вертая лягушка быстро проползла  по  его  лицу  и  спрыгнула  на
землю, Варатеш сплюнул и моргнул несколько раз. Его замутило.
   Другой хамор, отмахиваясь, как безумный,  от  настоящего  ливня  лягушек,
потерял контроль над своей лошадью и налетел на Варатеша.
   - Осторожней! - крикнул вождь. Он едва не упал с коня. Но  кочевник  даже
не услышал его. Все еще отбиваясь от лягушек, он мчался, не разбирая  дороги
и не помышляя о врагах. Ухмыляющийся аршаум быстро зарубил его.
   Только теперь - увы, слишком поздно! -  Варатеш  сообразил,  что  облака,
сгустившиеся над  головой,  не  были  частью  магии  Авшара.  Падая  из  туч
настоящими потоками, лягушки сеяли среди хаморов хаос  и  панику.  Некоторые
воины бежали, крича от ужаса. Другие, как тот несчастный, что  столкнулся  с
Варатешем,  были  слишком  ошеломлены  видом  лягушек,   чтобы   помнить   о
собственной  безопасности.  Что  ж,  примета   сбылась:   лягушки   принесли
несчастье. Охваченные ужасом хаморы гибли один за другим - их  легко  рубили
саблями и подстреливали из луков аршаумские воины.
   Тех, кто остался крепок и решился воевать, оказалось совсем немного. И уж
явно недостаточно для того, чтобы сдержать атаку  аршаумов,  бросившихся  на
смятенного врага.
   Ярость уничтожила все  страхи  Варатеша.  Он  отчаянно  ругался,  пытаясь
остановить испуганных, растерянных воинов.
   - Стойте! - надрывался вождь. - Остановитесь, вы,  грязные  псы,  вонючие
шакалы, ублюдки!
   Но они не останавливались. Ни призывы Варатеша, ни его  сабля  не  смогли
сдержать панического бегства. По двое, по трое, группами и  целыми  отрядами
армия хаморов мчалась на север, к своим кланам, увлекая за собой и Варатеша.
***

   Когда лягушки  посыпались  с  неба  дождем,  а  хаморы  стали  отступать,
Виридовикс радостно завопил.
   - Ты только погляди на этих милых  ужасных  лягушаток!  -  усмехался  он.
Несколько упали прямо на кельта. Виридовикс очень тепло отнесся к  маленьким
созданиям и любезно позволил им оставаться там, где они оказались. Здесь, на
коне, лягушечки находились в безопасности, в то время как на земле их  могли
бы раздавить эти огромные страшные лошади.
   Подъехав поближе к Горгиду, кельт хлопнул того по спине так  сильно,  что
грек резко повернулся и схватился за рукоять меча, думая, что его атакуют.
   - Да ты просто гений с твоими лягушками! - крикнул Виридовикс. -  Ублюдки
бегут, как глупые курицы с отрубленными головами, которые не  знают,  падать
им на месте или слепо прыгать по двору! Теперь-то уж им конец!
   -  Похоже,  -  отозвался  Горгид,  наблюдая  за  тем,  как  двое  хаморов
столкнулись на полном скаку. Он снял лягушку со своей меховой шапки. - Толаи
и его шаманы проделали неплохую работу, не находишь?
   - И это все, что ты можешь сказать? - возмутился Вирндовикс.  -  Если  на
этом заканчивается твоя жизнерадостность, дружище, то ты  -  просто  хладный
труп! Где веселье? Где хвастовство? Где были бы Толаи и его колдуны, если бы
не твоя хитрая выдумка?
   - А, убирайся к воронам! - сказал Горгид. Но улыбка  сама  собой  озарила
его лицо. Строй хаморов был смыт дождем лягушек,  как  горсть  соли  сильным
ливнем. - Бреке-ке-кекс! - весело закричал грек. - Коакс! Коакс!
