оздавая угрозу для жизни
людей...  Я  никогда так больше не бегал. Навстречу  мне грохнул  выстрел, я
вильнул  в сторону, а в следующее мгновение  уже подскочил к машине и рванул
на  себя  переднюю  правую  дверцу.  Мне  под   ноги  вывалился  человек   с
простреленной головой, из его руки на  асфальт выпал пистолет. Я заглянул  в
салон. Водитель тоже был мертв. Он  сидел, уткнувшись головой в  руль. И вот
тут я не выдержал, выругался  пятиэтажным матом, потом спрятал свой пистолет
в кобуру под мышку и набрал экстренный номер Голубкова...
        "23"
     После  убийства  пленного  Муха  старался  с Герой  не разговаривать. И
вообще  отношения  между  оставшимися  в  поисковом  отряде  людьми  Николая
Викентьевича --  Герой  с  его  бойцом Никитой  -- и Мухой с Боцманом  стали
теперь  весьма натянутыми. Впрочем,  деваться  "с подводной лодки"  Олегу  с
Боцманом некуда, нужно отрабатывать деньги -- искать пропавшую девушку.  Кто
мог знать  в  Москве, что поиски Ирины превратятся в самую настоящую войну с
бандой? Никто...
     Муха бесился, но  внешне старался быть спокойным. Что  это  за  солдат,
который стреляет в безоружного,  прикованного наручниками  человека? Это уже
не солдат, а бандит! И вся эта сказка про  побег... А может,  пленный сказал
Гере что-то такое, чего не должен был  узнать никто,  ни одна  живая душа? И
тогда у него в данной ситуации был только один вариант -- заставить пленного
замолчать навсегда! Но что же это за тайна такая, которую не должен знать ни
один человек из их поискового отряда?
     Муха поднял взгляд  на Геру,  который шел впереди с автоматом на плече.
Обиднее всего, что они с Боцманом не успели этого пленного толком допросить,
узнать, кто он такой... Вэн, Вэн --  знакомое что-то. Что-то такое слыхал он
про него раньше...
     -- Стой! -- приказал Муха. -- Все ко мне!
     Гера, Боцман и Никита подошли к Мухе. Он жестом предложил всем сесть на
поваленный ствол дерева. Расселись, и Муха вынул из планшетки карту.
     -- Ну вот что, вся эта война -- это, конечно, хорошо и красиво, но дочь
Николая  Викентьевича, если она,  конечно, еще  жива,  ходит по  горам пятые
сутки. Мы тычемся, как  слепые котята. Если в Курани она не  выходила, а это
всего сутки ходу от Ключей, значит, свернула в другую сторону, -- палец Мухи
заскользил  по  карте,  --  или  заблудилась.  Но заблудиться на  самом деле
невозможно,  потому что в семнадцати километрах севернее по ущелью находится
Веселый Хутор -- всего три дома. Хочешь не хочешь, но по любой тропе на него
выйдешь.  Если,  конечно,  не идти  в  горы.  Но какая, скажите  на милость,
девушка, измученная пятидневным преследованием  банды,  полезет просто так в
гору? -- Муха обращался в основном к Боцману, скользя взглядом мимо Геры.
     -- Под страхом  смерти она даже на Памир полезет,  -- возразил Гера. --
Хотя, конечно, в горах  никакого жилья  нет,  а ей  нужно  как можно быстрее
добраться до цивилизации.
     -- Слушай,  --  попросил Боцман Геру, -- свяжись,  что  ли, со  своими,
может быть, она дала уже о себе знать?
     -- Хорошо,  -- кивнул Гера и достал из кармана телефон. -- Алло, ну что
там у вас? Угу, хорошо. Лобстер не объявлялась? Понятно. Значит, мы движемся
на Хутор. Оттуда еще раз отзвоню.
     --  Как ты  ее  назвал? -- спросил Боцман, когда Гера спрятал  трубку в
карман.
