ой
девушкой, что не отходила от него весь вечер,  или  с  какой-нибудь  другой.
Мимолетно позавидовав ему, римлянин сделал еще один большой глоток вина. Его
собственные приключения с женщинами в этот  вечер  были  неудачны,  с  какой
стороны ни посмотри. Он медленно поднялся,  чтобы  наполнить  свой  бокал  в
последний раз перед тем как вернуться в казарму. По  крайней  мере,  ему  не
придется стучать зубами от холода во время десятиминутной  прогулки  поздней
темной ночью.
   Ванес тоже поднялся.
   - Позволь мне проводить тебя, - сказал он. -  Мне  хотелось  бы  побольше
узнать о твоем королевстве - Кизар, так?
   Марк с трудом мог припомнить, о чем он  говорил,  но  Ванес  был  хорошей
компанией Вдвоем они добрались  до  конца  стола.  На  мозаичном  полу  было
разлито что-то жирное. Марк поскользнулся  и  широко  раскинул  руки,  чтобы
удержать равновесие. Он устоял на ногах, но вино из его бокала  плеснуло  на
белую одежду посла Казда.
   - Прошу прощения, мой господин - начал он и остановился в  замешательства
- Прошу прощения еще раз, к сожалению, я не знаю вашего имени.
   -  Ах,  вот  как?  -  Ярость,  сдержанная  и  оттого  еще  более  жуткая,
заклокотала в голосе казда. Он медленно поднялся и навис над римлянином, как
башня. Глаза его были прикрыты покрывалом,  но  Скаурус  знал,  что  за  ним
наблюдает пламенный взор.
   - Так ты не знаешь? Тогда ты можешь называть меня Авшахин.
   Тасо Ванес нервно кашлянул.
   - Мой господин Авшар шутит, называя  себя  именем  короля.  Он  понимает,
конечно все, что мой друг  не  хотел  его  оскорбить.  Возможно,  его  кубок
слишком часто бывал полон до краев.
   Авшар перевел свой невидимый, но огненный взгляд на катриша.
   - Маленький человечек, тебя это не касается. Если, конечно, ты не хочешь,
чтобы я... - Его голос был все еще мягким, но в  нем  уже  появилась  сталь,
звенящая, как ручей под тонким льдом.
   Ванес, посерев от страха, отступил и покачал головой.
   - Прекрасно.
   Казд нанес Марку жестокий удар в лицо, от которого римлянин упал на пол с
разбитыми губами.
   - Собака!  Свинья!  Ползучий  червяк!  Разве  мало  того,  что  я  должен
находиться в городе моих врагов? Вдобавок я должен подвергаться оскорблениям
рабов Видессоса! Выбирай оружие, которым я  убью  тебя,  шакал-наемник,  эта
будет твоей последней привилегией!
   Все в зале внезапно замерло. Глаза всех  присутствующих  остановились  на
римлянине, который сразу понял, что именно имел в виду Авшар. Странное дело,
он был благодарен Авшару за то, что тот ударил  его.  Этот  удар  и  ярость,
вспыхнувшая вслед за тем,  уничтожили  весь  хмель  в  его  голове.  Не  без
удивления он услышал свой твердый голос:
   - Я запачкал твою одежду случайно, и ты прекрасно знаешь это. Но если  ты
настаиваешь, я и мой меч к твоим услугам.
   Авшар откинул голову и холодно расхохотался:
   - Пусть будет так. Ты сам назвал оружие, которое  принесет  тебе  гибель.
Мебод! - позвал он, и вечно  испуганный  слуга-казд  появился  перед  ник  -
Принеси-ка мое оружие и  доспехи  из  моих  апартаментов.  -  Он  насмешливо
поклонился Марку. - Видессиане не придут в восторг, узнав,  что  их  жалкого
наемника убил именно я. Увы и ах, ваш любимый Император не присутствует  при
этом.
   Тасо Ванес дергал Скауруса за руку.
   - Ты что, рехнулся? Это самый опытный и безжалостный рубака из всех, кого
я встречал, победитель в бесчисленных поединках и вдобавок ко всему  колдун.
Проси у него сейчас же прощения, или через минуту он перережет тебе горло!
   - Я дважды просил у него прощения,  но  сегодня  у  него  нет  настроения
прощать. И кроме того, - Марк подумал о своем  магическом  мече,  -  я  знаю
кое-что, чего не знает он.
   Гай Филипп был настолько пьян, что не мог твердо держаться на  ногах,  но
оценить опытность противника он был в состоянии.
