ят, но и Сергей форму еще не потерял.
   После этого ссунул его плоскодонку в воду и ногой оттолкнул от берега.
   - Плыви!.. - Предупредил: - Вернешься - с двустволкой встречу. У нас  тут
демилитаризованная зона. Понял, Голубков?
   - Откуда ты меня знаешь? - спросил полковник, стоя по грудь в воде.
   - Ты в Чечне контрразведкой командовал. А два года  назад  в  Ставрополье
тактические учения проводил.
   - Однако память у тебя! Может, поговорим?
   - Не о чем нам с тобой разговаривать.
   - А я, между прочим, хотел тебе привет от Коли Дьякова передать.
   - От какого Коли? - не понял Сергей.
   - От полковника Дьякова Николая Дементьевича. Быстро ты своих  командиров
забываешь!
   - Я не забываю. Я просто не хочу  их  вспоминать.  Можешь  от  меня  тоже
передать ему привет.
   - Может, все-таки поговорим?
   - Сказано было: не о чем.
   - А если я скажу, что твой друг Тимоха, лейтенант Варпаховский, жив?
   - Врешь! Я своими глазами видел, как он с моста сорвался!
   - И все же уцелел. Каскадер. Может, хоть из воды разрешишь выйти?
   - Вылезай.
   Голубков вытолкнул на берег лодку, которую уже начало  понемногу  уносить
течением, потом выбрался сам, таща на ногах плети кувшинок и водяных лилий.
   - Что с ним? - нетерпеливо спросил Сергей.
   - Все расскажу, - пообещал Голубков. - Дай только сначала отжаться.
   Он скинул резиновые сапоги и вылил из них воду, сбросил пудовые  от  воды
ватник и штаны. С помощью Сергея выкрутил их, сколько смог, и  расстелил  на
камнях сушиться. Потом, стыдливо оглядываясь, выжал трусы и  майку  и  снова
натянул их на  себя.  День  был  солнечный,  теплый,  вода  в  Чесне  успела
прогреться, но после неожиданного купания кожа  на  щуплом  теле  полковника
пошла пупырышками, а зубы поклацывали от холода.
   Сергей снял с себя телогрейку и бросил полковнику:
   - Накинь.
   - Спасибо. А закурить не найдется?
   - Не курю.
   - Жалко. А то мои размокли... Ладно. Так вот, Пастух, уцелел твой Тимоха.
Несколько  переломов  ног,  рук,  сильное   сотрясение   мозга,   что-то   с
позвоночником, но, в общем, выкарабкался. Сейчас у них в госпитале, где-то в
горах.
   - Как узнали? - спросил Сергей. - Разведка?
   - Нет, они сами на нас вышли. Высчитали его - что он из твоей команды.  А
за твою голову они, сам знаешь, миллион долларов назначили. Вот и предложили
нам...
   - Обменять?
   - Нет, выкупить. И заломили - сначала триста тысяч баксов, потом  сбавили
до двухсот.
   - И в чем проблема? - спросил Сергей, хотя и сам понимал в чем.
   - Если за каждого нашего  пленного  мы  будем  платить  по  двести  тысяч
баксов...
   - Лейтенант Варпаховский - не каждый.
   - Дело в принципе. Заплати за одного, всех остальных будут нам продавать.
А когда у них останется с десяток наших, а у нас - хоть тысяча  их  пленных,
согласятся на обмен: всех на всех. Как это  принято  во  всем  мире.  И  нам
придется согласиться. Такой вот, Пастух, расклад.
   - Вы давно из Чечни? - спросил Сергей, невольно переходя на "вы".
   - Да уж месяца два. Перевели в Москву. Да ты  можешь  и  на  "ты",  я  не
гордый. Или, если хочешь, по отчеству: Константин Дмитриевич.
   - Откуда вы все это узнали?
   - Дней десять назад мне позвонил полковник Дьяков.  Попросил  меня  найти
твой адрес и сообщить о Тимохе. Он же знает, что вы были как братья.
