озолочена?
   Халогай изумленно обернулся:
   - Лучше? Что-то я не понял тебя, твое младшее величество.
   - Помогает ли тебе позолота сражаться? Стал ли ты из-за нее храбрее?
   Предохраняет ли она  звенья  кольчуги  от  ржавчины  лучше,  чем  дешевая
краска?
   - На все вопросы "нет", твое младшее величество.
   Снорри медленно покачал массивной головой, словно полагал, что  Фостий  и
сам мог это понять. Скорее всего, он именно так и думал.
   Но Фостию было все равно. Вдохновленный словами  Дигена  и  гордостью  от
того, что он отверг столь соблазнительное  предложение  Оливрии,  он  в  тот
момент не нуждался в материальной поддержке окружающего мира - во всем,  что
с самого рождения стояло между ним и голодом, лишениями и страхом. И, словно
вооружившись рапирой логики, он сделал выпад:
   - Тогда зачем тебе позолота?
   Он не знал, какого ответа ожидать, и  не  удивился  бы,  если  бы  Снорри
забежал в лавочку и купил кувшинчик скипидара, чтобы счистить позолоту. Но в
любом случае -  помогала  халогаю  позолота,  или  нет,  -  северянин  легко
справился с логическим доводом:
   - Зачем? А затем, твое младшее величество, что она мне нравится. Красиво.
   И мне этого хватает.
   Остаток пути до дворца они шагали молча.
   Канаты заскрипели в блоках. Большой квадратный  парус  развернулся,  ловя
ветер под новым углом. Волны зашлепали о нос  "Торжествующего"  -  имперский
флагман направился к берегу.
   Перспектива вскоре ощутить под  ногами  твердую  землю  наполнила  Криспа
немалым облегчением. Плавание на запад от столицы прошло для него достаточно
гладко; ему лишь раз пришлось перегнуться через борт. Галеры и  транспортные
корабли плыли, не теряя из виду землю, и каждый вечер приставали к берегу.
   Так что вовсе не эта причина заставляла Криспа стремиться в Наколею.
   Беда была в том, что за  неделю  плавания  он  ощутил  себя  в  изоляции,
отрезанным от окружающего мира. На столе не копились стопки отчетов и депеш.
В его каюте даже  стола  настоящего  не  было  -  так,  складной  столик.  И
император  испытывал  то  же,  что  и  жрец-целитель,  прощупывавший   пульс
больного, но вынужденный отнять пальцы от его запястья.
   Он знал, что тревоги его безосновательны. Нет ничего страшного,  если  он
на неделю оторвется от прочих событий.
   Анфим, даже оставаясь в столице, под конец своего правления  месяцами  не
притрагивался к государственным делам. Бюрократия более или менее удерживала
корабль империи на ровном киле; для этого она и существует.
   Но  Крисп  был  рад  наконец  очутиться  в  месте   с   названием   более
определенным, чем "где-то в Видесском море". Едва он ступит на землю, магнит
императорского достоинства сразу притянет к нему те мелочи  и  фактики,  без
которых невозможно осознание всех происходящих в империи процессов.
   - Нельзя отпускать вожжи даже на минуту, - пробормотал он.
   - Что ты сказал, отец? - спросил Катаколон.
   Раздраженный тем, что его застали за разговором с самим собой, Крисп лишь
хмыкнул в ответ. Катаколон, удивленно взглянув  на  него,  прошел  мимо.  Он
провел немало часов, расхаживая по палубе "Торжествующего"; неделя  плавания
оказалась для него, вне всякого сомнения, самым долгим периодом  воздержания
с тех пор, как у него закурчавилась борода, и он,  скорее  всего,  полностью
расквитается за него в борделях Наколеи.
   Городской порт вырастал на глазах. Его серые  каменные  стены  смотрелись
хмуро на фоне зелени и золота созревающих крестьянских  полей.  В  отдалении
поднимались к небу голубоватые вершины гор. Плодородные земли тянулись узкой
полоской вдоль северного побережья; менее  чем  в  двадцати  милях  от  моря
начиналось плоскогорье, покрывавшее почти весь полуостров.
   Мимо вновь протопал Катаколон. Криспу он был не нужен, по  крайней  мере,
сейчас.
   - Фостий! - крикнул он.
   Подошел Фостий - не настолько быстро, чтобы удовлетворить Криспа, но и не
настолько медленно, чтобы заработать упрек.
   - Чем могу услужить, отец? - спросил он. Вопрос был почтительным, но  тон
Фостия - нет.
