ал Эврип, словно это решило вопрос, - а то, если ты
приедешь без нее, отец устроит мне нахлобучку, потому что не сможет замучить
ее вопросами. Так что обязательно возьми ее с собой.
   - Подчиняюсь вашему приказу, ваше младшее величество,  -  заявил  Фостий,
отдавая брату честь. Эврип ответил ему тем же.
   - Я тоже несколько раз выполнял ваши приказы,  ваше  младшее  величество,
заметил он.
   - Братья, - произнесла Оливрия таким тоном, словно упоминала некую низшую
форму жизни. Фостий и Эврип переглянулись, потом, улыбаясь, оба кивнули.

Глава 11

   Крисп шлепнул себя ладонью по лбу и даже поморщился от боли.
   - Клянусь благим богом, я идиот! - воскликнул он.
   - Не сомневаюсь, ваше величество, - радостно согласился Саркис; вместе  с
Яковизием, Заидом и Барсимом он  мог  позволить  подобные  высказывания,  не
опасаясь навлечь на свою голову обвинение в оскорблении величества. - Ив чем
конкретно проявился сегодня ваш идиотизм?
   - Я так разнервничался  из-за  Гарсавры,  что  начисто  позабыл  написать
Эврипу и предупредить его насчет Фостия, - ответил  Крисп  и  с  отвращением
шлепнул себя снова. Впрочем, что было для него характерно, он  не  стал  зря
тратить время на сожаления, а вместо  этого  достал  из  мешочков  на  поясе
листок пергамента, перо и  чернила,  нацарапал  несколько  почти  нечитаемых
строк - покачивание в седле отнюдь не улучшило  его  почерк,  -  и  крикнул:
"Катаколон!"
   Через секунду он вновь выкрикнул имя младшего сына, только громче.
   - Да, отец? Чем могу  тебе  помочь?  -  спросил  прискакавший  Катаколон,
пустив свою лошадь рядом с конем Криспа.
   Крисп вручил ему письмо:
   - Запечатай это, упакуй в курьерскую трубку и как можно скорее  отошли  в
столицу.
   - Будет исполнено. - Листок пергамента оказался слишком мал, и  Крисп  не
смог его удобно сложить или свернуть, поэтому Катаколон  прочел  написанное,
прежде чем отправился выполнять поручение Криспа. Когда он взглянул на отца,
в его глазах мелькнула тревога. - Неужели дело обстоит настолько... плохо?
   - Насколько плохо, не знаю, - ответил Крисп. -  А  вот  насколько  плохим
может стать... клянусь Фосом, сын, все может обернуться в десять раз хуже. А
вдруг он высадится в столице и прихватит с собой полный  корабль  фанатиков,
которым не терпится умереть за светлый путь?
   - Фостий? - Катаколон покачал головой. - Не могу в такое поверить.
   - Главное, что я могу, - возразил Крисп. - А теперь пошевеливайся. Я  дал
тебе письмо не для того, чтобы из-за  него  спорить,  а  чтобы  отправить  в
столицу.
   - Да, отец, - печально ответил Катаколон.
   - Не боитесь, что он его "случайно" потеряет? - спросил Саркис.
   - Пусть только попробует, - заявил Крисп, которому пришла та же мысль. Он
вспомнил  разговор  с  Эврипом  в  столице.  Если  его  сыновья   приобретут
достаточную уверенность в своей правоте, то перестанут исполнять его волю  и
начнут действовать, как сочтут нужным.  Да,  они  превращаются  в  мужчин  -
причем в самое неподходящее время.
   Неужели Фостий поступил именно так? Действительно  ли,  выбрав  для  себя
светлый путь, он принял собственное  решение,  каким  бы  ошибочным  оно  ни
казалось Криспу? Или же попросту нашел  человека,  чье  лидерство  предпочел
отцовскому?
   Крисп покачал головой. Знает ли сам Фостий ответ на этот вопрос?
   Как нередко случалось за все эти годы, он заставил личные тревоги - равно
как и проблемы, решить которые не мог сразу, - отступить на второй план.
   Проблем хватало и без них. Армия теперь шла по плато и  понемногу  начала
голодать, потому что вовремя не была налажена  доставка  припасов  на  новый
маршрут.
   Крисп  не  замечал  никаких  следов  армии  Ливания,  и  это  его  весьма
тревожило.
   Если фанасиоты рассеялись быстрее, чем он сумел нанести по ним  удар,  то
какой смысл во всей кампании? И как прикажете с ними бороться, если они  уже
снова превратились в  безобидных  на  вид  пастухов,  крестьян,  кожевников,
свечников или кого  угодно?  А  если  он  решит  вернуться  в  столицу,  они
обратятся в бандитов, едва поднятая  армией  пыль  осядет  за  горизонтом  -
такова была его горькая уверенность.
