еня в мешке!.. -  зарычал  Горгид
на Виридовикса, едва только путники сделали привал.
   Теперь он жалел  о  том,  что  выбросил  бритву.  Борода  стала  медленно
отрастать, лицо страшно  чесалось.  К  ужасу  Горгида,  борода  росла  почти
совершенно седая, хотя волосы все еще оставались темными, лишь у висков  был
заметен  налет  серебра.  С  каждым  днем  Горгид   становился   все   более
раздражительным.
   - Только послушайте этого болвана! - воскликнул  Виридовикс.  Бесконечные
ссоры между рыжеволосым кельтом и желчным греком превратились  в  постоянное
развлечение для всего отряда. - В легионе за тобой могла присмотреть  добрая
тысяча солдат. Там - другое дело. Но теперь нас всего десяток. Каждый должен
уметь оберегать себя сам. В стычке отряд не должен пострадать только потому,
что один не в меру гордый лопух не соизволил научиться держать меч в руках.
   - А, убирайся к воронам! До сих пор я жил нормально  и  без  того,  чтобы
убивать людей. И сейчас обойдусь. Да и все  равно.  Я  слишком  стар,  чтобы
учиться новым фокусам.
   Горгид с неприязнью воззрился на кельта. Вирндовикс был моложе  всего  на
несколько лет, по в его густых рыжих усах не было и намека на седину.
   - Слишком стар, говоришь? Зато на день моложе, чем будешь завтра.
   Виридовикс выждал: вдруг грек отреагирует  на  шутку.  Но  Горгид  только
поджал губы. Тогда Виридовикс перешел  на  латынь,  чтобы  другие  не  могли
понять его слов;
   - Между прочим, оказалось, ты не слишком  стар  для  того,  чтобы  начать
трахаться с женщинами. После таких подвигов  рубка  на  мечах  -  вообще  не
фокус.
   День был теплым, но по спине грека пробежал неприятный холодок.
   - Что ты имеешь в виду? - резко спросил он.
   - Тихо, тихо... - отозвался Виридовикс, догадываясь,  что  зашел  слишком
далеко. - Ничего страшного. Раз уж ты попробовал одну новую вещь, почему  бы
не попробовать и вторую?
   Горгид сидел неподвижно, глядя словно бы сквозь кельта. Виридовикс молчал
целую минуту, а потом с дерзкой ухмылкой осведомился:
   - Ну, как тебе сравнение?
   Горгид фыркнул:
   - Наглый варвар! Хочешь попробовать сам?
   Горгид слишком долго жил под законом  римской  армии,  чтобы  чувствовать
себя уверенно при людях, которые знали о его  сексуальных  предпочтениях.  В
легионах таких, как он, забивали насмерть камнями.  Одной  только  мысли  об
этом было достаточно, чтобы улыбка застыла у него на губах.
   Несколько минут после этого разговора Горгид пребывал в тяжком  раздумья.
Он совсем не хотел становиться обузой для своих спутников.
   Трудное положение неожиданно разрешил Пикридий Гуделин. Чиновник  проявил
больше такта, чем ожидал от него Горгид.
   - Возможно, отважный Виридовикс проявил бы  столь  великую  любезность  и
помог бы нам обоим,  -  начал  Гуделин,  старательно  произнося  имя  кельта
(обычно видессиане спотыкались на нем). - У меня  тоже  нет  никакого  опыта
владения мечом.
   Скилицез подбрасывал в костер кизяк. При последней  реплике  Гуделина  он
поднял  голову.  На  обычно  суровом  лице  офицера   проступило   выражение
удивленной радости. Толстый бюрократ с мечом в руке - такое зрелище  обещало
развлечение, превосходящее самые смелые мечты. Скилицез промолчал, опасаясь,
как бы насмешка не заставила Гуделина отказаться от  своего  многообещающего
намерения.
   Горгид вытащил из мешка гладий,  который  подарил  ему  на  прощание  Гай
Филипп. Взвесил в руке. По сравнению с длинным кельтским  мечом  Виридовикса
римский гладий казался слишком  коротким  и  широким.  Римляне  предпочитали
клинки не более шестидесяти сантиметров в длину.  Эти  мечи  предназначались
для нанесения  колющего,  а  не  рубящего  удара.  Кожаная  оплетка  рукояти
соблазнительно удобно лежала в руке. Грек держал меч  привычно,  словно  это
был скальпель.
   - Потяжелее, чем гусиные перья? - спросил Ариг, возвращавшийся к костру с
охотничьей добычей - зайцем, сусликом и большой черепахой.
   Грек кивнул и почесал щетину на подбородке  -  в  который  раз  за  день.