   - Этот сын грязи размером с башню скорее всего постарается  достать  тебя
сверху. Тебе трудно будет обороняться. Постарайся ударить его в грудь.
   Марк кивнул. Он и сам подумал об этом.
   - Пошли кого-нибудь за моим щитом, хорошо?
   - Адиатун уже побежал за ним.
   - Прекрасно.
   Пока все ждали бойцов, которые надевали на себя доспехи и вооружались,  с
десяток высших офицеров расчищали пространство, отодвигая  столы  и  стулья.
Многие уже делали ставки. По отдельным выкрикам Марк понял, что его  считают
обреченным. И поэтому ему особенно приятно было  слышать  чистое  контральто
Хелвис:
   - Три золотых за римлянина!
   Гавтруз из Татагуша принял ее пари.
   Севастократор Туризин Гаврас подозвал Варданеса Сфранцеза:
   - Кто тебе нравится больше, чернильная твоя душа?
   На лице Севастоса отразилась неприязнь ко всем троим: Гаврасу,  Авшару  и
Скаурусу. Он поскреб свой тщательно выбритый подбородок.
   - Хоть это и печально, но я думаю, что казд победит.
   - Ты рискнешь на сто золотых? - спросил Туризин.
   Сфранцез снова поколебался, потом кивнул.
   - Договорились! - воскликнул Туризин.
   Марку было приятно, что Севастократор поставил на него,  но  он  понимал,
что брат Императора точно так же поставил бы на  Авшара,  если  бы  Сфранцез
выбрал Марка.
   Когда слуга посла вернулся с доспехами  и  оружием  своего  господина,  у
присутствующих вырвался крик. Марк удивился, увидев, что Авшар  предпочитает
длинный прямой меч кривым саблям - излюбленному оружию жителей  запада.  Щит
его был круглым, усеянным острыми железными шипами. На поле  цвета  засохшей
крови красовался герб Казда - черная пантера в прыжке.
   Через несколько минут вернулся Адиатун со скутумом трибуна.
   - Заруби его, пусть сожрут его вороны, - сказал он и хлопнул Скауруса  по
плечу.
   Римлянин уже собирался вынуть меч из ножен, когда вдруг  вспомнил  что-то
еще. Он спросил Тасо Ванеса:
   - Разве Авшар хочет, чтобы я запачкал свою кирасу?
   Ванес отрицательно потряс головой.
   - Все знают, что он носит под одеждой кольчугу. Ты же слышал,  что  он  -
вражеский посол.
   В последнюю секунду  перед  началом  боя  Марк  думал  только  об  одном:
любопытно, много ли выпил Авшар. А потом не  осталось  времени  и  для  этих
мыслей. Было только кольцо внимательных глаз и в середине этого круга - он с
каздом. Когда Авшар бросился вперед, трибун забыл и о зрителях.
   Для человека столь высокого роста посол был дьявольски быстр и ловок.
   Марк отразил его первый удар щитом и чуть не поскользнулся, так силен был
удар. Молясь только о том, чтобы не сломать руку, державшую щит, он  ответил
ударом прямо в невидимое лицо Авшара. Казд  отскочил  назад  и  затем  снова
напал, ударив сбоку. Казалось, у Авшара  было  столько  же  рук,  сколько  у
паука, и каждая держала по мечу. В течение нескольких  секунд  Марк  получил
две царапины (одну на правой руке, другую, к счастью, неглубокую, на груди).
Щит  его  был  измят  и  начал  ломаться.  Авшар  наносил  тяжелые  удары  с
методичностью кузнеца,  стучащего  по  наковальне.  Подавив  отчаяние,  Марк
перешел в атаку. Авшар принял удар на щит.  Щит  не  треснул,  как  надеялся
римлянин, но от неожиданности Авшар отступил на два  шага.  Он  одобрительно
махнул мечом.
   - У тебя неплохое оружие, мошенник, но найдутся защитные чары и от такого
меча.
   И все же теперь он дрался  более  осторожно.  Как  только  тяжелая  битва
выветрила остатки хмеля из головы Скауруса, римлянин стал  чувствовать  себя
уверенней. Он бросился в атаку, его клинок сверкал то высоко,  то  низко,  а
Авшар медленно и неохотно, но отступал. И вдруг молчавший до той  поры  казд
стал тихо, нараспев произносить странные слова.  Он  напевал  на  непонятном
языке, резком, суровом, ледяном, и это было хуже, чем его мертвенный смех.
