не
заботясь о последствиях - черта настоящего воина, если таковые бывают.
   Опсикиона они достигли чуть раньше середины  утра.  Общество  Мавра  дало
возможность Криспу проехать через южные ворота в сопровождении  почтительных
салютов со стороны стражи. Когда они приехали в  трактир  Болкана,  Яковизий
садился завтракать: в отличие от простого  народа,  с  зарею  он  обычно  не
вставал.
   Он пронзил Криспа гневным взглядом.
   - Очень приятно, что ты вспомнил, кто твой хозяин.  -  И  бросил  быстрый
взор на Мавра. Выражение лица его тут же переменилось. - Или ты  развлекался
с этим очаровательным созданием?
   - Нет, - смиренно проговорил Крисп. -  Высокочтимый  господин,  позвольте
представить вам Мавра. Он сын высокородной  госпожи  Танилиды,  и  он  хочет
вернуться вместе с нами в Видесс, когда ваша миссия будет окончена. Из  него
выйдет отличный конюх, высокочтимый господин; он разбирается в лошадях.
   - Сын Танилиды, говоришь? - Яковизий встал, отвечая на поклон Мавра;  имя
Танилиды явно было ему знакомо. Но он продолжил: - Когда речь идет о конюхах
для моих лошадей, мне плевать, будь он хоть сын  Автократора,  даром  что  у
Анфима нет сыновей.
   Он задал Мавру несколько заковыристых вопросов, на  которые  тот  ответил
без особого труда; потом  вышел  взглянуть  на  скакуна  юноши.  Вернувшись,
Яковизий кивнул:
   - Сгодишься, если ты сам ухаживал за своей лошадкой.
   - Сам, конечно, - ответил Мавр.
   - Хорошо, хорошо. Ты определенно подойдешь. Не исключено,  что  мы  уедем
еще до осени; должен же Лексо образумиться  в  конце-то  концов!  Во  всяком
случае, я снова начал на это надеяться. -  Яковизий  почти  развеселился  на
миг, пока садился за стол. Но потом нашел очередную причину для жалоб:
   - Ох, черт! Моя колбаска остыла. Болкан!
   Трактирщик поспешил на зов.
   - Твой хозяин всегда такой? - шепотом спросил Мавр у Криспа.
   - Пожалуй, что да, - так же шепотом ответил Крисп.
   - Даже не знаю, хочу ли я увидеть столицу  настолько,  чтобы  работать  у
него. - Но это была шутка. Мавр снова заговорил в полный голос:
   - Сейчас я поеду домой, но в город буду наведываться часто. А  если  меня
не будет, пришлите ко мне посыльного,  и  я  тут  же  прискачу.  -  Еще  раз
поклонившись Яковизию, Мавр удалился.
   - Так ты  якшаешься  с  молодыми  аристократами,  да,  Крисп?  -  спросил
Яковизий, набив рот свежей дымящейся колбаской. - Я  гляжу,  ты  навострился
выбирать себе друзей из высшего общества.
   - Не проведи я эти последние месяцы с вами, высокочтимый господин,  я  бы
представления не имел, как с ним обращаться, - ответил Крисп. Лесть,  бывшая
одновременно правдой, как он давно понял, действовала лучше всего.
   И  подействовала   теперь.   Взор   Яковизия   утратил   пронзительность,
свойственную ему, когда он начинал кого-то в чем-то подозревать.
   - Хр-м-п, - сказал он и вновь принялся за завтрак.

***

   Три дня спустя Мавр привез Криспу еще одно приглашение на ужин.
   Крисп  вышел  в  город  и  купил  себе  новую  рубашку,  шафранно-желтую,
подходившую к его смуглой коже. Заплатив за нее, он почувствал  себя  как-то
странно.  Впервые  в  жизни  он  купил  рубашку  просто  так,  чтобы  надеть
что-нибудь новенькое.