Бородка у него отросла уже гуще, чем у Арига. В отличие от хаморов,  аршаумы
не могли похвастаться густыми бородами. Как бы компенсируя эту  потерю,  они
почти не подрезали свои жидкие волосы. Усы и борода аршаумов свисали тонкими
полосками.
   Гуделин, конечно же, даже не захватил с собой из Зидесса  никакого  меча.
Поэтому  он  одолжил  саблю  у  одного  из  солдат  Агафия  Псоя  -   кривой
однолезвийный клинок. Хаморы называли такие мечи "шамширами",  а  аршаумы  -
"ятаганами". Видессианин держал его в руке куда менее  уверенно,  чем  грек;
Горгид, по крайней мере, видел бой не со стороны.
   Неуклюже взмахнув мечом и едва не лишив себя таким образом  уха,  Гуделин
важно обратился к Виридовиксу:
   - Обучи же нас своему умению владеть оружием.
   - Ладно.
   Солдаты собрались вокруг,  желая  насладиться  зрелищем.  Кельт  встал  в
боевую стойку.
   - Чтобы вам не поотрубали  руки-ноги,  -  обратился  Виридовикс  к  своим
ученикам, - сохраняйте баланс. Это может  спасти  вам  жизнь.  Особенно  это
важно в том случае, если в руке у  вас  щит.  Щит  и  равновесие  дадут  вам
большое преимущество... Но не буду усложнять урок.
   Он еще раз показал, как правильно  стоять,  чтобы  сохранять  равновесие.
Проверил, как ученики держат  оружие.  Затем,  без  всякого  предупреждения,
кельт выхватил из ножен свой длинный меч и прыгнул вперед с  леденящим  душу
звериным рыком. Оба - и Гуделин, и Горгид - в  страхе  попятились.  Солдаты,
наблюдавшие за ними, дружно захохотали.
   - Вот вам для начала урок, - сказал Виридовикс жестко. - Первое.  Никогда
не расслабляйтесь, когда рядом с  вами  стоит  человек  с  оружием.  Второе.
Хороший громкий крик тебе никогда не повредит, а врагу может помешать.
   Даже выступая в  роли  педагога,  кельт  оставался  неутомимым  драчуном.
Вскоре у Горгида уже ныло плечо от  постоянного  парирования  его  неистовых
ударов. Ребра саднило:  Виридовикс  несколько  раз  заехал  по  ним  плашмя.
Издевательская легкость, с которой он это проделал, разозлила грека - на что
и рассчитывал Виридовикс.
   Горгид был вынужден сидеть в глухой обороне, да  еще  меч  вдруг  неловко
стал лежать в руке. Грек отбивался с мрачным упорством.  Воздух  со  свистом
вылетал сквозь сжатые зубы.
   После одного из неумелых выпадов Горгида Виридовикс был вынужден  сделать
плавный пируэт, чтобы не напороться на острие гладия.  Боевого  опыта  грека
явно не хватило для того, чтобы понять, насколько опасен был  его  последний
выпад.
   - Проклятый римский клинок! - сказал кельт. Он вспотел  и  дышал  так  же
тяжело, как и его ученик.  -  Ты,  дружок...  Ты  наблюдал  за  тренировками
легионеров и, похоже, ничего не упустил.
   - А что случилось?
   - Ничего особенного. Ты только что чуть было не проткнул меня насквозь.
   Горгид пустился было в извинения, но Виридовикс  только  хлопнул  его  по
спине.
   - Да нет, неплохо сделано. Молодец. - Кельт повернулся к Гуделину. - Так,
малыш, а теперь твоя очередь. В боевую позицию! Начали!
   - Уф-ф! - выдохнул чиновник, когда клинок кельта хлопнул  его  плашмя  по
боку.
   Гуделин оказался начисто лишенным агрессивности.  Все  его  выпады  имели
одну-единственную   цель:   отбиться.   Однако,   несмотря   на    некоторую
ограниченность, дела у бюрократа шли не так уж и плохо - для  первого  раза.
Он двигался расчетливо и экономно. К тому же у  него  открылся  дар  заранее
угадывать направление  следующего  удара  противника.  Панкин  Скилицез  был
откровенно разочарован.
   - Хорошо, что  ты  не  пытаешься  прыгать  через  голову.  Постарайся  не
напрягаться чересчур, - сказал бюрократу Внридовикс.  -  Если  ты  научишься
хотя бы оставаться в живых, то рано или поздно друзья успеют тебя  выручить.
Не имея же никакого опыта, ты погибнешь сразу.  Вот  уж  в  чем  нет  ничего
хорошего.
