ытащить  кинжал  из  ножен.  Бандит   дьявольски
улыбнулся.
   - Если этот вшивый сын кобылы -  не  тот,  кто  нужен  Авшару,  мы  можем
поиграть с ним прямо сейчас.
   С улыбкой бандит поднес нож к глазам Виридовикса.
   - Освободи мне руки и тогда пробуй, герой! - зарычал кельт.
   - Что он сказал? - спросил  Денизли.  Когда  Варатеш  перевел  ему  слова
кельта, улыбка Денизли стала еще шире. - Скажи ему: да, я освобожу ему руки.
Один палец за другим.
   Поиграв ножом, он шагнул к Виридовиксу.  Варатеш  уже  почти  было  решил
позволить своему человеку поразвлечься, как вдруг внезапная мысль  заставила
его крикнуть:
   - Подожди!..
   Варатеш отбросил занесенный над пленником нож в сторону.
   Уже во второй раз вождь отобрал у  Денизли  радость  убийства.  Бунтовщик
прыгнул на него с проклятием и занес кинжал. Но как бы ни был  он  быстр,  а
все же промахнулся. Кинжал вспорол пустоту.
   А Варатеша, казалось, невозможно  было  застать  врасплох.  Одним  гибким
движением он уже отскочил в сторону. Кинжал, словно живое существо,  прыгнул
в руку хамору. Остальные - Кубад и его товарищи, Кураз, Акез и  Бикни  -  не
сделали ни одного движения, чтобы вмешаться. В их жестоком мире  командовала
сила.
   Варатешу не удалось полностью избежать удара, и нож врага полоснул его по
руке. Но через мгновение Денизли уже лежал, извиваясь, в грязи. Он кричал от
боли,  зажимая  руками  распоротый  живот.  Варатеш  наклонился  над  ним  и
перерезал ему горло, как это сделал бы любой милосердный человек.
   Виридовикс посмотрел ему прямо в глаза.
   - Ты хорошо сражался, - серьезно сказал он. - Хотел бы я побывать  сейчас
на твоем месте.
   Кельт говорил то, что думал. Он не собирался льстить. Хороший воин -  это
хороший воин. А Варатеш быстр и гибок как кошка.
   Хамор лежал плечами.
   - Похороните падаль, - велел он остальным четырем бандитам.
   Они повиновались без споров. Раздели труп, стали рыть могилу. К  счастью,
размокшая почва облегчала им работу.
   Варатеш повернулся к своему пленнику:
   - Объясни загадку. Ты - не тот человек, который нужен моему другу Авшару.
Но почему его магия привела меня к тебе?  Почему  усыпляющее  колдовство  не
коснулось тебя? Почему у тебя был такой же меч, как у этого... Как его  там?
Скруша?
   - Прости, извини, помилосердствуй и все такое прочее. Но если я - не  тот
человек, которого ищет твой  друг,  то  откуда  мне  знать  ответы  на  твои
дурацкие вопросы?
   Улыбка слегка тронула губы Варатеша.
   - Просто об этом тебя  спросит  Авшар.  Хорошо,  все  вопросы  -  на  его
усмотрение.
   В это мгновение Виридовикс - впервые  за  несколько  дней  -  благословил
падающий с неба дождь. Капли воды скрыли капли пота, выступившие у  него  на
лбу. Этот меч...  Виридовикс  хотел  бы  побольше  знать  о  чарах,  которые
наложили на клинок друиды. Но кельтские жрецы крепко охраняли свои тайны ото
всех, кто не принадлежал к их касте. Посвященные  тратили  по  двадцать  лет
жизни, чтобы запомнить тайные  слова  и  их  смысл,  потому  что  заклинания
никогда не записывались... А теперь и друиды остались в навсегда  потерянном
для Виридовикса мире...
