же экс-нынешней - фаворитки. Император вздохнул:
   - Какую сумму ты получаешь каждый месяц?
   - Двадцать золотых, отец.
   - Вот именно, двадцать золотых. А ты имеешь  представление,  сколько  мне
было лет, когда у меня в кошельке появилось двадцать собственных золотых, не
говоря уже о двадцати в месяц? В твоем возрасте я...
   - ...жил на ферме, где росла только крапива, и ел червей три раза в день,
- договорил за него  Катаколон.  Глаза  Криспа  вспыхнули,  и  сын  поспешно
добавил:
   - Ты произносишь эту речь всякий раз, когда я прошу у тебя деньги, отец.
   - Возможно, - сказал Крисп. Задумавшись, он внезапно понял, что сын прав,
и это его встревожило. Неужели с возрастом он становится предсказуемым?
   Предсказуемость может стать опасной. - И тебе лучше посидеть  без  денег,
если ты слышал это недостаточно часто, чтобы уяснить и запомнить.
   - Да, отец, - поддакнул Катаколон. - Так могу я получить аванс?
   Иногда Крисп уступал его просьбам,  иногда  нет.  В  отчете,  который  он
отложил перед разговором с сыном, значились хорошие  новости:  из  провинции
южнее Заистрийских гор, той самой, где он родился,  казна  получила  налогов
больше, чем планировалось.
   - Хорошо, - неохотно произнес он. - Полагаю,  ты  нас  еще  не  разоришь,
парень.  Но  больше  ни  единого  медяка  авансом  до  самого  дня   Зимнего
солнцеворота.
   Ты меня понял?
   - Да, отец.  Спасибо,  отец.  -  Радость  на  лице  Катаколона  понемногу
сменилась озабоченностью. - Но до Зимнего  солнцеворота  еще  очень  далеко,
отец.
   - Как и любой человек, хорошо знающий Автократора, третий сын  Криспа  не
сомневался и в том, что тот своих слов на ветер не бросает. Если  Автократор
пообещал, так и будет.
   - Попробуй жить по средствам, - предложил Крисп. - Я ведь не сказал,  что
оставлю тебя без медяка в кошельке, а лишь пообещал,  что  не  выдам  больше
авансов раньше оговоренного срока. И, если благой  бог  пожелает,  мне  и  в
будущем не придется этого делать. Заметь, я ведь от тебя этого не требую.
   - Да, отец.
   Голос Катаколона дрогнул, словно колокол скорби.
   Крисп с трудом сохранил на лице серьезное выражение; он помнил,  что  сам
испытывал в молодости, когда его высмеивали.
   - Не грусти, сын. Как ни крути, не всякому  молодому  человеку  достаются
такие большие деньги - двадцать золотых в  месяц.  И  ты  прекрасно  сможешь
развлечь своих юных подружек во  время  тех  коротких  перерывов,  когда  вы
вылезаете из постели. - Вид у Катаколона был  такой  изумленный,  что  Крисп
невольно улыбнулся. - Я помню, сколько заходов подряд  мог  сделать  в  свои
молодые деньки, парень. Теперь-то, конечно, мне такое не по силам, но поверь
мне, я этого не забыл.
   - Как скажешь, отец. Спасибо за аванс, но я был бы еще более  благодарен,
если бы ты не прицепил к нему дополнительное условие.
   Катаколон коротко поклонился и вышел  -  несомненно,  к  заждавшимся  его
подружкам.
   Едва сын удалился на достаточное расстояние, Крисп от души расхохотался.
   Молодые люди не понимают, что такое старость, потому что у них нет опыта.
   Поэтому, наверное, им и не верится, что у пожилых есть хотя  бы  малейшее
понятие о том, что значит быть молодым. Но  Крисп  знал,  что  это  не  так;
внутри него все еще обитало его молодое  "я"  -  пусть  прикрытое  оболочкой
прошедших лет, но пока вполне энергичное.
   Он не всегда гордился тем, оставшимся  в  прошлом,  юношей.  Он  совершил
немало глупостей, которые совершают все молодые люди.
   И не по неразумию, а просто по неопытности. Если бы он тогда знал то, что
знает сейчас... Он вновь рассмеялся, на сей раз над собой. Обладатели  седых
бород пели эту песню еще от начала времен.
   Крисп вернулся к столу и закончил работу с отчетом, потом  написал  внизу
пергамента: "Прочел и одобрил - Крисп". Затем, даже не взглянув на следующий
отчет, встал, потянулся и вышел в коридор.
