и метро.
     -- Ну что, ковбой, пойдем поговорим? -- неожиданно сквозь дрему услышал
он над собой знакомый голос.
     -- Для кого-то он добрый, а для кого-то нет, -- мрачно произнес Николай
Викентьевич. -- Пошли!
     Барсуков  вывел Геру из метро и повел какими-то  проходными  дворами. С
ним не было ни охраны,  ни водителя, ни машины. Все случившееся ночью сильно
напугало его.
     Наконец они зашли в какой-то подъезд, поднялись на третий этаж. Николай
Викентьевич своим ключом открыл металлическую дверь.
     -- Входи!
     Это была ничем не примечательная двухкомнатная квартирка. Косметичка на
туалетном столике, упаковка прокладок на  батарее в ванной  комнате, тапочки
тридцать шестого размера в прихожей -- все указывало на то, что здесь  живет
женщина.  Впрочем,  на всех  предметах  в квартире,  включая  тарелки,  была
недельная пыль.
     --   Это  Иринина  квартира,  --   предупредил  вопрос   Геры   Николай
Викентьевич. -- Поживешь первое время здесь.
     -- А если она появится?
     -- Вот и отлично. Мы столько за  ней охотились, а тут она сама... Как в
том ток-шоу с Юлией Меньшовой,  да? Я сама... Привязываешь ее к стулу, чтобы
не убежала, и звонишь мне... -- Николай Викентьевич прошел на  кухню, достал
из настенного шкафчика початую бутылку коньяку, рюмки. Разлил коньяк, выпил,
не дожидаясь Геры. -- А теперь давай серьезно, Георгий. Подробнейшим образом
опиши  мне все,  что  произошло  с  тобой  и  Кириллом  ночью. Постарайся не
упускать ни одной детали.
     -- Постараюсь, -- вздохнул Гера.
     Он стал рассказывать, как все было. То  ли  от недосыпа, то ли от того,
что  он  переволновался,   рассказ  получился  сбивчивый,  невнятный.  Гера,
конечно,  опустил  ту подробность,  что, когда  Кирилл отправился в  офис на
разведку, он мирно спал и проснулся уже во время стрельбы.
     Барсуков его не перебивал. Когда Гера закончил, он снова наполнил рюмки
коньяком, на этот раз чокнулся с ним.
     -- Проехали. Живой, и ладно!
     -- Кто это был, Николай Викентьич?
     -- Сам гадаю. Видишь, не  нам одним нужны эти  ублюдки. Дернул же  меня
черт с ними связаться! Давай-ка мы с тобой порассуждаем вслух. Допустим, это
бандиты. С  какой  стати  им  понадобилось воевать  с  каким-то  агентством,
которое никакой реальной угрозы для них не представляет?
     -- Не знаю, -- пожал плечами Гера.
     -- Ну да, вот и я не знаю, -- вздохнул Николай  Викентьевич. -- По моим
сведениям/никаких наездов на эту контору не было и быть не могло. В качестве
"крыши"  у  Хохлова с Мухиным ветеранские организации  спецназа,  а  с ними,
думаю, вряд ли кто  осмелится воевать. Разве что  какие-нибудь отморозки. Ну
так отморозки долго не живут. Две машины, говоришь, у них было?
     Гера кивнул.
     -- Одна  высадила  человечка, подождала  его, а потом уехала,  вторая в
тени стояла, так что  и не заметишь. Откуда было знать, что там, внутри, еще
один остался?
     -- Откуда, откуда, -- проворчал  Николай Викентьевич. -- А интуиция  на
что? Интуичить такие вещи надо. Не первый  день живешь. Зачем сосунка в офис
пустил?
     -- Трубку-то никто  не брал, вот  и  надо было запустить подслушивающую
систему...
     --  Систему?  -- Николай Викентьевич так  посмотрел на  Геру,  что  тот
внутренне  похолодел.  --  Значит,  вы  еще и  систему  в  телефонном  шкафу
оставили?