   Но кельту  довольно  быстро  надоело  сражаться  с  противником,  который
совершенно не умеет нападать. Удары Виридовикса становились  все  быстрее  и
жестче. Гуделин, в отчаянии отступая, выставил вперед саблю.  Галльский  меч
столкнулся с ней под прямым углом, и  сабля  разломилась  на  две  половины.
Большой обломок, вертясь, полетел в костер. Виридовикс, никак  не  ожидавший
подобного, едва успел отвернуть меч, чтобы не  разрубить  Гуделина  пополам.
Однако он все же слегка  зацепил  чиновника.  Видессианин  упал  со  стоном,
схватившись за бок. Виридовикс тревожно склонился над ним.
   - Прости. Я был неосторожен. Я вовсе не собирался доставать тебя мечом.
   Гуделин тихо промычал что-то, приподнялся и сплюнул.  Горгид  видел,  что
слюна не розовая - значит, рана совсем несерьезна.
   Гуделин уставился на обломок своей сабли.
   - Я тоже не сообразил, что  сражаюсь  саблей,  которая  не  крепче  моего
опыта.
   - Сабля хорошая! -  запротестовал  солдат,  у  которого  он  ее  одолжил.
Молодое  лицо  солдата,  опушенное   курчавой,   мягкой   бородкой,   слегка
раскраснелось.  Солдата  звали   Превалий,   сын   Хараваша,   -   это   имя
свидетельствовало о его смешанной крови. - Я заплатил за  нее  два  золотых.
Это работа столичных мастеров.
   Гуделин пожал плечами, моргнул и бросил ему обломок Солдат  ловко  поймал
его.
   - Смотрите - настойчиво повторил он, пружинисто сгибая стальной  обломок.
Оружие действительно было дорогое. Убедив в этом  себя  и  своих  товарищей,
Превалий медленно повернулся к Виридовиксу - Фос, сколько же в тебе силы!  -
прошептал он изумленно.
   - Хватит, чтобы съесть косточки вместе со сливами, или тебя без соли.
   Легкая улыбка зазмеилась по крепкому скуластому лицу Виридовикса.  Горгид
легко мог прочесть его мысли. Бывали случаи, когда меч  кельта  (как  и  меч
Скавра - на оба эти  клинка  было  наложено  заклинание  галльских  друидов)
становился чем-то гораздо большим, чем просто хорошее оружие. В мире Видесса
колдовство было такой же реальностью,  как  удар  кулаком  в  живот.  Обычно
требовалось присутствие волшебства, чтобы развязать силы, скрытые  в  мечах.
Но далеко не всегда это было необходимо.
   Кельт уселся у костра, скрестив ноги. Он вытащил свой  необычный  меч  из
ножен и в который уже раз принялся рассматривать символы друидов, оттиснутые
на клинке в те часы, когда меч был еще горячим и лежал в кузнице. Эти  знаки
ничего не говорили  Виридовиксу  -  друиды  оберегали  свои  тайны  даже  от
кельтских вождей.
   На мгновение символы, казалось, полыхнули желтым  огнем.  Но  прежде  чем
Горгид успел убедиться в этом, Виридовикс снова  сунул  меч  в  ножны.  Игра
света, подумал грек.
   Он зевнул и вздохнул одновременно. Горгид слишком устал,  чтобы  забивать
себе голову магией. Мышцы у него болели. Занятия с  мечом,  как  и  езда  на
лошади, требовали напряжения тех мышц, которые он редко использовал.  А  лет
десять назад ничего бы не почувствовал. И подлый внутренний  голос  добавил:
"Лет десять назад, дружок, тебе был не сорок один год".
   Горгид  обглодал  заячью  ножку,  съел  несколько  безвкусных   пшеничных
лепешек, какие обыкновенно пекут кочевники, и запил все это глотком  кумыса.
Он заснул прежде, чем его голова коснулась земли.

***

   Послюнив палец, Варатеш поднял руку вверх и уловил ночной ветерок. Южный,
как он и рассчитывал. Летом ветер приходил  с  моря.  Он  приносил  с  собой
тепло. Осенью ветер менял направление. Даже рожденные в степях кочевники  не
любили суровую зиму. Каждый год шаманы упрашивали Духов Ветров изменить свою
волю, но каждый год убеждались в том, что просьбы их не услышаны. Как  глупо
- бросать на ветер добрые заклинания, подумал изгнанник.
   Варатешу был нужен южный ветер. Южный ветер и тот человек, которого он  и
его спутники преследовали уже два дня. Они мчались днем и ночью, находя путь
по звездам и талисману Авшара. В темноте оранжевый туман  светился  холодным
сиянием.