   Огонь факелов стал тускнеть и почти померк  в  паутине  темноты,  которая
разливалась перед глазами Марка. Но по всей длине меча римлянина на символах
друидов появились горящие огоньки, и их золотое сияние разбило чары. Скаурус
едва успел отразить удар, направленный в лицо.  Все  это  заняло  не  больше
нескольких секунд. Он услышал женский голос и решил, что кричит Хелвис:
   - Без чародейства!
   - Вот еще! Для такого червя  этого  и  не  нужно!  -  зарычал  Авшар,  но
бормотать заклинания перестал.
   Теперь пришел черед трибуна. Один из его ударов раскрошил щит Авшара.
   Одежда посла Казда покрылась красными пятнами, на этот раз не от вина.
   Взвыв от дикой ярости, Авшар снова атаковал,  желая  подавить  противника
своей силой. Выстоять против него было равноценно тому, что выдержать ураган
бешеной стали, но в своем гневе  Авшар  стал  неосторожен,  и  Марк  тут  же
воспользовался этим. Он сделал ложный выпад в лицо Авшара, а  затем  так  же
быстро направил удар в живот врага. Казд поспешно опустил меч, чтобы  отбить
этот удар, не догадавшись,  что  и  он,  в  свою  очередь,  был  отвлекающим
маневром. Меч римлянина, как молния, скользнул к виску врага.
   Хотя слабый отражающий выпад не  остановил  меча  Марка,  Скаурус  слегка
повернул кисть руки. Поэтому его клинок, вместо того  чтобы  ударить  Авшара
острием, попал ему  по  виску  плашмя.  Казд  покачнулся,  как  подрубленное
дерево,  затем  упал  на  спину  и  выронил  меч.  Скаурус  шагнул  было   к
поврежденному врагу, но передумал и покачал головой.
   - Убивать побежденного противника - работа для мясника, - сказал он.
   - Это он поссорился со мной, а не я с ним.
   Марк медленно вложил меч в ножны. Он почти  не  слышал  тех  возбужденных
поздравлений, что сыпались на него со всех сторон. Гай Филипп,  как  всегда,
был верен своей практичности.
   - Этот негодяй - последний подонок, - сказал он об Авшаре, который  стоял
у стены, опираясь на плечо своего слуги, - ты  должен  был  прикончить  его,
когда у тебя была такая возможность.
   Хелвис горячо сжала руку Марка (это было даже лучше, чем слова) и  быстро
поцеловала его, а Хемонд хлопнул его по  спине  и  громко  прокричал  в  ухо
победителю свои пьяные поздравления. Тасо Ванес,  который  был  рад  увидеть
Авшара  побежденным,  подошел  к  Скаурусу,   чтобы   предупредить   его   о
последствиях такой победы.
   - Я полагаю, - проворчал маленький человечек из Катриша,  -  что  ты  уже
решил, будто можешь в одиночку завоевать Машиз и что все  девушки  Видессоса
упадут после этого в твои объятия - Мысли Марка на  мгновение  обратились  к
Хелвис, но Ванес продолжал:
   - Не обольщайся! Несколько  лет  назад  Авшар  возглавлял  банду  каздов,
которая бесчинствовала вдоль западных границ  Видессоса,  и  один  князь  по
имени Марзофлос здорово  потрепал  его  отряд.  На  следующий  год,  весной,
гигантская змея, каких никогда не видали в тех краях, одним глотком  сожрала
Марзофлоса.
   - Какая чушь, - нервно сказал Марк.
   - Возможно и так, но у казда длинные руки. В общем, будь осторожен.
   Умный всегда расслышит хороший совет.
   И он быстро удалился, как бы опровергая любую мысль о том, что между этим
чужестранцем, дерзко схватившимся с Авшаром, и ним может быть что-то общее.

Глава 4

   Когда Адиатун прибежал за  щитом  Марка,  он,  должно  быть,  разбудил  в
казарме всех легионеров. Ярко пылали факелы, никто не спал -  все  сидели  и
переговаривались.  Вернувшись,  Марк  обнаружил  их  в  полном   вооружении,
готовыми в случае гибели командира отомстить за него.
   - Вы не слишком-то доверяете  опытности  своего  трибуна,  -  сказал  он,
пытаясь скрыть радость.
   Легионеры громко крикнули "ура!" и начали  расспрашивать  о  подробностях
поединка. Он рассказал все, как мог, попутно снимая с себя доспехи.
   Глаза его слипались от усталости,  и  в  конце  концов  он  не  смог  уже
говорить. Гай Филипп подошел к легионерам.
   - На сегодня хватит. Остальное вы  услышите  утром.  Рано  утром!  грозно
добавил он. - Последние дни  у  вас  не  было  нарядов.  Понятно:  мы  здесь
устраивались... Но не надейтесь, что это войдет в правило.