     -- А когда бы мне было ее забрать?
     -- Черт,  надо  ж  было так  наследить: машина, подслушка  да  еще труп
нашего сотрудника в придачу! -- Николай Викентьевич  на мгновение задумался.
-- Ни хрена это не бандиты, это фээсбэшники. Вспомнил я, в справках, которые
мне на этих ублюдков из агентства навели, было сказано, что они  участвовали
в  десятках  операций спецслужб. Так  что... может, все  не так уж  и плохо,
Георгий? Устранят фээсбэшники их без нашей помощи. А мы им их найти поможем.
А?
     -- Я не знаю, -- пожал плечами Гера. -- А что они ублюдки -- это точно!
Такую операцию сорвали! Как вспомню!
     -- Ладно, не пускай пар впустую, отомстишь еще, если живой  останешься.
-- Николай  Викентьевич  поймал  недоуменный  взгляд Геры и  рассмеялся:  --
Шутка! Давай-ка еще по одной для ровного счета, и я побегу.
     Николай Викентьевич разлил коньяк. Они выпили, Барсуков поманил  к себе
Геру пальцем, тот наклонился.
     -- Упустишь Ирку второй раз -- убью как собаку! -- сказал он тихо.
        "11"
     Генерал  Зеленцов набрал телефон  Антона  Владленовича.  Звонил  он ему
очень  редко  и только  в  самых  крайних  случаях, но сейчас был тот  самый
случай.
     -- Приемная, -- раздался в трубке приятный девичий голосок.
     --  Соедините, пожалуйста, с  Антоном  Владленовичем,  --  попросил  он
секретаршу. -- Генерал Зеленцов беспокоит.
     -- Антона Владленовича сегодня не будет.
     -- А что с ним?
     -- Он сейчас в отпуске.
     -- В отпуске? -- удивился генерал. -- Так вроде недавно был.
     -- С сегодняшнего дня. Оставьте ему свое сообщение.
     --  Нет-нет, не надо.  Я лучше перезвоню.  -- Генерал торопливо положил
трубку.
     С  чего  это  вдруг кремлевского чиновника  потянуло  в отпуск  посреди
"денежного сезона"?
     Действительно,   сейчас,   после   лета,   начинался   самый   "сезон".
Инвестирование губерний шло мощными потоками, то и дело возникала надобность
в хороших  охранниках,  в организации сопровождения и прочих вещах,  которые
генерал своей властью мог обеспечить. А может,  случилось что-нибудь из ряда
вон выходящее?..
     Зеленцов набрал номер сотового телефона Антона Владленовича.
     -- Алло, -- раздался в трубке его голос.
     -- Добрый день, Зеленцов беспокоит.
     -- Слушай, некогда мне сейчас, Зеленцов. Ей-богу, некогда! В отпуске я,
уезжаю отдыхать.
     -- Извините, конечно, да я бы и не стал  беспокоить по пустякам,  Антон
Владленович.  Но  дело в  том,  что опять  возникла  у  нас  неприятность  с
Барсуковым.
     -- С Барсуковым?.. Кто это?
     -- Ну как же! Вы в прошлый раз за него так пламенно заступались...
     -- А-а, Николай Викентьевич. Да-да, вспомнил. Что опять?
     -- Неувязочка вышла, в результате которой погибли люди. Уж не знаю, как
и  быть.  По-доброму  --  сажать его  надо,  чтобы  другим  "новым  русским"
неповадно было.
     -- Ты что мелешь, генерал?!  Какое сажать? Это же будущее нашей страны!
Элита!  Лет  через  пять он  первым  человеком станет после Самого...  А  ты
говоришь -- сажать! Даже думать забудь, проглоти пилюлю и забудь!
     -- Не могу, Антон Владленович, уж очень больно он на мозоль наступил...
     --  Слушай, генерал, я ведь тебе, кажется, сказал, что мне некогда, я в
отпуске.  И  на  дела твои мне  наплевать!  Ты  вот  что, раз  приспичило --
разберись с ним сам, как хочешь... Без меня...