   - Дружище!  -  обратился  Виридовикс  к  Варатешу,  когда  тот  собирался
ложиться  спать.  -  Теперь,  когда  этому  свиному  рылу  Денизли  уже   не
потребуется плащ, можно мне прикрыться  сегодня  ночью?  В  такую  проклятую
сырую погоду так хочется подремать под сухим плащом.
   Плащи кочевников из жирной шерсти отталкивали воду, как перья утки. Кельт
в своей обычной одежде был постоянно мокрым. К счастью, было тепло.
   - Ты как утонувший щенок. Ладно, бери
   Варатеш  отдал  приказание  своим  людям.  Они   обменялись   удивленными
взглядами. Кубад сказал что-то протестующее. Ответ Варатеша успокоил его.
   Вождь опять повернулся к Виридовиксу:
   - Возьмешь плащ Кубада. В нем есть дыра. А Кубад возьмет плащ Денизли.
   - Сойдет. Спасибо.
   Хамор развязал руки пленника, чтобы тот мог поесть. Однако, как и прежде,
за Виридовиксом внимательно следили и снова связали свежим ремнем, едва  тот
закончил ужин.
   Когда Виридовикс попросился сбегать по малой нужде, бандиты  связали  его
колени. Теперь пленник мог делать  только  маленькие  неуклюжие  шажки.  Как
обычно, его сопровождал лучник со стрелой наготове.
   Виридовикс отошел на несколько шагов, поскользнулся и с плеском рухнул  в
небольшую лужицу - произведение, кстати, не  стихии,  а  человека.  Охранник
засмеялся, но не сделал ни малейшей попытки помочь ему подняться. Подозревая
ловушку, он наблюдал  за  Виридовиксом  с  безопасного  расстояния.  Наконец
Виридовикс кое-как встал на ноги. Он и прежде был  мокрым,  а  теперь  вымок
просто до нитки.
   - За медяк я пожурчал бы на тебя, - сказал он кочевнику по-кельтски.  Тот
не понял ни слова,  но  по  тону  догадался  о  смысле  сказанного  и  опять
рассмеялся.
   Виридовикс глянул сердито:
   - Ну что ж, черная душа, а ты не так умен, как думаешь.
   Его страж засмеялся еще громче.
   Виридовикс промок, и овечья шкура  не  слишком  хорошо  защищала  его  от
сырости. Тем не менее пленник свернулся под ней калачиком. Четверо  из  пяти
кочевников спали. Варатеш вытянул первую соломинку и стоял на  часах.  Затем
он разбудил Акеза, который мрачно просидел свою вахту,  скрестив  ноги,  под
неутихающим дождем, пока не пришло время будить Кубада.
   Кубад то и дело бросал взгляды на Виридовикса. Фигура  кельта  неподвижно
темнела во мраке. Однако,  несмотря  на  внешнюю  неподвижность,  Виридовикс
вовсе не спал. Он отчаянно, но тихо и незаметно трудился под овечьей шкурой.
Падение в лужу вовсе не было  случайным.  Виридовикс  основательно  промочил
сыромятные ремни, которыми  были  связаны  его  руки.  Мокрые,  эти  ремешки
растягивались куда лучше, чем сухие.
   Медленно и  очень  неторопливо,  чтобы  не  вызвать  подозрений,  пленник
выворачивал запястья влево и вправо, вверх и  вниз.  Наконец  -  в  середине
вахты Кубада - ему  удалось  потихонечку  освободить  большой  палец  правой
руки...
   В конце концов, к своему великому  облегчению,  Виридовикс  почувствовал,
что проклятые ремни свалились. Он сжимал и разжимал кулаки, чтобы  заставить
кровь снова бежать по онемевшим пальцам.
   Рядом с Кубадом стоял бурдюк кумыса, который помогал  скоротать  холодную
ночь. Тем лучше, подумал Вирндовикс, улыбаясь под шкурой. Он громко зевнул и
попытался сесть, все еще держа руки за спиной, чтобы не вызвать  подозрений.