   Армия расположилась на ночлег на берегу речушки,  которая  вот-вот  могла
пересохнуть. Но пока что в ней воды хватало. Солдаты первым  делом  занялись
лошадьми, отложив собственные дела  на  потом.  Крисп  прошелся  по  лагерю,
проверяя, что его приказ на сей счет выполняется. Он сам  служил  конюхом  у
Яковизия, а потом, перебравшись в столицу, и у Петрония, так что  знал,  как
следует ухаживать за лошадьми.
   Он уже спал на складной  койке  в  своей  палатке,  когда  его  разбудили
возгласы халогая-телохранителя:
   - Твое величество! Твое величество!
   Крисп сел и застонал; казалось, кто-то  насыпал  ему  в  глаза  песка,  -
Извини, величество, но тут к тебе прискакал гонец, - сообщил халогай.
   - Да, пусть войдет, - откликнулся Крисп, не узнав собственного голоса.
   Когда гонец вошел, Крисп махнул рукой, чтобы  тот  не  простирался  перед
ним; чем быстрее он уйдет, тем скорее можно будет снова заснуть.
   - - Да возрадуется ваше величество, - начал гонец,  и  Крисп  напрягся  в
ожидании плохих новостей. Они не заставили себя ждать. - Я привез  сообщение
о том, что фанасиоты напали на город Кизик и взяли его.
   - Кизик? - Не успев окончательно проснуться, он не  сразу  вспомнил,  где
отмечен этот город на карте. Он располагался на прибрежной равнине восточнее
Гарсавры. - Но что там забыл Ливаний? - Едва он задал этот вопрос, как ответ
на него стал очевиден:
   - Имперский монетный двор!
   - Да, ваше величество, он захвачен и сожжен, - подтвердил  гонец.  -  Они
сожгли также храм, а вместе с ним и центральную часть города - как и  многие
города в западных провинциях, Кизик не имеет,  точнее  не  имел,  стены  для
защиты от нападения. Все окрестные деревни  тоже  разорены,  словно  по  ним
прошлась саранча.
   - Да, тяжелый удар, - пробормотал  Крисп.  Если  бандиты  Ливания  смогли
уничтожить Кизик, то ни один город в западных провинциях не может  считаться
в безопасности. А если Ливаний захватил на монетном дворе и золото, то с его
помощью он способен сотворить неслыханные злодеяния. Золото и фанасиоты, как
правило, были понятиями несовместимыми, но Крисп не считал Ливания  типичным
фанасиотом. Если он правильно разгадал сущность ересиарха, то Ливания больше
заботила собственная персона, а не светлый путь.
   Но, несмотря на весь нанесенный ущерб, -  голова  Криспа  стала  работать
чуть быстрее, - они совершили  поступок,  который  мог  обернуться  для  них
роковой ошибкой: фанасиоты  предоставили  имперской  армии  шанс  вклиниться
между собой и их крепостью у границы Васпуракана.
   -  Если  шею  вытягивать  слишком  далеко,  можно  лишиться   головы,   -
пробормотал Крисп.
   - Ваше величество? - переспросил гонец.
   -  Ничего,  -  отозвался  Крисп  и  вышел  из  палатки  в  одних  льняных
подштанниках. Не обращая внимания на удивленные возгласы халогаев,  он  стал
громко призывать к себе генералов. Если ему не дают спать, то  нечего  и  им
дрыхнуть, раз всех ждет работа.
   Два дня спустя Саркис в десятый раз произнес:
   - Фокус в том, ваше величество, чтобы они не проскочили мимо нас.
   - Да, - тоже в десятый раз  ответил  Крисп.  Центральное  плато  западных
провинций вовсе не было плоским, как в приморских низинах;  на  этой  сильно
пересеченной местности расщелины переходили в ущелья, а те, в свою  очередь,
- в долины. И если имперская армия не сумеет занять правильную  позицию,  то
ее положение между фанасиотами  и  Эчмиадзином  утратит  смысл,  потому  что
мятежники проскользнут мимо нее, а потом будет уже слишком поздно.  На  это,
вероятно, и делал ставку Ливаний, решившись нанести удар по Кизику.
   - А как вы собираетесь выбрать правильную позицию? - отыскал Саркис новый
вопрос.
   - Лучшее, что мне приходит в голову, звучит примерно так, - сказал Крисп.