   - А он что, моего адреса не мог в части узнать?
   - Нет больше твоего адреса в части. И нигде  нет.  Ни  твоего,  ни  твоих
ребят. И в компьютерах нет. Все ваши личные дела - в архиве Минобороны.  Там
я твой адрес и узнал. Хотел написать, да вот выпал случай приехать.
   - Судачка половить?
   - Вроде того.
   - Знаешь, Константин Дмитриевич, мы все-таки не дипломаты. Поэтому  давай
- карты на стол. Зачем приехал?
   - Дело к тебе, Пастух, есть. И к твоим ребятам. Сергей поднялся.
   - Нет у нас никаких дел с Российской армией. И никогда больше не будет.
   - Да ты сядь, не кончен разговор. Я не от армии.
   - А от кого? ФСБ?
   - И не от ФСБ. Не знаю, нужно ли говорить. Ну  да  ладно.  Управление  по
планированию специальных мероприятий. Небось даже не слыхал о таком?
   - Почему? - возразил Сергей. - Даже начальника видел.  Высокий,  с  худым
таким лицом, в золотых очках. Ходит в штатском. Зовут Анатолий Федорович.
   - Откуда ты его знаешь?
   - Пришлось  встретиться.  Думаю,  не  меньше,  чем  генерал-лейтенант.  С
командующим разговаривал на равных.
   - Верно, генерал-лейтенант. Волков Анатолий Федорович.
   - В чьем он подчинении?
   - Ни в чьем. Выходы - прямо на Белый дом. Или на Кремль. А на кого именно
- никто в Управлении этого не знает.
   - Что ему от нас понадобилось?
   - Важное дело, Пастух. Трудное. И очень опасное.
   - И очень грязное, - предположил Сергей.
   - Скажем так - деликатное.
   - Так и  возьмите  у  генерала  Жеребцова  его  мордоворотов.  Они  любят
деликатные дела.
   - У генерала Жеребцова уже ничего не возьмешь. Погиб  он,  подорвался  на
мине. На окраине Грозного, у нашего блокпоста.
   - Как там могла оказаться мина?
   - Это интересный вопрос. Саперы сказали: обычная противопехотка.  Но  мне
почему-то не больно в это поверилось. Послал своих спецов. Никакая это  была
не противопехотка. Безоболочковое  взрывное  устройство  с  радиоуправлением
новейшей конструкции. Всего  десять  штук  поступило  на  спецсклад.  Первая
опытная партия. А после этого осталось только девять.
   - Когда это было?
   - Как раз вечером того дня, когда вас уволили и вывезли в Ставрополь.
   - Вон даже как!.. - Сергей надолго задумался, потом  спросил:  -  Значит,
ваш Волков считает, что только мы можем справиться с этим делом?
   - Нет, это я так считаю, - поправил Голубков. - Но он со мной согласится.
У него просто нет выбора.
   - Почему именно мы?
   - Во-первых, профессионалы. А во-вторых - и это главное - вы - никто.  Не
имеете никакого отношения ни к армии, ни к ФСБ, ни к каким спецслужбам.  Кто
ты? Пастух, и только. А твои ребята - обыкновенные  обыватели.  Ну,  служили
когда-то в армии, а кто из молодых ребят не служил?
   - Значит, мы будем работать без прикрытия?
   - Да. Полностью на свой страх и риск. И  если  провалитесь,  рассчитывать
вам не на кого.
   - Веселенькая перспектива! Насколько важное это дело?
   - Если группа создается за полчаса в усиленном составе, а  сам  начальник
Управления лично курирует операцию - важное это дело? Форс-мажор!
   - Мы сделаем то, что нужно, - помедлив, проговорил Сергей.  -  Но  только
после того, как выкупят Тимоху и доставят сюда.
   Голубков с сомнением покачал головой:
   - Вряд ли Волков на это пойдет.