Осмотрелся. Сделал вид, будто только что заметил часового.  (На  самом  деле
пленник внимательно следил за Кубадом.)
   При этом движении Кубад пристально поглядел на него. Хамор  хорошо  знал,
что пленник крепко связан, и поэтому спокойно поднес бурдюк к губам.
   - Как насчет глоточка для меня, мой милый хамор? - сказал Виридовикс.  Он
говорил очень тихим, низким голосом, потому что совсем  не  хотел  разбудить
приятелей Кубада. И меньше всех - Варатеша. Варатеш чуял  беду  издали,  как
медведь соты.
   Кубад поднялся и подошел к кельту.
   -  Проснулся?  Хочешь  пить?  -  сказал  он,  поднося  бурдюк   к   губам
Виридовикса.
   Глотая кумыс, Виридовикс ощутил легкий  укол  вины  за  то,  что  предает
кочевника в тот миг, когда тот отнесся к нему по-дружески. Но  он  мгновенно
подавил проснувшуюся совесть. Не очень-то дружелюбны были  к  нему  бандиты,
когда похищали его!
   - Еще? - спросил Кубад.
   Кельт кивнул. Кочевник наклонился еще ниже, чтобы дать  ему  хлебнуть.  В
этот момент Виридовикс прыгнул вперед, как  кошка,  схватив  его  руками  за
горло, словно стиснув стальными клещами. Бурдюк с кумысом полетел в сторону.
К счастью для Виридовикса, он приземлился на овечьей шкуре и плеск не  выдал
его.
   Кубад был опытным бойцом. Но нападение произошло слишком внезапно,  и  он
допустил ошибку, которая оказалась роковой. Вместо того чтобы схватиться  за
свой кинжал, он инстинктивно попытался разжать пальцы Виридовикса.
   В атаке кельта была сила отчаяния.  Его  пальцы  все  сильнее  сдавливали
горло противника. Слишком поздно кочевник вспомнил о кинжале. Это  была  его
последняя мысль. Руки уже не повиновались ему.
   Виридовикс мягко опустил тело в грязь, снял кинжал (длинный кривой нож  с
квадратной резной рукояткой) и  разрезал  ремень,  стягивающий  его  колени.
Подождал  минут  пять,  чтобы  унялась  боль,  возникшая  после  того,   как
возобновилась циркуляция крови. И только тогда встал.
   "У тебя только один шанс спастись, так что не стоит  упускать  его  из-за
поспешности и нетерпения", - прошептал он самому себе.
   Дождь лил не переставая. Шум воды заглушал шаги  Виридовикса,  когда  тот
подошел к кочевникам. Настал черед мести.
   Но, склонившись над первым из них, кельт вдруг  остановился.  Он  не  мог
заставить себя зарезать спящих людей. Кубад - другое дело, с Кубадом  у  них
была честная схватка...
   "Гай Филипп назовет тебя тысячу раз идиотом", -  сказал  он  себе,  когда
после недолгого колебания сунул кинжал в  ножны.  Взяв  его  за  клинок,  он
использовал кинжал как дубинку. Каждому из спящих  досталось  по  отнюдь  не
нежному удару по голове. Кельт не собирался ждать, пока хоть  один  из  этих
хаморов проснется с диким воем.
   Оставался Варатеш.
   Бандитский вожак проснулся с кинжалом у горла. Как всегда, не  утративший
присутствия духа, спокойный, он начал потихоньку  нащупывать  нож  у  пояса,
надеясь, что это движение останется незаметным под толстой накидкой.
   - Даже и не пытайся, пес, -  посоветовал  Виридовикс.  Второй  кинжал  он
держал в левой руке за лезвие,  готовясь  нанести  удар  рукояткой.  -  Одно
только движение, и я перережу тебе горло, так что ты успокоишься навеки.
   Варатеш подумал немного. Расслабился. Но Виридовикса это не обмануло.
   - Не знаю, крепки ли черепушки твоих  ребят,  поэтому  прощание  с  тобой
будет кратким, - сказал кельт.