   Неподалеку от входа в императорскую резиденцию он едва  не  столкнулся  с
Барсимом, выходящим из небольшой комнатки  для  аудиенций.  Глаза  вестиария
слегка расширились:
   - Я полагал, что вы сейчас упорно работаете с утренними документами, ваше
величество.
   - Да пошли эти утренние документы в лед, Барсим,  -  заявил  Крисп.  -  Я
отправляюсь на рыбалку.
   -  Очень  хорошо,  ваше  величество.  Я  сейчас  распоряжусь,  чтобы  все
подготовили.
   - Спасибо, почитаемый господин, - ответил Крисп.
   Для Автократора видессиан даже  нечто  столь  простое,  как  прогулка  до
ближайшего причала, не обходилась без церемоний.
   Следовало вызвать двенадцать полагающихся ему зонтоносцев и  предупредить
капитана  халогаев,  чтобы  тот  выделил  еще  более  многочисленный   взвод
телохранителей.
   Крисп пережидал неизбежную задержку с терпением, приобретенным за  долгие
годы. В кладовой он выбрал несколько гибких бамбуковых удилищ  чуть  длиннее
его самого и солидный запас сплетенных из конского волоса рыболовных  жилок.
В изящной шкатулке рядом со стойкой с удилищами лежали  бронзовые  крючки  с
"бородкой". Крисп предпочитал крючки именно бронзовые, а не железные, потому
что с ними было меньше хлопот после пребывания в соленой воде.
   Посланный на кухню слуга уже ловил ему тараканов для наживки. Однажды  он
отправился за тараканами сам - в первый и последний раз. Всеобщее потрясение
оказалось неслыханным и ошеломило дворец  куда  сильнее  любого  извращения,
воплощенного изобретательным Анфимом.
   - Все готово, ваше  величество,  -  объявил  Барсим.  Задержка  оказалась
короче, чем Крисп предполагал. Вестиарий протянул ему бронзовую  макуранскую
шкатулку, украшенную замысловатой резьбой. Крисп  взял  ее,  кивнув.  Легкое
шуршание подтверждало, что под крышкой изящной  вещицы  отчаянно  перебирают
лапками  коричневато-черные  тараканы  размером  с  фалангу   императорского
пальца.
   К дворцовому комплексу примыкало несколько причалов, широко  разбросанных
вдоль выходящей на море стены.  Крисп  иногда  гадал,  не  для  того  ли  их
построили, чтобы дать свергнутому Автократору шанс  бежать  морем.  Впрочем,
пока он вместе со свитой  торжественно  направлялся  к  ближайшему  причалу,
всяческие мысли о кознях против империи или императора сами  собой  вылетели
из его головы. А забравшись в  привязанную  к  причалу  небольшую  весельную
лодку, Крисп и вовсе ощутил  себя  свободным...  насколько  бывает  свободен
император.
   Конечно же, двое  халогаев  залезли  в  другую  лодку  и  последовали  за
Криспом, который,  работая  веслами,  направлялся  в  сморщенные  невысокими
волнами  воды  Бычьего  Брода.  Телохранители  гребли  сильно  и   уверенно;
скалистые берега Халоги изрезаны множеством  узких  заливчиков,  так  что  к
морским водам сынам этой земли было не привыкать.
   И, конечно же, в море вышла легкая боевая галера - на  тот  случай,  если
заговорщики нападут на Автократора в таком количестве,  что  двум  северянам
будет с ними не справиться. Впрочем, галера  дрейфовала  в  доброй  четверти
мили от лодки Криспа, и даже бдительные халогаи позволили ему отплыть  почти
на фарлонг.
   Так что он мог вообразить, будто качается на волнах в одиночестве.
   В молодости он даже думать не мог, что рыбалка станет для  него  отдыхом,
тогда он лишь изредка, когда было время, ловил рыбу ради еды. Теперь же  она
давала ему шанс сбежать не только от государственных дел, но и от слуг,  что
на суше было попросту немыслимо.
   За эти годы он, благодаря своему характеру, стал опытным рыбаком,  потому
что чем бы и для чего бы он ни занимался, он  всегда  стремился  делать  это
хорошо. Крисп привязал к жилке пробочный поплавок, чтобы удержать крючок  на
нужной глубине, а к крючку  прикрепил  несколько  кусочков  свинца  -  с  их
помощью покачивание крючка в воде будет выглядеть естественным. Затем открыл
коробочку с наживкой, поймал двумя пальцами таракана и насадил его на кончик
крючка.