     -- Лобстер, кличка у нее такая подпольная.
     -- Глаза навыкате, клешни большие или что?
     -- Ум большой. Лобастая очень, вот и Лобстер.
     -- Ее так и папаша зовет?
     -- Это мы  ее так зовем, а не папаша.  Николай Викентьевич ее не  иначе
как Иришкой обзывает. Любит, -- Гера криво усмехнулся.
     "Нет,  что-то ты,  дорогой Гера, явно  знаешь больше, чем говоришь", --
подумал Муха, поднимаясь с бревна.
     * * *
     БОЙНЯ В ЗЕЛЕНОМ ТЕАТРЕ
     То, что  случилось вчера  в Зеленом  театре  во время  концерта Филиппа
Киркорова, иначе как  кошмаром  назвать  нельзя. Когда до  конца выступления
эстрадной  звезды  оставалось  всего  несколько  минут,  неизвестный  киллер
выстрелом  из-за кулис  убил министра  финансов Александра Челканова. Охрана
открыла беспорядочную стрельбу, концерт, конечно,  был немедленно прекращен.
Киллер, бросив винтовку с оптическим прицелом на месте преступления, выбежал
из Зеленого театра через  служебный вход, убив  вахтера, и сел в поджидавшую
его "восьмерку".  Но далеко  убийце уехать не удалось.  Его  и водителя тоже
убрали выстрелами из пистолета.
     Следователи  прокуратуры пока  отказываются оглашать какие-либо  версии
случившегося.  Одно  очевидно:  убийство   было  спланировано  тщательнейшим
образом. Исполнители  чудовищного  убийства мертвы -- все ниточки, ведущие к
организаторам  преступления,  оборваны.  Сработал  принцип  "домино".   Юрий
Щекочихин заявил вчера на радио "Эхо Москвы", что все это очень уж смахивает
на  почерк  спецслужб,  которые  никогда  не  оставляют никаких  шансов  для
следствия.
     ФСБ тут же открестилось от преступления, заявив через пресс-службу, что
не несет ответственности за действия бывших сотрудников бывшего КГБ.
     По словам  охранников министра, в зале  у киллера был сообщник, который
сидел  через  ряд  от   жертвы.   В  случае   возникновения   непредвиденных
обстоятельств он должен был произвести  контрольный выстрел. Когда в Зеленом
театре началась паника, охранники заметили прорывающегося к выходу дублера и
попытались его задержать,  но  преступник  легко  ушел  из-под  обстрела. По
словам  очевидцев,  именно дублер был "чистильщиком" и именно  он расстрелял
своих  подельников  в  машине,  после  чего  благополучно  скрылся  с  места
преступления. В итоге -- четыре трупа.
     План  "Перехват",  введенный  сразу же после  совершения  преступления,
результатов не дал. Расследование этого дела  находится под личным контролем
министра внутренних дел.  Составлен фоторобот "чистильщика",  милиция  несет
службу по усиленному варианту.
     На вопрос, кому было на руку убийство Челканова,  до сих пор никто пока
вразумительного ответа не дал.
     "Краснодарский курьер", 16.08.2001
        "24"
     Все три  дома на  Веселом  Хуторе были брошены.  Выбитые  стекла, двери
нараспашку, внутри поломанная мебель, следы  от  пуль.  Один изломов выгорел
изнутри, так что от мебели остались только головешки.
     --   Похоже,  наша  любимая  банда   побывала,  --   предположил  Гера,
поскрипывая битым стеклом.
     -- Может, и побывала, но намного раньше, --  сказал Боцман. --  Все вон
пылью, паутиной покрыто, наверное, эти дома месяца два брошенные стоят.
     -- М-да, не меньше, -- подтвердил Муха, растирая в пальцах золу.
     Они тщательно обследовали выгоревший дом, заглянули и в подвал -- слава
богу, никаких трупов. Перешли в следующий.
