чарам их  вождя,  на  какое-то  время  смутило
северян Арваша. Не с ним или без него, халогаи были  отважными  и  яростными
бойцами, привыкшими побеждать и сокрушать врагов. Постыдно было бы им теперь
потерпеть поражение от рук каких-то видессиан. И они  продолжали  сражаться,
не прося и не давая пощады.
   Видессиане в начале боя были осторожнее. Многие  прошлым  летом  испытали
чародейство Арваша на своих шкурах. Остальные слыхали о нем, и  пересказ  не
уменьшал его. Только теперь они  увидели  и  поверили,  что  видесские  маги
способны остановить  Арваша,  переложив  ответственность  за  исход  боя  на
простых  солдат.  Бой  со  смертными  врагами  таил  в  себе  лишь  знакомые
опасности. И солдаты Видесса ударили по халогаям с новой силой.
   Крисп понял, что, открыв истинную  суть  Арваша,  Гнатий  оказал  империи
огромную услугу. Из сочувствия к патриарху он искренне надеялся, что  в  его
ответном письме Ризульфу не окажется ничего предосудительного. Иначе  Гнатий
ответит головой, несмотря на всю оказанную им помощь.
   Новое наступление халогаев  Арваша  вернуло  Криспа  к  действительности.
Казалось,  что  противник  наделен  нечеловеческой   стойкостью,   силой   и
выносливостью под стать кавалерийским  коням.  Они  вновь  с  ревом  рвались
вперед; голубые глаза полыхали огнем, лица налились кровью. Крисп понял, что
многие из них изрядно пьяны.
   Императорские телохранители встречали своих сородичей лицом  к  лицу,  не
давая им продвинуться вперед ни на  шаг.  Между  Криспом  и  врагами  стояло
теперь меньше рядов стражи, чем в начале боя.
   Стоны раненых начали заглушать  боевые  кличи  с  обеих  сторон.  Кто-то,
шатаясь, выходил их боя, зажимая раны и прикусив  губы,  чтобы  не  кричать.
Других оттаскивали товарищи, не в  последнюю  очередь  для  того,  чтобы  не
путались под ногами  в  бою.  Серые  от  усталости  жрецы-целители  помогали
наиболее тяжело раненным. Коням, чьи крики звучали еще жалобнее людских,  не
пытался помочь никто.
   Крисп с удивлением заметил, как удлинилась его тень. Солнце стояло  низко
на западе. А битва продолжалась, и ни  одна  из  сторон  не  могла  добиться
преимущества. Несмотря на близкий приход ночи,  никто  не  хотел  отступать.
Криспу примерещилась  жуткая  картина:  последний  видесский  и  халогайский
солдаты сражаются посреди мертвого поля...
   Чародеи засуетились вновь. Крисп скрипнул зубами. У Арваша Черного  Плаща
имелось свое мнение на исход этой  битвы,  и  у  него  хватало  сил  и  воли
повлиять на него. На миг перед глазами у Криспа потемнело, точно ночь пришла
до срока. Он протер глаза - и не он один. Но пелена  спала.  И  вновь  Арваш
взвыл от ярости и злобы.
   К Криспу подошел Трокунд, усталый, как жрец-целитель, но глаза его горели
мрачным торжеством.
   - Он пытался наслать на нас ночь  и  тьму  Скотоса,  ваше  величество,  -
сказал чародей. - С этим было легче справиться, чем раньше. Чары его сильны,
но источник их ясен. Нашей силы достаточно, чтобы сдерживать его.
   Так  значит,  взятые  вместе,  лучшие  маги  Чародейской  коллегии  могли
справиться с Арвашем - более или менее. Это и обнадеживало - Крисп опасался,
что с Арвашем не справится никто и ничто, - и  пугало,  наглядно  показывая,
какой мощью овладел колдун за годы поклонения Скотосу.
   Снова раздался крик Арваша - несомненно, приказ.  То,  чего  не  достигло
черное колдовство, предстояло теперь довершить топорам  его  последователей.
Халогаи ринулись  вперед  в  последней  попытке  сломить  ряды  противников.
"Стоять насмерть!" - кричали видесские офицеры.  Сгодится  для  девиза  всей
империи, подумалось Криспу; пусть варвары ярятся, точно бурное море, империя
будет стоять, нерушимая, как укрепления города Видесса.
   И армия выстояла - едва-едва. А когда натиск  халогаев  пошел  на  убыль,
Маммиан подтолкнул Криспа:
   - Пора ударить в ответ.
   Крисп глянул на запад: солнце уже село, небо на закате  краснело  кровью,
сквозь которую пробивался ясный свет вечерней звезды.