   Крисп и на сей раз решил обойтись без претензий и сразу перешел  к  делу,
ради которого подозвал сына:
   - Когда мы причалим, я хочу, чтобы  ты  обошел  всех  мерархов  и  высших
офицеров. Напомни им, что в этой кампании необходимо соблюдать  чрезвычайную
осторожность, потому что среди нас могут оказаться фанасиоты. И мы не  хотим
рисковать и нарваться на предательство в тот момент, когда оно может нанести
нам максимальный урон.
   - Да, отец, - без энтузиазма отозвался Фостий и спросил:
   -  Но  почему  бы  тебе  попросту  не  приказать  писцам  сделать  нужное
количество копий этого приказа и не разослать его офицерам?
   - Потому что я только  что  приказал  это  тебе,  клянусь  благим  богом!
рявкнул Крисп. Оскорбленный взгляд Фостия дал  ему  понять,  что  он  слегка
злоупотребил своим положением. - К тому же у меня есть хорошие  практические
причины  сделать  это  именно  так.  Офицерам  всегда   приходит   множество
письменных распоряжений, и одному Фосу известно, какие из них  они  прочтут,
какие отложат, а какие и вовсе выбросят,  не  распечатывая.  Но  визит  сына
Автократора они запомнят - равно как и то, что он им скажет.  А  это  важный
приказ. Теперь понимаешь?
   - Понимаю, - ответил Фостий без особого  воодушевления,  но  на  сей  раз
кивнул. - Я все сделаю, как ты сказал, отец.
   - Что ж, благодарю вас, ваше великодушное величество.
   Фостий вздрогнул, словно его укусил в чувствительное место москит,  резко
повернулся и зашагал прочь. Крисп немедленно пожалел о своей  язвительности,
но слово не воробей. Он понял это уже давно и за столько-то лет  должен  был
уже приучить себя к сдержанности. Император топнул ногой, гневаясь на себя и
на Фостия.
   Он взглянул на причал. Корабли подошли уже достаточно близко, чтобы можно
было различать встречающих. Толстяк, окруженный шестью зонтоносцами,  должно
быть, Страбон - наместник этой провинции, а тощая фигура под тремя зонтиками
Аздрувалл, городской эпарх. Интересно, давно ли они здесь  стоят,  дожидаясь
прибытия флота? Чем дольше они ждут, тем больше  церемоний  разведут,  когда
Крисп ступит на берег. Он собирался свести их к  минимуму,  но  иногда  даже
минимума ему хватало выше головы.
   Среди  местного  начальства  виднелся   худощавый   жилистый   парень   в
неприметной одежде и широкополой кожаной шляпе, какую обычно носят  путники.
С ним Криспу хотелось  поговорить  гораздо  больше,  чем  со  Страбоном  или
Аздруваллом: императорские гонцы и разведчики всегда вели себя как-то особо,
и человек, уловивший эту особость, безошибочно выделял  их  в  любой  толпе.
Наместник и эпарх будут произносить речи. От гонца же Крисп узнает настоящие
новости.
   Он подозвал Эврипа. Средний сын подошел к нему не быстрее, чем Фостий.
   Нахмурившись, Крисп сказал сыну:
   - Если бы мне были нужны лентяи, я назначил бы спафариями  улиток,  а  не
вас двоих.
   - Извини, отец, - ответил Эврип без особого раскаяния.
   В тот момент Крисп пожалел, что Дара не родила ему дочерей.
   Зятья наверняка были бы ему благодарны уже за то, что он их  возвысил,  а
сыновья воспринимали свое положение как должное. С другой стороны, у  зятьев
могло появиться желание возвыситься и больше, невзирая на то, имеется  ли  у
Криспа желание расстаться с жизнью. Он заставил себя вспомнить, зачем вызвал
Эврипа:
   - Когда мы высадимся, я хочу, чтобы ты  проверил  количество  и  качество
конского пополнения, которое здесь имеется, а также выяснил,  имеется  ли  в
арсенале достаточный запас стрел, которые потребуются нам  в  сражении.  Это
для тебя достаточно воинственное поручение?
   - Да, отец. Я все сделаю.
   - Хорошо. Я хочу, чтобы ты доложил мне  обо  всем,  что  я  поручил  тебе
узнать, сегодня до отбоя. И обрати особое внимание  на  всяческие  нехватки,
тогда мы  успеем  выслать  гонцов  на  другие  склады,  и  там  все  заранее
подготовят.
   - Сегодня? - Эврип даже не пытался скрыть отчаяние. - Я надеялся...