   Восхищенный взгляд Танилиды тем же вечером оправдал затраты  на  покупку.
Она  и  сама  была  достойна  восхищения  в  своем  белом  льняном   платье,
подчеркивавшем осиную талию. На ее запястьях и шее сверкало золото.
   - Рада тебя видеть, как всегда, - сказала она, протягивая руку.
   Крисп пожал ее:
   - Благодарю вас, моя... Танилида.
   Он оговорился чисто случайно, но заметил, как она опустила глаза, услыхав
два последних слова. Может, его надежды в прошлый раз были, в конце  концов,
не так уж и глупы.
   Но если и так, Танилида за ужином ни намеком не дала  этого  понять.  Она
вообще говорила мало. Зато Мавр болтал без умолку, в восторге от предстоящей
поездки на запад, в город Видесс.
   - Когда мы едем? - спрашивал он.  -  Ты  не  в  курсе?  Как  продвигаются
переговоры Яковизия с хатришем?
   - Лучше, по-моему,  -  сказал  Крисп.  -  Он  почти  не  ругается,  когда
возвращается из резиденции эпарха. При его характере это хороший признак.
   - Тогда я начну собирать вещи.
   - Давай, только не упаковывай ничего,  что  может  понадобиться  тебе  до
отъезда. Яковизий уже ходил довольный несколько недель назад,  а  потом  все
опять пошло  прахом.  -  Крисп  проглотил  последний  и  явно  лишний  кусок
черничного пирога и повернулся к Танилиде:
   - Вот было бы славно, если б ваш повар поехал  вместе  со  мной  и  вашим
сыном. Мне кажется, я никогда так хорошо не едал.
   - Я передам Евтихию твои слова, - улыбнулась  Танилида.  -  Твоя  похвала
польстит ему больше наших - ведь ты не обязан говорить ему приятные вещи  из
вежливости.
   Вообще-то Крисп ни о чем таком не думал. Ему были знакомы только слуги из
дома Яковизия, к которым он сам  принадлежал.  Однако  Яковизий  никогда  не
говорил никому приятных вещей из вежливости.
   Чтобы держать челядь в повиновении, он пользовался острым  концом  своего
языка, а не гладкой его частью.
   - Евтихия я все-таки оставлю у себя, Крисп,  но  я  дам  тебе  кое-что  с
собой, чтобы помочь нашим надеждам сбыться. Когда вы с Мавром отправитесь  в
столицу империи, я дам вам золото.
   - Моя госпожа! - На сей раз Крисп умышленно прибегнул к такому обращению,
не называя Танилиду по имени. - Даже если Мавр будет со мной в Видессе,  кто
сможет помешать мне потратить золото на женщин и вино?
   - Ты. - Танилида уставилась на него в упор. Ее  огромные  темные  глазищи
впились в его глаза; у Криспа возникло неловкое чувство,  что  она  способна
заглянуть в него глубже, чем он сам.  Теперь  пришел  его  черед  потупиться
первому.
   Мавр встал.
   - Я пошел. Если мы скоро поедем, мне надо кое с кем попрощаться.
   Танилида проводила его взглядом.
   - Так что ты говорил о женщинах и вине? - спросила она Криспа. - Полагаю,
его прощания будут в основном именно такого рода.
   - Он входит в мужской возраст и познает мужские удовольствия,  -  ответил
Крисп с высоты своих солидных двадцати двух лет.
   - Верно. - Голос у Танилиды был задумчив. Глаза ее  опять  встретились  с
Крисповыми, но она смотрела скорее сквозь него, в свое прошлое.  -  Мужчина.
Как странно. Мне было примерно столько же, сколько ему сейчас, когда  я  его
родила.
   - Наверняка меньше, - сказал Крисп.
   Она рассмеялась, без особого веселья, но и без горечи.
   - Ты галантен, но я веду счет годам. Они - часть меня, зачем мне  от  них
отрекаться?
