нему.  Один.  Я  в  Управление.  Запоминай
адрес. Переделкино, улица Ленина, дом десять. Возьми такси. Деньги есть?
   - Ну...
   Такой поворот событий был неожиданным для Пастуха. Крупица  протянул  ему
сто тысяч.
   - Держи, этого хватит. Сообщи полковнику всю  информацию  и  передай  вот
это. Он в курсе.
   Сергей получил в руки кейс, недоверчиво осмотрел его и  сделал  вид,  что
собирается открыть:
   - Что там?
   - Бумаги, так удобней.
   Пастух открыл. В кейсе лежал пакет.
   - А кассету тебе все-таки придется отдать, - сказал Крупица. -  Я  должен
отвезти ее в Управление.
   - Перебьется твое Управление.
   - Хочешь нарваться на неприятности? Я не имею права оставлять ее у тебя.
   - Не утомляй меня, сделай одолжение. Кассету получит только Голубков.
   - Хорошо, - нервно вздохнул Крупица. - Тогда при мне положишь  кассету  в
пакет, запечатаешь и напишешь мне расписку. Чтобы я был спокоен.
   Пастух молча сделал все, что предложил ему Крупица. Бред, конечно, но ему
до смерти надоели все эти шпионские страсти, а потому он не стал спорить.
   - Ну вот. А  теперь  давай,  Пастухов,  дуй  в  Переделкино  и  далее  по
усмотрению полковника. Все, разбежались.
   - Разбежались так разбежались.
   Сергей вылез из машины, Крупица коротко кивнул,  и  его  "БМВ"  рванул  с
места. Через мгновение он скрылся за поворотом...
   Крупица торопился.  После  того,  что  он  передал  с  Пастуховым  своему
непосредственному начальнику полковнику Голубкову, а тем более  после  того,
что он сообщил  по  телефону  службе  собственной  безопасности  Управления,
Крупица должен был во что бы то ни стало обеспечить себе  алиби.  Иначе  ему
конец. А сделать это можно было только одним способом - вернуться во Внуково
и засветиться там, чтобы ни одна собака не  доказала,  что  он  благополучно
встретил Пастуха и отвез в город. Поэтому Крупица гнал машину по шоссе прочь
от города, туда, откуда только что привез Пастухова. Стрелка  на  спидометре
настойчиво липла к отметке "140", и раз-другой его неосторожные обгоны  чуть
было не привели к столкновению, но сейчас его это мало  беспокоило.  Капитан
оперативного отдела Управления очень торопился.
   В какой-то момент сзади раздались требовательные  гудки.  Крупица  нервно
взглянул в зеркало заднего обзора и увидел прямо за собой черный  как  смоль
джип "гранд-чероки". Это было именно  то,  чего  он  так  опасался,  -  лицо
Крупицы покрылось испариной.
   Он попытался было оторваться, но спохватился явно поздно  -  джип  уже  с
легкостью обходил  его,  не  давая  опомниться  и  осуществить  какой-нибудь
маневр. Когда машина преследователей  поравнялась  с  "БМВ",  заднее  стекло
скользнуло вниз и молодой человек с пустыми глазами и каким-то на  удивление
бесцветным лицом кивком приказал прижаться к обочине. То ли от упрямства, то
ли от нерешительности Крупица продолжал гнать, и тогда молодой  человек  для
пущей убедительности показал автомат. Против такого аргумента возражать было
трудно.  С  обреченным  видом  Крупица  подчинился  и,   сбросив   скорость,
остановился на обочине шоссе, а джип, синхронно повторив этот маневр,  замер
у самого капота "БМВ".
   Бежать было бесполезно. Под присмотром парня с автоматом  Крупица  так  и
остался без движения  сидеть  за  рулем,  тупо  глядя  перед  собой.  Прошло
несколько минут безмолвного ожидания, а потом на шоссе показался здоровенный
"мерседес", который на удивление быстро приблизился,  притормозил  и  плавно
встал в затылок джипу, так что  окна  его  оказались  напротив  окон  "БМВ".
