечню вместе прошли. В этой парочке  Регина  принимает
решения, а  Поводок всего  лишь  исключительно точно угадывает  настроения и
мысли   своей   "начальницы",  за   что  и  ценим   всеми  нами   такой  вот
ангел-хранитель.
     -- Я не о марке спрашиваю, -- объяснил я, продолжая для всех окружающих
изображать  безмятежное  удовольствие  от встречи с приятелем. -- Старая она
или свежая?
     --  Кто   свежая?  --  Поводок  недоуменно  повернулся  к   собаке.  Та
выразительно взглянула на него  и  зевнула,  показав  желтоватые  клыки  над
нежно-розовыми  деснами.   --  А-а-а,  взрывчатка-то?  Свежая  совсем.  Часа
два-три,  не  боле.  И пахнет,  как  я  понимаю, чуть-чуть. Будто  ты не  ее
непосредственно касался, а, скажем для примера, упаковки от нее.
     В  том, что  касается  перевода  мыслей Регины,  Поводок, вне сомнений,
достиг вершин. Ребята  судачили, что  это оттого,  что собственных  мыслей у
него отродясь не  было, так что ее мнение у них одно на двоих, и тут никакой
путаницы быть не  может. Если  Регина считала,  что  я некоторое время назад
соприкоснулся с ВВ,  то так  оно и есть. Но  где и как  это могло случиться,
она, естественно, знать не могла. А я тем более.

x x x

     Неделю  назад в  наше  частное детективно-охранное агентство  "MX плюс"
обратилась  фирма  "Изумруд",   специализирующаяся  на   торговле  ювелирным
антиквариатом.  Пришедший  от  них  невысокий  лысый  дядечка  попросил  нас
доставить в Тбилиси особо  ценное ожерелье. Оно когда-то принадлежало царице
Тамаре, которая им отметила особо заслуженного  перед  Грузией воина.  После
революции  у его потомков  это сокровище то ли  купили, то  ли конфисковали.
Фирма "Изумруд"  откопала его  где-то в  США  и по заказу московских  грузин
купила.  Намерение  было --  преподнести  ожерелье президенту Шеварднадзе. В
знак и во имя. Осталась сущая малость: доставить эту штучку в Тбилиси.
     -- А чего ж вы не сами? -- лениво спросил осторожный Боцман. В тот день
была его очередь демонстрировать бдительность. -- Неужто у вас  или у грузин
доставить его некому?
     Боцман  массивен и осанист, голос имел  басовитый,  так  что вопрос его
прозвучал вполне начальственно.
     -- Мы  бы и сами, -- сокрушенно ответил лысоватый  круглолицый дядечка,
представившийся  как  Владимир  Захарович Артемов, заместитель  генерального
директора  "Изумруда".  --  Но  компания,  в  которой  застраховано ожерелье
Тамары,  нашим людям не доверяет.  "Резо-гарантия" --  слышали о такой?  Они
дали  нам список охранных фирм,  которые пользуются  у них авторитетом. Вы в
нем есть. Поэтому мы к вам и обратились.
     -- Далеко у вас этот списочек?  -- все еще сверля  гостя подозрительным
взглядом, поинтересовался Боцман.
     Поскольку  в  тот  день  за  директорским  столом  сидел  он, я скромно
притулился  в  кресле  рядом и  в разговор не вмешивался. Видел, что Боцману
клиент не нравится. Мне он тоже не нравился. Мне вообще клиенты не нравятся.
У  них  у  всех  отвратительная  привычка: за свои  деньги заставлять  людей
работать. Даже такое впечатление складывается, что они  специально и платят,
чтобы заставить кого-нибудь работать. Да еще не просто работать, а рисковать
своей шкурой. Будто нельзя  отдать деньги просто так или  поручить охранному
агентству что-нибудь простенькое. Вроде перевода старушек через дорогу.
     Толстенький  распустеха  Артемов  с  его   добродушным  щекастым  лицом
любителя покушать тоже не производил  впечатления человека,  который  отдает
деньги ради незнакомых старушек.
     Однако о страховой  компании "Резо-гарантия" мы слышали только хорошее.