   Как и предвидел центурион, речь его прерывалась вздохами  слушателей,  но
он сумел избавить Скауруса от дальнейших расспросов. Факелы погасли один  за
другим. Трибун забрался под толстое шерстяное  одеяло  и  был  так  счастлив
возможности заснуть, как никогда прежде.
   Казалось, прошло всего несколько минут с  того  момента,  как  он  лег  в
постель, а розовый свет восхода уже струился в окна. Все еще сонными глазами
он увидел Виридовикса, который гневно нависал над ним.
   - Черт  бы  тебя  побрал,  бесчувственный  негодяй,  не  имеющий  сердца!
воскликнул галл.
   Марк приподнялся, опираясь на локоть.
   - Тебе-то я чем не угодил? - хрипло спросил он.
   - Чем не угодил? Ты что, совсем свихнулся? Самый лучший  поединок  с  той
поры, как мы очутились здесь, и я не был при  этом  событии!  Почему  ты  не
послал за мной, чтобы я смог увидеть бой своими глазами? Почему мне пришлось
довольствоваться пересказами?
   Марк осторожно сел на кровати. Хотя особых планов на это утро у  него  не
было, в них явно не входило успокаивать разъяренного галла.
   - Прежде всего, - напомнил он, - я не имел ни малейшего  понятия  о  том,
где ты находился. Ведь ты ушел с обеда раньше, еще до того как я  столкнулся
с Авшаром. И, кроме того, если мне не изменяет память, ты ушел не один.
   - А, пустяки!.. Холодная  и  неуклюжая  девка.  Хотя  грудь  у  нее  была
чудесная..
   Должно быть, он о служанке, решил Марк.
   - Но не в этом дело, совсем не в этом, - продолжал кельт. -  Девку  найти
можно всегда, а вот хороший поединок - редкость.
   Марк понял, что кельт говорит  абсолютно  серьезно,  и  в  замешательстве
покачал головой Он просто не мог понять отношения галла к  войне.  Некоторые
римляне жаждали крови, это правда, но для большинства из них (включая Марка)
война была просто необходимостью, с которой нужно было покончить и как можно
скорее.
   - Ты очень странный человек, Виридовикс, - сказал он наконец.
   Виридовикс хмыкнул.
   - Если бы ты посмотрел на себя моими  глазами,  ты  тоже  нашел  бы  себя
весьма нелепым. Как-то за несколько лет до вашего прихода один грек проходил
через наши земли (кстати, вам, римлянам, эта земля не принадлежит). Он  тоже
решил забрать ее у нас. Я думаю, что он был ненормальный, этот грек. У  него
были странные часы со всякими шестеренками и ремнями и еще черт знает с чем,
и он все время что-то в них ковырял, чтобы они работали исправно. Иногда  ты
становишься немного похож на него только ты пытаешься  ковыряться  в  людях.
Если ты их не понимаешь, то почему думаешь, что не правы они, а не ты?
   Марк поразмыслил с минуту и решил, что, возможно, в  словах  кельта  была
доля правды.
   - А что случилось с греком?
   - Я надеялся, что ты спросить об этом, - с легкой насмешкой сказал кельт.
- Он сидел под старым сухим деревом, играя, как  обычно,  со  своими  гщчшми
часами, когда сухая ветка, на которую он не обратил внимания,  свалилась  на
его дурную голову и сплющила нашего завоевателя так, что его тело можно было
просунуть между двумя досками. Вот бедняга... Подумай,  такая  участь  может
когда-нибудь постигнуть и тебя.
   Скаурус сердито фыркнул.
   - А, чтоб тебя чума взяла! Если ты собираешься рассказывать  поучительные
басни, то оденься в синий плащ, как жрец Фоса.  Кровожадного  кельта  я  еще
могу кое-как выдержать, но пусть  боги  спасут  меня  от  кельта,  читающего
мораль.

***

   События минувшей ночи дали трибуну основание полагать,  что  он  заслужил
небольшой отдых от утренних тренировок. Он попросил Гая  Филиппа  взять  эту
обязанность на себя. Город, который увидали римляне в первый день,  возбудил
его любопытство, и Марку захотелось рассмотреть его  получше.  Видессос  был
больше, интереснее и оживленнее, чем Рим. Он хотел почувствовать  вкус  этой
жизни, ему недоставало беглого взгляда, который  он  бросил  на  столицу  во
время их марша.
