искушение
жизни нам во благодать.
   Фостий тоже поднял руки и прочел молитву. Он  подавил  зевок;  зевать  во
время молитвы показалось  ему  легким  святотатством.  Однако  подняться  до
рассвета поздней весной - почти подвиг.
   Оливрия, стоя рядом с ним, переминалась с ноги на ногу. Вид у нее был  не
сонный, но тем не менее нервный. Время от времени она  украдкой  поглядывала
на Криспа. Пребывание рядом с Автократором ее  отнюдь  не  успокаивало.  Для
Фостия отец - а он продолжал считать Криспа отцом -  был  в  первую  очередь
членом семьи, а уж потом правителем; фамильярность пересиливала в нем страх.
Для Оливрии же ситуация была прямо противоположной.
   - Давай начинай, - бросил Крисп. Услышь Автократора  другой  человек,  он
решил бы по его тону, что могут покатиться чьи-то  головы.  Заид  же  просто
кивнул и сказал:
   - Всему свое время, ваше величество... Ага, показался уже весь  солнечный
диск. Можно начинать.
   В двух сотнях ярдов за их спинами в лагере начала пробуждаться  имперская
армия. Почти все халогаи выстроились между лагерем и маленьким холмом, чтобы
никто не помешал  Зайду.  Остальные  встали  цепочкой  между  волшебником  и
Криспом.
   Фостий понятия не имел, что смогут сделать  их  топоры,  если  магический
ритуал не удастся. Вряд ли это знали сами халогаи, но они были наготове.
   Заид поджег щепку от одного из  принесенных  с  собой  факелов  и  поднес
огонек к фитилю свечи из небесно-голубого воска - такой толстой  и  высокой,
что ее хватило бы на императорские печати  лет  на  пятьдесят.  Когда  пламя
скользнуло по фитилю и коснулось воска, Заид вновь стал произносить молитву,
но на сей раз еле слышно.
   Как правило, в лучах солнца  пламя  свечей  становится  невидимым,  но  с
пламенем этой свечи такого почему-то не случилось. Хотя оно на вид  казалось
не ярче огонька обычной свечи, его отблески освещали лица  Заида,  Криспа  и
Оливрии.
   Хотя своего лица Фостий видеть не мог, он предположил, что свет падает  и
на него.
   - Этот свет символизирует долгую и великую жизнь империи Видесс, - сказал
Заид, - а также веру, которую она хранила  на  протяжении  веков.  Да  будут
империя и ее вера процветать вечно.
   Затем из-под шелкового лоскутка он извлек другую свечу - коротенькую, как
огарок, и совсем тонкую, едва прикрытый ярко-красным воском фитиль.
   - Она такого же цвета, как воск на печати гнусного  письма,  что  прислал
мне Ливаний, - заметил Крисп.
   - Вашему величеству не  хватает  только  магического  дара,  чтобы  стать
первоклассным волшебником, - улыбнулся Заид. - Ваши инстинкты безупречны.  -
Он возвысил голос  и  заговорил  нараспев,  как  поступал  всегда,  выполняя
магические действия:
   - Пусть эта тонкая и короткая свеча означает фанасиотов, чья глупая ересь
скоро потерпит поражение и окажется забыта.
   Едва он произнес последние слова,  маленькая  красная  свеча  зачадила  и
погасла. От ее фитиля поднялась тонкая спиралька дыма. Когда ветерок унес ее
прочь, ничто больше не  напоминало  о  существовании  свечи,  олицетворявшей
фанасиотов.  Большая  же  свеча,  символизирующая  весь  Видесс,  продолжала
гореть.
   - И что теперь? - нетерпеливо спросил Крисп. -  По-моему,  настало  время
свести счеты с макуранским магом.
   - Да, ваше величество. - Заид был человеком терпеливым, но иногда даже  у
самого  терпеливого  из  всех  возникает  необходимость  показать,  что  его
терпение не безгранично, и он добавил:
   -  Я  мог  бы  действовать  еще  быстрее,  если  бы  мне  не  приходилось
отвлекаться на пояснения и отвечать на вопросы.
   Крисп  усмехнулся,  совершенно  не   смутившись.   На   этот   раз   Заид
проигнорировал его. Он достал большое шелковое полотнище - его  хватило  бы,
чтобы задрапировать целую стену, - и обернул  им  Фостия  и  Оливрию.  Ткань
оказалась того же голубого цвета, что и  свеча,  символизирующая  империю  и
ортодоксальную веру. Тончайший шелк позволял Фостию  видеть  окружающее,  но
только смутно, как сквозь туман.