Крупица  медленно  повернул  голову  и  встретился  глазами   с   пассажиром
"мерседеса", который сухо поприветствовал его.
   - Ты куда так торопился-то, Володя? - спросил  пассажир  густым  приятным
голосом. - Еле догнали тебя.
   - Это мое дело. Вас не касается, - уныло произнес Крупица.
   - Ошибаешься. У тебя давно своих дел нет. Только чужие. В основном мои...
Ну, что нам, через улицу кричать? Лезь, Володя, ко мне. Поговорим.
   - Нам не о чем с вами разговаривать.
   - Умным людям всегда есть о  чем  поговорить.  Или,  может  быть,  ты  не
считаешь себя умным?
   - Мне осточертели ваши шутки...
   - Смотри как ты заговорил! А разве ты не должен был ждать меня у подъезда
своего дома?
   - Послушайте, Андрей Сергеевич, все, что от меня требовалось,  я  сделал.
Большего от меня требовать бессмысленно - не та должность! А теперь я  очень
тороплюсь и просил бы оставить меня в покое.
   Говоря все это, Крупица очень медленно и осторожно нащупывал под сиденьем
свой пистолет. Любыми способами и как можно быстрее  выбраться  отсюда  было
его единственным желанием.
   - Торопишься? - тот, кого Крупица назвал Андреем Сергеевичем, - понимающе
кивнул и вдруг вылез  из  своего  "мерседеса".  -  Ну  что  ж,  пусть  будет
по-твоему. Раз ты отказываешься от моей машины, придется поговорить у  тебя.
Я не задержу надолго. Всего лишь пара вопросов, и  ты  свободен...  Алексей,
проверь-ка нашего торопыгу.
   Алексей, который выбрался  из  "мерседеса"  сразу  же  вслед  за  Андреем
Сергеевичем и  уже  стоял  рядом  с  ним,  неожиданно,  каким-то  совершенно
неуловимым движением  вонзил  левую  руку  в  открытое  окошко  "БМВ".  Удар
пришелся Крупице в голову, свалил его, как бревно, набок, и тут  же  Алексей
схватил и осторожно поднял безвольную руку капитана,  в  которой  был  зажат
пистолет.
   - Никому нельзя верить, - с сожалением произнес Андрей Сергеевич.
   Все так же спокойно и молча Алексей вынул ключи из замка зажигания "БМВ",
отобрал у Крупицы оружие и скрестил  руки  за  спиной.  После  этого  Андрей
Сергеевич сел на заднее сиденье "БМВ" и  подождал,  когда  Володя  придет  в
себя.
   Помычав немного и поморщившись, Крупица сел прямо, отирая кровь с губ. Он
даже не стал смотреть на Андрея Сергеевича, расположившегося  сзади,  -  все
равно это было крайне неудобно.  Тем  временем  пассажир  "мерседеса"  молча
наблюдал за своей жертвой, и в спокойном его взгляде посверкивала неумолимая
жесткость. Крупица не был ни дураком, ни трусом, и если в  мире  существовал
человек, которого он побаивался, то это и был именно тот, кто  сейчас  сидел
за его спиной: Андрей Сергеевич Крымов.
   Крымов вполне был бы похож на работника какого-нибудь музея, вышедшего на
пенсию,  этакого   пятидесятилетнего   садовода-любителя,   добродушного   и
начитанного, если бы не его  взгляд  -  жесткий,  даже  безжалостный  взгляд
человека, всегда точно знающего, что он делает, и  никогда  не  совершающего
ошибок. Он словно давал понять, что весь антураж,  который  его  окружает  -
дорогие машины, шикарные костюмы, - все это просто дань удобству,  не  более
того,  что  он  не  производит,  находясь  в   этом   антураже,   "крутого",
респектабельного впечатления именно потому, что в данный момент и  в  данном
месте он сам считает это излишним. К чему дешевые эффекты?  Расчетливость  и
жестокость приносят ему больше.
