ть
через территорию, контролируемую талибами, беспрепятственно. Впрочем,
подробностей кавказец не знал. Он просто считал, что раз их лагерь был под
Кабулом, значит, талибы в курсе дела. Он не придал значения тому, что
приказ им был двигаться по ночам, прятаться ото всех, не оставлять в живых
ни одного свидетеля. Мало ли зачем даются такие приказы. Пока что они
только раз вступили в бой, если это можно назвать боем, уничтожая жителей
заброшенной деревни. Больше они старались не показываться на глаза людям, и
им это удавалось.

Они пропустили колонну. Подождали, пока шум моторов стих, и только тогда
стали выходить из укрытия.

Кавказец не отдавал приказа двигаться. Они должны были дождаться дозора.

Возможно, это была роковая ошибка.

Они простояли на месте минут пятнадцать, когда вдруг услышали нарастающий
жуткий свист, вой и вслед за ним грохот разрыва.

Снаряды попали в самую гущу отряда. Нескольких бойцов убило на месте. Но и
остальным недолго оставалось жить. Снаряды ложились на редкость густо.
Крики раненых, кровь, оторванные конечности, завеса пыли, ночная мгла, в
которой вспыхивали только разрывы снарядов, и полная растерянность, паника,
страх - все это лишило отряд хоть какой бы то ни било воли к сопротивлению.

Кавказец еще пытался увести бойцов с дороги, но они уже не слышали его, они
метались, как крысы, палили во все стороны, даже дрались друг с другом.

Оказалось, что они готовы ко всему, но только не к такому жестокому
уничтожению. Вся их многоместная подготовка оказалась ненужной.
Диверсионные действия здесь были ни к чему, а спасаться во время
артобстрела они не умели, тем более что вовсе не ждали его.

Это по ним били талибы. Били с двух сторон. Отряд попал в ловушку. Вокруг
были отвесные стены. Некоторые пытались взобраться на них, но взрывши
волной их сбрасывало.

А потом пошли БТРы. Эти били по бойцам из пулеметов, добивали раненых,
превращали их в кашу.

Кавказец оказался под горой трутов. Он и сам был ранен в плечо, но сознания
не потерял. Пулемет несколько раз прошелся своей смертоносной строчкой по
закрывающим кавказца телам. Кровь залила его. Он чуть не захлебнулся в этой
горячей жиже.

Потом пошли пехотинцы. Этим уже работы осталось совсем мало.

Они вытаскивали не добитых еще бойцов на середину дороги и резали им горло.
Многие уже не чувствовали боли, потому что были без сознания. Кавказец
видел, что лучи фонарей все ближе и ближе к нему. Он понимал, что
спрятаться не удастся. Смерть была рядом. Он знал, что живым врагу н;
сдастся.

И тут увидел, что среди бойцов ходит тот самый четвертый, пропавший из
отряда совсем недавно. Он кого-то искал среди мертвых. Переворачивал
отрубленные головы, шарил по карманам, как шакал, офицер то и дело
спрашивал его:

- Нашел?

- Их нет, - отвечал предатель. Так вот в чем дело, они ищут кавказцев. Как
же мудро поступил Щуплый, что увел всех еще утром. Но зачем талибам
кавказцы и почему они так безжалостно уничтожили отряд, который создал сам
Усама Бен Ладен.

- Найди их, иначе сам лишишься головы, - сказал офицер.

- Прикажи солдатам остановиться, они могут убить кавказцев. А мертвые они
нам не нужны.

Ах вот в чем дело. Талибам они нужны живые. Зачем? Неужели они думают, что
кавказцы посвящены во все детали задания? А что, вполне может быть. Но
зачем, зачем талибам знать о задании? Или никакой договоренности с ними не
было? Или договоренность была, но с самого начала всех их приговорили к
смерти? Нет, это было бы бессмысленно.

Кавказец так и не нашел ответов на свои вопросы.

Скользнул луч фонаря. Тело над ним вдруг шевельнулось.

- Сюда! - крикнул один из солдат.

Предатель и офицер бросились к горе трупов.

На этот случай кавказец уже знал, что делать, уже давно в его руке грелась
лишенная предохранителя граната, теперь надо только разжать пальцы.

За ноги оттащили верхнего, это он еще был жив. Предатель взглянул в его
лицо и покачал головой - солдат широким ножом полоснул бойца по горлу.