     И -- короткие гудки. Зеленцов послушал их недолго, будто хотел получить
еще какую-то информацию, затем положил трубку.
     -- Легко сказать -- сам разберись. А потом будете с меня шкуру клочками
сдирать!  --  сказал  он самому  себе.  --  Ладно, разберусь,  но  тогда  уж
по-свойски.
     Он снова взялся за телефонную трубку.




        "Глава седьмая. Бои без правил"

        "1"
     В  Затопино  мы приехали,  когда  была уже ночь. Я велел Артисту и Мухе
ждать меня у  бани,  а сам пробрался в дом. Ольга и Настена спокойно спали в
своих кроватях. Сломанная рука Настены в гипсе покоилась поверх одеяла. Я не
удержался  и  поцеловал  дочь  в  щеку.  Она пробормотала  что-то во  сне  и
отвернулась  к стене. Несмотря  на  то  что  делал  я  все  бесшумно,  Ольга
проснулась.
     -- Сережа, это ты? -- раздался в темноте ее сонный голос.
     -- Я, я. Ты спи.
     -- Давно вернулся?
     -- Только что. Спи, говорю!
     -- А ты?
     -- Мне еще надо ребят в баньке устроить.
     -- Каких еще ребят?
     -- Артиста и Муху.
     --  Снова здорово! -- вздохнула  Ольга, поднимаясь  с кровати. -- Когда
это  только  кончится,   Сережа!..   Мало   мне   всех   твоих   бесконечных
командировок... --  Ольга ворчала, но  в шкаф за бельем  полезла  без всяких
напоминаний.  В  меня  полетели  простыни  и  пододеяльники.  --  Подушки  в
наперниках сам возьмешь. Наволочки сейчас дам.
     --  А  что  тебе  командировки?   Командировки  как  командировки,  все
приличные мужья в них ездят, -- попробовал я пошутить.
     -- Все, да не все!..
     --  Ну  ладно  тебе! В последний  раз,  -- примирительно сказал  я.  --
Закончу с  нынешней,  и все,  завязываю. Кроме столярного дела, ничем больше
заниматься не буду.
     -- Так я тебе и  поверила. Иди давай да возвращайся, а то знаю  я  вас.
Будете до утра подвиги вспоминать...
     Я подхватил белье и выскочил из горницы. Честное слово, самому хотелось
поскорее вернуться к своей полусонной ворчунье...

        "2"
     До дачи, которая была расположена во Владимирской области, в деревне со
странным названием Арсаки, Ирина с Доком добрались  безо всяких приключений.
Ехали,  на всякий случай  петляя,  "путая  следы",  кружным  путем.  Поэтому
дорогу, которая в обычных условиях отняла бы часа два, они одолели за  пять.
Но зато Док  мог  быть абсолютно  уверен, что за ними  не увязалось никакого
хвоста.
     Док показал  Ирине дачу, принес четыре ведра воды, чтобы ей не  ходить,
объяснил, как пользоваться  газовой плитой, показал подпол,  в котором можно
запереться изнутри.
     Инструкции  были  даны  очень  четкие  и  жесткие:  из  дома  никуда не
выходить, сидеть как мышь, не высовываясь. К окнам близко не приближаться, в
случае,  если  кто-то  полезет  в  дом  -- запираться в  подполе, звонить по
сотовому, вызывать  милицию, "скорую", пожарную,  газовщиков,  всех! Оставил
Док Ирине и оружие -- охотничий карабин, но предупредил, что пользоваться им
можно только  в  самом  крайнем  случае.  Дал ей  на всякий случай  все свои
координаты  и обещал  вернуться  через  день, привезти еды, питья, одежды  и
переносной телевизор.  На даче  был допотопный "Горизонт", но  показывал  он
очень плохо -- сплошное "молоко".
     -- Сколько же мне тут отсиживаться? -- поинтересовалась Ирина.