   - Да, - ответил император. - Всеми силами. - Он повернулся к трубачам:
   - Играйте "в атаку!".
   Над звоном и криками взмыли чистые, звонкие,  нетерпеливые  голоса  труб.
Крисп поднял над головой саблю.
   - Вперед! - вскричал он. - Неужели мы позволим себя победить банде  пеших
варваров, которые коня видали только в похлебке?
   - Нет заорали слышавшие его видесские солдаты.
   - Тогда покажем им, на что мы способны!
   С громовым, нечленораздельным криком имперцы пришпорили коней.  Несколько
мгновений халогаи держались с тем же обреченным  упорством,  что  прежде  их
враги. Потом на левом фланге отряд  копейщиков  пробил  наконец  их  ряды  и
ударил по противнику сзади. За ними устремились другие. Под ударами  спереди
и сзади халогаи не выдержали; под радостные крики  видессиан,  сломав  ряды,
они начали отступать на север.
   Крисп пришпорил коня.  Гнедой  мерин  фыркнул  и  рванулся  вперед,  мимо
поредевшего строя  императорских  телохранителей.  Крисп  не  был  любителем
сражений; впервые войну он увидел молодым и с точки зрения  крестьянина.  Но
теперь ему хотелось самому нанести удар по грабителям,  причинившим  Видессу
столько зла.
   Телохранители,  встревоженно  крича,  пытались  ухватить   Прогресса   за
уздечку, и Крисп снова дал коню шпор. Внезапно между ним  и  противником  не
оказалось никого. Прогресс рысил к халогаям Арваша, а видесские кавалеристы,
видя, что император  лично  возглавил  наступление,  разразились  радостными
кликами.
   Северянин обернулся, чтобы встретить Криспа лицом к  лицу.  Кольчуга  его
прикрывала колени; в руках он держал  изрубленный  деревянный  щит.  Если  в
начале боя на нем и был шлем, то он его потерял. Секира,  однако,  осталась,
покрытая свежей алой и запекшейся бурой кровью.
   Халогаи рубанул Прогресса по ногам, но не рассчитал и промахнулся.  Крисп
ударил врага саблей, тоже не попал и проскакал мимо, так и не узнав,  сбежал
ли северянин с поля боя или его  прикончили  другие  видессиане.  Так  часто
случается в бою.
   Прогресс нагнал другого врага. Тот даже не обернулся.  Тяжелой  рысью  он
бежал  на  север.  Крисп  примерился,  рубанул  между  шлемом  и  кольчужным
воротником и опять промазал. Сабля звякнула по стали. Криспа едва не вынесло
из седла, а халогаи только споткнулся и прибавил ходу.
   Крисп осадил коня. Даже несколько мгновений боя вытравили в  нем  желание
продолжать. Хорошо, что в молодости он  наплевал  на  советы  старших  и  не
подался в солдаты. Если это все, на что он способен,  лежать  бы  ему  давно
вороньим кормом.
   Впереди большой отряд  халогаев  стоял  насмерть,  прикрывая  отступление
товарищей. В небе зажигались звезды, одна  за  одной;  надвигалась  ночь.  В
темноте победа могла легко обернуться поражением.., и Крисп скорее  наступил
бы в темноте на скорпиона, чем повстречался с  Арвашем.  Он  оглянулся,  ища
взглядом гонца, но не нашел.  "Вот  и  кидайся  после  этого  вперед  очертя
голову", - подумал он, почему-то виновато.
   В ту же  минуту  раздался  знакомый  сигнал:  "Стоять  на  месте".  Крисп
облегченно расслабился. Маммиан знал свое дело. Видессиане начали  отходить,
снимая шлемы, чтобы вытереть пот. Уцелевшие радостно болтали  о  том,  какой
отличный выдался бой.
   Рядом с Криспом вынырнул из темноты халогаи. Вскрикнув,  император  занес
саблю и только тогда заметил одежду  императорского  телохранителя.  Гейррод
посмотрел на него с двойным укором.
   - Тебе не  надо  было  бросать  нас,  твое  величество.  Мы  блюдем  твою
безопасность.
   - Знаю, Гейррод. Ты простишь меня, если я скажу, что ошибся?
   Гейррод сморгнул, явно не ожидая такой быстрой и безусловной капитуляции.
   - Да, - ответил он. - Думаю я, человек в  тебе  победил  императора.  Это
неплохо. - Он отдал честь и побрел к своим. Но Крисп  знал,  что  и  вправду
допустил ошибку. В первую очередь он должен был  оставаться  Автократором  и
лишь во вторую - человеком. Если он ради  минутной  прихоти  лишится  жизни,
пострадает  не  он  один.  Это  был  непростой  урок,  но   Крисп   надеялся
когда-нибудь заучить его наизусть.