   - Я расположу армию вблизи одной из центральных долин, а далеко вперед  и
в стороны вышлю разведчиков. Конечно,  никакой  гарантии  это  не  дает,  но
именно так мы и поступим, если у тебя не отыщется идеи получше. А я  на  это
надеюсь.
   - Я мыслю примерно так же, - заметил Саркис.  -  Беда  лишь  в  том,  что
Ливаний наверняка догадается о наших замыслах.
   - К сожалению, - признал Крисп. - Но если мы начнем  играть  в  игру  под
названием "если он здесь, то мы там,  а  если  он  там,  то  мы  здесь",  то
попросту заплутаем в  этих  лабиринтах.  Поэтому  я  от  нее  отказываюсь  и
поступлю так, как сочту наилучшим при данных обстоятельствах.
   - Будь у нас любой другой противник, я назвал  бы  это  мудрым  решением,
ваше величество. Но Ливаний... он, кажется, никогда не поступает так, как от
него ждут. - Услышав стук копыт  бегущей  галопом  лошади,  Саркис  повернул
голову.
   Крисп последовал его примеру. - Похоже, еще один гонец, - заметил Саркис.
Нет, сразу два.
   - О Фос, что  еще?  -  простонал  Крисп.  Каждый  гонец,  добиравшийся  в
последние дни до императора, привозил плохие новости. Ну сколько  это  может
продолжаться?
   Всадники, разумеется, направлялись прямиком к  императорскому  штандарту,
отмечавшему местонахождение Криспа в  колонне.  "Уже  детей  стали  в  гонцы
записывать", - подумал он, заметив, что у одного всадника нет бороды. Другой
тоже выглядел ненамного старше.
   Крисп уже настроился услышать неизбежное "Да возрадуется ваше величество"
и  очередное  неприятное  известие.  Бородатый  всадник  заметил   его   под
штандартом с лучистым солнцем и сложил ладони у рта, чтобы громче  крикнуть.
Но выкрикнул он совсем не то, что ожидал услышать Крисп:
   - Отец!
   Сперва Крисп решил, что над ним решил пошутить Катаколон, причем не очень
удачно, но потом узнал голос. Он не был уверен, что услышит этот голос вновь
и захочет ли его слышать.
   - Фостий, - прошептал он.
   Сын приблизился в  сопровождении  второго  всадника.  Несколько  халогаев
быстро отделили Фостия от Криспа - они знали, где находился  Фостий,  но  не
знали,  чем  все  это  завершилось.   Криспу   одновременно   захотелось   и
поблагодарить их, и ударить.
   - Все кончилось хорошо, отец...  я  избежал  светлого  пути,  -  произнес
Фостий.
   - А чем ты это докажешь, твое  младшее  величество?  -  спросил  один  из
халогаев, опередив Криспа. Ожидая ответа, северянин не сдвинулся с места.
   "Но какие у него могут оказаться доказательства?" - удивился  Крисп.  Тем
не менее доказательство нашлось.
   - Позволь представить тебе Оливрию, дочь Ливания.
   К этому времени Крисп уже догадался, что Фостия сопровождает женщина.
   Чтобы развеять все сомнения, она стянула с головы широкополую шляпу, и ее
волосы рассыпались по плечам волнистым черным водопадом.
   - Ваше величество, - произнесла она, низко кланяясь в седле.
   "А ведь она не просто сопровождает Фостия, - догадался Крисп. -  Она  для
него больше чем спутница". Фостию не хотелось отводить от нее  взгляд,  даже
чтобы взглянуть  на  отца.  Такой  же  телячий  взгляд  Крисп  замечал  и  у
Катаколона, только тот не обращал его дольше месяца-другого на одну и ту  же
девушку. Но у Фостия он увидел этот взгляд впервые, и Оливрия  отвечала  ему
таким же взглядом.
   Неужели они притворяются перед ним? Вряд ли.
   - Ты здесь по своей воле, девушка, или Фостий  похитил  тебя?  -  спросил
Крисп.
   - Фактически это я его  похитила,  ваше  величество,  -  храбро  ответила
Оливрия. Такого ответа Крисп не ожидал. -  С  тех  пор  в  наших  отношениях
произошли и другие изменения, - добавила она.
   - Так я и подумал. - Крисп перевел взгляд  на  Фостия,  который  все  еще
улыбался, словно школьник,  которому  вскружили  голову.  Автократор  принял
решение. - Отойдите в сторону, - приказал он халогаям. Секунду помедлив, они
повиновались. Крисп тронул коня, приблизился к  Фостию  и  протянул  к  сыну
руки.
   Мужчины обнялись.
   Вскоре Фостий разжал объятия.