   - Что вы от меня хотите? - морщась от боли, спросил Крупица.
   - Пришел в себя? Ну, вот и  хорошо.  Так  что  ты  там  говорил  о  своей
должности?
   - Я сделал все как надо. Это вы облажались с Пастухом. Сами виноваты, что
он смог вернуться...
   - Это у вас, Володя, он Пастух, а у нас -  Ковбой.  Улавливаешь  разницу?
Смотрел, наверное, "Великолепную семерку"? Но ведь ты мне ничего не сказал о
великолепной семерке вашего Пастуха.
   - А при чем здесь это?! - Крупица был искренне удивлен.
   - Я очень сильно сомневаюсь, что он не дал знать своим людям о себе, и  я
ни за что не поверю, что он не воспользуется помощью своих людей  сейчас.  А
где мне их искать, Володя? Я по твоей милости теряю больше суток!
   - Но ведь я отдал ему пакет! Теперь он...
   - Я хочу иметь надежную страховку,  -  перебил  его  Крымов.  -  Так  что
постарайся вспомнить все, что ты  о  них  знаешь.  Постарайся  очень  хорошо
вспомнить. Теперь тебе только на свою память  нужно  надеяться.  А  то,  что
вспомнишь, записывай вот сюда, договорились?
   Андрей Сергеевич достал  маленький  блокнот,  ручку  и  все  это  передал
Крупице. Тот несколько секунд молчал, а потом раскрыл блокнот.
   - Я знаю только имена, прозвища, которыми  они  пользуются,  и  последнее
место службы, а адреса...
   - Пиши, Володя, пиши.
   И Володя нехотя вывел в столбик: Сергей Пастухов (Пастух), Иван Перегудов
(Док), Семен Злотников (Артист), Олег Мухин (Муха), Дмитрий Хохлов (Боцман),
а потом подробный адрес Пастуха, его дом  в  селе  Затопино  под  Зарайском.
Немного подумав, он приписал московские координаты  Артиста  и  закончил  их
знаком вопроса - мол, могу ошибиться.
   - Это все, что я знаю, - сказал он и отдал книжку.
   - Кто они? - спросил Крымов. - Вместе служили?
   Крупица кивнул и нехотя рассказал о спецназе,  об  армейской  разведке  в
Чечне, о работе на Управление и тех операциях,  в  которых  команда  Пастуха
успела принять участие. Когда же он закончил свой краткий обзор и обернулся,
то успел краем глаза заметить, как тень опасливых  сомнений  и  одновременно
недовольства легла на лицо Андрея Сергеевича. Это  было  удивительно  редкое
выражение на его лице.
   - И ты молчал? - тихо спросил он.
   - А вы не спрашивали.
   Секунда - и лицо Крымова приняло прежнее  уверенное  выражение,  а  голос
спокойствие.
   - Ну вот, - сказал он, - видишь, как просто. Теперь тебе осталось  только
отдать мне кассету, и ты свободен.
   - Кассету? - Крупица резко повернулся назад.
   -  Володя,  не  делай  из  меня  идиота.  Ты  что,  не  забрал  у  своего
подчиненного документ?
   - Но Пастухов не является моим подчиненным.
   - Меня это не интересует. Я тебя предупреждал.
   - Он не отдал ее мне...
   На лице Крымова появилось выражение крайнего изумления, и он наклонился к
самому уху Крупицы:
   -  Тебе  сколько  лет?  Десять?  Пять?  Что  ты  мне  за   херовину   тут
рассказываешь?! Что значит "не отдал"?
   - Вы когда-нибудь избавите меня от своего присутствия? - устало  вздохнул
Крупица, у него начала болеть голова, и он отдал бы все, чтобы  сию  секунду
оказаться во Внуково.