   - Отыскать кое-что мягкое и уютное? -  Крисп  покачал  головой.  -  Когда
выполнишь мое поручение, можешь заняться чем угодно. И  если  сделаешь  дело
быстро, у тебя останется достаточно времени  на  все  остальное.  Но  сперва
дело.
   - Катаколону ты такого не говорил, - хмуро сказал Эврип.
   - Сперва ты жаловался, что я не обращаюсь  с  тобой,  как  с  Фостием,  а
теперь - что не так, как с Катаколоном. Оба варианта  сразу  не  получаются,
сын. Если тебе нужен авторитет, который приходит с  властью,  то  ты  должен
принять и ответственность, которая от нее тоже неотделима. - Когда Эврип  не
ответил, Крисп добавил:
   - И сделай работу хорошо. От нее зависят жизни наших солдат.
   - Обязательно, отец. Я  же  сказал,  что  сделаю.  Кстати,  ты  наверняка
поручил то же самое еще кому-нибудь - чтобы сверить его цифры с моими. Это в
твоем стиле, верно?
   И Эврип ушел, не дав Криспу возможности ответить.
   Крисп задумался - стоило ли вообще брать с собой сыновей?  Они  ссорились
между собой, ссорились с ним и не делали даже половины работы,  за  какую  с
радостью взялся бы юноша из не  особо  знатной  семьи  в  надежде,  что  его
старания заметят. Но нет... им необходимо узнать, что такое война,  а  армия
должна увидеть  их.  Автократор,  неспособный  управлять  своими  солдатами,
становится Автократором, которым правят солдаты.
   "Торжествующий"  коснулся  бортом  причала.  Стоящий  на  берегу  Страбон
заглянул на палубу. Вблизи он выглядел  так,  будто  из  него  можно  выжать
несколько кувшинов масла. Даже голос его прозвучал маслянисто:
   - Трижды добро пожаловать, ваше императорское величество. Вы оказали  нам
великую честь, прибыв на защиту  нашей  провинции,  и  мы  уверены,  что  вы
наголову разгромите грабящих нас зловредных еретиков.
   - Я рад твоей уверенности и надеюсь, что оправдаю ее,  -  ответил  Крисп,
пока матросы опускали сходни, выкрашенные в императорский  пурпур.  Он  тоже
был уверен, что справится с фанасиотами. Он победил всех врагов, выступавших
против него за  долгие  годы  правления,  кроме  Макурана  -  но  никому  из
Автократоров после яростного Ставракия это не удавалось в полной мере, да  и
победа самого Ставракия оказалась недолгой.
   Однако, если послушать Страбона, победить еретиков будет не труднее,  чем
прогуляться по Срединной улице. Крисп же знал, что ни одна победа не  дается
легко.
   Крисп поднялся по сходням на  причал.  Толстая  туша  Страбона  сложилась
пополам, потом распростерлась ниц.
   - Встань, - велел Крисп. После недели на качающейся палубе ему  казалось,
будто земля под ногами тоже покачивается.
   Рядом со Страбоном простерся Аздрувалл. Поднявшись, он  начал  кашлять  и
кашлял до тех пор, пока его морщинистое лицо не стало почти таким же  серым,
как и его борода. В уголке рта появилось крошечное пятнышко  кровавой  пены,
которую он быстро слизнул.
   - Да одарит Фос его величество приятным пребыванием в Наколее, хрипловато
произнес он. - И удачей в борьбе с врагами.
   -  Спасибо,  высокочтимый  эпарх,  -  поблагодарил  Крисп.  Надеюсь,   вы
обращались к жрецу-целителю по поводу вашего кашля?
   - О да, ваше величество, и не раз. - Аздрувалл пожал костлявыми  плечами.
Они сделали для меня все, что смогли, но  этого  оказалось  недостаточно.  Я
проживу столько, сколько пожелает благой бог, а  потом...  потом  я  надеюсь
встретиться с ним лицом к лицу.
   - Пусть этот день не  настанет  еще  много  лет,  -  сказал  Крисп,  хотя
Аздрувалл, будучи ненамного старше его  самого,  выглядел  так,  словно  мог
скончаться в любой момент. - И прошу тебя  ограничиться  уже  произнесенными
словами. Я не хочу брать дань с твоих легких. В Видессе и без  того  хватает
налогов.
   - Ваше величество милостиво, - отозвался Аздрувалл. Крисп и в самом  деле
был озабочен здоровьем эпарха. Высказав  же  эту  заботу  вслух,  он  заодно
сократил, причем значительно, неизбежные приветственные речи.