   Пока он ловил таракана, два других выскочили из коробочки и  побежали  по
дну лодки. Крисп пока не стал их ловить - если потребуется сменить  наживку,
то дойдет и до них очередь.
   Никуда они из лодки не денутся.
   Он закинул удочку. Поплавок заплясал на  зеленовато-голубой  воде.  Крисп
сидел, глядя на поплавок, и дал отдых голове.
   Дымка над водой смягчала очертания дальнего берега Бычьего Брода, но  все
же он мог разглядеть самые высокие здания на противоположном берегу.
   Крисп повернул голову. За его  спиной  громоздились  здания  столицы.  За
Тронной палатой и Залом девятнадцати лож высилась громада Собора, видимая  в
Видессе из любой точки города. А  еще  над  крышами  прочих  зданий  торчала
красная гранитная верхушка стоящего на краю площади Паламы  Вехового  Камня,
от которого в империи отсчитывались все расстояния.
   Солнце искрилось на позолоченных куполах десятков - а то и сотен - храмов
Фоса по всему городу. Крисп вспомнил день, когда он впервые увидел столицу и
ее сверкающие под солнцем благого бога купола.
   В Бычьем Броде было тесно от кораблей: поджарых боевых галер  вроде  той,
что сейчас его охраняла, торговых судов,  нагруженных  зерном,  строительным
камнем или другими, более разнообразными и дорогими  товарами,  и  небольших
рыбацких лодок, чьи владельцы выходили в море не ради  развлечения,  а  ради
выживания. Наблюдая, как рыбаки тянут через борт сеть, Крисп  задумался  над
тем, кому приходится работать больше - им или крестьянам? Прежде,  когда  он
наблюдал за представителями других профессий, такая мысль  у  него  даже  не
возникала.
   Неожиданно поплавок нырнул. Крисп подсек и вскоре снял с крючка мерцающую
голубой чешуей летучую рыбу. Улыбнувшись, он бросил ее на дно лодки. Рыба не
очень-то крупная, зато вкусная. Может быть, повар сделает филе и отварит его
в соусе - рыба пока одна... но может, попадется еще несколько.
   Крисп пошарил в коробочке, вытащил  нового  таракана  и  насадил  его  на
крючок взамен того, что пошел на последний  обед  невезучей  рыбе.  Все  еще
дрыгая ножками, таракан погрузился в воду.
   После  этого  император  долго  просидел,  глядя  на  поплавок  и  ожидая
поклевки.
   На рыбалке иногда случается такая полоса невезения. Несколько  раз  Крисп
даже собирался спросить Заида, не может ли магия приносить рыбаку удачу,  но
всякий раз отказывался от расспросов. Ловля рыбы не  была  главной  причиной
его привычки уплывать в море на маленькой лодке, гораздо важнее  для  Криспа
было то, что он сидел в лодке один. Став удачливым рыбаком, он  привозил  бы
на  берег  больше  рыбы,  зато  лишился  бы  части   драгоценного   времени,
проведенного наедине с собой.
   Кстати, если бы рыболовная магия была возможна,  то  пропеченные  солнцем
рыбаки с мозолистыми руками, для которых ловля была единственным заработком,
наверняка бы ее использовали. Хотя, вряд ли: магия вещь удобная, но  слишком
дорогая, чтобы окупиться - особенно если ты небогат. Заид должен знать.
   Может быть, он его спросит. А может быть, и нет. Поразмыслив,  он  решил,
что спрашивать не станет.
   Поплавок вновь исчез. Когда Крисп дернул удилище, оно согнулось дугой. Он
потянул, но рыба сопротивлялась. Перебирая удилище руками, он  дотянулся  до
его кончика, ухватился за леску и начал понемногу ее выбирать.
   - Вот это улов, клянусь благим богом! - воскликнул  император,  разглядев
извивающуюся на крючке толстую красную кефаль.
   Схватив сачок, он  поддел  рыбину  снизу.  Кефаль  оказалась  размером  в
половину его руки и настолько мясистой, что ее хватит на блюдо для несколько
человек. Будь Крисп профессиональным рыбаком, он смог бы продать  кефаль  на
площади Паламы за хорошую цену: столичные гурманы весьма ее  ценили  и  даже
прозвали "императором рыб".
   Хотя кефаль называли красной, вынутая из воды, она оказалась коричневатой
с желтыми полосками. Через некоторое время умирающая рыбина стала  малиновой
почти цвета его сапог, - а затем начала медленно сереть.