   - Ну хорошо, -  вдруг  спокойно  сказал  Крымов.  -  Не  хочешь  со  мной
разговаривать, не надо. Ты прав. Пора тебя  избавить  от  моего  присутствия
навсегда. Ты заслужил.
   С этими словами Крымов кивнул, и  Алексей,  который  до  этого  стоял  не
шевелясь, как памятник, вдруг вскинул из-за спины руку с пистолетом, и в  то
же мгновение оглушительно грохнули два выстрела.  Голову  Владимира  Крупицы
продырявили пули его собственного оружия, забрызгав кожаный салон "БМВ".
   Вздохнув, Крымов пересел в свой "мерседес", и его кортеж плавно  тронулся
с места.
   - Ну вот, - сказал он, взглянув на часы, - у нас в запасе есть часа  три.
Можем не спешить.
   - Что решили, Андрей Сергеевич? - спросил Алексей.
   - Этот Ковбой-Пастух, - задумчиво произнес Крымов,  -  серьезней,  чем  я
ожидал. Если он останется в живых к завтрашнему  дню,  нам  потребуется  его
надежно вывести из игры. Хотя бы на время.
   - А вы уверены, что он согласится?
   - А мы подыщем аргумент поубедительнее.
   - Какой?
   - У него есть жена, Алексей, и  мы  как  раз  к  ней  в  гости  сейчас  и
отправимся. Так что он обязательно согласится. Не сомневайся.
   - Жена? Ну и что?
   Крымов позволил себе улыбнуться:
   - Подрастешь - поймешь... Передай-ка лучше координаты  вперед.  -  Крымов
достал записную книжку, раскрыл на записях Крупицы и ткнул пальцем  в  адрес
Сергея Пастухова. - Ребята поймут, где это?
   - Село Затопино под Зарайском... Поймут. Это, кажется, по Рязанке.
   И Алексей связался с джипом.
   4
   Константин  Дмитриевич  Голубков  сидел  у  камина  переделкинской  дачи,
арендуемой Управлением, и  докуривал  сигарету,  глядя  на  огонь.  Внезапно
сеттер Мартин, лежавший до этого спокойно  у  ног  хозяина,  поднял  голову,
вскочил в напряженном внимании. В то же мгновение  с  улицы  из-за  высокого
забора послышался гул  мотора,  который  вскоре  стих.  Хлопнула  дверца,  и
полминуты спустя, раздался стук в калитку. Пес поднялся и побежал на  улицу.
За ним вышел и его хозяин.
   Наконец-то!
   Закончившееся ожидание принесло облегчение полковнику, но, как оказалось,
ненадолго. Когда Голубков открыл  калитку,  он  обнаружил  за  ней  усталого
Пастуха с кейсом в руке. Одного. Без Крупицы. А так быть не должно.
   - Здравствуй, Сережа, - кивнул  полковник,  пропуская  Пастуха  и  бросая
беглый взгляд на улицу: машина, подвозившая Сергея, сворачивала за  поворот,
больше никого, все тихо.
   Заперев калитку, Голубков  пошел  за  Сергеем  к  дому.  Следом  затрусил
Мартин.
   - Чай будешь? - спросил полковник, когда они вошли в дом и  оказались  на
большой веранде с огромным столом и плетеными креслами.
   - Константин Дмитрия, давайте сначала закончим  дела.  Кажется,  возникли
проблемы.
   Голубков остановился и внимательно посмотрел на своего посланника:
   - Тебя Крупица встретил?
   - Скорее я его встретил. Но дело не в этом.
   - Что значит - ты его встретил?
   - Просто я ждал его в машине.
   - То есть Крупица был во Внуково?
   - Конечно.
   Голубков знал своего капитана, как дисциплинированного  офицера,  бывшего
сотрудника КГБ, и если он должен был привезти к своему начальнику агента, то
его не могло сейчас не быть здесь! Между тем Крупицы не было...