   Он увидел, как Заид достал второй кусок ткани, покрытый  яркими  цветными
полосами, - он напомнил ему кафтан Артапана. Не успела эта мысль  оформиться
у него в голове, как Заид объявил:
   - А теперь мы магическим способом докажем злобному макуранскому  колдуну,
что он ничего не добьется, служа силам смерти! - На минуту  он  сменил  свой
впечатляющий тон на обычную речь:
   - Ваше младшее величество, настал ваш  черед  внести  свой  вклад  в  эту
магию. Обнимите свою нареченную, поцелуйте ее и  подумайте  о  том,  что  вы
смогли бы сделать, если бы мы не стояли рядом.
   Фостий уставился на мага сквозь тонкую шелковую ткань:
   - Ты уверен, что хочешь от нас именно этого, дядя  З...  э-э,  чародейный
господин?
   - Сделайте это, ваше младшее величество, сделайте как  следует,  и  никто
сегодня не сможет принести Видессу большую пользу. Если хотите,  представьте
это как свою обязанность, а не как удовольствие.
   Целовать Оливрию было приятно, и Фостий отказался думать об этом  как  об
обязанности. Ее нежные губы и язык,  податливая  упругость  ее  прижавшегося
тела тоже свидетельствовали о том, что она наслаждается задачей, которую  на
них возложил Заид. Фостий прижал ее так крепко, что у нее не возникло и тени
сомнения в его намерениях. Он услышал, как Оливрия негромко рассмеялась.
   Через некоторое время он открыл глаза. Наслаждаясь поцелуями Оливрии,  он
пропустил немалую часть магической процедуры, и  ему  захотелось  взглянуть,
чем занят Заид. Однако первым,  что  он  увидел,  оказались  открытые  глаза
Оливрии, и он засмеялся.
   Заид держал  полосатую  ткань  над  пламенем  голубой  свечи  и  нараспев
произносил:
   - Как эти двое празднуют жизнь под голубой тканью, так пусть  их  радость
лишит могущества макуранского мага,  черпающего  силы  через  смерть.  Пусть
исчезнет его колдовство, как исчезнет ткань из его страны в пламени Видесса.
И он сунул ткань в огонь.
   Фостий все время жалел,  что  шелковая  ткань  затуманивает  его  зрение,
заставляя усомниться в увиденном.  Едва  пламя  свечи  коснулось  полосатого
шелка, как тот ярко вспыхнул  и  стал  гореть,  словно  пропитанный  маслом.
Фостий даже встревожился: успеет ли Заид быстро уронить его, чтобы не обжечь
пальцы? С Но тут пламя горящей ткани замерцало и едва не угасло. Мало  того,
уже сгоревший кусок восстановился, и  все  полотнище  даже  стало  выглядеть
больше прежнего. Заид пошатнулся и чуть не вынул шелк из пламени свечи.
   Но волшебник вновь принял устойчивую позу и повторил исходные заклинания,
добавив к ним какие-то слова, произнесенные неразборчивым бормотанием.
   Полосатая ткань занялась вновь - поначалу неохотно, но затем все ярче.
   - Ты победил его, чародейный господин! - выдохнул Крисп.
   Слова были произнесены негромко, но все  же,  наверное,  отвлекли  Заида,
потому что пламя на шелке съежилось, а сгоревшая часть опять восстановилась.
Но Заид не сдавался. Все больше и больше полосатого шелка исчезало в огне, и
наконец, испустив напоследок  облачко  дыма,  подобно  красной  фанасиотской
свече, он сгинул без следа. Заид быстро сунул в рот большой  и  указательный
пальцы правой руки. Они так долго находились  в  пламени,  что  должны  были
прогореть до костей, но Заид отделался ожогами.
   Вынув изо рта пальцы, волшебник устало произнес:
   - Магия сделала то, что могла. Благой бог пожелал, чтобы сегодня я  нанес
Артапану тяжелый удар.
   - А откуда тебе известно, чего  пожелал  благой  бог?  -  поинтересовался
Крисп.
   Не ответив прямо, Заид стянул с Фостия и Оливрии  полупрозрачный  шелк  и
сказал:
   - Теперь вы можете разжать объятия. Юноша и девушка одновременно покачали
головами и тут же рассмеялись, поневоле разъединившись.
   - А нам понравилось, чем мы тут занимались, - сказал Фостий.
   - Я это заметил, - подтвердил Заид столь сухо, словно вместо него говорил
Крисп.
   - Так  откуда  тебе  известно,  что  ты  раздавил  Артапана?  -  повторил
император.