   - Значит, и никакого дела не будет. Но я так думаю, что  пойдет.  Скажите
ему, что лейтенант Варпаховский знает все о программе "Помоги другу".
   - Что это за программа?
   - Вы ничего не знаете о ней?
   - Даже краем уха не слышал.
   - Вам повезло. А Волков слышал. И если Тимохе надоест гнить  в  чеченском
зиндане и он расскажет об этой программе, Волкову недолго останется ходить в
генерал-лейтенантах и начальниках Управления.
   - А ты не перебарщиваешь? - усомнился Голубков.
   - Жеребцову провал этой операции  стоил  жизни.  Тимоха  знает,  конечно,
намного меньше, но Волкову и этого хватит. И он это понимает.
   - В опасные игры играешь, Серега!
   - Не я их начинал.
   - Что ж, доложу. Посмотрим, что из этого выйдет.
   - Посмотрим, - согласился Сергей.
   Голубков подошел к  лодке,  вытащил  из  кормового  отсека  завернутый  в
целлофан портативный радиопередатчик и сказал в него несколько  слов.  Через
три  минуты  откуда-то  из  заречной  ложбины  поднялся  легкий  вертолет  и
опустился на пригорке, распугав шумом своего двигателя коров. Голубков сунул
голые ноги в резиновые сапоги, сгреб в  охапку  штаны  и  ватник  и,  вернув
Сереге его телогрейку, зашагал к машине.
   - А лодка? - крикнул ему вдогонку Сергей. Голубков махнул рукой:
   - Себе оставь. Может, когда и выберусь порыбачить!..
   Он скрылся в люке,  вертолет  взмыл  и  ушел  в  сторону  Москвы.  Ольга,
хлопотавшая возле избы, проводила его взглядом и с тревогой спросила Сергея:
   - Кто это был?
   - Так, знакомый, -  неопределенно  отозвался  он.  -  Передал  привет  от
полковника Дьякова.
   И он защелкал кнутом, сбивая в кучу стадо и отгоняя его на сухотину.
   * * *
   Через три дня другой вертолет, потяжелей, военно-транспортный,  всполошил
гулом двигателя всех дворняг в округе и взрябил воду в тихих заводях  Чесны.
Он опустился на том же пригорке неподалеку от  пастуховской  избы.  А  когда
двигатель заглох и словно бы опали лопасти, из  сдвинутого  в  сторону  люка
выставили лесенку, потом четыре солдата осторожно снесли по  ней  инвалидную
коляску и поставили ее на землю.
   В коляске сидел Тимоха.
   Лейтенант Тимофей Варпаховский. В парадной форме, с медалью "За отвагу" и
"Орденом Мужества".
   Худущий. Бледный. Небритый.
   Живой.
   Ольга как увидела его, так сначала глазам  своим  не  поверила,  а  потом
ахнула и разрыдалась, обнимая его и уткнувшись лицом в его колени. А  Тимоха
лишь смущенно улыбался, гладил ее короткие черные волосы и бормотал:
   - Да что ты? Оль! В натуре!  Ну,  перестань,  все  путем,  я  уже  ходить
немного могу. Ну, Оль! Слышь? Кончай плакать!..
   Следом за солдатами из вертолета появился полковник Голубков. На этот раз
он был в сером костюме, сидевшем на нем как-то наперекосяк, будто бы  пиджак
был застегнут не на ту пуговицу. А с ним - еще один штатский, лет  тридцати,
накачанный такой малый, с хорошим  открытым  лицом.  Голубков  пожал  Сергею
руку, представил спутника:
   - Майор Васильев, он в нашей группе. Вадим Алексеевич.
   - Просто Вадим, - поправил тот, здороваясь с Сергеем. - А вы,  значит,  и
есть тот самый Пастух? Много о вас слышал.
   - Ну вот, Серега, твое условие выполнено, - проговорил Голубков. - Может,
пора нам и о деле поговорить?