   Жаль  только,  что  нельзя  столь  же  эффективно  и  вежливо   заставить
заткнуться  Страбона.  Речь  наместника  оказалась   долгой   и   цветистой,
сочиненной по образцу напичканного риторикой словоблудия, бывшего  модным  в
столице еще до рождения Криспа, - и,  возможно,  оно  еще  возродится  после
смерти императора, едва  болтунов  перестанет  сдерживать  его  крестьянское
неприятие  переливания  из  пустого  в   порожнее.   Несколько   раз   Крисп
многозначительно покашливал, но Страбон намеки игнорировал.
   Тогда император начал переминаться с ноги  на  ногу,  словно  ему  срочно
потребовалось облегчиться, и лишь это  привлекло  внимание  Страбона.  Крисп
перестал ломать комедию,  едва  наместник  смолк,  а  его  обиженный  взгляд
предпочел не заметить.
   Затем осталось вытерпеть лишь  приветствие  городского  иерарха,  который
оказался человеком понятливым и проявил  милосердие,  ограничившись  краткой
речью. Теперь наконец Крисп смог поговорить с гонцом, чье терпение во  время
словоизвержения явно превышало императорское.
   Гонец собрался было простереться ниц.
   - Не надо, - бросил Автократор. - Еще одна порция всякой чуши, и  я  умру
от старости, так ничего и не сделав. Клянусь благим богом, просто скажи  то,
что должен мне сказать.
   - Хорошо, ваше величество. - Кожа гонца от долгого пребывания  на  солнце
стала сухой и смуглой, что лишь сделало ярче его удивленную улыбку, которая,
однако, быстро  угасла.  -  Новости  плохие,  ваше  величество.  Должен  вам
сообщить, что фанасиоты сожгли военные склады в Харасе и Рогморе - один  три
дня назад, а второй позавчера ночью. Ущерб... большой, и  мне  неприятно  об
этом говорить.
   Правая рука Криспа сжалась в кулак.
   - Чума их порази! - процедил  он.  -  Это  не  облегчит  нам  предстоящую
кампанию.
   - Да, ваше величество, - согласился гонец. - Жаль, что именно  я  сообщил
вам эту новость, но вы должны были ее узнать.
   - Ты прав, и я ни в чем тебя не виню. - Крисп не имел  привычки  осуждать
посыльных за плохие новости. - Позаботься о  себе  и  своей  лошади.  Нет...
назови мне сперва свое имя, чтобы я смог сообщить твоему начальнику  о  том,
что ты хорошо служишь.
   - Мое имя Евлалий,  ваше  величество,  -  ответил  гонец,  вновь  блеснув
улыбкой.
   - Я напишу твоему начальнику, Евлалий, - пообещал Крисп.
   Когда гонец зашагал прочь, Крисп начал  обдумывать  свой  следующий  шаг.
Если бы он не знал  к  этому  моменту,  что  фанасиотов  теперь  возглавляет
профессиональный солдат, то налет на склады подсказал бы ему этот вывод.
   Обычные бандиты напали бы на склады, чтобы украсть что-либо для себя,  но
только опытный офицер специально уничтожил бы их, чтобы лишить врага военных
запасов.
   Солдатам прекрасно известно, что армии проводят на маршах, в лагерях и за
едой гораздо больше  времени,  чем  на  полях  сражений.  И  если  армия  не
доберется до места назначения или прибудет туда полуголодной,  то  сражаться
она не сможет.
   Так, Фостия и Эврипа он уже послал с поручениями. Остается...
   - Катаколон! - позвал он.  Церемония  встречи  загнала  младшего  сына  в
ловушку, и он не сумел втихаря  смыться  на  поиски  плотских  удовольствий,
которые могла предоставить ему Наколея.
   - Что ты хочешь, отец?  -  произнес  Катаколон  голосом  жертвы,  которую
вот-вот убьют за истинную веру.
   - Боюсь, сын, тебе придется остаться в  штанах  немного  дольше,  чем  ты
рассчитывал. - После  этих  слов  на  лице  Катаколона  появилось  выражение
человека, только что пораженного стрелой в сердце. Проигнорировав виртуозную
пантомиму, Крисп добавил:
   - Мне нужен перечень содержимого всех городских складов, и нужен сегодня.
Обратись к высокочтимому Аздруваллу, у него, несомненно, есть карта  города,
где отмечены все склады. С ее помощью ты не станешь зря терять время.