   Виридовикс удостоил его странным взглядом:
   - Это что? Это так разговаривают лягушки у вас в Греции?  Дай  мне  любую
кельтскую жабку, она тебе быстренько квакнет - и дело с концом.
   У Горгида не было времени ответить какой-нибудь ядовитой репликой. К  ним
неслись трое хаморов. Это были  три  крепких  воина,  решивших  пожертвовать
собой ради того, чтобы дать своим товарищам возможность спастись.
   Горгид узнал  Родака,  сына  Папака.  Бывший  посол  пришпорил  лошадь  и
помчался вперед, крича:
   - Варатеш! Варатеш!
   Все, что успел сделать  Горгид,  -  это  ускользнуть  от  вихревой  атаки
Родака. Сейчас греку было не  до  колющего  римского  выпада  мечом  и  иных
премудростей фехтования. Он  вскрикнул,  когда  хаморская  сабля  прочертила
кровавую полосу на его руке. Затем голова Родака вдруг соскочила  с  плеч  и
покатилась по земле.
   Горгид увидел Батбайяна. Пока труп еще содрогался в агонии, сын  Таргитая
бросился наперерез к следующему бандиту и отсек  ему  кисть  левой  руки.  С
громким воплем хамор зажал рану правой рукой, пытаясь остановить  кровь.  Он
резко повернул коня и погнал назад, спасая свою жизнь.
   Батбайян галопом подлетел к Виридовиксу, чтобы помочь тому разделаться  с
третьим бандитом. Лягушки не страшили Батбайяна. Он  пережил  гибель  своего
клана, пытки, смерть семьи.
   Виридовикс зарубил своего противника прежде, чем Батбайян оказался рядом.
Молодой хамор  обернулся  и  посмотрел  на  штандарты  армии  Варатеша.  Они
колебались. Одни бежали в одном направлении,  другие  -  в  противоположном,
третьи метались по полю, как будто знаменосцы были одержимы лихорадкой.
   - Я знаю эти кланы, - проговорил  Батбайян.  -  Они  не  могут  все  быть
негодяями. Клан Рыси, клан Четырех Рек, клан Пятнистых Лошадей, Сокола...  -
Он пришпорил коня и поскакал к хаморам, крича:
   - Сюда! Ко мне! Поднимайтесь против Варатеша и его грязных бандитов! Мы -
Волки! - И он испустил дикий вой, который был когда-то кличем его клана.
   Холодок пробежал по спине Виридовикса. Один только  Батбайян  мог  сейчас
вспомнить этот клич. Хотя - нет... Остался еще один человек из клана  Волка!
Разве они с Таргитаем не  смешали  кровь,  как  братья?  Виридовикс  откинул
голову назад и завыл, подхватив крик Батбайяна.
   - Волки! Вы слышите меня? Волки!
   Он помчался вслед за Батбайяном. Даже в момент  всеобщего  замешательства
многие хаморы обернулись на эти  голоса.  Волна  бегущих  в  панике  хаморов
показалась с юга. Их преследовали аршаумы.
   - Ирнэк! - сказал Ариг. - Он окружил их.
   - Да, - согласился его отец. - Если мы нанесем удар сейчас, мы  полностью
окружим их.
   Аргун вырвал из рук знаменосца знамя - воздетый на копье кафтан Боргаза -
и указал им на  отступающих  в  беспорядке  хаморов.  Новая  волна  беглецов
смешалась с отдельными отрядами, все еще пытавшимися сражаться.
   Следом  за  Батбайяном  и  Виридовиксом  аршаумы   клана   Серой   Лошади
устремились в атаку.

***

   Когда с неба упала первая лягушка, Авшар подумал было, что это  еще  одна
шутка природы, и раздавил ее сапогом. Затем упало  еще  несколько,  потом  -
целая пригоршня. В нескольких сотнях метров от него шум битвы стал меняться.
Князь-колдун поднял  голову,  насторожившись,  как  старый  волк,  почуявший
перемену ветра. Едва лишь он отвлекся, как  демон,  брошенный  в  колдовской
огонь, как в клетку, попытался вырваться на свободу. Авшар покачнулся.