   Сергей кивнул:
   - Теперь можно...
   III
   Святые угодники! Если бы кто-нибудь сказал, что мне предложат такое  дело
и я за него возьмусь, даже не знаю, куда бы  я  послал  этого  провидца.  Но
очень далеко. Очень. Я и теперь не взялся бы за него ни за  какие  коврижки.
Если бы не Тимоха. Они сделали сильный ход. Очень сильный. И выйти из игры я
уже не мог.
   И главное было совсем не в том, что мы  должны  будем  работать  в  чужой
стране, о которой ни черта не знаем, кроме того, что там танцуют сиртаки.  И
не в том, что без какого-либо прикрытия. Про оружие и не говорю,  какое  там
может быть оружие! И если бы  нужно  было  выкрасть  -  или,  как  выразился
полковник  Голубков,  переместить  -  какого-нибудь  бандюгу,  мафиози   или
агента-двойника, вопросов бы  не  было.  Но  речь-то  шла  совсем  о  другом
человеке - об Аркадии Назарове!
   Который во время путча девяносто первого года нес  от  биржи  стометровый
российский флаг.
   Который стоял рядом с Ельциным на танке возле Белого дома.
   И который через несколько месяцев после этого сказал Ельцину прямо в лицо
перед десятками телекамер:
   - Борис Николаевич, своим бездействием вы просрали нашу победу!
   Он, конечно, не совсем так сказал, но смысл был именно такой, и  все  это
поняли. В том числе и сам Ельцин.
   И этого человека "несанкционированно переместить" в Россию?
   Полковник Голубков излагал суть дела короткими фразами, без рассуждений -
так, как ставят боевую задачу. Но  мне  показалось,  что  немногословие  его
вызвано другим - стремлением поскорее с этим покончить.
   - Таким образом, ваше задание состоит из трех частей, - подвел он итог. -
Первая: блокировать контакты объекта с третьими лицами.  Вторая:  обеспечить
безопасность объекта. Это - одна из важнейших  задач  операции.  И  наконец,
третья - переместить объект в пункт, который будет указан вам позже. Вопросы
есть?
   -  По  первым  двум  частям  -  нет.  По  третьей...  Чем   вызвана   эта
необходимость? - спросил я.
   - Не в курсе.
   - Вот как?
   - Мы солдаты, Серега. Нам отдают приказ - мы выполняем.
   - Каждый солдат должен знать свой  маневр.  Это  еще  Суворов  сказал,  -
напомнил я.
   - Свой, - подчеркнул Голубков. -  Даже  Суворов  не  объяснял  гренадерам
общий замысел.
   - Я не гренадер. А вы не Суворов. Если я что-то делаю, я должен понимать,
для чего. Кто в курсе?
   - В Управлении, думаю, только сам Волков.
   -Я хочу с ним встретиться. Голубков кивнул:
   - Доложу.
   - И еще, - продолжал я. - Мне нужна вся информация, которая у  вас  есть.
Досье, агентурные данные, все остальное.
   - Это сверхсекретные документы.
   - Константин Дмитриевич, мы можем работать без оружия. Мы можем  работать
без прикрытия. Но с завязанными глазами не можем. И никто не может.
   - Он прав, -  заметил  майор  Васильев,  молчаливо  присутствовавший  при
разговоре.
   - Но я же не  могу  дать  ему  допуск.  И  Нифонтов  не  может.  Это  наш
начальник, - объяснил мне Голубков. - Генерал-майор.
   - Волков может? - не отставал я.
   - Он-то, конечно, может.
   - Пусть он и даст. Мне без разницы, от кого я получу документы.  Хоть  от
вашей уборщицы.
   Голубков поднялся с бревна, на котором мы сидели.
   - Попробую с ним связаться, - сказал он и направился к вертолету.
   - Хорошие у вас тут места, - заметил майор Васильев. -  Тишина.  Простор.