     Док в ответ пожал плечами:
     -- Все  будет  зависеть от  того, как быстро парни  разрулят ситуацию с
твоим Викентьичем. Как  только тебе ничего не будет  угрожать,  сможешь, как
все, гулять, где захочешь.
     --  М-да, тоска, --  вздохнула  Ирина.  --  А самое главное,  что здесь
"машины" нет!
     -- Какой "машины"? -- не понял Док.
     -- Компьютера -- вот какой!
     -- Ну,  это, пожалуй, я  могу  тебе  организовать,  -- кивнул Док. -- В
следующий раз.
     -- Это было бы здорово. Вот тогда бы я не бухтела и не дергалась.
     Док попрощался  с Ириной, закрыл  дверь на замок, чтобы у нее не возник
соблазн выйти из дома, и отправился на станцию.

        "3"
     Муха проснулся ни  свет ни заря --  на жесткой лавке предбанника у него
затекло все тело. Он поднялся,  сладко  зевнул  и, потягиваясь,  выглянул  в
небольшое банное окошко, выходившее на огород.
     Было  раннее  утро.  Робкие  проблески  зари  уже окрасили небосклон  в
розовый цвет. Лес, начинавшийся сразу за огородом, был погружен в темноту.
     -- Пейзаж, достойный кисти живописца, -- произнес Муха.
     -- Олег, дай поспать, -- сонно отозвался со своей лавки Артист.
     -- Даю, даю, -- сказал он, но от окна не отошел, любовался.
     Заря становилась все гуще, и вот уже темнота отступила и в лесу деревья
окрасились  в розовый  цвет, и тут Муха совершенно отчетливо увидел в кустах
человека с биноклем, который внимательно рассматривал дом Пастухова.
     -- Ах ты, Тишки-едришки, -- тихо сказал Муха.
     В следующее мгновение наблюдатель исчез.
     Муха  кинулся  было  к  двери,  но  тут  же  сообразил,  что  не  стоит
обнаруживать себя раньше  времени, как это  только что  сделал противник. Он
достал из кармана сотовый телефон, который окунулся вместе с ним в озеро, но
телефон не работал, как и раньше. Растерянно оглянулся, подскочил к Артисту:
     -- Семен, там снайпер сидит!
     -- Где, какой снайпер? -- Спросонья Артист плохо соображал.
     -- Только что видел. Ей-богу, это за Пастухом.
     -- Да ладно тебе! Ничего мы  такого не сделали, чтобы снайперов за нами
посылать!
     -- А я  тебе  говорю -- сидит. Он же не знал, что мы тут в бане ночуем,
вот и... Сообщить надо Пастуху!
     -- Как,  интересно  знать?  -- Артист  поднялся, осторожно  подкрался к
окну.
     -- Вон за теми кустами, -- показал Муха.
     --  Да,  хорошая  позиция,  --  кивнул  Артист,  --  И отход  к  дороге
подходящий. Уверен?
     -- Как в себе.
     -- Черт, что же делать? Пастух ведь сейчас проснется, за нами пойдет. И
стволов у нас здесь нет, чтоб защитить!
     Муха нервно заходил из угла в угол.
     --  Все, я  пошел!  --  принял  он  решение. --  Хрен  с ней,  что себя
обнаружим, зато Пастух будет жив.
     -- Пастух  будет жив, а  снайпер преспокойненько уйдет! -- возразил ему
Артист.
     -- Ну так и что теперь делать прикажешь?!
     -- Тихо! -- прикрикнул на приятеля Семен.
     Оба замолчали. Снаружи послышалось мяуканье.
     -- Давай ее сюда.
     -- Кого? -- не понял Муха.
     -- Да кошку эту! --  с досадой пояснил Артист. Муха чуть-чуть приоткрыл
дверь, и в баню заскочила кошка Нюрка, принялась тереться о его ноги.