Вылилась кровь, боец засучил ногами, запищал, как баран, затих.

Стащили другого. Этому нечего было резать - вместо головы была каша. Тем не
менее солдат выпустил в эту кашу несколько пуль.

Теперь над кавказцем было всего двое. Он знал, что эти тоже мертвы. Он уже
готов был разжать пальцы.

Солдат склонился к верхнему. И вдруг упал на колени.

Из причитаний кавказец, затаившийся и готовый к смерти, понял, что солдат
узнал убитого. Это был его брат.

Каким чудом в отряде оказался брат талибского солдата, понять невозможно,
хотя ничего удивительного в этом тоже не было. В отряд набирали самых
стойких мужчин. Весь Афганистан воевал, все мужчины были воинами, но самые
стойкие попадали в элитные части или уходили в такие вот тайные отряды,
чтобы готовиться к великому мщению всему миру, который еще не стал
исламским.

Впрочем, кавказец считал, что это Аллах решил защитить его. может быть, так
оно и было.

Солдата стали оттаскивать от мертвого тела. Но он упирался, кричал, сверкал
злыми глазами, он должен был отомстить за смерть брата, но кому?

Может быть, самому себе, ведь и он стрелял в бойцов.

Свалка возле убитых вдруг стала неуправляемой. Солдаты встали на сторону
своего сослуживца, а виноватым, разумеется, оказался офицер. Ведь это он
отдал приказ убивать своих же братьев. Солдатам не сказали, что это вовсе
не враги, не иноверцы, им сказали только - убивайте.

Теперь оказывалось, что офицер повел их на своих же соплеменников и
единоверцев.

Одним словом, начался настоящий бунт, офицеру и предателю тут же отрубили
руки и ноги. Они ползали, обезумевшие, среди пыли и крови, и никто не
собирался их добивать.

Кавказец понял, что смерть прошла совсем рядом с ним.

Когда стали хоронить погибших воинов, кавказец во второй раз приготовился к
смерти, но и на этот раз она обошла его стороной.

Солдаты хоронили погибших по очереди. Глубокую ямы вырыть не получалось -
слишком каменистой была почва. Захоронения удавалось выкопать на двоих, в
лучшем случае на троих. Солдаты устали, они вернулись к грузовикам и стали
есть.

Вот тогда-то кавказец и решил, что пришла пора уходить.

Он сбросил с себя тело убитого - второго брат уже погрузил в машину, чтобы
отвезти в родные места и там похоронить.

Он решил бросить гранату в ближайший грузовик, а пока солдаты придут в
себя, пока дым и пыль улягутся, кавказец успеет добежать вон до того
поворота дороги.

Иначе его заметят и если не убьют, то пленят, а он должен добраться до
своих соплеменников, чтобы рассказать им о случившемся.

Уже светало. Но в горах день приходит долго, а ночь быстро. Ждать времени
не было.

Кавказец отполз за камень, чтобы его не убило осколками гранаты, замахнулся
и швырнул гранату.

После он нырнул за камень и накрыл голову руками.

Но взрыва не было. Секунды тянулись часами, но - тишина.

Он только сейчас понял, что чеку-то как раз он и не выдернул. Он в горячке
боя, в ощущении близкой опасности, только хотел это сделать, но - забыл. И
это в третий раз Аллах смилостивился над ним.

Падения гранаты никто и не услышал.

Но солдаты вдруг высыпали из грузовиков, расстелили коврики и стали
молиться на восходящее солнце.

Это и дало возможность кавказцу уйти.

И вот сейчас он лежал на руках у Щуплого и рассказывал о том, что видел
собственными глазами.

Щуплый все понял по-своему. Значит, талибы вовсе не с ними, значит, никакой
договоренности не было. Значит, они прознали о задании отряда и решили сами
овладеть оружием Аллаха. Они, видно, договорились с максудовцами, и те
спокойно пропустили их через свою территорию. Зачем теперь им враждовать,
если речь идет не о выжженной земле Афганистана, а обо всем мире.

Да, они ошибочно считали, что кавказцы в курсе всех деталей. Но это значило
еще, что талибы могут вернуться. Значило, что оставаться здесь нельзя ни
секунды. Очень скоро командование пришлет новый отряд, может быть, он уже
на подходе, а это значит...

Щуплый дал в руку раненому пистолет и сказал остальным:

- Он умрет, как мужчина. А мы должны идти.