   Кроме вкуса, кефаль была знаменита и этой впечатляющей сменой окраски.
   Крисп вспомнил одну из прихотей Анфима, когда его предшественник приказал
медленно сварить  несколько  кефалей  в  большом  стеклянном  сосуде,  чтобы
пирующие смогли полюбоваться изменяющимися оттенками рыбьей кожи.  Тогда  он
смотрел на это с тем же интересом, что остальные, и лишь позднее  понял  всю
жестокость императорской забавы.
   Возможно, чесночный соус с яичными белками станет достойным дополнением к
этой рыбине, подумал Крисп; даже маринованная голова считалась деликатесом.
   Надо будет потолковать с поваром после возвращения в резиденцию.
   Он положил увесистый улов на  дно  лодки,  обращаясь  с  кефалью  гораздо
аккуратнее, чем прежде с летучей рыбой. Если бы рыбалка была для  него  лишь
предлогом вырваться из дворца, он уже поплыл бы обратно, изо всех сил орудуя
веслами. Но вместо этого он  насадил  на  крючок  нового  таракана  и  вновь
закинул удочку.
   Вскоре он поймал еще одну рыбу - уродливого  и  невкусного  бычка.  Крисп
вынул крючок из рыбьей губы, бросил бычка в море и снова открыл коробочку  с
наживкой.
   После этого он долго сидел и с напоминающей  транс  невозмутимостью  ждал
новой поклевки, которой рыбацкая судьба все никак не посылала. Лодка  плавно
покачивалась на волнах.
   Когда он выходил в море первые несколько раз, желудок реагировал на качку
несколько неуверенно, но теперь покачивание  его  убаюкивало;  казалось,  он
сидит в кресле, которое не только покачивается, но и  наклоняется.  Впрочем,
когда море было бурным, Крисп, разумеется, на рыбалку не ходил.
   - Ваше величество!
   Пронесшийся над водой крик вывел Криспа из задумчивости, и  он  посмотрел
на причал, от которого отчаливал сам, ожидая увидеть там фигуру с мегафоном.
   Вместо этого он разглядел приближающуюся лодку, гребец в которой  работал
веслами изо всех сил.
   Халогаи,  которые  тоже  ловили  рыбу,  схватились  за  весла  и  поплыли
наперерез. Человек в лодке на несколько  секунд  перестал  грести,  выхватил
запечатанный свиток пергамента и продемонстрировал его халогаям, после  чего
телохранители позволили ему приблизиться к Криспу, но сами остались рядом на
тот случай, если срочное послание окажется лишь уловкой.
   Простираться ниц в лодке неудобно, и гонец лишь низко поклонился Криспу.
   - Да возрадуется ваше величество, - сказал он, задыхаясь, - я привез  вам
депешу, только что доставленную из окрестностей Питиоса.
   И он протянул Криспу свиток через  разделявшую  их  лодки  узкую  полоску
воды.
   Как это нередко бывало, у  Криспа  возникло  скверное  предчувствие,  что
радоваться ему не придется. На наружной поверхности свитка торопливой  рукой
было нацарапано:
   "Автократору Криспу - срочно. Прочесть сразу после получения!".
   Неудивительно, что гонец пересел с коня на лодку.
   Крисп  сколупнул  ногтем  восковую  печать  и  маленьким  рыбацким  ножом
перерезал стягивающую свиток ленточку. Развернув его, он увидел, что  письмо
написано тем же почерком, что и надпись снаружи. Текст  оказался  кратким  и
деловым:
   "От командира Гайна Автократору Криспу привет. Фанасиоты атаковали нас  в
двух  днях  марша  на  юго-восток  от  Питиоса.  С  горечью  сообщаю  вашему
величеству, что  большая  часть  посланных  туда  войск  не  только  сдалась
еретикам и мятежникам, но и перешла на  их  сторону.  Возглавлял  предателей
мерарх Ливаний, главный адъютант командующего армией Брисо.
   Из-за этого верные вашему величеству войска потерпели полное поражение, а
священники, которых мы сопровождали в Питиос, были  схвачены  и  безжалостно
убиты. Да позаботится благой бог об их  душах!  Простите,  что  я,  один  из
младших командиров, сам пишу это вашему величеству, но  боюсь,  что  я  ныне
самый старший по званию  из  верных  вашему  величеству  офицеров.  Полагаю,
фанасиоты теперь контролируют всю эту провинцию. Скотос наверняка  уже  ждет
их души".