   - Он высадил меня в городе, - пояснил Пастух,  -  и  отправился,  как  он
сказал, "исправлять положение". Я же вам говорю,  что  возникли  проблемы...
Да, вот бумаги.
   Пастух положил кейс на стол.
   - Бумаги? - переспросил Голубков.
   - Какие-то бумаги. Он сказал, что вы в курсе. Пленка тоже  здесь.  Он  не
доверяет мне. - Пастух усмехнулся. - Устал я, Константин Дмитрич,  сутки  по
всей Европе скачу. Может, присядем?
   - Да-да, конечно, пойдем.
   Все это было более чем странно.
   После короткого раздумья полковник оставил кейс лежать на столе  и  вслед
за Пастухом вошел в гостиную. Там они расположились в креслах  у  камина,  и
Голубков закурил сигарету. Десятую за последние три часа. Это было много для
него.
   - Рассказывай, Сережа,  что  случилось.  С  наслаждением  растянувшись  в
кресле, расслабившись, Пастух начал подробно и обстоятельно рассказывать обо
всем, что произошло с ним за эти три дня, начиная  с  посадки  в  Ливорно  и
заканчивая дорогой в Переделкино. Голубков слушал его не перебивая.
   - Только один вопрос, - сказал под конец Пастух. - Если вы знали  о  том,
что меня будут пасти, почему не предупредили?
   - О чем ты говоришь, Сережа...
   - Вы предлагали обычный гонорар. Это слишком много за простую поездку.
   - А что я должен был делать? Ведь я говорил тебе о работе и хорошо  знал,
насколько она важна.  Но  даю  тебе  слово  чести,  что  я  не  предполагал,
насколько она окажется опасной... Черт знает что  такое!  Они  вели  тебя  с
самого начала, а стало быть, знали о тебе заранее!
   - Я об этом и говорю.  Ладно,  проехали,  -  хмуро  отозвался  Пастух.  -
Кстати, эти черти профессионально сработали.  Не  могу  сказать,  что  сразу
заметил слежку. Так, чувствовал что-то... Ну что, я еще нужен?
   - Пока нет.
   - Что значит "пока"?
   - Ты должен понимать, что дело очень серьезное и с  тобой  наверняка  еще
захотят поговорить...
   Неожиданно раздалась тонкая трель мобильного телефона. Голубков, так и не
вышедший на веранду, подошел к кривоногому маленькому столику и взял трубку.
   - Да?.. Я понял.
   Видимо, ему что-то сообщили или отдали какое-то распоряжение, потому  что
он ограничился только этими словами и положил  трубку.  Едва  заметная  тень
озабоченности пробежала по его лицу и исчезла. Он на мгновение задумался,  а
потом перевел взгляд на Пастуха:
   - Сережа, ты говорил, что Крупица отправился в Управление.
   - Он мне сам так сказал. А в чем дело, Константин Дмитрия?
   - Ты ничего не путаешь?
   - Нет. В конце концов вам лучше знать, куда он делся.
   - Почему?
   - Потому что он с  вами  разговаривал  по  телефону  перед  тем,  как  мы
разбежались.
   Голубков молча прошелся до своего кресла и снова сел.
   - В чем все-таки дело, Константин Дмитрич? - встревоженно спросил Пастух.
   - Дело в том, что он не мог уехать в Управление. Он  кадровый  разведчик.
Ты прекрасно знаешь, что у нас так не поступают...
   - Это ваши проблемы, - с неожиданным раздражением  перебил  Пастух,  -  и
если ваш зам поступает так, как не  надо,  сделайте  выговор  своему  отделу
кадров!
   - Это еще не все,  Сережа.  Дело  в  том,  что  Крупица  не  звонил  мне.
Понимаешь?
   - Об этом вам  только  что  по  телефону  сказали?  -  Пастух  кивнул  на
кривоногий столик.