   Вместо ответа Крисп, задумавшись,  отхлебнул  из  чаши  вина.  Он  сделал
ошибку,  нарушив  правило  лести,  которое  применял  к  Яковизию.  С  такой
женщиной, как Танилида, ошибок допускать нельзя.
   Чуть погодя Крисп встал со словами:
   - Спасибо вам еще раз за то, что пригласили сюда, и за обещанную  помощь,
и за этот второй восхитительный пир.
   - Вообще-то, если твой хозяин не станет слишком  сильно  сердиться,  я  с
удовольствием  предложу  тебе  остаться  до  утра,  -  сказала  Танилида.  -
Возвращение верхом в Опсикион  во  тьме  будет  вдвое  длиннее,  а  в  горах
бесчинствуют разбойники, как мы ни стараемся их приструнить.
   - Яковизий, по-моему, сердится почти  всегда.  Слишком  сильно?  -  Крисп
пожал плечами. - Надеюсь, мне удастся его уломать.
   Благодарю еще раз.
   Танилида позвала Ксиста. Слуга проводил Криспа в ту же гостевую  комнату,
что и в прошлый раз. Мягкая кровать манила к себе.
   Крисп  разделся,  скользнул  под  легкое  одеяло,  которого  было  вполне
достаточно в теплую летнюю ночь, и мгновенно уснул.
   Спал он всегда беспробудным сном - наследие многих лет, когда приходилось
ложиться каждую ночь таким  усталым,  что  его  могло  разбудить  одно  лишь
землетрясения. То, что в комнате  он  не  один,  Крисп  почувствовал  только
тогда, когда кровать прогнулась под тяжестью чужого тела.
   Он дернулся и сел.
   - Что за... - начал он спросонья.
   Даже маленького  мерцающего  огонька  в  руках  Танилиды  хватило,  чтобы
ослепить его припухшие со сна глаза. Тайная полуулыбка играла в  уголках  ее
губ.
   - Извини, - сказала она. - Я не хотела тебя пугать.
   - Все... нормально, - ответил он через минуту, окончательно  проснувшись.
Все еще не уверенный в мотивах ее прихода - и не  смея  ошибиться,  так  как
ошибка могла стоить ему головы, - Крисп натянул на себя простыню повыше.
   Тайная улыбка сделалась явной.
   - Ты осторожен, это  правильно.  Но  не  смущайся.  -  Тут  ее  выражение
изменилось. - Что за монета у тебя на шее? - спросила она  с  неожиданным  и
острым интересом.
   - Эта? - Крисп накрыл золотой ладонью. - Да так, просто на счастье.
   - А мне кажется, не просто, - сказала Танилида.  -  Пожалуйста,  если  не
трудно, расскажи, как она к тебе попала.
   Крисп рассказал ей, как в детстве Омуртаг дал  ему  монету  на  церемонии
выкупа. Глаза Танилиды горели в свете  лампы,  пока  она  внимала  рассказу.
Когда он решил, что закончил, она начала выспрашивать у нее  подробности  не
менее придирчиво, чем Яковизий допрашивал Мавра о лошадях.
   Побуждаемый Танилидой, он припомнил  такие  детали,  о  которых  давно  и
думать забыл. К примеру, выражение лица кубратского энарея. Но чем больше он
отвечал, тем больше исполнялся  мрачной  уверенности  в  том,  что  Танилида
запамятовала, зачем сюда пришла.
   "Плохо дело", -  подумал  он.  В  мягких  отсветах  лампы  она  выглядела
особенно чарующе.
   Но ей явно было безразлично то, что оба они сидят на одной кровати.
   - Неудивительно, что мне явилось то  видение.  Семена  твоего  возможного
будущего были посеяны давно - и наконец проросли на свет.
   Крисп пожал плечами. В данный момент его не волновало  туманное  будущее.
Он был поглощен мыслями о том, чем ему хотелось заняться в настоящем.