   Выйдя из тихого изысканного императорского квартала, Марк пошел в сторону
бурлящего Форума Паламас - площади, которая носила имя Императора Видессоса,
правившего Империей около  девятисот  лет  назад.  В  центре  площади  стоял
высокий обелиск из красного гранита, от которого расходились дороги  во  все
уголки Империи. У подножия колонны на колья были насажены две головы,  почти
лишенные мяса и кожи, выклеванные птицами и высушенные временем. Надписи под
ними извещали прохожих о преступлениях,  совершенных  когда-то  обладателями
этих голов. Познаний в видессианском языке Марка  было  недостаточно,  чтобы
бегло читать, но после нескольких попыток он понял, что то были головы  двух
восставших генералов, которые решили обратиться за помощью к Казду.  Ну  что
ж, - подумал он, - они вполне заслужили того места, которое в  конце  концов
заняли. Прохожие не обращали никакого внимания на эти жуткие трофеи.  Они  и
раньше видели головы на кольях и знали, что эти - не последние.
   Зато на Скауруса прохожие глядели во все  глаза.  Он  думал,  что  сможет
подобно тысячам других  чужестранцев  затеряться  в  толпе,  но  новости,  с
невероятной быстротой  распространяющиеся  в  любом  большом  городе,  сразу
выделили его - победителя Авшара. Люди толпились вокруг,  чтобы  пожать  ему
руку, похлопать по плечу, просто коснуться  и  отойти  в  изумлении.  По  их
реакции он начал понимать, как велик был страх перед Каздом. От восторженных
зрителей не было отбоя. Торговцы и разносчики наперебой предлагали ему  свои
товары: жареных  дроздов  с  маковыми  зернами,  рыбу,  поджаренный  соленый
миндаль, бронзовую статуэтку, амулеты и  талисманы  от  несварения  желудка,
поноса и дурного глаза, приглашали отведать  вино  и  пиво  из  любой  части
Империи и запредельных стран, купить заранее составленные любовные стихи  (к
сожалению, адресованные мужчине). Никто не хотел слушать его  возражений,  и
никто не хотел брать даже медной монеты в уплату.
   - Для меня большая честь  обслужить  римлянина,  -  произнес  булочник  с
достоинством. Это был крупный мужчина с грубым лицом  и  густыми  усами.  Он
улыбнулся и подал трибуну большую, сладкую, только что  выпеченную  булочку,
приправленную корицей и ромом.
   Пытаясь спастись от этой невероятной популярности, Марк скрылся с  Форума
Паламас,  свернув  в  боковые  улицы.  В  таком  лабиринте   было   нетрудно
заблудиться, что с ним и произошло. Долгие блуждания наугад  привели  его  в
квартал, застроенный маленькими домами  (когда-то  великолепными,  а  сейчас
заброшенными, с облупленной штукатуркой), лавками,  товары  в  которых  были
подозрительно дешевы или столь же странно дороги. Парни  в  ярких  штанах  и
широких туниках (такую одежду носили члены уличных шаек) бродили  вокруг  по
двое, по трое. Это  было  гнилое  дно  Видессоса,  которое  Марк  отнюдь  не
стремился изучать. Он уже собирался поскорее убраться отсюда,  поскольку  не
чувствовал себя в безопасности, не имея за спиной по меньшей мере  манипулы.
И вдруг почувствовал, как чьи-то липкие пальцы шарят по его поясу в  поисках
кошелька. Так как он ожидал чего-то в  этом  роде,  ему  было  очень  просто
быстро развернуться и схватить неловкого вора за руку так сильно, что тот не
смог вырваться. Марк думал,  что  поймал  одного  из  мальчишек-карманников,
наводнивших этот район города. Но пленник оказался его ровесником, одетым  в
изношенную одежду. Он не пошевелился. На лице вора  было  написано  глубокое
отчаяние.
   - Ладно, проклятый наемник, ты меня поймал. Все равно хуже, чем есть,  ты
не сделаешь. Я в любом случае подохну от голода через несколько дней, сказал
он.
   Он и вправду был очень худым. Рубашка и  штаны  висели  на  нем,  как  на
вешалке, а кожа резко обтягивала скулы. Но плечи его были  широкими  и  руки
достаточно  крепкими,  а  его  жесткая  речь,   его   манеры   -   все   это
свидетельствовало о том, что он больше привык идти  за  плугом,  чем  тянуть
кошельки из карманов. Это прирожденный солдат, - подумал Марк, уже  видевший
подобное выражение на  лицах  бойцов,  потерпевших  поражение  под  натиском
превосходящих сил врага.
   - Если бы ты