   В тот вечер лагерь бурлил от радости, несмотря на стоны и крики  раненых.
Судя по охватившему всех возбуждению, солдаты радовались  не  меньше  самого
Криспа и, вероятно, по той же причине - в глубине души они  не  верили,  что
сумеют одолеть Арваша. Но после первой победы вторая дастся легче.
   - Сегодня мы празднуем! - объявил Крисп, чем еще больше усилил счастливое
возбуждение.
   Быков забивали так поспешно,  что  новых  не  успевали  подводить;  кровь
лилась на землю, смешиваясь там с человеческой.  Вскоре  каждый  солдат  уже
жарил на костре толстый кусок говядины. Крисп повел носом, уловив сладостный
аромат жаркого, и вспомнил, что с  утра  ничего  не  ел.  Пришлось  отстоять
очередь за своим куском.
   Поев,  он  собрал  военачальников  -  многие  из  них  хотели   наградить
подчиненных за проявленную на поле боя храбрость.
   -  Сейчас  и  сделаем,  -  заявил  Крисп.  -  Чтобы  все  могли  за   них
порадоваться.
   Трубачи проиграли "сбор". Солдаты столпились вокруг императорского шатра.
Крисп  по  одному  выкликал  награжденных,  и,  пока  те  проталкивались   к
императору, их командиры объявляли, за что  дается  награда.  Солдаты  бурно
радовались каждому новому имени.
   - Кто следующий? - шепотом спросил Крисп.
   - Ведущий Инкита, - ответил Маммиан.
   - Ведущий Инкита! - проорал Крисп. - Ведущий Инкита!
   Инкита пропихался на помост, встав между Криспом и Маммианом.
   - Храбрый и отлично вымуштрованный боевой конь ведущего Инкиты, - объявил
Маммиан, - ударами копыт вышиб мозги четверым северянам.
   - Ура! - разнеслось над лагерем.
   - Ведущий Инкита, - провозгласил Крисп, -  я  с  радостью  назначаю  тебя
взводным. - Солдаты согласно зашумели. - И коня твоего тоже, - добавил Крисп
с ухмылкой и получил в ответ смех и веселые возгласы.
   - Если его повысили, мне за него платить будут? -  осведомился  Инкита  с
акцентом и наглостью истинного горожанина.
   Крисп расхохотался.
   - Благим богом  клянусь,  ты  это  заслужил.  -  Он  обернулся  к  писцу,
отмечавшему каждое повышение в звании:
   - Пометь, что Инкита будет получать содержание взводного дважды - за себя
и за своего коня.
   Писец благодушно хихикнул, потом глянул на Криспа, понял, что приказывают
всерьез, и, мрачно качая головой, заскрипел пером.
   Когда объявили последнюю  награду,  время  близилось  к  полуночи.  Толпа
вокруг императорского шатра почти рассосалась.  Крисп  позавидовал  рядовым,
которые могли отправиться к своим скаткам, когда захотят.  Сам  он  вынужден
был оставаться на помосте до конца церемонии и отключился,  едва  рухнув  на
постель.
   Утро наступило слишком рано. Глаза Криспа точно засыпало песком, а голова
болела. Он понимал, что должен был бы радоваться, преследуя Арваша, но мысль
о любом действии, более изнурительном, чем зевок,  наводила  на  него  ужас.
Зевая, он и отправился за завтраком.
   Когда армия тронулась вперед,  лучники  двигались  в  авангарде,  готовые
стрелять по отступающим халогаям Арваша. С ними ехали и чародеи, в том числе
и Заид. Арваш мог оставить на  дороге  сколько  угодно  колдовских  ловушек,
чтобы задержать или уничтожить видесскую армию. Еще больше беспокоила Криспа
другая возможность - что Арваш решит выдержать осаду в Имбросе.  Кто  знает,
какой кошмар может измыслить колдун, будь у него свободное время?
   Задержки были. Дважды отряды халогаев преграждали армии  дорогу,  отдавая
жизни так же отважно, как защищали бы отступление товарищей солдаты Видесса.
Императорская армия сметала их и двигалась дальше.
   Стены Имброса уже показались на горизонте, когда  путь  армии  преградила
черная стена вдвое выше человеческого роста.  Заид  замахал  руками,  требуя
остановиться. Солдаты радостно подчинились. Они не  знали,  насколько  может
быть опасна стена, и не хотели выяснять на опыте.