   Лагерь путешественников  лежал  точно  на  севере.  Красные  угли  костра
отбрасывали розоватый свет на ночном  горизонте.  К  счастью,  луна  еще  не
взошла, иначе часовые могли бы заметить приближение людей Варатеша. В слабом
сиянии звезд было так много теней, которые метались по степи. Бандитов никто
не видел. Они передвигались тише, чем тени,
   Ноги Варатеша гудели от усталости. Он не привык ходить пешим  так  долго,
но лошадей вынужден был оставить. Даже  с  завязанными  мордами,  они  могли
выдать его.
   - Что будем делать? - прошептал один кочевник. -  Судя  по  следам,  этих
ублюдков вдвое больше, чем нас.
   - Это им не слишком поможет, - отозвался Варатеш.
   Похоже,  в  ближайшее  время  ветер   не   переменится.   Вождь-изгнанник
удовлетворенно хмыкнул, сунул руку в карман кожаной куртки и  достал  второй
дар Авшара - небольшой сосудик из алебастра, тонкий,  как  яичная  скорлупа.
Горлышко сосуда было замазано воском и запечатано  странной  печатью.  Кроме
того, в печать была вдавлена серебряная нитка. Даже закрытый,  флакон  давал
знать о присутствии магии - магии куда более  сильной  и  опасной,  чем  та,
которой пользовались иногда шаманы.
   Люди  Варатеша  отпрянули  от  него,  не  желая  иметь  никакого  дела  с
чародейством. Твердым ногтем большого пальца Варатеш сорвал восковую  печать
и отбросил ее в сторону. Хотя сосудик был все еще закрыт серебряной пробкой,
он уловил слабый сладковатый  запах  нарциссов.  Это  было  опасно.  Варатеш
затаил дыхание, но на мгновение его окатила волна слабости и головокружения.
   Изгой вытащил  серебряную  пробку  и  метнул  флакон  в  сторону  лагеря,
находившегося в нескольких десятках метров от него. Сосудик  разбился,  хотя
Варатеш бросал его довольно осторожно. Вряд ли в лагере услышали этот  звук.
Впрочем, это уже не имело  значения.  Любой,  кто  захочет  посмотреть,  что
случилось, сразу столкнется с колдовством Авшара.
   Варатеш поспешил к своим товарищам, стоявшим с наветренной стороны, как и
было велено. Магия не выбирала между друзьями и врагами.
   - Долго нам ждать? - спросил один из его спутников.
   - Колдун сказал -  одну  двенадцатую  часть  ночи.  К  этому  времени  яд
растворится в воздухе. - Варатеш посмотрел на западный  небосклон.  -  Когда
звезды отметят левую часть Барана, мы сделаем первый шаг. Будьте  осторожны.
Если часовой выставлен далеко от лагеря, чары могут обойти его.
   Они ждали. Звезды медленно спускались с глубокой темно-синей чаши небес к
краю земли. Из лагеря не  донеслось  ни  одного  тревожного  крика.  Варатеш
приободрился. Все шло именно так, как предрекал Авшар. Белая утренняя звезда
Баран заблестела на небе. Кочевники поднялись с земли и двинулись к лагерю с
саблями наготове.
   - У  меня  ноги  одеревенели,  -  пожаловался  один  из  них.  Пешеходами
кочевники были никудышными.
   - Заткнись, - оборвал Варатеш. Он все еще держался настороже  и  опасался
шуметь.
   Бандит пронзил своего вождя яростным взглядом.
   Варатеш пожалел о резкости еще до того, как слово сорвалось  с  его  губ.
Неприятно, что он вынужден так грубо обращаться со своими людьми.  В  клане,
подумал  он,  было  бы  довольно  простого  кивка.  Но  Варатеш  больше   не
принадлежал своему клану. И никогда больше  не  будет  принадлежать...  если
только не завоюет его в один прекрасный день. Он ненавидел тех, с кем  делил
свою жизнь. Часто даже  проклятия  не  могли  заставить  их  подчиниться,  и
вождь-изгой без колебаний вбивал в своих бандитов покорность  ударом  кулака
или сабли.
   - Смотрите! - сказал другой бандит, указывая рукой.
   Перед ними возникла тень. Часовой. Спит необычайно крепким сном, даже  не
шевелится. Варатеш улыбнулся. Всегда приятно  видеть,  что  магия  действует
именно так, как было обещано. Не то чтобы он сомневался в Авшаре... Но умный
человек никому не рискнет доверять до конца, если только в этом нет смертной
необходимости. Жизнь изгоя и без того полна риска. Даже если ты - вождь.