   - Хотя... ты еще слишком молод,  и  подобные  вещи  тебя  не  волнуют,  -
сказала Танилида. Крисп сглотнул, гадая, уж не читает ли она  его  мысли.  А
потом увидел, что она смотрит вниз на тонкое одеяло, которое достаточно ясно
выдавало его желания. Он  почувствовал,  что  краснеет,  но  Танилида  снова
улыбнулась. - Вполне нормальное явление, - заметила она и задула лампу.
   По целому ряду причин остаток ночи стал одним  из  самых  поучительных  в
жизни  Криспа.  Все  женщины,  с  которыми  он  был  до  Танилиды,  внезапно
показались девчонками в сравнении с ней. Да они и были  девчонками,  подумал
он: его возраста или моложе, выбранные им за привлекательность и  энтузиазм.
Теперь впервые он понял, что может добавить отточенное искусство.
   Утром, совершенно обессиленный,  при  воспоминании  о  минувшей  ночи  он
подумал,  что  Танилида  "прощупала"  его  способности  точно  так  же,  как
Яковизий, когда он гнал скакуна по дорожке с препятствиями.  Научи  она  его
таким же образом чему-нибудь еще, Крисп наверняка оскорбился бы.  Он  и  так
был чуточку оскорблен, но это чувство с трудом пробивалось сквозь истому.
   На какое-то мгновение Крисп задумался: а не была ли вся страсть  Танилиды
искусством? Она трепетала, она ласкала, она лежала,  принимая  его  ответные
ласки в молчании - в молчании, которое не нарушалось, что бы он ни делал.  И
хотя  все  ее  уловки  выражали  неземное  наслаждение,  он  счел  их   тоже
отрепетированными.
   Но под конец его пыл все-таки отчасти захватил и ее.
   Загоревшись, она стала даже менее искусной, чем прежде. Ощущая под  собой
ее дрожь, слушая ее прерывистое дыхание, Крисп почувствовал  желание  забыть
обо всем, что дало ему отточенное мастерство Танилиды.
   Хотя, возможно, и дрожь, и вздохи тоже были частью ее искусства.
   Он пожал плечами, скрепляя костяные застежки на рубашке.
   Искусство это было  неотличимо  от  реальности  -  как  если  бы  портрет
Петрония мог двигаться и говорить голосом Севастократора.
   Позже, идя по коридору за слугой к  маленькой  столовой  на  завтрак,  он
решил, что ошибался. Если бы ему совсем не удалось удовлетворить ее, вряд ли
она отдавалась бы ему столько раз.
   Танилида ждала его в столовой, абсолютно невозмутимая, как всегда.
   - Надеюсь, ты хорошо выспался, - сказала она тоном вежливой  хозяйки.  Не
успел он ответить, как она продолжила:
   - Попробуй меда  с  хлебом.  Это  клеверный  и  апельсиновый  мед,  очень
вкусный.
   Крисп зачерпнул из горшочка и попробовал. Мед был хорош. Крисп  попытался
- насколько это было возможно в присутствии челяди мужского и женского пола,
сновавшей туда-сюда, - понять, какое  впечатление  осталось  у  Танилиды  от
ночных забав. Она была непроницаемой. Это казалось дурным знаком.
   Затем пришел  Мавр,  изрядно  потрепанный,  и  Криспу  пришлось  сдаться.
Танилида проявляла куда больше интереса к хвастливым рассказам своего  сына,
чем к вежливым вопросам Криспа.
   И только когда Крисп начал откланиваться, она дала ему слабую надежду:
   - Приезжай к нам запросто, без особых приглашений.
   - Благодарю вас, Танилида, обязательно, - сказал он, пристально глядя  ей
в лицо. Окажись на нем  хоть  малейший  признак  разочарования,  он  никогда
больше не вернулся бы на виллу. Но Танилида кивнула и улыбнулась.