Когда они спускались вниз, раздался выстрел. Раненый покончил с собой.

Через минуту показался человек с ослом. Это действительно был связной.

Он и повел их через горы...

Глава шестьдесят девятая

Пастухов не любил вертолеты. Все трясется, гремит, не то что поговорить -
подумать нельзя. А думать ему сейчас надо было напряженно, до электрических
искр из глаз.

Значит, в Йошкар-Оле завтра состоится передача Филина и суперсейсмографа в
руки эмиссара Бен Ладена.

Все просто и ясно - ребята вычислили базу, как только он прилетит, они
возьмут ее, освободят Игоря, арестуют Иванова, а если не получится, убьют.
Потом поедут за сейсмографом и доставят его в Москву. Все.

Действительно, просто и непритязательно.

Но Сергей знал, что просто не будет. Он знал, что любой, даже самый
просчитанный, план из-за какой-нибудь мелочи всегда может рухнуть. Но они
должны выполнить задание. В действительности существует тектоническое
оружие или это только громадный, с далеко идущими последствиями блеф -
неважно. Огромная ложь - тоже оружие. И частенько куда более действенное,
чем настоящее.

Значит, так, первым делом - брать базу. Но стоп...

Террористов они так не возьмут. Они возьмут, если смогут, только Иванова. А
эмиссара - упустят.

Ага, как говаривал дедушка Ленин, сегодня рано, послезавтра - поздно.
Значит, атаку надо отложить на завтра, проследить Иванова, его встречу,
взять их с эмиссаром тепленькими, а потом уж...

- Черт возьми! - в голос выругался Сергей, хотя его никто, естественно, не
услышал.

Как это получилось, что он все знает про Иванова, про место встречи, про
эмиссара. При этом Иванов - опытный профи. Неужели Сергей такой
проницательный, а может, это он с ребятами попался в ловушку, которую тот
же Иванов устроил? А отсюда вывод: Сергей ничего не знает про завтрашний
день. Он знает только то, что Джеф ему позволяет знать.

Выходит, они послушно кушают дезу. А это значит - не верь глазам и ушам
своим.

Сергей занервничал, посмотрел в иллюминатор - вертолет пролетал над степью.
Быстрее бы!

Заглянул в кабину к пилотам:

- Ребята, мы когда прилетим?

- Успокойся, солдат, подлетаем! - прокричал сквозь шум моторов пилот. -
Вон, видишь - это Йошкар-Ола

Действительно, на горизонте уже виднелся большой город и над ним жаркое
марево.

Сергей вернулся на свое место.

Вот и нате вам - на кой хрен он летал в Москву? Что он скажет ребятам? Что
ничего не узнал, что зря потратил время? А вдруг они начнут без него - вот
вляпаются...

Додумать он не успел.

Вертолет вдруг тряхнуло так, что Сергей упал со своего кресла и долбанулся
о противоположный борт. Инстинктивно успел выставить руки, а то бы зубов
недосчитался.

А в следующее мгновение он понял, что они падают.

Рванулся к кабине пилотов, распахнул дверь. Его чуть не снесло встречным
потоком воздуха.

Кабина была разбита, горела, дым и пламень загудели на низких тонах. Один
пилот лежал, приткнувшись головой в окровавленное стекло, второй шарил
руками по приборной доске - лицо у него было разбито.

- Падаем, солдат! - закричал он хрипло. - Подстрелили пташку!

Мотор тем не менее натужно ревел, лопасти мелькали - значит, попали только
в кабину.

Сергей спихнул на пол пилота, ухватился за штурвал и тут увидел, что земля
летит на него с бешеной скоростью. Он рванул рычаг, но машина только еще
громче взвыла, не останавливая свой смертельный лет к твердой земле.

- Тяни! - заорал он второму пилоту.

Тот наконец нащупал рычаг и тоже потянул его.

Уже видны были на земле машины и люди. В подробностях видны, когда вертолет
все-таки потихоньку стал выпрямлять свой нос, но уж слишком медленно.

Заводская труба впереди не оставляла шансов, они вмажутся в нее, как раз
когда выправят машину. Все это мелькнуло в сознании Сергея ускоренным кино,
он даже не успел испугаться, просто завел рычаг в сторону, машина тут же
встала почти на бок, снова завалив нос к земле. Опять тряхануло, не так
сильно, правда, это они задели трубу по касательной брюхом.