   Чародеи сошлись в кружок. Трокунд нацелил заклятие на черную стену. Стена
поглотила чары, не дрогнув. Трокунд выругался.  Чародеи  испробовали  другое
заклятие. Черная стена выдержала и его. Трокунд выругался  покрепче.  Третья
попытка дала не больше результатов, хотя того, что сказал  Трокунд,  хватило
бы, чтобы развалить если не колдовскую, то кирпичную стену.
   - И что теперь? - осведомился Крисп. - Нам тут вечно стоять?
   Стена уходила на восток и запад, насколько хватало глаз.
   - Нет, богом благим и премудрым клянусь! - Глаза Трокунда были темны, как
возведенная Арвашем стена. - Если бы подобные творения  были  столь  прочны,
чародейское искусство было бы совершенно иным, нежели сейчас.
   Он помолчал, точно прислушиваясь к эху своих слов. Потом подошел к стене,
протянул руку и коснулся ее кончиками пальцев.
   Крисп и остальные чародеи вскрикнули, не в силах поверить в такую отвагу.
Заид дернулся, собираясь оттащить  Трокунда,  -  поздно.  Вспыхнула  молния,
окружив чародея зловещим нимбом.  Но  вместе  с  молнией  сгинула  и  стена.
Трокунд остался цел и невредим.
   - Так я и  думал,  -  удовлетворенно  промурлыкал  он.  -  Обман  зрения,
призванный задержать нас, насколько возможно.
   - Это было очень храбро и очень глупо,  -  сказал  Крисп.  -  Пожалуйста,
больше так не делай. Я уж думал, что ты умрешь на месте.
   - Но я жив, а путь - открыт, - ответил Трокунд.
   С этим Крисп спорить не мог. Он махнул музыкантам; звонкие трубы и гулкие
барабаны сказали: "Вперед!", и армия двинулась.
   Отряды  смертников  и  колдовские   ловушки   помогли   Арвашу   оставить
преследователей позади. Когда  вечером  впереди  показались  стены  Имброса,
Крисп  глянул  на  них  с  опаской.  Он  боялся,  что  Арваш  воспользовался
выигранным временем, чтобы укрепиться в городе.
   Но Имброс стоял пуст, окруженный лесом кольев. За зиму большая часть  тел
спала с них; на земле белели кости. То здесь,  то  там  высохшие  трупы  еще
стояли, точно жуткая стража.
   Разбивая лагерь,  солдаты  мрачно  бормотали.  Они  слыхали  о  зверствах
Арваша, лишь  немногие  видели  их  своими  глазами.  Рассказы,  даже  самые
страшные, можно принять за небылицы. Увиденное так легко не забывается.
   В шатер Криспа заглянул телохранитель:
   - Генерал Богорад просит твое величество выйти.
   - Пусть сам зайдет. - Крисп пропихнул в рот последний кус хлеба с  сыром,
запил вином и взмахом руки пригласил Богорада сесть в складное кресло.
   - Чем могу помочь, превосходный господин? Вы  отлично  вели  ваш  полк  -
вернее, полк Ризульфа - в сражении с халогаями.
   - Спасибо, ваше величество. Я сделал все,  что  смог.  Но  я  перед  вами
виноват. Когда бой кончился, мне принесли  пару  писем  для  Ризульфа,  а  я
только сейчас вспомнил, что вы хотели их видеть.
   - Верно,  -  сказал  Крисп.  -  Ну,  ничего  не  случилось,  превосходный
господин. Давайте их сюда.
   - Прошу, ваше величество. - Богорад грустно покачал головой. - Если бы вы
видели, как его люди сражались вчера. Он бы гордился ими. Многие шли в бой с
его именем на устах, думая, будто Арваш боялся его настолько,  что  решил  с
ним разделаться. Весьма таинственное и пугающее исчезновение.
   - Точно, - отрешенно согласился Крисп. Одно из писем  было  от  патриарха
Гнатия. Этого он ждал. Второе оказалось неприятным сюрпризом.  Оно  было  от
Дары.
   Крисп подождал, пока Богорад откланяется  и  уйдет.  Потом  подождал  еще
немного, взвешивая неоткрытые письма  в  ладонях.  Он  не  раз  предупреждал
вселенского патриарха, чтобы тот не вздумал снова предать его, и  знал,  что
все его предупреждения уходят в пустоту. Но Дара... Он полагался  на  нее  с
того дня, как сел на трон, и она ни разу не дала  ему  повода  усомниться  в
ней. Но как их краткая связь может перевесить давнюю привязанность к отцу?