   - Мне не до шуток сейчас...
   - Тогда разбирайтесь, Константин Дмитрич, со своим Крупицей  сами!  И  не
надо меня впутывать в ваши проблемы, я свою работу сделал!
   -  Я  еще  не  все  рассказал,  Сережа.  Послушай  меня  внимательно.   -
Встревоженность Голубкова словно неожиданно вырвалась наружу, и он больше не
скрывал ее. - Я не должен тебе этого рассказывать, но не могу позволить себе
молчать. Только что мне сообщили, что я обязан  тебя  задержать  до  приезда
людей из  службы  собственной  безопасности  Управления.  Они  сказали,  что
возникли  серьезные  осложнения  и  им  необходимо  задать  тебе   несколько
вопросов.
   - Прекрасно, пусть едут. Чем смогу - помогу.
   - Боюсь, что ты что-то недоговариваешь.
   - Мне скрывать нечего.
   - Сережа, неужели ты не понимаешь, насколько это серьезно? Неужели ты  не
понимаешь, что они тебя в чем-то подозревают! Что случилось?
   - Вы меня подозреваете, Константин Дмитрич, вы. Или уже забыли, что  сами
там работаете?
   - Не кипятись. Давай во всем спокойно попробуем разобраться, пока их нет.
Расскажи мне еще раз все, что было...
   - Неужели вы думаете, что я  веду  какую-то  свою  игру?  Что  я  скрываю
что-то? Ну уж нет! Теперь я из принципа  дождусь  ваших  головорезов  и  сам
выясню, какие там у них проблемы возникли... Это мы еще  посмотрим,  кто  из
нас с ошибками пишет...
   - Сергей!..
   Голубков не успел возразить. К дому подъехал автомобиль, и,  услышав  его
приближение, они оба замолчали и переглянулись. Сеттер Мартин снова бросился
к двери.
   - Сережа, не глупи, - тихо сказал полковник и пошел вслед за псом.
   Пастух поднялся из кресла, но остался стоять в центре гостиной. Вскоре он
услышал на веранде шаги и приглушенные голоса. Дверь открылась,  в  гостиную
вошел Голубков, а за ним Сергей увидел и приехавших.  Их  было  двое.  Один,
плотный, бритый наголо, остался на веранде, а другой, чуть повыше ростом,  с
жиденькими усами, вошел вслед за полковником и остался в дверях.
   - Капитан Пастухов? - недобро спросил "усатый", как будто в  комнате  был
кто-то еще.
   - Смотри-ка догадливый какой, - буркнул Пастух.
   - Не надо хамить, Пастухов. Не усложняй себе положение.
   - Вот как? Может, потрудитесь объясниться?
   - Некоторое  время  назад,  -  потрудился  объясниться  "усатый",  -  нам
позвонил Крупица и сообщил, что ты угрожал ему, нанес увечья и завладел  его
оружием. Он подозревает тебя в предательстве и опасается за жизнь полковника
Голубкова. Мы обязаны выяснить все обстоятельства и допросить  тебя.  Пошли,
Пастухов...
   - Не кажется ли вам, Константин Дмитриевич, - усмехнулся  Пастух,  -  что
это больше похоже на арест?
   Полковник промолчал.
   - Ну! - поторопил  "усатый".  -  Только  без  резких  движений.  Спокойно
выходишь и садишься в машину, понял?
   Пастух не двинулся с места. Он чувствовал,  что  если  эти  ребята  будут
настаивать, то придется их немного помять, потому что другого выхода у  него
теперь не было.
   Прошла секунда.
   "Усатый" напрягся, и как-то непроизвольно  рука  его  чуть  потянулась  к
кобуре под расстегнутым пиджаком.
   - Одну минуту, - сказал вдруг Голубков. - Сережа, ты передал мне пакет от
Крупицы. Что там?
   - Бумаги.
   - Какие?
   - Понятия не имею. Только не забудьте, что там е