   - Хочешь испытать меня? -  заревел  он  громовым  голосом,  обрушив  свою
ярость на мятежного демона.
   Тот противился, но в огне не мог объединить все  силы  дьявольского  роя.
Его товарищи были отделены от него волей Авшара. Колдун отбил атаку демона и
стал хлестать его с яростью, удивившей даже его самого. Последним движением,
в  которое  он  вложил  всю  свою  ненависть,  князь-колдун  обрубил   нити,
соединяющие вожака стаи демонов и его подчиненных. Ошеломленный,  испуганный
и одинокий, демон стонал и выл.
   - Ты заслужил худшего,  подлый  червяк!  -  прошипел  Авшар.  Заклинание,
которое соединило бы демона с остальным роем и заставило их выполнить приказ
Авшара, было готово, но времени читать его уже не осталось.
   Пока Авшар сражался с демоном, битва  подошла  к  концу.  Хаморы  мчались
прочь, слишком напуганные лягушками и аршаумами,  чтобы  устрашиться  еще  и
колдуна. И сами аршаумы находились всего в сотне метров от Авшара. Они  были
злы, сильны, полны  ненависти,  они  мчались  к  нему,  чтобы  отомстить  за
проклятые черные стрелы, убившие сегодня столько храбрых воинов.
   Авшар сжал кулаки. Гнев едва не задушил его. Его,  князя-колдуна,  побило
какое-то грошовое камлание жалкого шамана! Но он пережил за свою бесконечную
жизнь слишком многое, чтобы поддаться сейчас соблазнительной страсти гнева.
   Авшар вскочил на своего черного скакуна. Длинный меч вышел из ножен. Если
нельзя пустить в ход магию, то остается холодная сталь.
   Хотя... Колдун поднял меч. Голубые огоньки дьявольского  костра  погасли.
Демон вышел на свободу. Авшар указал мечом на восток.
   - Убей вождя этого проклятого сброда, и  я  позволю  тебе  соединиться  с
твоими собратьями.
   Когти демона жадно сжались. Его узкие глаза горели ужасом и одиночеством.
Он поднялся в воздух на тонких перепончатых, как у летучей мыши,  крыльях  и
закружил в поисках жертвы.
   Князь-колдун уже не смотрел на него. Он мчался галопом на юг. Хаморы были
теперь всего лишь негодным орудием, о котором следовало забыть. У  Авшара  в
запасе имелись другие.
   Виридовикс не  обращал  внимания  на  светящиеся  золотым  огнем  символы
друидов на галльском клинке. Золотистые искорки пробегали  по  зачарованному
мечу с того момента, как Толаи и его шаманы начали свое колдовство.
   Кельт столь усердно выкрикивал боевой клич Волков,  что  в  конце  концов
охрип. Горло точно песком присыпало. Несколько раз он слышал ответные крики.
Затем увидел двух хаморов,  замахнувшихся  друг  на  друга  топорами.  Армия
Варатеша, скрепленная лишь страхом, при первом же поражении рассыпалась.
   Как будто одной мысли было достаточно, чтобы  притянуть  Варатеша,  точно
магнитом,  показался  бандитский  вожак.  Виридовикс  заметил  его  всего  в
двадцати метрах от себя.
   Варатеш встретился с ним глазами. Виридовикс поднял меч, вызывая  его  на
бой. Варатеш кивнул и повернул коня, ударив саблей плашмя по плечу одного из
своих воинов:
   - Прочь с дороги! Это наш бой!
   Они настороженно двигались друг другу навстречу - каждый хорошо знал силу
противника. Будь сражение пешим,  Виридовикс  был  бы  уверен  в  исходе.  В
поединке на мечах кельт был куда более опытным бойцом, нежели  кочевник.  Но
хамор всю жизнь провел в седле, и это сводило на нет почти все  преимущества
кельта.