Сергей снова выправил рычаг, машина мотанулась в другую сторону, но земля
была уже слишком близко...

- А-а-а-а!!! - протяжно закричал пилот, закрывая лицо руками.

А Сергей все тянул и тянул рычаг на себя, пока машина не налетела на
дерево. Сергея бросило на приборную доску, потом громыхнуло так, что он
снова, как и тогда в подземелье, потерял слух, а потом и сознание...

Глава семидесятая

До Душанбе Боцман добрался без приключений, и все благодаря хорошему
знакомому полковника Голубкова Сергею Николаевичу. Хороший мужик.
Добродушный. Кто бы мог подумать, что за его пенсионной внешностью
скрывается опытнейший оперативник.

Сергей Николаевич сделал визу и сопроводительные документы Дмитрию Хохлову,
представителю гуманитарного фонда "Надежда", который направлялся в Куляб
для организации центров сексуального воспитания и планирования семьи. Лучше
никто в их команде выдумать не мог. Именно благодаря этим документам он
беспрепятственно миновал погран-контроль и таможню. Молодой таджик,
проверяющий документы, прочитал его бумаги, вытаращил сколько можно узкие
глаза и проворковал что-то вроде - "с ума они все посходили", но бумаги
вернул и пошел веселить личный состав рассказом о чудном русском, который
приехал помогать им трахаться и заводить детей. Таким образом еще раз
оправдался принцип - чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят.

Боцман позвонил в Управление погранвойск, попросил к телефону нужного
человека и договорился о встрече.

Подполковник из управления не задавал лишних вопросов. Сказал, что ему
повезло. Через три часа на Куляб пойдет МИ-8, и Боцман может стать его
пассажиром. Боцман осведомился, куда может прибыть группа людей с
заложниками и каким образом она доберется до старого полигона. Ответ был
неутешительным.

- Отследить подобные перемещения в бывшей республике невозможно. Смотря с
какой группой оппозиции или правительства они в контакте. Все средства ПВО
в подчинении регулярной армии. Узнать, конечно, можно, но это неизбежно
привлечет внимание. А какой борт?

- Да кто ж знает, - пожал плечами Боцман.

- Если это вертолет, он может приземлиться в любой точке.

- Ясно, - погрустнел Боцман. - А что с оружием?

- Оружие будет доставлено в Куляб тем же рейсом МИ-8 и складировано в
оговоренном месте.

Где-то на задворках аэродрома взревел мотор, и в воздух взмыл, если этим
поэтическим словом можно назвать натужный подъем, Ан-2, который в народе
именуют - "кукурузник".

- И как он летает? - меланхолично заметил Боцман.

- Это частный, - сказал офицер. - Нам не подчиняются. И ловить их нечем.
Наркоту возят. Бандиты...

Боцман даже не мог предположить, что именно этим самолетом вылетел в Куляб
Кожевников.

Глава семьдесят первая

Носорог не спал всю ночь. Он ворочался с боку на бок и думал, думал, думал.
Вообще-то он в дела ребят не вмешивался. Он видел - высокие профессионалы.
Куда уж ему, слишком давно он не работал оперативно, мало знал по нынешним
временам, совсем потерял форму, теперь он в деле - обуза.

Но вот сегодняшняя ситуация вывела его из себя. Что ж они сидят без дела,
если Игореня в смертельной опасности? Какие-то разговоры ведут, переливают
из пустого в порожнее. И то сказать - они люди военные, им приказ нужен. А
у них приказа нет. А ведь он может ребятам помочь. Он слышал все их
разговоры, поглядывал на экран монитора компьютера и знал про Иванова, про
Круглова, Мурыгина и даже про пятьдесят миллионов.

Да, он знал, что ребята - большие профессионалы, но они решают какие-то
крупные задачи, им не до Фила, они его вгорячах и прихлопнуть могут. Нет.
Так просто Игореню, сына его лучшего друга, он в обиду не даст. Когда
навещал старшего Филина в больнице, тот только и спрашивал: - А Игорек как?
Что Носорогу было ответить? Они теперь жили на его загородной дачке.
Огородик, садик, что еще надо, чтобы спокойно встретить старость - как
говаривал один негодяй в кино. Носорог себя стариком не считал. Более того,
глядя на этих крепких, горячих ребят, он чувствовал, что еще есть порох в
пороховницах. А уж при Ане вообще грудь колесом выпячивал, даже стал
потихоньку утром зарядку делать, бриться не дурацкой "Агиделью", которая
щетину только гладит, а настоящим "жилетом", аж до красноты. И теперь, не
помоги он ребятам, все его потуги будут - старческий маразм.