   - Извини, отец, - сказал он, - но обнимать кольчугу больно.  Мне  столько
всего надо  тебе  рассказать...  знаешь  ли  ты,  например,  что  фанасиотам
помогает Макуран?
   - Про это я знаю. И рад услышать от тебя подтверждение - теперь  я  вижу,
что тебе действительно можно доверять.
   Он тут же задумался, стоит ли быть  настолько  откровенным.  Лицо  Фостия
застыло в столь хорошо знакомой Криспу маске, скрывающей все его  чувства  и
мысли. Неужели всего через минуту после воссоединения они  опять  перестанут
понимать друг друга?
   Однако Оливрия исправила ситуацию:
   - Я не виню вас за осторожность по отношению к нам, ваше  величество.  Но
светлый путь действительно больше не манит нас.
   К облегчению Криспа, лицо Фостия прояснилось.
   - Это так, - подтвердил он. - Я насмотрелся на этом пути  больше,  чем  в
силах вынести. Да, отец!.. Заид с тобой?
   - Да, он здесь. А что?
   - Мне надо многое ему рассказать - причем мало хорошего  -  об  Артапане,
макуранском маге, помогающем Ливанию.
   - Все это может подождать до вечера, когда мы встанем  лагерем,  -  решил
Крисп. - А пока мне достаточно того, что я вижу тебя вновь.  -  "И  вижу  не
фанасиотским фанатиком", - мысленно добавил он. Он не стал произносить  этих
слов вслух, но Фостий был бы дураком, если бы не догадался.  Впрочем,  пусть
парень пока погреется на солнышке Фоса. - Так как вам удалось вырваться?
   Фостий и Оливрия по очереди рассказали свою историю, которую  Крисп  счел
правдивой. Фостий не пытался преуменьшить тяжесть своих поступков, когда его
против воли превратили в фанасиотского налетчика; он рассказывал обо всем  с
сожалением и болью.
   - Как теперь твоя рука и плечо? - спросил Крисп.
   - Иногда еще побаливают, - ответил Фостий, шевеля рукой. - Но я уже  могу
ими пользоваться. Как бы то ни было, отец, ранение помогло убедить Сиагрия в
том, что мне можно  доверять,  и  подсказало  ему  мысль  отправить  меня  в
Питиос...
   Оливрия рассказала о том, как разбила о голову Сиагрия ночной горшок.
   - Весьма подходящее оружие, - согласился Крисп. Потом Фостий поведал, как
купил рыбацкую лодку и приплыл на ней в столицу. Крисп рассмеялся:
   - Вот видишь? Выходит, не зря ты провел со мной столько времени в море.
   - Получается, что так, - признал Фостий; сейчас он стал  более  терпелив,
общаясь с отцом, чем до похищения. Крисп  увидел,  как  с  лица  сына  сошло
оживление. - Но когда я добрался до столицы, то застал там бунт.
   - Да, знаю, - кивнул Крисп. - Я знал также и то, что ты  направляешься  в
столицу: об этом мне поведала магия Заида. Но я боялся, что ты плывешь  туда
как провокатор, а не  как  беглец.  Я  хотел  написать  про  тебя  Эврипу  и
предупредить его, но совсем позабыл и вспомнил лишь вчера, среди  всей  этой
суматохи.
   - Ничего страшного, - заметил Фостий. - Он и сам обо всем позаботился.
   - Вот и хорошо, - произнес Крисп, решив проверить реакцию Фостия.  Однако
тот почти не отреагировал на его замечание и уж тем  более  не  разгневался,
как наверняка  поступил  бы  несколько  месяцев  назад.  Он  лишь  кивнул  и
продолжил свой рассказ. Когда он закончил, Крисп сказал:
   - Значит, наши солдаты берут верх?
   - Они побеждали, когда мы с Оливрией поехали к тебе. Э-э... отец...
   - Да?
   - А что ты думаешь о предложении, которое я сделал Эврипу -  о  том,  что
нам  с  Оливрией  следует  немедленно  пожениться  и  тем   самым   доказать
фанасиотам, что мы отвергли их секту?
   - Императорские  свадьбы  обычно  устраивают  исходя  из  государственных
интересов, но я никогда  не  слыхал  о  браке,  заключенном  по  религиозным
причинам, - ответил Крисп. - Окажись  ситуация  в  столице  хуже,  я  мог  и
отослать вас обратно, чтобы поженить. Но сейчас, как мне кажется, вам  лучше
подождать со свадьбой до  конца  кампании  -  если  вы  к  тому  времени  не
передумаете.