   - Я как раз собираюсь это выяснить, ваше величество,  но  для  этого  мне
вновь потребуется помощь вашего старшего сына.
   - Моя помощь? - удивился Фостий. - И что  от  меня  потребуется  на  этот
раз?
   - То, что я вам скажу. - Ничего не объясняя, маг повернулся к  Оливрии  и
поклонился:
   - Моя госпожа, я благодарен вам за помощь в борьбе с макуранцем.  Но  для
следующего магического обряда ваша помощь не потребуется.  -  Судя  по  тону
Заида, ее присутствие было попросту нежелательным. Хотя  его  слова  немного
обидели Фостия,  Оливрия  кивнула  и  спустилась  с  холма.  Следом  за  ней
пристроились  два  халогая;  кажется,  северяне  уже   считали   ее   членом
императорской семьи.
   - Почему ты не хочешь,  чтобы  она  наблюдала  за  нашими  действиями?  -
спросил Фостий Заида.
   - Потому что я с вашей помощью хочу отыскать ее отца, Ливания, -  пояснил
Заид. - Вы находились с ним в контакте и по закону сродства остаетесь с  ним
в контакте до сих пор. Она, кстати, тоже, но как бы она вас ни любила, я  не
стану использовать ее как посредника, выдающего Ливания.
   - Фанасиоты не стали бы утруждать себя подобными сантиментами, -  заметил
Крисп. - Но ты вправе поступать как угодно. Действуй, чародейный господин.
   - Я скоро начну, не сомневайтесь, - ответил Заид. - Просто я хотел сперва
объяснить, что до сих пор магия Артапана  заслоняла  фанасиотов  от  прямого
магического поиска. Однако если нам  удалось  ослабить  макуранца  благодаря
только что завершенным процедурам,  то  предстоящий  ритуал  также  окажется
успешным.
   - Весьма неплохо, - одобрительно произнес Крисп. - Ты используешь одну  и
ту же магию, чтобы узнать, сработала ли предыдущая, а заодно установить, где
находятся главные силы ересиарха. Столь экономное решение достойно  логофета
императорской казны.
   - Сочту ваши слова за комплимент и надеюсь, что искренний,  -  проговорил
Заид, вызвав у Криспа усмешку.
   Задуманная  волшебником  процедура  в   реальном   воплощении   выглядела
предельно просто. Заид набрал  на  вершине  холма  щепотку  рыхлой  земли  и
высыпал ее в большую мелкую чашу. Затем он подозвал Фостия  и  попросил  его
прижать ладонь к земле в чаше. Едва Фостий после этого  шагнул  назад,  Заид
начал нараспев произносить заклинания, делая левой рукой быстрые  пассы  над
чашей.
   Через несколько секунд волосы на затылке Фостия невольно поднялись. Земля
начала шевелиться, перемещаться и образовывать вытянутый холмик  -  нет,  не
холмик, а стрелку, потому что  на  одном  из  концов  сформировалось  четкое
острие.
   - На восток от нас и чуть южнее, - объявил Заид.
   - Хорошо, очень хорошо,  -  выдохнул  Крисп;  как  и  всегда,  в  моменты
торжества он вел себя очень тихо и спокойно. - Итак, маски сброшены - теперь
мы сможем следить за перемещениями Ливания. Можно ли  хоть  как-то  оценить,
насколько он далеко от нас?
   - Можно, но очень приблизительно. Судя по скорости образования стрелки, я
могу лишь сказать, что он не очень близко. Но это лишь грубая оценка.
   - Пока нам более точная и не требуется. Отныне вы с Фостием  каждое  утро
будете повторять эту процедуру, потому что нам нужно  знать,  где  находится
враг и насколько далеко. А Артапан понял,  что  лишился  значительной  части
своей магической силы?
   - Боюсь, что да, ваше величество. Разве вы  не  видели,  как  макуранская
ткань дважды  пыталась  восстановиться?  То  действовал  мой  противник,  он
пытался оказать сопротивление моим заклинаниям и нейтрализовать их. Но,  как
я и полагал, он потерпел неудачу, потому что сила жизни сильнее смерти.
   Крисп подошел к Фостию и хлопнул его по спине с такой  силой,  что  юноша
пошатнулся:
   - И все это благодаря тебе,  сын.  Я  в  большом  долгу  перед  тобой;  я
опасался, что, оставшись с фанасиотами, ты причинишь мне  много  вреда,  но,
вернувшись и помогая мне, ты совершил столько же, если не больше, добра.  И,
кроме всего прочего, я просто счастлив, что ты вернулся.