Ее хозяин, кажется грузин, вроде бы увековечил в ее названии свое имя и свое
мнение о собственной  персоне. У Резо были основания доверять  нам: у нашего
агентства  "MX плюс" был договор со  страховой  компанией "Россия" по поводу
страхования   рисков  наших  клиентов.  А  "Россия"  в   кругу  специалистов
котируется  очень серьезно. Иными словами,  случись нам обмишулиться, клиент
получит компенсацию за убытки обязательно. Не от нас, так от "России". Это в
нашей работе многим нравилось.
     -- Понимаете, господин Хохлов... Дмитрий... э-э?
     -- Дмитрий Александрович, -- сурово напомнил Боцман. -- Так  что насчет
списочка?
     -- А товарищ ваш... э-э? -- улыбнулся вежливый Артемов в мою сторону.
     -- Мухин! Мухин Олег Федорович мой товарищ, -- сурово сказал Боцман. --
Наши фамилии и образуют "MX" в названии фирмы.
     -- А "плюс" -- что? -- проявил любознательность гость.
     -- Не что, а кто. "Плюс" -- это плюс наши друзья-совладельцы.
     -- Понятно... Видите  ли,  Дмитрий  Александрович и  Олег Федорович, --
вздохнул Артемов,  -- поймите меня правильно. Мы пока только ищем по  списку
клиента тех, кто нас самих устроит. И обратимся, как вы понимаете, не только
к  вам.  Поэтому мне бы  не  хотелось  на этом этапе  обременять  вас лишней
информацией.
     -- То есть, -- вступил  в разговор я, изображая само  добродушие, -- вы
боитесь, что мы договоримся с коллегами. Чтобы содрать с вас побольше?
     -- Нечто в этом роде  я допускаю, --  опять  улыбнулся Артемов, который
своей непрошибаемой  вежливостью  начинал  мне  нравиться. Человек,  умеющий
держать  себя  в  руках,  не  любит авантюр,  что  редкость  среди  нынешних
российских нуворишей.
     --  Тогда  я предлагаю  компромисс,  --  продолжил  я.  -- Мы сразу вам
говорим, что запросим за работу не более пяти тысяч долларов, и вы...
     --  Пять  тысяч?!  Да  тут  работы  на день, максимум  два!  Отвезти  и
вернуться. Нет, господа, боюсь, нам такая цена не по карману.
     Он так убежденно это сказал, что  я почти успокоился. У  наших недругов
--  а их в небезуспешной работе родного агентства хватало --  стало хреновой
традицией предлагать, не торгуясь, бешеные гонорары. С явным прицелом на то,
что либо платить не придется, либо позже, когда наши тела охладеют,  удастся
забрать авансы назад. Правда, до сих пор нам  удавалось и деньги получить, и
шкуры уберечь. Хотелось бы эту славную традицию продолжить. Но сколько можно
ходить по грани? Пора привлекать  заказчиков  без двойного  дна. Но такие-то
как и раз жмутся, считают копейки.
     -- Ну мы же говорим "не более", -- подключился вполне согласный со мной
Боцман. -- Значит, если убедите нас, что риск невелик, может быть и меньше.
     Артемов даже не  представлял  себе,  до  какой  степени это  может быть
меньше. Мы уже больше года на рынке охранных услуг, а очередь жаждущих нашей
защиты все не выстраивается и не выстраивается. Хорошо, кое-какие накопления
у  нас  есть  -- с  голоду не помираем. Но и  без постоянных  заказов сидеть
поднадоело.
     -- Да какой тут риск? Мы в офисе вручаем вам чемоданчик с ожерельем, --
объяснил  Артемов.  --  Вы  везете его в  аэропорт. Ваш  человек  садится на
самолет, а в Тбилиси прямо возле трапа его встречают люди президента.
     --  А  на сколько застраховано ваше ожерелье? -- уже улыбаясь,  спросил
Боцман.
     Гость чуть замялся, но признался:
     -- На полтора миллиона долларов.