   Крисп перечитал  послание  дважды,  чтобы  ничего  не  упустить.  Он  уже
собрался положить его на дно лодки рядом с пойманной рыбой, но  передумал  -
там его наверняка попортит морская вода  -  и  сунул  письмо  в  шкатулку  с
рыболовными мелочами. Потом сел за весла и погреб  к  причалу.  Посыльный  и
халогаи плыли следом.
   Когда  лодка  ткнулась  носом  в  причал,  он  швырнул  шкатулку  на  его
просмоленные доски и вылез, потом подхватил  шкатулку  и  быстро  зашагал  к
резиденции.  Зонтоносцы  громко  жаловались,  не  поспевая  за   торопящимся
императором. Даже оставшиеся на берегу халогаи догнали его  лишь  через  две
сотни шагов и окружили защитным кольцом.
   До сих пор Крисп не принимал фанасиотов всерьез, а  своих  ошибок  он  не
повторял. До позднего вечера он писал и диктовал приказы,  прерываясь  лишь,
чтобы съесть немного копченой свинины и твердого сыра -  армейской  походной
еды - и запить их парой кубков вина, чтобы не охрипнуть.
   И только лежа в постели и тщетно пытаясь заснуть,  несмотря  на  сумятицу
тревожных  мыслей,  он  вспомнил,  что  кефаль,  поймав  которую,  он  столь
возгордился, так и осталась в лодке.

Глава 3

   Гражданская война. Религиозная война. Крисп не знал, какое из  этих  двух
зол хуже, но сейчас ему на руки свалились оба сразу.
   И, что еще хуже, не за  горами  осень.  Если  он  не  начнет  действовать
быстро, дожди превратят дороги в западных провинциях в липкую грязь, которая
сделает  передвижение   затруднительным,   а   боевые   действия   и   вовсе
невозможными. Тогда у еретиков будет вся зима, чтобы закрепиться в Питиосе и
на окружающих территориях.
   Но если он выступит в поход быстро и с недостаточными силами, то  рискует
потерпеть новое поражение. В гражданской  войне  поражение  опаснее,  чем  в
войне с чужеземным врагом - у солдат появляется искушение перейти на  другую
сторону.
   Поэтому принятие решения требовало таких точных расчетов,  каких  ему  не
приходилось делать уже многие годы.
   - Как мне сейчас не хватает  Яковизия,  -  сказал  он  Барсиму  и  Заиду,
перебирая различные варианты. - И, раз уж на то пошло, как  жаль,  что  умер
Маммиан.  Когда  дело  доходило  до  гражданской  войны,  он  всегда  чутьем
отыскивал нужное решение.
   - Он был далеко не молод даже в первые годы правления вашего  величества,
сказал Заид, - и всегда был толст как бочка.
   Такие люди - первые кандидаты на апоплексический удар.
   - Так сказал мне  и  жрец-целитель,  когда  Маммиан  умер  в  Плискавосе,
подтвердил Крисп. - Я это понимаю, но мне все равно его не хватает. Мне  все
время кажется, что большинству молодых солдат, с которыми я  имею  дело,  не
хватает здравого смысла.
   - Это обычные жалобы пожилых на молодых,  -  заметил  Заид.  Кроме  того,
почти все молодые офицеры вашей армии познали гораздо  более  долгий  период
мира, чем во времена предыдущих Автократоров.
   - Быть может, вашему величеству стоит больше опираться на помощь  младших
величеств для подготовки кампании против фанасиотов? - предложил Барсим.
   - Хотел бы я знать, как это сделать, -  ответил  Крисп.  -  Если  бы  они
больше походили на меня в таком же возрасте, проблем бы не возникло. Но... -
Сам он попробовал вкус схватки в  семнадцать  лет,  сражаясь  с  кубратскими
грабителями. В драке он проявил себя неплохо, зато потом  едва  не  вывернул
желудок наизнанку.
   - Но, - повторил он и тряхнул головой, словно произнес законченную фразу,
потом заставил себя договорить:
   - Фостий именно сейчас словно опьянел от владыки благого и мудрого  и  от
слов какого-то священника, к которому постоянно бегает.
   - Вы осуждаете набожность? - спросил Барсим с неодобрением.
   - Ни в коей мере, почитаемый господин. Подобно общему  видесскому  языку,
наша общая ортодоксальная вера склеивает империю в единое  целое.  И  именно
это, не считая всего прочего, делает фанасиотов столь смертельно опасными  -
они стремятся растворить клей, скрепляющий лояльность жителей Видесса. Но  я
никогда не позволю своему наследнику превратить себя в монаха,