   Это ошеломило Варатеша. Даже то, что враг оказался на свободе,  казалось,
изумило его меньше.
   - Ты что... освободился и не убил всех?
   - Кубада, - просто сказал Виридовикс. - Остальные  проснутся  с  головной
болью, как я по твоей милости два дня назад. И ты, кстати, тоже,  -  добавил
он и ударил Варатеша рукояткой кинжала по голове.
   Варатеш обмяк. Подумав, что хамор может только  притворяться,  Виридовикс
отступил, настороженный. Но удар, нанесенный пусть  даже  левой  рукой,  был
достаточно сильным.
   Кельт начал быстро связывать врагов. Один из  них  ворочался  -  пришлось
ударить еще раз. Кельт забрал оружие - все, какое нашел, - и погрузил его  в
вещевом мешке на лошадь. Надел свой  пояс  с  мечом.  Меч  приятно  отяжелил
бедро.
   Глаза Варатеша  приоткрылись,  когда  кельт  стал  привязывать  остальных
лошадей к передней. Вожак задергал руками, пытаясь освободиться  и  даже  не
скрывая этого. Если бы Виридовикс собирался убить  его,  он  сделал  бы  это
гораздо раньше.
   - Мы еще встретимся, - обещал он.
   - Когда-нибудь. Нескоро. Мне почему-то кажется, тебе  потребуется  время,
чтобы освободиться, - ответил Виридовикс. - У вас,  дураков,  будет  веселое
занятие - гоняться за мной по степи пешком, потому что лошадок я забираю.
   Варатеш удивленно взглянул на него. В  его  глазах  проступило  неохотное
одобрение.
   - Я надеялся, что ты забудешь об этом. Большинство -  лопухи,  так  бы  и
поступили.
   Он покачал головой, затем моргнул и перестал дергать руками.
   - Кроме того, - добавил, улыбаясь, Виридовикс, - теперь твой черед искать
следы в таком месиве грязи.
   Хамор зарычал, вспомнив, что говорил те же самые слова Кубаду о товарищах
Виридовикса. Неприятно. А вскоре еще ноги  заболят  от  ходьбы,  подумал  он
кисло.
   Кельт прыгнул в седло.
   - Чума на ваши короткие  стремена,  -  проворчал  он.  Его  длинные  ноги
неуклюже держались в маленьких стременах,  колени  торчали  чуть  ли  не  до
подбородка. Виридовикс ударил степную лошадку по бокам и  осадил  ее,  когда
она попыталась брыкаться.
   - Ну, хватит болтовни. В путь.
   Одна за другой, все три дюжины лошадей пошли следом за первой.
   Веселая песня, которую радостно  насвистывал  Виридовикс,  была  известна
всем и каждому в галльских лесах. А здесь, в степи, никого, кроме кельта, не
было. Виридовикс хотел быть самим собой, и  плевать  ему  было  на  то,  что
галльского языка здесь никто не понимает.
   Он засвистал еще громче.

***

   Дождевая капля попала Горгиду в глаз, и на несколько мгновений все вокруг
расплылось. Грек пробормотал ругательство.
   - Я думал, это проклятое ненастье уже закончилось, - пожаловался он.
   - Если тебе хотелось поныть, зачем было ждать так  долго?  -  осведомился
Панкин Скилицез. - Мы мокли до нитки почти весь день. А если бы тебя понесло
на север, ты бы вообще вымок как губка...
   Ариг кивнул:
   - Чем дальше на запад, тем суше. В  Шаумкииле,  в  землях  моего  народа,
нечасто бывает, чтобы летний дождь зарядил на неделю. - При одной  мысли  об
этом аршаум вздрогнул. - А, Видесс испортил меня.