Настоящая Россия. А там -  церковь?  -  кивнул  он  в  сторону  Заулка,  где
виднелись три купола, один большой и два поменьше, поблескивающие в закатном
солнце позолотой крестов.
   - Да. Спас-Заулок.
   - Действующая?
   - Действующая.
   - Это хорошо. Бабка моя говорила: если храм стоит, значит, земля живая...
   Я огляделся. Солдаты подтащили коляску с Тимохой к избе, Ольга уже  поила
его молоком. Молоко здесь было такое, что к утру в банке набегало сливок  на
четыре  пальца,  на  нем  Тимоха   быстро   отъестся.   Буренки,   пользуясь
недосмотром, разбрелись по всему берегу Чесны. Я взял кнут и направил  стадо
в пойму.
   Когда я вернулся, майор Васильев стоял у бревна и курил сигарету.
   - Богатый у тебя кнут, - оценил он.
   - Еще дедовский. Настоящая сыромять. Четыре с половиной метра.
   - Ловко ты им управляешься. Трудно, наверное?
   - Чего тут трудного? - удивился я и выщелкнул кончиком кнута окурок прямо
у него изо рта.
   Он отпрянул, а потом рассмеялся, обнажив ровные белоснежные зубы.
   - Ты прямо ковбой! Лихо! Дай попробовать!
   - Ну, попробуй, - сказал я и на всякий случай отошел подальше.
   Майор примерился к кнуту, с форсом размахнулся и врезал себе  по  заднице
так, что бросил кнутовище и обеими руками схватился за ожженное место.
   Полковник Голубков, подоспевший от вертолета, только головой покачал.
   - Пацаны, да и только!.. Беги переодевайся, - кивнул  он  мне.  -  Волков
встретится с тобой в двадцать пятнадцать.
   - К чему такая спешка? - удивился я.
   - К тому. Есть свежая информация. Зафиксирован телефонный звонок.  Завтра
с компаньоном Назарова встречается какой-то  тип.  Скорей  всего  -  эмиссар
КПРФ. Вероятно, будет договариваться о  встрече  с  самим  Назаровым.  Нужно
успеть предотвратить этот контакт.
   - Но я не могу так сразу. Надо найти, кто бы  меня  подменил.  Стадо  без
присмотра не бросишь.
   - Боже ты мой, какой только ерундой не приходится заниматься!
   Голубков, конечно,  не  совсем  так  выразился,  но  в  этом  смысле.  Он
повернулся к майору:
   - Вадим Алексеевич, километрах в пятнадцати отсюда воинская  часть.  ПВО.
Мы тебя высадим возле нее, возьмешь у  командира  машину  и  двух  солдат  -
молодых, деревенских. И привезешь сюда. Пусть ходят за стадом,  пока  Сергея
не будет. А не будет его дней десять. Сам потом доедешь до  Луховиц,  а  там
электричкой до Москвы.
   - Где же они будут жить? - спросил я.
   - Палатку поставят. У тебя связь с ребятами есть?
   - Адреса. У Артиста, Мухи и Трубача - телефоны.
   - За сколько ты их сможешь собрать?
   - Ну, дня за три.
   - Отставить. День - на все. Послезавтра вы  должны  вылететь  в  Никосию.
Самолет в восемнадцать тридцать из Шереметьева-два.
   - Больно ты шустрый, Константин Дмитриевич!  Док  в  Подольске  живет.  А
Боцман вообще в Калуге.
   - Получишь машину. Хорошую. И с хорошим водителем. С  рассветом  выедешь,
быстро обернешься.
   - А загранпаспорта, визы, билеты?
   - Не твоя забота. Три минуты на сборы. Паспорт не забудь!..
   В избе я натянул джинсы  и  коричневую  кожаную  курточку,  купленную  по
случаю в Грозном у какого-то турка, сунул ноги в кроссовки,  показал  Ольге,
где лежат деньги - остатки моего последнего офицерского жалованья.