   - О да, ваше величество, -  подтвердил  Аздрувалл.  Даже  столь  короткая
фраза вызвала новый приступ кашля. Судя по  выражению  лица  Катаколона,  он
надеялся, что приступ никогда не кончится.
   К его несчастью, эпарх, сделав несколько глубоких всхлипывающих  вздохов,
справился со спазмом. - Если ваше младшее величество соизволит следовать  за
мной...
   Угодив в ловушку, Катаколон отправился с эпархом. Крисп глядел ему  вслед
с определенным удовлетворением - причем это удовлетворение превосходило  то,
которое Катаколон рассчитывал получить сегодня вечером: теперь все  три  его
сына, пусть неохотно, но делали нечто полезное.  Если  бы  еще  и  фанасиоты
уступили с такой легкостью...
   На это лучше не надеяться.  То,  что  они  узнали,  где  именно  хранятся
военные запасы, заставило его вспомнить урок, усвоенный во время гражданской
войны, и о котором ему не приходилось вспоминать с тех пор, как он  в  самом
начале своего правления разгромил армию Петрония, дяди  Анфима:  враг,  имея
шпионов в его лагере, будет узнавать о его решениях едва ли не  сразу  после
их принятия. Ходы в этой стратегической партии необходимо держать в  секрете
до последнего момента, когда наступает время действовать. Придется напомнить
об этом всем офицерам.
   Позабыв о том, что все его сыновья заняты полезными делами, он огляделся,
отыскивая кого-нибудь из них. Потом вспомнил и расхохотался. Вспомнил он и о
том, что уже послал Фостия именно с таким поручением,  и  его  улыбка  стала
кислой. Как, интересно, он сможет одолеть фанасиотов, если начнет впадать  в
старческий маразм еще до начала битвы?
   Саркис напоминал Фостию откормленную хищную птицу.
   Васпураканин,  командир  кавалеристов,  был  давним   другом   Криспа   и
ровесником отца - что в глазах Фостия делало  его  кандидатом  на  кладбище.
Огромный крючковатый нос на обрюзгшем  лице  был  похож  на  острый  обломок
скалы, торчащий из  раскисшей  после  дождя  земли.  Когда  Фостий  вошел  к
Саркису, тот с аппетитом поглощал сушеные абрикосы, что  далеко  не  подняло
его репутацию в глазах молодого человека.
   Фостий в очередной раз за этот день и вечер повторил  сообщение,  которое
Крисп поручил ему распространить; взявшись за дело, он не хотел предоставить
отцу ни единого шанса обвинить его в недостатке усердия.  Саркис,  методично
работавший челюстями, оторвался от  этого  занятия  ровно  настолько,  чтобы
подтолкнуть к гостю миску с  абрикосами.  Фостий  потряс  головой  -  нельзя
сказать, что с отвращением, но и не вполне вежливо.
   Полуприкрытые  тяжелыми  веками  глаза  Саркиса   -   поросячьи   глазки,
неприязненно решил Фостий - весело блеснули.
   - Это ваша первая кампания, ваше младшее величество, верно? - спросил он.
   - Да, - отрезал Фостий. Половина офицеров, у которых он побывал, задавала
ему тот же вопрос, и у него создалось впечатление, что они хотят  отыграться
на его неопытности.
   Но  Саркис  лишь  улыбнулся,  продемонстрировав  застрявшие  между  зубов
оранжевые кусочки абрикосов:
   - Я и сам был ненамного старше вас, когда начал служить вашему  отцу.  Он
тогда только учился командовать; у  него  не  было  никакого  опыта  -  сами
понимаете. А начать ему пришлось с самого верха, и он должен  был  заставить
подчиняться себе офицеров, которые годами командовали армиями. Ему  пришлось
нелегко, но он справился. А если бы не справился, то вы сейчас не сидели  бы
здесь и не слушали, как я чавкаю.
   - Полагаю, что нет, - сказал Фостий. Он знал, что Крисп начинал с нуля  и
самостоятельно проложил себе дорогу наверх; отец об  этом  достаточно  часто
рассказывал. Но в устах отца все эти рассказы казались похвальбой. Саркис же
дал ему понять, что Криспу удалось  совершить  нечто  выдающееся  и  что  он
заслуживает за это уважения. Впрочем, Фостий не был склонен уважать отца  за
что бы то ни было.
   - Да, ваш отец -  прекрасный  человек,  -  добавил  генерал-васпураканин.
Прислушивайтесь к нему, и у вас все будет получаться. - Он хлебнул из  кубка
с вином  и  шумно  выдохнул  винные  пары  прямо  в  лицо  Фостию.