     --  Вот и  умница,  --  сказал  Артист кошке и принялся  расшнуровывать
ботинки.  Потом  они оба  занялись поисками бумаги и карандаша. Конечно,  ни
того ни другого в бане не было...
     * * *
     Я проснулся,  когда  солнце  уже  было  высоко,  --  все  же  сказалось
напряжение,  в  котором  мне  пришлось  жить  больше  двух  недель.  С улицы
раздавался звонкий голосок  Настены. Я сладко потянулся и подумал, что жизнь
-- замечательная штука, особенно когда ей ничто не угрожает.
     В горницу вошла Ольга.
     -- Ну что, проснулся,  командировочный? --  спросила она  с улыбкой. --
Завтракать будете?
     -- Жрать охота, слона бы съел.
     -- Слона нету, могу предложить курицу, овощи и сыр.
     -- Пойдет.
     -- Ну, тогда зови своих, как ты говоришь, ребят.
     --  Сейчас. -- Я сделал несколько энергичных упражнений, чтобы прийти в
себя, выглянул  в  окно.  Настена  возилась  с  нашей кошкой  Нюркой.  Кошка
отчаянно мяукала. -- Настена, оставь кошку в покое. Пойдем завтракать.
     --  Ее кто-то  мучил,  --  пожаловалась Настена, продемонстрировав  мне
шнурок от ботинка, который был завязан у Мурки на шее. -- Я снять хочу, а он
не снимается.
     Шнурок я  тут  же  узнал --  от десантных ботинок, в таких мои парни по
горам лазают.  Сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь еще в Затопине были ботинки с
такими шнурками.
     Я  выпрыгнул в окно,  осторожно  взял у  дочери кошку. Понятно,  почему
Настена не могла его развязать  -- узел-то специальный, морской. Я дернул за
узелок -- шнурок развязался. К нему был привязан кусочек бересты, на котором
я сразу  заметил что-то  выцарапанное гвоздем. Я повернул бересту  к  свету,
пытаясь разобрать каракули.
     "Пастух, в лесу за баней снайпер. Не ходи!"
     Черт, только этого еще не хватало!  Вот она и началась, реакция на  мой
провал!
     Я схватил Настену на руки и побежал к крыльцу.
     -- Пап, не надо, поставь, я гулять хочу! -- завопила Настена.
     -- Потом гулять, потом, -- повторял я.
     Вбежал в дом, запер дверь. Ольга стояла у окна, взбивая венчиком желтки
для торта, я подскочил  к ней, повалил на пол. Миска с желтками выпала у нее
из рук, загремела о пол.
     -- Ты что, рехнулся? -- закричала на меня Ольга, но я тут же заткнул ей
рот.
     -- Снайпер! -- прошептал я ей на ухо. -- Лежи и Настю держи.
     --  Снайпер?  --  переспросила Ольга, и  глаза  ее  тут же  наполнились
слезами. Ее примеру немедленно последовала и дочь.
     --  Тихо, не реветь!  -- цыкнул  я  на них. На четвереньках я пробрался
назад в горницу, где под кроватью лежало мое ружье, зарядил "винчестер"...
     Теперь  главное  --  выбраться из дому  так,  чтобы он  меня  не засек.
Засечет  -- уйдет и жди потом пули в самый  неожиданный момент.  Слава богу,
что он  засветился. Да и то лишь потому, что друзья мои очень наблюдательные
люди...
     Я решил подобраться к нему с тыла. Если он взял под прицел задний двор,
в который рано или поздно  я должен выйти, значит, надо обойти его по лесу с
левой  стороны.  Конечно, в том случае,  если у снайпера  есть прикрытие  из
одного или  двух  человек, подобраться незамеченным  не  удастся,  нечего  и
думать. Но я почему-то был уверен, что снайпер один. Снайперы, -- они обычно
всегда одни ходят...
     Я выскочил из  дверей и, пригнувшись, бросился под прикрытием заборов и
жухлой травы по  улице. Еще метров тридцать, и  он  не сможет  меня  увидеть
никогда и ни за что!