   Он заставил себя прождать четыре дня, прежде чем приехал снова.
   Повар Евтихий не планировал ничего особенного, но, как и повар  Яковизия,
умел даже обычное блюдо сделать интересным.
   То, что случилось позже вечером, было еще более интересным и уж никак  не
обычным.
   - Не тяни так долго с  визитом  в  следующий  раз,  -  сказала  Танилида,
ускользая из гостевой комнаты в свою спальню. - Или ты  думаешь,  я  пытаюсь
заманить тебя в ловушку своими чарами?
   Крисп покачал головой. Танилида исчезла, ни о чем  больше  не  спрашивая.
Крисп не был уверен, что ответил на ее вопрос  совершенно  правдиво;  он  не
доверял своему голосу, который мог его выдать.
   Но даже если так, он знал, что приедет на виллу снова  -  и  быстрее  чем
через четыре дня. Значило ли это, что он  попался  в  ловушку?  Может  быть,
подумал он с усмешкой. Зато такой соблазнительной приманки больше  нигде  не
найдешь.

***

   Яковизий оторвал взгляд от утренней каши и увидал Криспа, направлявшегося
к его столику в зале Болкана. Брови аристократа поползли вверх.
   - Спасибо, что пришел, - сказал он. - Столь редкие  знаки  внимания  дают
мне надежду, что ты еще помнишь, у кого работаешь.
   Уши у Криспа налились жаром. Он что-то  проворчал,  не  придумав  лучшего
ответа, и сел за стол.
   Но так легко от Яковизия отделаться ему не удалось.
   - Как ни прискорбно мне прерывать  течение  твоих  развратных  мыслей,  -
продолжал он, - боюсь, твоя маленькая интрижка с прачкой - или кто она там у
тебя? - на вилле Мавра подошла к концу.
   Крисп не сумел скрыть от людей свои частые поездки на виллу Танилиды. Эти
визиты - и следовавшие за ними ночевки, - конечно же, развязали языки. Чтобы
они не развязывались в не правильном -  вернее,  правильном  -  направлении,
Крисп сболтнул, что у него роман с одной из служанок.
   - Да? Почему, высокочтимый господин? - осторожно поинтересовался Крисп.
   - Потому что я наконец договорился с этим гаденышем Лексо, вот почему.
   - Что вы говорите? - искренне изумился Крисп.
   - Да, и на более чем  приличных  условиях.  Если  б  ты  был  здесь,  как
положено, вместо того чтобы тренировать свое причинное место, ты не стал  бы
так удивляться.
   Крисп  повесил  голову,  услышав  этот  упрек.   Язвительность   Яковизия
придавала ему, быть может, излишне едкую  остроту,  но  Крисп  понимал,  что
упрек заслужен. Он почувствовал  даже  некоторое  облегчение.  Раз  Яковизий
возвращается в город Видесс, ничего не попишешь: придется его  сопровождать.
Тут даже Танилиде будет нечего  возразить.  Более  удобный  конец  их  связи
трудно себе представить.
   - Поскольку ты все равно поедешь на виллу Мавра, будь любезен, скажи ему,
что я скоро отбываю. Кстати, почему бы мне  не  оставить  тебя  здесь  и  не
отправиться только с ним - я и сам не понимаю.
   В первый момент Крисп не воспринял угрозу всерьез. Пожелай  Яковизий  его
уволить, он мог это сделать давно. И даже если хозяин  даст  ему  пинка  под
зад,  Танилида  все  равно  поддержит  его...  или  нет?  Крисп  отрезвел  и
задумался. Если счастье изменит ему, видения Танилиды тоже могут измениться.
   Он решил, что должен снова снискать расположение Яковизия в той  степени,
в какой это возможно, не позволяя себя соблазнить.
   - И на каких же условиях вы пришли к  соглашению  с  Лексо,  высокочтимый
господин? - спросил он.