   - Интересно, почему на западе суше? - заговорил Горгид,  забыв  про  свое
плохое настроение. -  Возможно,  земля  находится  дальше  от  моря,  и  это
повлияло на климат. Хотя нет... Почему же тогда у вас такие влажные  снежные
зимы? - Поразмыслив немного, грек сказал:
   - Возможно, на севере есть еще одно море, которое  приносит  влажность  в
зимнее время года?
   - Никогда о таком море не слыхал, -  ответил  Ариг.  Тема  разговора  его
совершенно не занимала. - Между степями и Иездом лежит море Миласа,  но  оно
расположено не на севере. К тому же оно не больше озера.
   К удивлению Горгида, Гуделин заметил:
   - У тебя хорошая логика и острый ум, чужеземец. На запад  от  Халогаланда
действительно есть северное море.  Оно  достаточно  холодное  и  суровое.  -
Бюрократ недовольно поморщился.  -  Вероятно,  оно-то  и  является  причиной
холодной зимы, о которой упоминает Ариг.
   - Тебе-то откуда это знать, Пикридий? - с  вызовом  спросил  Скилицез.  -
Насколько мне известно, ты раньше никогда не покидал Видесса.
   - А, все очень просто. Как-то раз  я  наткнулся  в  архивах  на  фрагмент
поэмы. Она была написала морским офицером. Кажется, его звали  Марзофл,  это
древний и знатный род. Поэма написана во времена  Ставракия,  когда  халогаи
еще имели понятия о хороших манерах. Довольно приятные стихи.  Один  отрывок
был довольно необычен. Автор как будто описывает какой-то иной мир: камни  и
скалы, лед и холодный ветер, странные прибрежные птицы с чудным названием  -
должно быть, позаимствованным у местных варваров...  Кажется,  их  именовали
"аукс".
   - Ладно, ладно.  Чтоб  тебя  демоны  взяли  вместе  с  твоими  "аукс",  -
проговорил Скилицез, побежденный обилием деталей.
   Гуделин склонил  голову  в  насмешливом  полупоклоне.  Горгид  готов  был
поклясться, что Скилицез аж заскрипел зубами.
   - Простите, что прерываю, - вмешался Агафий  Псой.  Иногда  видессианский
офицер по практичности не уступал римлянам. - Вон  там,  у  ручья,  неплохое
место для лагеря.
   Он махнул рукой - и тут же, будто вспугнутые этим жестом,  в  серое  небо
поднялись утки, маленькая стая. Псой улыбнулся  как  хороший  фокусник.  Его
солдаты уже подняли луки.
   При одной только мысли о жареной утке у Горгида заворчало  в  животе.  Но
первая подстреленная птица издала громкий крик, и вся стая быстро снялась  с
места и улетела, избежав тучи стрел.
   - Эй, заткнись, - обратился грек к своему желудку. - Похоже,  сегодня  ты
снова получишь только сыр да лепешки.
   Тренировки  начались  еще  до  ужина.  К  своему  неудовольствию,  Горгид
обнаружил, что с нетерпением ждет каждого урока. Он  ощутил  почти  животную
радость, когда тело запомнило, как правильно парировать колющий удар, прямой
вертикальный, горизонтальный, спиральный выпад.
   Иногда фехтование напоминало ему видессианскую игру в шахматы -  та  тоже
подражала военным действиям. Правда в новой игре принимали участие не только
ум, но и руки, ноги, глаза.
   Наконец-то Горгид научился двигаться с мечом в руке, а не  просто  стоять
прямо, сохраняя равновесие. Ноги теперь тоже слушались  гораздо  лучше,  чем
прежде.
   - Прирожденный рубака, - заметил Скилицез, отскочив от колющего выпада.
   - Я не хочу быть рубакой, - настойчиво сказал грек.
   Скилицез пропустил это мимо ушей. Вернувшись к  изначальной  позиции,  он
еще раз показал, как правильно отбивать удар.
