, - ответил Вулгхаш, но его  взор  поневоле  метнулся  к
римлянам. - Почему ты утверждаешь, что встречал этих  бывших  наемников  при
дворе Автократора Видессиан? Что они делали там? Несли стражу?
   - Бывшие наемники? Стражи? - Откинув голову назад, Авшар  засмеялся.  Эхо
ледяным холодом отразилось от высокого свода. Ночная птица, спавшая на одной
из потолочных балок, всполошилась и улетела. - Так вот что они тебе наплели?
- Авшар снова засмеялся и дал довольно  цветистое,  но  подробное  и  точное
описание карьеры Скавра в Видессе. - А  коротышка  -  один  из  его  главных
приспешников.
   - Чтоб ты подавился,  -  проворчал  оскорбленный  старший  центурион.  Он
стоял, покачиваясь на пятках, готовый броситься на Авшара в любую минуту.
   Вулгхаш не обратил на Гая Филиппа никакого внимания.
   - Это правда? - спросил он Марка железным голосом.
   Авшар зашипел, как готовая укусить змея:
   - Будь осмотрительнее в  речах,  о  Вулгхаш.  Если  в  своей  гордыне  ты
вознамеришься усомниться в изреченных мною словах, ты можешь  зайти  слишком
далеко и поверить этим псам более, чем мне.
   - Не дерзай свыше позволенного тебе, колдун. Не твоего позволения спрошу,
аще бо поступать вознамерюсь - так ли, инако ли.
   Каган владел архаическим видессианским языком не хуже  Авшара.  Возможно,
подумал Марк, Авшар его и обучал.
   Каган повторил свой вопрос римлянину:
   - Так это правда?
   - Да, почти все - правда, - вздохнул Сказр. Теперь больше не видел смысла
лгать.
   Авшар снова засмеялся, на сей раз торжествующе.
   - Собственными устами он подтвердил свою вину. Отдай  мне  сих  негодяев,
Вулгхаш. Предо мною долг их больше, чем пред тобою. Клянусь  -  оскорбление,
которое они нанесли тебе своей ложью, будет оплачено тысячекратно!
   Колдун почти мурлыкал, предвкушая месть. Повинуясь его  жесту,  дворцовые
стражники подались вперед и ждали только приказания кагана схватить  римлян.
Но Вулгхаш остановил их.
   - И в прежние дни, и ныне я говорил тебе, колдун: здесь  распоряжаюсь  я!
Но ты постоянно забываешь об этом. Пусть эти люди и солгали мне.  Я  знаю  о
них и иное: они спасли жизнь моему министру. Я назвал себя их другом.
   - Что ты хочешь сказать? - Шепот Авшара был страшным от ненависти.
   - Жизнь за жизнь. Табари - за них двоих. - Вулгхаш повернулся к Скавру  и
Гаю Филиппу. - Седлайте своих лошадей. Клянусь, вас не станут  преследовать.
Я не нарушу слова. Вам следовало бы довериться мне до конца. Жаль! Больше  я
не смогу вам верить. Убирайтесь!
   Не веря своим ушам, Марк внимательно глядел в лицо кагана. Оно  потемнело
от гнева, но Марк не заметил ни следа вероломства. Вулгхаш действительно был
столь же верен в дружбе, сколь постоянен во вражде.
   - Ты - человек чести, - мягко проговорил трибун.
   - Ты очень кстати напомнил мне об этом, ибо я испытываю сильное искушение
забыть об этом.
   - Ты - дурак! Голова твоя набита  дерьмом!  -  громовым  голосом  взревел
Авшар.
   Римляне не успели двинуться с места. Чтобы выйти из зала, им пришлось  бы
пройти мимо князя-колдуна. Распаленный яростью, Авшар почти забыл о них.  Он
выкрикивал оскорбления, адресуя их кагану:
   - Ты - болван! Невежественный мужлан,  возомнивший  себя  государственным
мужем! Грязный варвар! Сын  навозной  лепешки,  упавшей  из-под  верблюжьего
хвоста! Жалкая тварь! Кому ты посмел противиться? Мне? Эти вшивые  лазутчики
- мои! На брюхо, ты, червяк! Моли о прощении, не то тебе придется пожалеть о
своей наглости!
   Побелев, как мел, Вулгхаш резко отдал приказ на языке  йездов.  Стражники
выхватили сабли и подступили к князю-колдуну.
   - О, ты убедишься, сколь непросто от меня избавиться! - усмехнулся Авшар.
- Неужто ты возомнил, будто я глупее тебя? Я заранее оборонил себя от твоего
детского вероломства!
   Он произнес только одно слово на каком-то древнем  и  темном  языке.  Оно
предваряло заклинание, приготовленное  заранее.  Стражники  кагана  внезапно
замерли, как механические куклы, у которых кончился завод, и  уставились  на
Авшара с нерассуждающей собачьей преданностью.
   - Ну, что ты теперь скажешь, дурачок? Кто  из  нас  попал  в  ловушку?  -
усмехнулся колдун.
   Вулгхаш, однако, был  достаточно  умен,  чтобы  изучать  обычаи  древнего
Макурана, вместо того чтобы презирать их, как это делали  некоторые  из  его
соплеменников. Он знал,  например,  почему  макуранские  владыки  повелевали
просителям останавливаться в определенном месте зала.
   Каган нажал на потайную пружину, спрятанную в ручке  трона.  Двухметровая
каменная глыба обрушилась под ногами  Авшара.  Но  князь-колдун  не  упал  в
разверзшееся внизу подземелье. Он сделал быстрое движение рукой и  удержался
в воздухе. Казалось, он все еще стоит на полированном мраморе.