     --  Вот,  блин, что за  люди?  Чужая жизнь им покоя не дает! --  Боцман
сплюнул с досады.
     --  Чего ты  удивляешься?  Страсть  к  завоеванию  чужого  добра, чужой
территории  -- это  у  человека  из  глубин  подсознания.  Это  животный ум,
доставшийся   нам  от  предков.  Животные  дерутся  за  самок,   отвоевывают
территории, и мы -- тоже. Они мигрируют в теплые страны, и мы...
     -- Тихо! -- неожиданно прикрикнул на Муху Боцман.
     Муха замолк, и все трое замерли, прислушиваясь. Жалобно поскрипывала на
ветру сломанная оконная рама, шумела листва.
     Боцман показал пальцем  в пол -- там. Муха недоверчиво покачал головой,
но  тем не  менее  осторожно двинулся к  маленькой, разбитой в щепы дверце в
углу. Боцман включил фонарь, наставил на дверь автомат. Гера последовал  его
примеру. Муха  рывком  распахнул дверцу. Боцман  осторожно  заглянул внутрь.
Подвал как подвал. Какие-то  банки, полки, мешки со сгнившей  картошкой.  Он
стал осторожно спускаться по лестнице вниз.
     -- Вонь страшная, -- прошептал Гера.
     Муха приложил палец к  губам  --  молчи.  Они  спустились  все  втроем,
осмотрелись. Нет  ничего и никого. Тихо.  Боцман осветил угол  с наваленными
мешками, скользнул вверх.
     -- Да, никого,  --  произнес  он  довольно громко и подмигнул  Мухе. --
Ладно, давай в следующем посмотрим.
     --  Угу,  пора на базу  возвращаться,  затрахало  по  горам лазать,  --
поддержал его игру Муха.
     Боцман кивнул им на  мешки в углу,  и Гера с Мухой тут же наставили  на
них  оружие.  Боцман рывком  отвалил  один мешок,  и свет  фонарей  выхватил
перепуганное  чумазое лицо девушки. Несмотря на "чумазость",  Боцман с Мухой
узнали ее с первого взгляда -- это была она, Ирина.
     -- Пожалуйста, не убивайте меня!  Не убивайте! -- запричитала она. -- Я
ничего не знаю, ничего не видела, буду молчать. Только не убивайте! -- По ее
грязным щекам ручьями потекли слезы.
     --  Эх ты, дуреха, --  не  удержавшись, Боцман улыбнулся. -- Мы тебя со
всеми собаками шестой день ищем, а ты все бежишь и бежишь!
     -- Не бойся, не бандиты мы. Нас Николай  Викентьевич послал,  -- сказал
Муха, помогая девушке  выбраться из  мешков. Вся одежда на ней была  рваная,
грязная.
     -- Николай Викентьевич? -- искренне удивилась девушка.
     -- А ты думала, он тебя в беде бросит? -- вступил в разговор Гера.
     -- А, вас я знаю. Вы его охранник, -- Ирина наконец-то улыбнулась.
     -- Давайте-ка наверх! -- приказал Муха.
     -- Осторожно, плечо, -- предупредила Ирина, когда Боцман подхватывал ее
на руки.
     -- Ранение?
     -- Да, гноится.
     -- Ничего, через час будем в  городе,  тобой займутся врачи. Будешь как
огурец.
     -- Да уж, зеленый,  -- горько усмехнулась Ирина. --  А я уж думала, все
-- погибла. Сколько дней, как заяц, от них бегала.
     Боцман  вынес  Ирину  из  дома,  аккуратно  посадил  на  полуобгоревшую
скамейку.
     -- Все, все, не плачь. -- Боцман осторожно провел рукой по ее волосам и
повернулся  к Гере:  -- Давай  звони,  пускай  вертолет шлют.  Здесь  внизу,
километрах в полутора, подходящая полянка есть. Уж туда-то мы ее донесем...