     Пробежав пол-улицы, я свернул в огород и, не разбирая, где межа, а  где
грядка, побежал в сторону леса.
     --  Куда, окаянный?!  -- закричала мне  вслед  соседка баба Маша,  но я
только досадливо махнул ей в ответ рукой.
     Вот  теперь, крадучись, можно было и направиться  назад, к  тому месту,
где в кустах, судя по всему, и должен находиться снайпер.
     Я шел тихо, не  наступая на сухие ветки, и  все-таки не  заметил тонкой
лески,   натянутой  поперек  тропы  на  уровне  лодыжки.  Тихонько   звякнул
колокольчик,  и в  следующее мгновение  в  кустах, которые  росли за забором
возле  моего огорода,  раздался шорох.  Я  понял, что  выдал  себя, и, желая
испугать  киллера, пальнул поверх кустов. Посыпались ветки,  листва,  бешено
взвыл мотор, и прямо на меня из кустов выехал мотоциклист. Я уже был готов к
этому, а потому выстрелил по  колесам. Не знаю, куда я попал,  но он рухнул.
Пару  метров мотоцикл прошел юзом, потом замер. Киллер лежал, не шевелясь, я
подошел к нему, сорвал шлем. Это был парень лет двадцати с небольшим.
     -- Вставай! Чего разлегся-то?
     -- Не могу! Ты меня ранил! -- прохрипел парень в ответ.
     А  через забор уже лезли Муха и Артист, у обоих в руке было по здоровой
дубине.
     Я  снял  со  снайпера  мотоцикл,  придавивший ему левую ногу. Она  была
действительно как следует "побита" дробью.
     -- Я его щас замочу, суку! -- закричал Муха, подлетая к парню.
     -- Не надо, я его уже наказал! -- остановил я Олега. Присел на корточки
рядом с корчащимся от боли парнем. -- Ну что, рассказывай, ублюдок!
     --  Ты че, первый день как  родился? -- спросил он. -- Знаешь,  что мне
будет, если я расколюсь?
     --  Ага,  значит,  меня  грохнуть -- это пожалуйста,  а себя, любимого,
жалко? Смотри, сейчас вторую ногу прострелю.
     --  Не, ты лучше  в пах ему,  чтоб  женилка  отвалилась, -- посоветовал
Артист.
     -- Ну? -- Я действительно приставил  ружье к  его  правой ноге. --  Кто
тебя послал? -- Настрой у меня был очень серьезный. Ладно, я боец, всю жизнь
рискую,  но чтобы подвергать опасности мою дочь, жену?! Они  со мной  не  по
правилам  играют -- и я  тоже  буду! --  Считать  не  буду, сразу  выстрелю.
Сначала в ноги, потом в руки, а после и башку отстрелю...
     -- Зеленцов.
     -- Зеленцов? -- удивился я. -- Генерал-лейтенант Зеленцов?
     Я  никак  не ожидал,  что приказ  о моем устранении может  исходить  от
самого Зеленцова!  Видно, здорово мы с ребятами этим козлам плешь проели! Но
одного имени было недостаточно. Мне нужны были веские  доказательства, чтобы
наказать "заказчика".
     Однако парень молчал.
     -- В общем,  так, киллер-недоучка.  Мы тебя сейчас отвезем  в больницу.
Скажешь,  что  на  охоте  сам  себя подстрелил.  И  на  глаза  Зеленцову  не
показывайся. Я с  ним  сам все дела улажу.  Да не дрейфь,  убивать  я его не
буду. У меня другие методы.
     Парень молчал.
     Артист  вынес   из  кустов  легенькую  изящную  винтовку  с  оптическим
прицелом.
     -- У  него  там тайничок  под дерном, -- объяснил он, бросая винтовку к
моим ногам. -- Трофей!
     -- Отлично.  За  эту  винтовочку можно тебя  как минимум лет на  десять
закатать.  Но я  этим  заниматься не буду.