   Уверенный в своем искусстве наездника, Варатеш первым нанес удар, целя  в
голову кельта. Виридовикс с легкостью  отбил  его.  Бандит  отсалютовал  ему
саблей.
   - Как жаль, что все должно закончиться вот так. Если бы духи сделали  мир
немного иначе, мы могли бы стать с тобой друзьями.
   - Друзьями?! - Виридовикс резко развернул  лошадь  и  ответил  ударом  на
удар. Варатеш гибко пригнулся, уходя от меча.
   Воспоминания красным туманом пронеслись перед  глазами  кельта,  едва  не
ослепив его: вот  Варатеш  бьет  его  ногой  в  плечо;  вот  мертвый  лагерь
Таргитая, где бандиты устроили настоящую бойню; вот тело  убитой  девушки...
Память о Сейрем ударила Вирдовикса, как ножом. Вспомнил он и об  ослепленных
людях с кровавыми глазницами, ковыляющих за одноглазыми поводырями...
   - Быть другом тебе, грязный убийца? Да Скотос Видесса плюет на тебя!
   Он снова ударил Варатеша мечом;  гнев  придал  Виридовиксу  сил.  Варатеш
отбивал атаку за атакой. Следующий выпад кельта оказался более  удачным.  Он
почувствовал, как сталь задела живую плоть. Боль искривила губы  хамора.  Но
казалось, страдания причиняет ему не столько рана,  сколько  жестокие  слова
Виридовикса.
   - Я знаю, что ты обо мне думаешь, - сказал он. Кельт не мог  не  поверить
искренности этих слов, такая в  них  звучала  сила  и  убежденность.  -  Эти
жестокости, которые я совершал... Меня принудили силой! Я ненавидел себя  за
каждое новое зверство. Но мне приходилось поступать  так.  Иначе  -  смерть,
ведь меня несправедливо поставили вне закона!
   Варатеш говорил отчаянно, едва не умоляюще -  словно  пытался  убедить  и
Виридовикса, и себя в том, что говорит правду. На  миг  кельт  ощутил  нечто
вроде сочувствия, но затем глаза его  вновь  стали  суровыми  и  рука  опять
крепко сжала рукоять меча.
   - Упав в кучу навоза, человек может выбраться и смыть  с  себя  грязь,  а
может зарыться еще глубже. Подумай, какой выбор ты сделал!
   Вспышка гнева, который делал Варатеша опасным и для врагов, и для друзей,
превратила его красивое лицо в маску,  еще  более  ужасную,  чем  деревянный
демон Толаи. Он обрушил на кельта град ударов сабли.
   Виридовикс крутился в седле, отбиваясь, как  мог.  Он  почувствовал,  что
сталь куснула его, но сейчас он даже не сумел понять, опасной ли была рана.
   Лошадь оказалась менее удачливой - сабля  Варатеша  разрубила  ей  плечо.
Животное заржало и попятилось. Виридовикс кувырнулся через голову  лошади  и
тяжело плюхнулся на землю. Когда Варатеш повернул коня,  чтобы  покончить  с
кельтом, тот уже успел вскочить на ноги и схватить поводья, надеясь вскочить
в седло. Но лошадь, обезумев от боли,  понеслась  прочь,  лягаясь  и  крича.
Жуткая ухмылка Варатеша стала еще шире.
   Широко  расставив  ноги  и  подняв  меч,  Виридовикс  ожидал  приближения
бандита. Сражение пешего с конным могло иметь только один  исход,  и  кельту
это было хорошо известно.
   Но когда Варатеш направил свою лошадь на  Виридовикса,  к  нему  подлетел
всадник. Вожак бандитов  повернулся,  чтобы  встретить  неожиданного  врага,
однако было слишком поздно. Кривая сабля Батбайяна  с  силой  обрушилась  на
него.
   - За моего отца! - крикнул он.
   Из раны хлынула кровь.
   - За мою мать!
   Варатеш покачнулся.