   Пятеро кочевников вошли в круг света, отбрасываемый походным  костром,  и
вскрикнули в голос при виде странной картины: лошади лежали где  попало,  их
бока  равномерно  вздымались  и  опадали  в  глубоком  сне.  Варатеш  нервно
засмеялся. Он не сразу сообразил, что колдовство Авшара окажет  на  животных
такое же действие, как на людей.
   Двенадцать человек лежали у костра без чувств. С осторожностью  охотника,
подкрадывающегося к добыче, Варатеш внимательно осмотрел  седла  и  подпруги
лошадей. Нахмурился. Если судить по лошадям, всадников в отряде  пятнадцать.
Считая часового, мимо которого они прошли, у костра недоставало  еще  двоих.
Если часовые были расположены треугольником вокруг костра (что было  толково
и умно), то найти пропавших будет нетрудно. Если только магия Авшара не дала
здесь каким-либо образом промашку. В таком случае можно схлопотать стрелу  в
грудь.
   Но часовые нашлись именно там, где Варатеш и ожидал их  увидеть.  Тем  не
менее по напряженному лицу вождя-изгоя стекла  капля  пота.  Операция  могла
сорваться из-за одного-двух человек. Судя по неуклюжему положению, в котором
находился один из спящих (он лежал ничком на ножнах своей сабли), сон сморил
часового, когда тот возвращался к лагерю. Возможно, он почувствовал  дурноту
и, как хороший солдат, хотел попросить, чтобы его сменили.  В  любом  другом
случае это было  правильно.  Но  сейчас  он  избрал  наихудшее  направление,
отправившись прямо к очагу авшаровой магии.
   Вернувшись, Варатеш застал одного из своих  сообщников  склонившимся  над
спящим - худым человеком с коротенькой бородкой, в которой блестела  седина.
Вождь ударил  ногой  по  руке  негодяя,  который  уже  собирался  перерезать
лежащему горло. Кочевник застонал и обхватил правую руку левой.
   - Что, размягчел, как  телок?..  -  зарычал  он,  обозлясь.  -  Зачем  ты
испортил мне потеху?
   Трое остальных бандитов, которые весело ожидали "фокуса",  встали  позади
него.
   - Денизли, ты ублюдок!.. И вы все -  тоже!  -  Варатеш  даже  не  пытался
скрыть своего отвращения. - Убивать безоружных,  беспомощных  -  работа  для
женщин и крестьян. Как раз вам по плечу. Если вы так любите кровь - вот!..
   Он убрал руки с ножа и повернулся к своим сообщникам спиной. Ему было все
равно, если осмелятся - пусть прыгают на него сзади
   Но тут один из спящих у костра - он лежал всего  в  нескольких  шагах  от
Варатеша - заворочался и приподнялся на локте.
   - Эй вы, дурни! Хватит болтать!  Дайте  выспаться  усталому  человеку!  -
сонно пробормотал он на видессианском языке, но с сильным акцентом.
   Он держал руку на рукояти меча  -  как  и  тогда,  когда  ложился  спать.
Варатеша он не видел и, наверное, предположил,  слыша  хаморскую  речь,  что
солдаты  из  его  отряда  переругались  между  собой.  Встревоженным  он  не
выглядел. Скорее слегка раздраженным.
   Уже готовые к бунту, бандиты замерли от неожиданности. Они полагали,  что
все люди посольства бесчувственны, как бревна.
   Но Варатеш был намного умнее своих людей. Он знал куда больше,  чем  они.
Если враг Авшара обладал мечом, который побеждал магию колдуна, то почему бы
этому оружию не защитить своего владельца и сейчас - пусть хотя бы частично?
Предусмотрев и такой поворот  событий,  Варатеш  на  всякий  случай  запасся
дубинкой. Он вытащил ее из мешка и, сделав вперед два шага, нанес  жалобщику
аккуратный удар за правым ухом. Тот издал легкий стон и упал ничком, потеряв
сознание.
   Хаморский вождь резко развернулся,  готовый  встретиться  с  бунтовщиками
лицом к лицу. По их неуверенным взглядам, по смущению  и  замешательству  он
понял, что они  снова  у  него  под  пятой.  Сделав  вид,  будто  ничего  не
произошло, Варатеш приказал:
   - Переверните этого парня вверх лицом. Посмотрим, кто это.
   Не мешкая ни мгновения, они повиновались. Пока что все  шло  именно  так,
как задумывал Авшар. Но когда Варатеш взглянул на оглушенного  им  человека,
то вдруг почувствовал замешательство. Авшар дал четкое  и  внятное  описание
своего врага: крупный мужчина