   Опытный видессианский офицер оказался неплохим учителем.  И  уж  всяко  -
лучшим, нежели  Виридовикс.  Он  был  куда  более  терпелив  и  вел  занятия
систематически и педантично, в отличие от вояки-кельта. Скилицез никогда  не
забывал о том, что его ученики не имели никакой военной подготовки. Там, где
Виридовикс,  обуреваемый  отвращением,  замахал  бы  руками,   Скилицез   до
бесконечности повторял один и тот же  удар,  винт,  ложный  выпад,  пока  не
убеждался в том, что урок усвоен.
   Закончив тренировку,  Горгид  ушел  к  ручью  сполоснуть  лицо.  Пикридий
Гуделин остался на милость Скилицеза. Скилицез гонял чиновника куда  жестче,
чем грека. Горгид не знал точно почему: то ли потому, что бюрократ был  куда
менее одаренным учеником, то ли потому, что Гуделин и  Скилицез  не  слишком
ладили друг с другом. Горгид услышал, как Гуделин вскрикнул, когда  Скилицез
хлопнул его плашмя по коленям - как бы желая отомстить за поэму о севере.
   Маленькая коричневато-зеленая лягушка сидела в  кустах  на  самом  берегу
ручья. Горгид бы не заметил ее, если бы она вдруг не квакнула.  Он  погрозил
ей пальцем.
   - Ш-ш... - сурово сказал ей грек. - Смотри, веди себя  тихо,  не  то  все
хаморы из нашего отряда умчатся прочь, спасая свои жизни.
   Тут в желудке у грека заворчало.
   - Спасайся же и ты, - добавил он, обращаясь к лягушке.
   На следующий день путешественники вышли к большой реке. Псой вспомнил  ее
название - Куфис.
   - Это самая западная точка в Пардрайе, куда я пока что доходил, -  сказал
он. - Мы на полпути к Аршауму.
   Скилицез  кивнул  в  знак  согласия.   Видессианин   не   слишком   много
распространялся о своих странствиях. Но если он владел языком  аршаумов  так
же свободно, как языком хаморов, то, скорее всего, ему  доводилось  заходить
куда западнее реки Куфис.
   Река текла с севера на юг.  Путники  двинулись  вверх  по  течению  реки,
подыскивая брод. Вскоре они подъехали к груде камней,  сваленных  на  другом
берегу и словно бы приготовленных для  строительства.  Горгид  в  недоумении
поскреб затылок. Что делают строительные материалы посреди  пустой,  гладкой
степи?
   Двое из солдат Псоя слыхали что-то об этой груде  камней,  но  помощь  их
историку была невелика - они именовали это "кучей дерьма богов".
   Скилицез засмеялся, что случалось с ним нечасто.
   - Или "хаморская куча", - сказал он тихо, чтобы солдаты Псоя не  слышали.
- Это все, что осталось от видессианского форта, который вот уже двести  лет
лежит в забвении.
   - Что?! - воскликнул Горгид. - Империя когда-то простиралась досюда?
   -  О  нет,  -  пояснил  Скилицез.  -  То  был  дар   Автократора   одному
могущественному кагану. Но каган умер, его сыновья перегрызлись, и кочевники
вновь вернулись к обычаю жить небольшими кланами.
   Пикридий Гуделин уставился на обломки и вдруг разразился громким хохотом.
   - Вот это?.. Вот эта куча камней - "Глупость Кайросакта"?
   - А, так ты тоже знаешь об этом? - вмешался Горгид, явно опережая Ланкина
Скилицеза. Офицер, похоже, вообще отказывался верить в то, что Гуделин может
знать хоть что-то.
   Бюрократ закатил глаза - жеманная гримаса, которая напомнила о  столичных
ужимках,  смешных  сейчас,  когда  великолепные  шелковые   наряды   сменила
поношенная дорожная одежда.
   - Знаю ли я об этом? О, мой образованный  друг!  В  бухгалтерских  школах
Видесса это - ходячий пример никому не  нужного  результата  при  гигантских
расходах.  Тысячи  золотых  были  выброшены  на  искусных  ремесленников   и
кам