Утром он вышел в садик, а там прямиком, прямиком за ограду. Его верный ЗИМ
стоял у дома. И хотя Док забрал ключи себе, Носорог без труда завел свою
старушку, свой дредноут и покатил в МВД к Лехе Гладкову. Через пятнадцать
минут он остановил машину у входа в городское Управление внутренних дел.

Как на счастье, Гладков шел ему навстречу по коридору.

- Здорово, - и удивился и обрадовался он, - ты, как всегда, вовремя.

- Да? Ну и что еще плохого случилось?

- Ложись, Носорог, на дно и не трепыхайся. Мы тебя прикроем, если что.

- А что?

Гладков быстрым взглядом окинул коридор, а потом взглянул на приятеля:

- Кузьмин затребовал все материалы по убийству Феликса Карпенко, понял? А
полковник Кузьмин - это тебе не хрен собачий.

- А чей?

- Абдулаевский. Ну а министр наш сам знаешь, под кого прогибается. Вот так.
Ребята уверены, что многих сейчас валить будут. Ну или трясти. - Леха
казался сосредоточенным и совершенно серьезным, а это само по себе было
плохим знаком. - И за Мурыгина твоего возьмутся в первую очередь. Так что
замри, Носорог, и не отсвечивай. Какие наши годы? Не дети мы задницу под
пули подставлять!

- Уговорил, - выдохнул Носорог. - Но только при одном условии.

- Каком условии? Обалдел?

- Нет, серьезно, Леха, мне нужна твоя помощь. Причем прямо сейчас.
Во-первых, найди мобильник. А во-вторых, надо сгонять к одному человеку и
задать ему пару наводящих вопросов. Ну а потом я немедленно залягу на дно и
отсвечивать больше не буду. Обещаю.

- Ты меня угробишь! - застонал Гладков. - Надеюсь, это не Мурыгин?

- Нет.

- А что за человек?

- А там, скорее всего, Игореня. Ну, Филин. Леха Гладков набрал в легкие
воздух и шумно выдохнул.

Потом пригладил седые усы, посмотрел на часы.

- Ладно, - сказал он. - Ты на машине?

- Да.

- А! Поехали, - махнул рукой Гладков. - Какие наши годы! В смысле - не
старики же мы, в конце концов.

Еще когда въезжали в Яковлевку, Гладков озабоченно стал вертеть головой.

- Ты куда меня везешь?

- На хату, где скрывают заложника, - строго сказал Носорог. - Ты не
суетись, прорвемся, молодежь.

Он припарковал машину у высокого глухого забора из красного кирпича.

- Это ж дача Тягунка, - почти пропел от изумления Гладков.

- Леха, ты обещал, - погрозил пальцем Носорог.

- Ты меня в гроб загонишь, - хлопнул себя по коленям Гладков. - И чего мы
скажем? У вас, уважаемый губернатор, прячут заложника?

- Скажем, Кузьмин прислал.

- Зачем?

- Вот, блин, опять разговоры! - разозлился Носорог. - Действуем по
обстановке!

Носорог прикрепил на брючном ремне чехол мобильного телефона, который отдал
ему Гладков, и проверил ТТ в подплечной кобуре.

- Готов?

- Готов.

- Тогда пошли.

Леха Гладков нажал на кнопку вызова, и переговорное устройство тихо
запиликало. Через полминуты в динамике что-то неразборчиво скрипнуло и
раздался спокойный голос:

- Кто?

- Майор Гладков. Милиция. Откройте.

- Что вам надо? - так же ровно спросил голос.

- Нам нужен Петр Иванов, - ответил Носорог. Переговорное устройство снова
скрипнуло и замолчало.

Носорог и Леха переглянулись.

Они были готовы к любому повороту событий. Во всяком случае, так им
казалось.

Через минуту замок громко щелкнул, и ворота начали медленно разъезжаться в
стороны. За ними приоткрывались асфальтовый подъезд к гаражу и уложенная
фигурными плитками дорожка, даже, скорее, аллея с фонарными столбами,
плавно извивавшаяся по большому участку до дома. По этой аллее к ним
нав