   С ужасающей силой Батбайян нанес два перекрестных удара по лбу умирающего
врага.
   - За Сейрем!
   Варатеш застонал от боли.
   - За меня!
   Варатеш издал последний крик, захлебнувшись кровью.  Сабля  хлестнула  по
лицу, зацепив левый глаз. Возмездие свершилось. Бандит  рухнул  на  землю  и
остался недвижим.
   - Забери его лошадь, - сказал Батбайян Виридовиксу и двинулся вперед.
   Варатеш застонал и перекатился на спину.  Виридовикс  поднял  меч,  чтобы
прикончить умирающего, но взгляд  единственного  уцелевшего  глаза  Варатеша
остановил кельта. Губы бандита дрогнули.
   - Несправед...ливо... -  с  трудом  выдохнул  он.  -  Клянусь...  Кодоман
первый... выхватил нож.
   Он издал звук, похожий на кашель, и застыл.
   Лошадь заплясала под непривычной тяжестью тела Виридовикса, но тот смирил
ее.
   - Как ты думаешь, - спросил Виридовикс Батбайяна, - он говорил правду?
   Батбайян нахмурился.
   - Мне плевать. Он получил по заслугам! -  На  миг  из-под  суровой  маски
искалеченного воина вдруг выглянул  юный  сын  Таргитая,  почти  мальчик.  -
Прости! Я вмешался в твой поединок!
   - Лично я очень  рад,  что  ты  вмешался,  -  ответил  Виридовикс  вполне
искренне. Раны уже начали болеть. - Хоть он и  был  негодяем,  но  воин  был
отменный, этого у него не отнимешь. Кроме того, - добавил кельт  тихо,  -  у
тебя имелась важная причина убить его своей рукой.
   Гибель  вожака  усилила  панику  хаморов.  Они  откатывались  на   север,
преследуемые лавиной аршаумов.
   Окруженный сыновьями, Аргун догнал Виридовикса и  Батбайяна,  скачущих  в
головном отряде преследователей.
   - Ты знаешь, кого вы убили? - спросил каган молодого хамора.
   - Да, - коротко ответил Батбайян.
   Лицо Аргуна озарилось улыбкой. Это была улыбка человека,  которому  война
все еще приносит радость. Улыбка  полководца,  который  видит  свою  близкую
победу.
   - Неудивительно, что они дрогнули!  Отличная  работа.  Вы  оба  доблестно
сражались.
   Виридовикс хмыкнул; Батбайян не проронил ни слова. Даже Арига  покоробило
при виде  грубости  двух  друзей.  Но  кельту  было  безразлично  даже  это.
Некоторые победы даются слишком дорогой ценой, чтобы радоваться им.
   Кто-то дернул Виридовикса за рукав. Оглянувшись, он увидел  Горгида.  Это
было все равно что встретить пришельца из другого мира.
   - А... Ты еще жив? - спросил Виридовикс неопределенно.
   Улыбка грека была усталой.
   - Боюсь, в этом нет моей заслуги.  Всякий  раз,  как  у  меня  появлялась
возможность отправиться на тот свет, я принимал благое решение впредь сидеть
тихонько над своей рукописью  и  описывать  битвы,  а  не  принимать  в  них
участие. Так оно проще. - Затем, снова став серьезным, врач вынул из  мешка,
притороченного к седлу, длинную полосу чистой ткани. - Дай-ка перевяжу  твою
руку. А рана под панцирем подождет, пока у меня появится время снять с  тебя
доспех и осмотреть ее хорошенько.
   Только сейчас Виридовикс сообразил, что тупая боль в груди  была  вызвана
не утомлением. Он почувствовал, как теплая струйка крови стекает по  ребрам.
В панцире из жесткой кожи  обнаружилась  дырочка.  Неглубокая  рана,  просто
задета кожа, решил Виридовикс. Будь она посерьезнее, он бы уже задыхался.
   Кельт протянул Горгиду руку для перевязки  и  вдруг  резко  отдернул  ее.