     -- Да, -- кивнул  Гера и вынул из кармана трубку. -- Это  снова я. Все,
мы нашли  ее.  Да-да, жива.  Есть! -- Гера выключил  телефон и  сделал  едва
заметный  кивок  Никите.  Муха  заметил это,  но отреагировать  не  успел. В
следующее мгновение на Муху и Боцмана смотрели два автоматных ствола.
     --  Ирина, ко  мне,  быстро!  --  скомандовал  Гера.  Ирина  недоуменно
замерла. -- Я кому сказал!
     Девушка боязливо подошла к Гере. Он схватил ее за талию, прижал к себе.
     -- Вот  и  молодец!  Умница  девочка! А  вас,  господа  офицеры, --  он
усмехнулся, -- я хочу поблагодарить за службу. Вы ребята неплохие  и воевать
умеете, но  все-таки большие  в нашем деле  лохи.  -- Говоря это, Гера  снял
автомат с предохранителя.
        "25. Пастухов"
     Было  утро.  Мы  с  Голубковым  сидели  за столиком  в кафе  адлерского
аэропорта. Здесь сейчас было малолюдно, и никто не обращал на  нас внимания.
Я не собирался ни оправдываться, ни извиняться. Что теперь, после драки?
     -- Ну что молчишь, Сережа? -- спросил полковник, отхлебывая кофе.
     -- А что говорить? Все, по-моему, уже и без нас сказано.
     --  Все, да не все. Мы,  Сережа, упустили свой  шанс. Я тебя зачем сюда
послал?
     -- Ясно зачем. Найти "дыры", обеспечить защиту.  Вот если бы вы ему еще
запретили по  всяким  концертам ходить.  В  таком  людном месте даже  двести
человек охраны не дадут  стопроцентной гарантии безопасности,  а  вы хотите,
чтоб я один!..
     -- Я же дал  тебе народ  --  столько,  сколько хочешь! Что, нельзя было
поставить людей за сценой?
     -- Я был уверен, что там охрана. За что-то же получают они свои деньги!
Все мое внимание на деревьях  да домах  было сосредоточено. Сцена, я считал,
-- дело десятое. А оказалось  -- первое. Ну, виноват, рубите башку, не успел
все "дыры" заткнуть!
     -- Ладно, рубить не буду. Да  и вообще, поздно  теперь кулаками махать.
Все, что мог сделать в той ситуации, ты сделал. И в том, что не мог сразу за
всем  уследить, тоже прав. Однако операция провалена целиком и полностью, --
Голубков помолчал немного. -- Если меня с работы выгонят, возьмете к себе?
     -- Не, не возьмем. -- Я мотнул головой. --  Мы к друг другу притирались
долго, воевали вместе. Вы уж давайте лучше на своем месте оставайтесь. А то,
я  чувствую,  после прихода  Зеленцова  у нас  в УПСМ  с  мозгами напряженно
будет... А потом, возьми вас, вы, поди, сразу командовать начнете.
     -- Не начну, -- вздохнул Голубков.
     -- Скажите, Константин Дмитриевич, в машине этой... Вэн был?
     -- Нет, не  Вэн. Но человек  из его банды -- Корольков. Бывший снайпер.
Мастер спорта,  между прочим. Второй,  водила, тоже его фрукт, "страховщик".
Так что шансов не было ни у кого из нас...
     -- Ну вот видите...
     -- Я знаю все, знаю, что эти  слова утешения гроша ломаного не стоят. В
спецслужбах  жалости  не  бывает,  в  спецслужбах  все  подчинено  интересам
государственной  машины или чьим-то  еще интересам --  неважно. Главное, что
вся  эта  система  представляет  из  себя  единый  механизм,  если  какая-то
шестеренка ломается, ее тут же заменяют новой. А главное, что "выскочить" из
этого   механизма  никак  нельзя.   Вот   и  приходится  работать,  пока  не
сломаешься...  Но если б со мной были  мои ребята -- тогда прокола  бы этого
точно  не случилось!  Но телефоны их  молчат, мои  "солдаты удачи"  вне зоны
досягаемости.  Обидел я  Боцмана и Муху своим  отказом. До  конца жизни себе
этого не прощу!