   - Я тоже счастлив, отец, - сказал Фостий. Если  Крисп,  несмотря  на  все
сомнения, признал их родство, то Фостий не станет это  оспаривать.  -  Но  я
слышал, что ты так скучал  по  мне,  что  решил  завести  бастарда...  -  Он
остерегся и не сказал "другого бастарда". - ...вместо меня? - Еще год  назад
он не осмелился бы так подшучивать над Криспом.
   Автократор сперва удивился, затем рассмеялся:
   - Кто из братьев сказал тебе про это?
   - Эврип, когда я был в столице.
   - Да, это правда. Надеюсь, он не  забыл  добавить,  что  я  не  собираюсь
пересматривать ваши права на престол, даже если родится мальчик?
   - Не забыл, - кивнул Фостий. - И все-таки, отец, в твоем-то возрасте...
   - Так, ты уже третий, кто мне это говорит, - прервал его Крисп.  -  Идите
вы все в лед со своим  подзуживанием!  Погоди,  настанет  время,  и  ты  сам
поймешь, что седина в бороде не мешает мужчине оставаться мужчиной. -  И  он
вызывающе взглянул на Фостия, словно ожидал от него насмешек.
   Но у Фостия не было настроения провоцировать его  и  дальше.  Только  что
наладив с Криспом добрые отношения, он не желал  рисковать  и  потерять  все
ради нескольких минут веселья. Год назад он  вряд  ли  проявил  бы  подобную
расчетливость, а уж два-три года назад определенно не удержался бы.
   "И что же это означает? - задумался он. - Неужели то,  что  подразумевают
под взрослением?" Но ведь он уже вырос. Он уже несколько лет как взрослый...
разве не так?
   И Фостий, почесывая  макушку,  направился  к  палатке,  которую  делил  с
Оливрией.
   - Теперь точно на восток, -  доложил  Заид.  -  К  тому  же  они  заметно
приблизились; стрелка сформировалась почти сразу, едва Фостий отнял руку  от
обработанной магией земли.
   - Прекрасно,  чародейный  господин.  Спасибо,  -  проговорил  Крисп.  Всю
последнюю неделю армия маневрировала,  стремясь  преградить  путь  отходящим
фанасиотам. - Если владыка благой и премудрый проявит к нам свою милость, мы
обрушимся на них быстрее, чем они поймут, что мы рядом.
   - Да будет так, - произнес Заид.
   - Строго на восток? - задумчиво уточнил  Крисп.  -  В  таком  случае  они
где-то неподалеку от... гмм-м... Аптоса. Я прав?
   - Если  учесть  наше  нынешнее  местоположение...  -  Маг  сосредоточенно
нахмурился, затем кивнул. - Да, неподалеку от Аптоса.
   - Э-э, отец... - нерешительно начал Фостий. Он не говорил таким тоном  со
дня возвращения от фанасиотов. Крисп бросил на него недоумевающий взгляд.
   - Что-то не так? - спросил он.
   - Э-э... - повторил Фостий. Судя по несчастному выражению  его  лица,  он
уже пожалел, что вообще заговорил, и ему пришлось сделать над собой  видимое
усилие, прежде чем продолжить:
   - Помнишь, отец, я рассказывал тебе, как мне пришлось отправиться в налет
вместе с бандой фанасиотов?
   - Помню, - ответил Крисп. Он также помнил, как озадачили  его  новости  о
перемещении Фостия и как он опасался, что юноша всерьез  решил  вступить  на
светлый путь.
   - Когда я участвовал в том налете, - продолжил Фостий, - то мне, к  моему
великому стыду, пришлось присоединиться к нападению на  монастырь.  Я  знаю,
что ранил одного из святых монахов; если бы я этого не сделал, он  переломал
бы мне кости своей дубиной. А мой факел в числе прочих поджег монастырь.
   - Зачем ты мне все это рассказываешь? Если ты захотел получить  отпущение
своего греха, то лучше поведай о нем патриарху Окситию.
   - Об этом я пока не задумывался...  сейчас  меня  волнует  восстановление
справедливости. Если ты позволишь, мне хотелось бы следующие  несколько  лет
откладывать треть моего денежного содержания и жертвовать его монастырю.
   - Для этого моего позволения не требуется; золотом,  которое  я  даю  вам
каждый месяц, вы вольны распоряжаться как угодно, - заметил Крисп. - Но  вот
что я тебе скажу: я горжусь тобой за то, что тебе пришла  эта  мысль.  -  Он
секунду подумал. - Значит, ты хочешь жертвовать  им  восемьдесят  золотых  в
год, верно?
   Что скажешь, если и я стану жертвовать столько же?