     --  Хм, и  вы считаете, что  за такую сумму  не  могут найтись желающие
напасть? Извините,  на столь наивного человека вы  не похожи. Кроме того, мы
не  специализированная  фирма  по перевозке  ценностей. Значит, придется  до
аэропорта нанимать броневик. А это тоже деньги.
     -- Но не пять же тысяч! Нет, извините, нам это не подходит.
     --  Ну  не  подходит,  так  не  подходит...  --  Боцман  уперся  своими
лопатообразными ладонями в стол, чтобы встать в  знак окончания разговора, и
тут я снова проявил инициативу:
     --  А сколько вам подходит?  Боцман  с  весьма  натуральным возмущением
покосился на меня, но смолчал.
     --  Помимо аренды броневика, билетов и прочих накладных? Максимум две с
половиной, -- все так же вежливо выложил Артемов.
     --  Сколько?!  -- возмущенно  переспросил  Боцман. -- А  страховка?  Вы
знаете, сколько стоит страховка человека, который охраняет полтора  миллиона
баксов? И переночевать, покушать ему в Тбилиси надо? Надо! Четыре пятьсот!
     -- Две семьсот пятьдесят...
     Мы  оба с Боцманом любим  поторговаться. Но по разным причинам.  Я  как
человек приземленный и меркантильный -- в расчете на  финансовый  выигрыш. А
он как натура возвышенная -- исходя  из того, что ни в чем  суть человека не
выражается  настолько явственно, как в  торговле.  Наш  гость  торговался  с
большим  умением: он  и  деньги  хотел  сэкономить, и  старался  при этом не
рассердить потенциальных партнеров. Он был  из тех, кто не плюет в колодец и
не изображает  из  себя  халифа (кстати,  с  последними потом вечно проблемы
из-за оплаты).
     -- Четыре двести пятьдесят!  --  прихлопнул Боцман  по,  столу так, что
подпрыгнула компьютерная клавиатура.
     -- Три  ровно...  --  сказал Артемов и  вежливо хмыкнул: -- Давайте  не
будем? Мы же не дети. Предлагаю прокалькулировать:  машину, командировочные,
суточные и все прочее. Из расчета тридцать долларов в час.
     -- Ладно! Ради хорошего человека --  пятьдесят  в час, и по  рукам?  --
почти согласился Боцман и напомнил: -- Да, а список?
     --  Дался  вам этот список,  --  досадливо крякнул Артемов,  но полез в
портфель  и достал прозрачную  папочку с  несколькими  листочками бумаги. На
верхнем под грифом "Резо-гарантии" выстроился столбик из "Щитов", "Защит"  и
"Безопасностей  Лтд".  Почти   о  всех  нам  было  известно,  что  они  тоже
застрахованы в "России". Наш "MX плюс" находился в середине между  "Мечом" и
"Надежностью".
     -- Ого, -- удивился Боцман. -- И вы их всех обошли?
     -- Почти,  --  улыбаясь, кивнул клиент. -- Мы решили  уж заодно выбрать
для себя агентство,  с которым  и  в дальнейшем будем иметь  дело. Да  и  вы
правы: полтора миллиона кому попало не доверишь.
     -- Ото ж! -- поднял Боцман к потолку свой мощный палец.
     Вот так это началось.  И  сперва  ничего чрезвычайного не  наблюдалось.
Коллеги из указанных -- вплоть  до "Меча" -- фирм подтвердили, что "Изумруд"
к ним обращался. В регистрационной  палате  они  значились, их офис на Новом
Арбате  производил впечатление солидности,  в  банке  "Микон"  о фирме  тоже
отозвались уважительно. В общем, мы подписались.
     Везти груз должен был Боцман. Однако за день  до  поездки некий  чайник
влетел на своей  "копейке"  в  бок его "форду-скорпио",  покорежив  машину и
сотряся  могучий  мозг  моего  друга.  Боцман  уверял,  что  чувствует  себя
прекрасно  и  что готов в полет. Но мы решили  не  рисковать. Не война, чего
горячиться. Поэтому в Тбилиси выпало отправиться мне.
     Передача "Изумрудом"  ожерелья Тамары была обставлена  как  полагается.