   Крисп понял, что не желает искать ответа прямо сейчас. Он отложил  письмо
Дары и сломал печати на свитке от  патриарха.  Воска  на  нем  был  столько,
словно документ пришел из императорского архива. Развернув его  наконец,  он
поднес письмо к лампе и прочел:
   "От вселенского патриарха видессиан  Гнатия  почитаемому  и  благородному
господину Ризульфу привет. Как вы знаете, я  претерпел  много  обид  от  рук
землепашца,  чье  седалище  оскверняет  ныне  императорский  трон.  Я  давно
полагал, что человек благородного  происхождения,  уверенный  в  собственном
превосходстве, способен управлять государством  лучшим  образом,  не  ощущая
постоянной нужды вмешиваться в дела церкви. А потому, превосходный господин,
ежели с Криспом произойдет некий несчастный случай, естественный, а равно  и
созданный искусственным образом, я буду счастлив огласить ваше имя с  алтаря
Собора".
   Крисп отбросил письмо. Да, Гнатию отказаться от измены было не легче, чем
толстяку - от сладостей. Толстяка его привычки делали еще толще.  Гнатий  же
скоро станет легче - на голову, не без сожаления пообещал себе Крисп. Он уже
слишком часто прощал патриарха.
   Но как насчет жены? Что ему делать, если окажется, что и она  замешана  в
заговоре? Крисп уткнулся лицом в ладони. Он не знал, что делать. Наконец  он
заставил себя распечатать письмо. Мягкий, округлый почерк Дары  он  узнал  с
первого взгляда.
   "От Дары отцу привет. Пусть Фос сохранит тебя во время сражений и  дарует
победу Криспу. Я чувствую себя хорошо,  хотя  страшно  располнела.  Повитуха
говорит, что вторые роды всегда легче - ее бы слова Фосу  в  уши.  У  Фостия
прорезался еще зубик, и он ясно говорит мама".  Хотела  бы  я,  чтобы  вы  с
Криспом его видели. Передай Криспу мою любовь и  скажи,  что  я  ему  завтра
напишу. Твоя горячо любящая дочь Дара".
   Крисп пристыженно свернул письмо. Быть Автократором - значит  подозревать
всех. Если бы не всегдашняя подозрительность, он  не  узнал  бы  о  заговоре
Ризульфа, пока не стало бы слишком поздно. Но подозревать  собственную  жену
казалось ему мерзким, особенно теперь, когда в письме не  оказалось  ничего,
кроме искренних и светлых чувств.
   "Дурак, - заметил себе Крисп, - ты хотел бы найти ее виновной?"
   Он вышел наружу. Телохранители-халогаи подтянулись.
   - Я в шатер Маммиана, - пояснил Крисп. Стражники кивнули и отдали  честь.
Охрана генерала состояла из видесских солдат.  При  приближении  Криспа  они
тоже отдали честь.
   - Я к вашему командиру, - сказал он. Один из  телохранителей  заглянул  в
шатер, потом отдернул полог перед императором.
   В одной руке Маммиан держал жареную цыплячью ножку, в другой - чашу вина.
   - Угощайтесь, ваше величество. - Он взмахом руки указал на  поднос.  -  У
меня еще много.
   - Может быть, позже, - ответил Крисп. - Прежде всего я  хочу  знать,  что
нового слышно об Арваше.
   - Четверть часа назад я говорил  с  разведчиками.  -  Маммиан  прервался,
чтобы откусить еще курицы. - Они пошарили по лесам севернее Имброса. Судя по
всему, северяне драпают со всех ног. С разведчиками был этот ваш  Заид,  так
что вряд ли Арваш мог запудрить им глаза, как бедняге Мавру.
   - Если они не хотят дать нам сражение в лесу, это значит, что они  станут
отступать до самого перевала.
   - Я тоже так думаю. - Маммиан задумчиво помолчал. - За лесом до самых гор
нет ни одного места, где я выставил бы пехоту против конницы.
   - Отлично, - ответил Крисп. - Я хочу оставить армию на ваше  попечение  -
на неделю, может, чуть больше. Мне придется срочно вернуться в город Видесс.
Против меня готовится заговор.
   Слишком поздно ему пришло в голову, что частью этого заговора мог быть  и
Маммиан. Если так, то, вернувшись,  он  может  оказаться  без  армии.  Но  у
толстопузого генерала было  немало  возможностей  свергнуть  его,  и  он  не
воспользовался ни одной. Вот и сейчас он только серьезно кивнул.
   - Гнатий решил, что может быть не  только  патриархом,  но  и  создателем
императоров? - осведомился он. - Или кто-то новенький?
   - Нет, Гнатий, - ответил Крисп.
   На мгновение он внов