   Лицо Фостия осветилось радостью:
   - Спасибо, отец! Просто замечательно!
   - Я не стану указывать, что деньги поступают от меня,  -  добавил  Крисп.
Пусть думают, что все они идут от тебя.
   - Э-э, - в третий раз промямлил  Фостий.  -  Я  ведь  тоже  не  собирался
сообщать монахам, что это мои деньги.
   - В самом деле? Святейший Окситий, если  ты  его  спросишь,  скажет,  что
анонимные пожертвования вдвое угоднее Фосу, ибо делаются ради них  самих,  а
не для восхваления жертвующего. Мне на  сей  счет  ничего  не  известно,  но
должен признать, что звучит это логично. Зато я знаю, что еще больше горжусь
тобой.
   - Знаешь, всего за несколько минут ты сказал это дважды, но что-то  я  не
припоминаю, что ты когда-либо говорил мне такое прежде, - сказал Фостий.
   Если бы он сказал это с упреком, Крисп пришел  бы  в  ярость.  Но  Фостий
просто напоминал о факте.  И  это  действительно  был  факт;  память  Криспа
подтверждала его слишком хорошо. Он наклонил голову:
   - Ты вынудил меня устыдиться.
   - Но я не хотел этого.
   - Знаю. Тем хуже для меня. Тут, к облегчению Криспа, подъехал Саркис.
   Отдав честь, генерал спросил:
   - Раз еретики уже настолько близко, то не  выслать  ли  нам  разведчиков,
чтобы узнать точно, где они находятся?
   Не ответив, Крисп обернулся к Фостию:
   - Кажется, сегодня  с  утра  у  тебя  появился  запас  мудрости  побольше
обычного. Как поступил бы ты?
   - Ой! - отозвался Фостий. Крисп погрозил ему пальцем:
   - Когда тебя спрашивают, обходись при ответе без разных дурацких звуков.
   Когда ты обуешься в красные сапоги, тебе самому  придется  справляться  с
подобными вопросами. И не теряя, кстати, времени зря.  -  И  он  внимательно
посмотрел на юношу, ожидая его действий.
   Словно компенсируя свой испуганный писк, Фостий заговорил насколько  смог
рассудительно и серьезно;
   - Если бы командовал я, то  ответил  бы  "нет".  Мы  успешно  следили  за
фанасиотами при  помощи  магии,  так  зачем  рисковать?  Ведь  в  последний,
решающий момент они могут натолкнуться  на  наших  разведчиков.  Если  магия
Заида  действует  настолько  хорошо,  как  он  надеется,  то  Артапан   ныне
практически слеп, выслеживая нас. Поэтому, чем большей неожиданностью мы для
них окажемся, тем лучше.
   Саркис взглянул на Криспа. Автократор произнес четыре слова:
   - Доводы логичные, решение правильное. От этой косвенной  похвалы  Фостию
стало еще приятнее, чем после слов Криспа о том, что он им гордится.
   - Верно, смысл в этом есть. - Саркис усмехнулся. - Ваше величество, вы  и
сами были весьма неплохим стратегом еще до  того,  как  стали  по-настоящему
разбираться в этом деле. Талант должен быть в крови.
   - Возможно, - произнесли одновременно и одинаковым тоном Крисп и Фостий.
   Отец и сын переглянулись, Автократор захохотал, а мгновение спустя к нему
присоединился Фостий. Оба никак не могли остановиться.
   Теперь на них уставился Саркис, явно гадая, не сошли ли они с ума.
   - А мне это не показалось настолько смешным, - уныло заметил он.
   - Быть может, ты и прав, - сказал Крисп.
   - Но с  другой  стороны,  может,  и  нет,  -  добавил  Фостий.  Припомнив
разговор,  произошедший  между  ними  несколько   дней   назад,   Автократор
непроизвольно кивнул.
   Если они сейчас способны над этим смеяться, то,  вероятно,  поладят  и  в
будущем.
   - И все же мне кажется, что вы свихнулись с утра  пораньше,  -  проворчал
Саркис. - Надо будет потолковать с кем-нибудь из вас днем  -  глядишь,  хоть
один да придет в себя.
   И он поехал прочь, обиженно задрав крючковатый нос.
   Палатка была маленькой и тесной, а теплая ночь, казалось, делала  ее  еще
теснее. Усиливал это впечатление и запах горячего сала, исходящий от  свечи,
поставленной для безопасности на пол.
   - Так о чем ты разговаривал с отцом?  -  в  очередной  раз  за  последние
несколько ночей спросила Оливрия.
   - Я не хочу