     -- Ну так что дальше, Константин Дмитриевич? Что теперь делать-то?
     -- Теперь уже ничего  не сделаешь. Те, кто спланировал убрать министра,
сейчас нашепчут, что  надо, президенту, гайки закрутят,  поставят  под шумок
своего человека и начнут по  новой ворованные деньги отмывать, только теперь
в  еще более крупных размерах. Таких, что нам и не снилось. Так что, Сергей,
сушим весла, курим махру, -- пошутил Голубков.
     -- Ну нет, я этого Вэна в покое не оставлю!  Это теперь дело чести, так
сказать.
     --  Смотри, зубы не пообломай, в одиночку-то. Да и ушел он наверняка за
границу...
     -- Ничего, и за границей достану, -- пообещал я. Голубков  взглянул  на
часы.
     -- Ладно, пошли, а то через пятнадцать минут регистрация закончится.
     -- Достану! -- повторил я упрямо.
     Около  кафе  навстречу нам попался Ивлев. Он,  как  всегда, расплылся в
улыбке.
     -- Сережа, сосед! А вы что здесь делаете?
     -- Да так, лечу, -- ответил я уклончиво.
     -- То есть как, лечу? -- удивился сосед. -- Вы же всего четыре дня, как
заехали, и уже "лечу"? Что, не понравилось?
     -- Понравилось. Дела неотложные в Москве.
     -- Понимаю... А  я вот  жену встречаю.  Прилетает,  все,  кончилась моя
свободная   холостяцкая  жизнь,   --   доверительно   сообщил   мне   Михаил
Станиславович. -- Вы, кстати, номер свой сдали?
     -- Сдал, конечно.
     --  Жаль.  А то можно  было  бы... -- Ивлев  подмигнул  мне  и  коротко
хохотнул. -- Эх, бука вы, бука! Все-таки вам нужно больше двигаться и налечь
на овощи  с зеленью. Клетчатка хорошо  укрепляет стенки сосудов и необходима
для работы сердца. На вид-то вы неплохо выглядите, но внутри... Последите за
здоровьем...
     -- Пастух! -- вдруг окликнул меня чей-то до боли знакомый голос.
     Я обернулся. В каких-нибудь  трех  метрах от меня стояли Артист и  Док.
Оба одеты  по-походному, у  обоих загорелые,  обветренные лица,  за  плечами
рюкзаки,  на  ногах  горные ботинки  --  в общем,  типичные  горные туристы,
собравшиеся покорить предгорья Кавказа.
     -- Ребята!  Вы как  здесь очутились?  -- Я  бросился  к своим пацанам и
крепко их обнял. До чего же мне не хватало их все это время!
     -- Как, как, молча! -- сказал Док. --  От Боцмана по телефону вчера СОС
получили и координаты. Ну и рванули...  Я все бросил, Семен тоже с гастролей
свалил.
     -- СОС? -- переспросил я. -- Он что, здесь?
     -- Здесь, здесь. Да  и Муха тоже... А  ты,  как я понимаю,  тоже сигнал
получил? -- спросил меня Артист.
     -- Нет,  не  было  у меня никаких сигналов, -- немного  растерялся  я и
вдруг встретился взглядом с Голубковым. Он смотрел в сторону, и вообще вид у
него был какой-то отстраненный. И тут до меня наконец дошло! Это он приказал
заблокировать мой сотовый  на все входящие и исходящие звонки,  чтобы звонки
не отвлекали меня от операции. Ну что ж, знакомые методы. Очень хотелось мне
сказать "дяде Косте" все, что я об этих методах думаю, но все же я взял себя
в  руки,  сказал, стараясь  не встречаться  с ним глазами: --  Сами  видите,
товарищ  полковник,  ребята  прилетели,  так что позвольте мне считать  себя
свободным. Я остаюсь с ними.