Сначала в  офисе  на  Арбате двое экспертов,  приглашенных  покупателями,  в
перчатках,  с  лупами и  химикатами  обнюхали каждый  камешек  в  полосе  из
чеканных  золотых  прямоугольников.  Потом сокровище  запаяли  в  прозрачный
полиэтиленовый  чехол  и уложили  в футляр  с полупрозрачной крышкой.  Потом
футляр  еще раз обтянули прозрачным  полиэтиленом и уложили в  металлический
кейс.
     Получив под  расписку  чемоданчик  с  ожерельем,  я  пожал  продавцам и
покупателям  руки и  на  арендованном  броневике  благополучно  добрался  до
Шереметьева. Артист явно для всех сопровождал меня в стальном кузове, а Док,
маскируясь, следовал позади на своем стареньком "мерее". В аэропорту Артист,
по  обыкновению   щедро  одаривая   пассажирок  и  служительниц  авиасервиса
комплиментами, проследил, как я прохожу  контроли, просветки и, кстати, даже
обнюхивания  на  предмет  наркоты.  Я  помахал   ему   рукой,  прошел  через
таможенников   в  малый  спецзал  и  только-только   осмотрелся  в  ожидании
приглашения на посадку, как и объявились Регина с Поводком.

x x x

     Пока я соображал, что бы  все это могло  значить, Поводок объяснил мне,
что они  с Региной после дембеля  работают тут.  Ненавязчиво  проверяют, так
сказать, для страховки, VIPов и их сопровождающих на  тот случай, если  даже
после  всех просветок кто-то из  них умудрится  протащить  или заполучить по
дороге нечто незаконное или опасное. Вернее, работает, конечно, Регина, а он
состоит при ней в роли переводчика.
     То  ли Регина  хорошо запомнила мой  запах, то ли нюх  у  нее  был куда
чутче, чем у  других  ее  хвостатых коллег, то ли  чувство  ответственности,
закаленное  в боях,  оказалось мощнее, но она  сумела  у меня на руке засечь
следы взрывчатки.  Уловила те ничтожные молекулы, которые только и могли там
остаться после недавнего мытья рук в туалете.  Из-за этих-то вот молекул мне
и приходилось теперь в темпе ломать себе башку.
     Объяснить этот факт можно тысячью способов.  Ну  например. Незадолго до
нас броневик кто-то использовал для перевозки ВВ. Или саперов. Пылинки осели
в  кузове или  остались  на ручках после  прикосновений  взрывников, а  я их
нечаянно подцепил. Или даже еще проще: у нас в  офисе я  взялся за  какой-то
предмет, на  котором до этого  оставил следы ВВ наш Боцман. Он у нас главный
технический спец и  такой большой любитель разминировании, что недавно опять
занимался на курсах повышения саперской квалификации. Главное, что у меня не
было  никаких оснований подозревать наличие взрывчатки внутри прикованного к
моей руке  кейса, ибо я в него  руками не лазил. Только  заглянул, когда  не
сводил  глаз  с  ожерелья в полупрозрачном, да  еще и запаянном в полиэтилен
футляре.  Так  что  смешно  поднимать  панику  из-за  какого-то  несолидного
запашка.
     И поскольку веских поводов для тревоги нет, надо лететь.
     --  Пусть  она  проверит  кейс, --  попросил я  Поводка,  и Регина,  не
дожидаясь его дубляжа,  привстала и обнюхала чемоданчик,  начиная с  ручки и
кончая петельками на донце. Свою скептическую реакцию она сделала ясной даже
для меня.
     -- И как ты считаешь, -- спросил я  вроде бы  у  Поводка,  но  глядя на
Регину, -- это опасно?
     -- Откуда  мне знать?  --  пожал плечами  простодушный сержант,  но его
опекунша кратко рыкнула, и он уточнил:
     --  Вообще-то, по-моему, она тебе не  советует.  Видишь, как смотрит по
сторонам: от кого-то в этом зале несет злостью и опасностью для тебя. Кто-то
именно тебя пасет.
     Если  я не полечу,  вернусь и все окажется  шухером  на  пустом  месте,
расходы  на  аренду  броневика  однозначно  поп