   - Опять в Чечню? - упавшим голосом спросила она.
   - Ни Боже мой! Совсем в другую сторону. На Кипр.
   - Не врешь?
   - Разве я тебе когда-нибудь врал?
   - А то нет? Всю дорогу. "Рекогносцировка,  рекогносцировка"!  А  потом  я
узнаю, что за твою голову назначили миллион долларов.
   - Жалко, ко мне не пришли. Я бы, может, и  продал.  А  что?  С  миллионом
баксов можно и без головы прожить. Живут же многие. Было бы куда водку лить.
   - Куда же ее лить, если рта нет?
   - Никаких проблем! Можно и  через  задницу.  Как  водители-дальнобойщики.
Засадил клизму граммов в двести - и запаха никакого, и полный кайф!  Извини.
Шутка, конечно, казарменная. Больше не буду. Ну, постараюсь!
   - Да я уж привыкла... В том  месте,  которое  ты  назвал  Кипром,  -  там
действительно не стреляют?
   - Да они и слова такого не знают! - заверил я.  -  Они  сиртаки  танцуют,
когда им стрелять.
   - И что ты там будешь делать?
   - Что и все. Танцевать сиртаки.
   - Перед отлетом заедешь?
   - Не знаю. Может быть.  Постараюсь.  Я  поцеловал  ее  и  Настену,  обнял
Тимоху.
   - Как же вы будете без меня? - спросил он, и  в  голосе  его  была  такая
тоска, что мне стало не по себе.
   - Без тебя, Тимоха, нам будет, конечно, очень трудно, - ответил я. - Но у
тебя сейчас другая задача - приходить в норму. Чтобы  к  нашему  возвращению
стометровку за десять секунд бегал. Приказ ясен?
   - Так точно, капитан!
   - Так-то лучше...
   Минут через десять после того, как мы взлетели, вертолет снизился  у  КПП
воинской части, о принадлежности которой к ПВО говорили  огромные  полусферы
радаров. Здесь майор Васильев выпрыгнул, а мы  взяли  курс  на  Москву.  Еще
через час, пересев на военном аэродроме  с  вертолета  в  неприметную  серую
"Волгу", въехали в Москву и остановились возле жилого дома где-то  в  районе
Гольянова. На восьмом этаже полковник Голубков отпер своим ключом  стальную,
обшитую простеньким дерматином дверь и посторонился, пропуская меня внутрь.
   Это была обычная трехкомнатная квартира с узкой прихожей и десятиметровой
кухней. Но обставлена она была,  как  присутственное  место.  Лишь  в  самой
большой комнате были не столы, а четыре кровати с  тумбочками,  заправленные
без особых затей, отчего комната напоминала офицерское общежитие.
   - Мы сюда баб водим, - с усмешкой объяснил мне полковник Голубков, хоть я
его ни о чем не спрашивал.
   Я кивнул. Понятно, каких баб они сюда водили.
   В кухне сидел какой-то молодой парень  в  штатском  и  читал  "Известия",
придерживая страницы одной рукой. Вторая лежала у него на коленях, на черном
атташе-кейсе, от ручки кейса к запястью тянулась короткая стальная цепочка.
   При нашем появлении он молча встал, открыл шифрованные  замки  и  передал
Голубкову толстую серую папку. После чего опустился на  тонконогий  кухонный
табурет и вновь принялся за газету. Голубков провел меня в одну из комнат  и
положил папку на письменный стол.
   - Садись. Вникай. Записей - никаких. Вопросы можешь задавать.
   - А где Волков? - спросил я.
   - Подъедет. Сейчас девятнадцать ноль пять. Времени у тебя хватит.
   Я развязал тесемки и раскрыл папку. Вопросы  у  меня  появились  довольно
быстро, и хотя я понимал, что Голубков  ответить  на  них  не  сможет,  один
все-таки задал:
   - Свежая информация - от кого?
   - Есть там человек.
   - Резидент?
   - Да.