     -- А как же Вэн?  Кровная месть? -- Голубков  прекрасно знал, на  какую
"мозоль" надавить.
     -- Ничего, это за мной не заржавеет.
     И Голубков поспешил на регистрацию, а я вернулся к своим парням.
     -- Ну что, братцы, какие там координаты?
     --  Сорок семь  километров  к северо-востоку от города.  Оттуда  пришел
сигнал.
     --  Сорок  семь  так  сорок  семь. Будем  использовать все транспортные
средства, только мне нужна будет горная экипировка...
     --  Так  вы  что, никуда  не  летите?  В  поход  собрались?  --  горячо
заинтересовался Ивлев, который все еще "тусовался" рядом с нами.
     -- Да, обстоятельства,  знаете  ли, изменились, -- продолжая изображать
нудного  чинушу,  важно  ответил  я.  --  Хочу  послушаться  вашего  совета,
попробовать полечить свою аритмию в горных условиях...
     -- Не слишком  ли большая  нагрузка для начала? -- с сомнением  покачал
головой мой наивный сосед.
     --  А  вам  не  пора  идти  жену  встречать, Михаил  Станиславович?  --
заботливо спросил я.
     Он не обиделся. Но отвязался не сразу...




        "Глава четвертая. Заветный чемоданчик"
        "1"
     Антон  Владленович  танцевал  посреди  кабинета,   звонко  хлопая  себя
ладонями  по  ляжкам. На экране огромного  телевизора  Надежда  Бабкина пела
залихватскую  казачью  песню.  Звук  был   таким  громким,  что  подрагивали
коллекционные фарфоровые тарелки на стене.
     Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Саша с папкой под мышкой.
     -- Почему  без стука? -- прокричал  ему Антон  Владленович,  переставая
танцевать и приглушая звук телевизора.
     -- Я стучал, вы не слышали, -- робко заметил Саша.
     -- Да ладно врать-то. Я все слышу, даже когда ты на другом конце города
во  сне пердишь!  --  Антон Владленович весело  рассмеялся, подошел к  Саше,
ударил его по плечам. -- Ну что, казачок, сделано дело?
     -- Сделано, -- кивнул Саша.
     --  То-то. Как говорится, делу время, а  потехе час. Вот  и  настал наш
час, Сашок. Давай-ка мы с тобой  по рюмочке,  за  успех  нашего безнадежного
предприятия.
     --  Давайте, -- кивнул Саша.  С молчаливого позволения  хозяина откинул
крышку  столика-глобуса, вынул из  гнезда пузатую бутылку  коньяку, выставил
два больших коньячных бокала. -- Сколько вам?
     --  Не спрашивай, наливай полный. -- По всему  было видно, что у Антона
Владленовича сегодня чудеснейшее настроение.
     Саша  протянул  боссу  наполненный  почти до  краев бокал.  Себе  налил
все-таки меньше.
     --  Да  ты что,  чужое  пить стесняешься? --  Антон Владленович покачал
головой. --  Верно замечено: широта души -- она с бабками приходит. А нищета
человека  в  угол  загоняет...  Ничего,  покрутишься  с  мое,  пооботрешься,
пообвыкнешься. Еще такими делами ворочать будем, что твой Гейтс позавидует.
     -- Да, неплохо бы, -- усмехнулся Саша.
     -- Ну,  давай, за успех. --  Они чокнулись.  Антон  Владленович  залпом
выпил почти весь бокал, Саша только немного пригубил. -- Садись!
     Антон  Владленович  плюхнулся  на мягкий  кожаный диван,  Саша  сел  на
краешек, приготовившись слушать.
     -- Вот что,  теперь надо с  Вэном  и его бандой разобраться, все  концы
убрать, а то как-то несправедливо получается: добродетель растоптана,  порок
торжествует...
     -- А... Мне что, этим тоже заниматься