   - Можно подумать, тебя это волнует, - колко заметил Яковизий.
   Но он был слишком  доволен  собой,  чтобы  упустить  случай  похвастаться
своими успехами. - Хатриши уберутся за Аккилеон к концу следующего  года,  и
три четверти той компенсации, что мы заплатим за их  уход,  пойдут  напрямую
пастухам, а не хагану Гумушу. Мне пришлось немножко подмазать  Лексо,  чтобы
добиться его согласия, но эти деньги я выложил не впустую.
   - Понимаю, - кивнул Крисп. - Если компенсация  пойдет  местным  хатришам,
они потратят большую ее часть здесь, в Опсикионе, так что в  конечном  итоге
она вернется в империю.
   - Может, поэтому я и держу тебя, несмотря на твои бесчисленные  грехи,  в
которых ты закоснел, - сказал Яковизий. -  За  твою  крестьянскую  мудрость.
Даже Лексо не уловил  всей  важности  этого  пункта,  даром  что  он  годами
занимается тем, что пытается облапошить Видесс. Ай да я!  Обвел  его  вокруг
пальца, обвел! - Ничто не  могло  привести  Яковизия  в  хорошее  настроение
вернее, чем похвальба тем, как он обставил противника.
   - Когда вы подписываете договор? - спросил Крисп.
   - Уже подписали - и скрепили печатями. Один экземпляр у меня в комнате, а
другой у Лексо, где бы он его ни держал. - Яковизий за  один  присест  выдул
большую чашу вина. Только когда он пошатнулся, вставая, Крисп сообразил, что
это уже не первая и даже не третья; говорил Яковизий совершенно как трезвый.
Дойдя до двери, он бросил Криспу через плечо:
   - Вообще-то я иду  в  резиденцию  эпарха,  ткнуть  хатриша  носом  в  его
оплошность. Хочешь со мной?
   - Вы уверены, что это умный шаг,  высокочтимый  господин?  -  осведомился
Крисп, не желая публично спрашивать своего хозяина, не рехнулся ли он.  Если
Яковизий разозлит Лексо - а уж это он умеет лучше  всякого  другого,  -  что
сможет помешать хатриша разорвать свой подписанный  и  скрепленный  печатями
экземпляр и либо начать войну, которой стремится избежать Петроний,  либо  в
крайнем случае начать переговоры по новой?
   Но Яковизий уперся.
   - Пускай полюбуется на собственную глупость! - И чуть не бегом вылетел на
улицу.
   Крисп слышал грохот приближающегося тяжелого фургона, не прислушиваясь  к
нему; это был один из обычных городских звуков.
   Но потом до него донесся чей-то крик: "Разуй глаза, ты,  пьяный  остолоп!
Вы только посмотрите на  него..."  Такое  игнорировать  было  сложнее;  крик
раздался прямо напротив трактира. А услыхав дикий вопль, раздавшийся следом,
Крисп вместе со всеми посетителями выскочил на улицу посмотреть, в чем дело.
   Фургон был доверху нагружен глыбами серого известняка, добытого в  горном
карьере за Опсикионом, и тянула его шестерка ломовиков.
   Яковизий лежал, суча ногами, на земле между ближайшим коренником и правым
передним колесом. Еще один ярд - и оно переехало бы его.
   Крисп бросился вперед и вытащил своего хозяина из-под фургона.
   Яковизий при этом снова завопил.
   - Моя нога! - Он вцепился в нее. - Моя нога!
   - Этот дурак выскочил прямо передо мной, -  лепетал  бледный  возница.  -
Прямо передо мной, будто меня там не было! А это, кстати,  самая  большая  и
шумная повозка  в  городе.  Прямо  передо  мной!  Одна  из  лошадей,  видно,
наступила на него, а может, и не одна. Хорошо, я успел их остановить, не  то
вы отскребывали бы его сейчас от булыжника. Прямо передо мной!