Символы друидов на мече загорелись  тревожным  желтым  огнем.  Но  дождь  из
лягушек уже закончился, значит...
   - Авшар! - вскрикнул кельт, озираясь по сторонам в поисках князя-колдуна.
   Но опасность неожиданно обрушилась с неба и стремительно  ринулась  вниз,
как атакующий орел.
   Внезапно застонал Аргун. Штандарт  выпал  из  его  рук.  Черное  чудовище
размером с ворону сидело у  кагана  на  шее.  Оно  рвало  человека  когтями,
клевало острым как нож клювом. Аргун  отчаянно  вцепился  в  мерзкую  тварь,
пытаясь отодрать ее от себя.  Все  вокруг  услышали,  как  хрустнула  кость.
Крылья летучей мыши накрыли тело  Аргуна,  как  тень  смерти.  Сопротивление
человека слабело.
   Ариг и Дизабул закричали одновременно. Никто не мог бы  сказать,  кто  из
братьев первым опустил меч на спину демона. Но металлическая шкура и сильное
колдовство отразили удары стали. В узких глазах,  красных,  точно  заходящее
солнце, пылала ненависть. Демон ни на миг не ослабил смертельной хватки.
   Тогда Виридовикс обрушил на чудовище удар своего  меча.  Символы  друидов
вспыхнули молнией, когда клинок врубился в дьявольскую плоть. Кельт  прикрыл
глаза рукой, едва не ослепнув от вспышки.
   Демон пронзительно вскрикнул. Черная вонючая жидкость полилась  из  раны.
Несколько капель упало на руку кельта, сжимающую  рукоять  меча.  Виридовикс
отдернул кисть; кровь демона обжигала, как кислота.
   Все еще завывая, демон отпустил Аргуна и упал. Его корчило  в  агонии.  С
яростью, порожденной ужасом  и  отвращением,  Виридовикс  разрубил  чудовище
пополам.  Вой  прекратился,  но  каждая  половина  еще  долго  трепетала   и
содрогалась, потрясая не правдоподобной  живучестью.  Наконец  плоть  демона
превратилась в серый пепел, который быстро сдуло ветром.
   - С дороги, будьте вы прокляты! - закричал Горгид, пробиваясь к кагану.
   Аргун неподвижно сидел в седле, навалившись на шею лошади. Горгид с шумом
втянул воздух, увидев широкую рану на горле кагана. Кровь  еще  текла.  Грек
схватил Аргуна за руку, но пульса не нащупал.
   Охваченный паникой, Горгид начал входить в транс жреца-целителя. Но он не
мог ощутить страшных ран Аргуна. Положив на них руки, Горгид послал  в  тело
кагана всю заживляющую энергию, какую только мог собрать. Тщетно. Ответа  не
последовало. В теле не тлело ни единой искорки жизни, которую можно было  бы
раздуть. Горгиду была знакома эта страшная внутренняя пустота. Так  отвечало
ему тело Квинта Глабрио...
   Очень медленно Горгид пришел в себя. Он старался не смотреть в лицо Аригу
и Дизабулу. Беспомощно развел руками, красными от крови их отца.
   - Его больше нет, - сказал им Горгид. Голос  его  дрогнул;  грек  не  мог
продолжать. В последние несколько месяцев Аргун относился к  Горгиду  как  к
собственному сыну.
   Дизабул и Ариг не плакали - это не в обычаях аршаумов. Вместо  этого  они
рассекли ножами кожу на щеках, чтобы оплакать отца  кровью,  а  не  слезами.
Затем, все еще держа кинжалы в руках, уставились друг на  друга,  охваченные
внезапным подозрением. Один из двоих  должен  стать  каганом.  Но  Аргун  не
назначил себе преемника.
   Когда штандарт выпал из рук Аргуна, преследование  хаморов  остановилось.
Аршаумы стали приближаться к кагану, желая узнать, что же произошло. Один за
другим они следовали примеру его сыновей в знак свое