   Выражения  на  лицах  молодых  людей  ясно  говорили,  что  иного  они  и
представить не могут. Крисп обладал более богатым воображением. Если  они  и
осенью сохранят желание пожениться, то он возражать не станет - да Фостий  и
слушать его не захочет, если он попытается его отговорить. В последнее время
парню пришлось самому о себе заботиться, и он  обнаружил,  что  это  у  него
получается. Мало какие открытия можно назвать более важными.
   - Если хотите, можете провести ночь в моем шатре,  -  сказал  Крисп,  но,
увидев их лица, сам рассмеялся над этим предложением. -  Нет,  вы,  конечно,
захотите собственную палатку, верно? Я бы в вашем возрасте так и поступил.
   - Да, конечно, - ответил Фостий. - Спасибо, отец.
   - Не за  что.  -  Сегодня,  когда  Фостий  не  только  вернулся  целым  и
невредимым, но и настроенным против светлого пути, Крисп мало в чем мог  ему
отказать. - Однако прежде чем уединиться в  ней,  полагаю,  вы  окажете  мне
честь и отобедает со мной армейской едой со скверным  вином.  Я  приглашу  и
Заида; ты ведь сказал, что хотел с  ним  поговорить  -  так,  Фостий?  Тогда
встретимся перед закатом.
   Даже держа в руке теплую  ладонь  Оливрии,  Фостий  приближался  к  шатру
Криспа с немалым трепетом.  Когда  он  поднимал  парус,  направляя  лодку  в
столицу, Оливрия опасалась, что Фостий  вспомнит  про  то,  что  он  младший
Автократор, и забудет о том, что он ее  любовник.  Теперь  же,  когда  яркие
шелка императорского шатра неумолимо приближались,  он  внезапно  испугался,
что отец вновь превратит его в мальчишку, попросту отказавшись  представить,
что он может быть кем-то другим.
   Халогаи у входа в палатку отдали ему честь как императору, прижав к груди
сжатые кулаки. Фостий заметил, как они украдкой оглядывают Оливрию с ног  до
головы, но так поступил бы мужчина любой нации при виде симпатичной девушки.
   Один из них сказал что-то  на  своем  языке.  Фостий  догадался,  что  он
говорил про Оливрию, но не понял смысла  сказанного,  потому  что  на  языке
халогаев знал всего  несколько  слов.  Он  едва  не  попросил  телохранителя
перевести сказанное, но в последний момент  передумал  -  халогаи  славились
грубоватой прямотой.
   В палатке их уже ждали Крисп, Катаколон,  Заид,  Саркис  и  шесть  порций
хлеба, лука, колбасы и соленых маслин. Улыбка Оливрии озадачила Фостия, пока
он не вспомнил, что она дочь офицера. Меню, несомненно,  оказалось  для  нее
привычным.
   За едой Фостий  и  Оливрия  пересказали  свою  историю  Зайду;  Саркис  и
Катаколон услышали большую ее часть еще  днем.  Маг,  как  всегда,  оказался
благодарным  слушателем.  Он  захлопал  в  ладоши  сперва,   когда   Оливрия
рассказала, как треснула Сиагрия  ночным  горшком,  а  затем,  когда  Фостий
описал, как они немедленно после этого покинули город.
   - Так и следует поступать, -  одобрительно  заметил  он.  -  Когда  нужно
быстро откуда-нибудь смыться, используй то, что под рукой, и  убегай.  Какой
смысл сохранить золото, но при этом не добиться цели? Это напоминает  мне...
- Он внезапно стал серьезным и собранным. - Его величество Автократор...
   - Э-э, да скажи просто "ваш отец", и дело с концом, - оборвал его  Крисп.
Иначе потратишь половину вечера на бессмысленную болтовню.
   - Как прикажет его величество Автократор, - смиренно произнес Заид. Крисп
тут же  сделал  вид,  будто  собирается  швырнуть  в  него  хлебной  коркой.
Улыбаясь, Заид повернулся к Фостию:
   - Ваш отец сказал мне, что вы узнали нечто важное о ритуалах макуранского
мага, служащего Ливанию.
   - Верно, чародейный господин. - Фостий сделал  над  собой  усилие,  чтобы
остаться в рамках формальностей; он едва  не  назвал  мага  "дядя  Заид".  -
Однажды - это было уже после того, как я узнал, что Артапан из Макурана, - я
выследил его и... - Он описал, каким образом узнал, что Артапан  подпитывает
свою колдовскую силу энергией смерти фанасиотов, решивших оборвать  связи  с
материальным  миром  при  помощи  голодовки.  -  А  если   они   оказывались
недостаточно близки к с