   Стражники заулыбались при виде столь явного доказательства силы их нового
повелителя.  При  виде  этих  мертвенных  улыбок   Скавр   содрогнулся.   На
неподвижных лицах солдат раздвинулись только губы.
   - Этот фарс начинает мне надоедать, - произнес Авшар. - Довольно!  Смотри
же, Вулгхаш! Смотри на Силу, коей ты мнил сопротивляться!
   Легко держась в воздухе, князь-колдун отбросил с лица покрывало.
   Даже Гай Филипп,  закаленный  тяжелым  солдатским  ремеслом  ветеран,  не
сдержал стона. Но его голос утонул в  настоящем  хоре  криков  ужаса.  Авшар
поворачивался из стороны в сторону, показывая свое лицо всем присутствующим.
   Две мысли пронеслись в голове Марка. Первая: не сошел ли он с ума? Он мог
бы только пожелать, чтобы это было так. Вторая же была о возлюбленном Авроры
- Тифоне. Богиня испросила  для  него  бессмертия,  забыв  испросить  вечной
молодости. Когда Тифон совсем одряхлел, Юпитер превратил его в  сверчка.  Но
не нашлось такого бога, который проявил бы подобное милосердие к Авшару.
   Марк, как ни силился, не мог отвести глаз от  открывшегося  ему  ужасного
зрелища. Он смотрел, смотрел... Сколько же долгих лет минуло на веку Авшара?
С тем же успехом можно пытаться подсчитать, сколько золотых  монет  ушло  на
постройку Собора Фоса в Столице. По спине  трибуна  пробежали  мурашки.  Ему
казалось - нет ничего  страшнее  этой  ужасающей  древности  в  сочетании  с
чудовищной магической силой Авшара. Это оказалось для трибуна  самым  тяжким
испытанием.
   Наконец в тронном зале повисла гробовая тишина.
   - Ну? - произнес Авшар. - Восемь с половиной столетий прошли перед  моими
глазами. Восемьсот лет минуло с той поры, как  на  развалинах  Скопензаны  я
познал Истинную Власть и постиг способ достичь Истинной  Силы.  Так  кто  из
вас, жалких мух, осмелится выступить против меня?
   На эти слова не могло быть никакого  ответа.  Улыбаясь  своей  мертвенной
улыбкой, колдун махнул рукой стражникам:
   - Теперь здесь правлю я. Убейте этот кусок отбросов, который пачкает  мой
трон.
   Авшар говорил по-видессиански, но стражники поняли его. Они  бросились  к
Вулгхашу, занося над ним сабли.
   Каган был, вероятно, единственным человеком в зале, кого  не  парализовал
страх и кто не потерял присутствия духа.  Ему  не  требовалось  ждать,  пока
Авшар отбросит с лица покрывало, чтобы знать, кто служит ему. Вулгхаш и  сам
был могущественным чародеем. Разумеется, он быстро понял, с кем имеет  дело.
Однако он самонадеянно полагал, что сможет держать Авшара в узде. И вместе с
тем каган никогда не забывал, что в один прекрасный день мастер и его орудие
могут поменяться местами.
   Вулгхаш быстро нажал на вторую пружину,  скрытую  в  подлокотнике  трона.
Позади трона раскрылась потайная дверь. Одним  прыжком  Вулгхаш  очутился  в
подземном тоннеле. Авшар в ярости взвыл; эта дверь была неизвестна даже ему.
   - За ним, олухи! - крикнул он.
   Пушрам метнулся вперед, пытаясь остановить солдат, бросившихся  к  двери.
Ценой собственной жизни секретарь, щуплый и  слабый  человечек,  вооруженный
лишь стило, сумел купить своему господину несколько мгновений.
   Его героическая жертва вывела  римлян  из  оцепенения.  Оба  одновременно
подумали об одном и том же. Лучше погибнуть в бою,  чем  принять  смерть  от
когтей Авшара. Римляне выхватили мечи и бросились на стражников.
   Авшар сразу разгадал их намерение.
   - Взять их живыми! - крикнул он. - Они умрут далеко не так просто, как им
хочется.
   С мечом в руке один из макуранских вельмож поспешил на  помощь  римлянам.
Авшар  выругался  и  резко  выбросил  вперед  обе  руки,   сделав   пальцами
замысловатое движение. Макуранец рухнул на пол, корчась в агонии.
   - Есть еще желающие? - осведомился колдун.
   Никто не двинулся с места.
   Стражники оттеснили Скавра и Гая Филиппа от  двери,  за  которой  скрылся
Вулгхаш. Несколько солдат бросились в погоню за каганом. Хорошо направленный
выпад выбил меч из руки Скавра. Пальцы трибуна онемели от удара.  Зная,  что
это бесполезно, Скавр все же схватился за кинжал и  ударил  стражника.  Марк
услышал стон боли.
   Приказ Авшара не  убивать  римлян  связал  солдатам  руки.  Живые  орудия
князя-колдуна потеряли несколько человек из-за того, что  опасались  нанести
своим противникам слишком тяжелые увечья. А римляне  сражались  с  отчаянной
жестокостью, пытаясь вынудить врагов поскорее прикончить их.
   Наконец один из стражников  ударил  Марка  по  затылку  пудовым  кулаком.
Трибун рухнул как подкошенный. Он уже не видел, как йезды кучей облепили Гая
Филиппа и повалили его на землю. Раскатистое эхо, донесшееся из  тоннеля  за
потайной дверью, вернуло полуоглушенного Скавра к  действительности.  Кто-то
отчаянно вскрикнул, затем вновь наступило молчание.
   Спустя короткое время из тоннеля выбрался широкоплечий стражник, сгибаясь
под тяжестью лежавшего у него на плечах  трупа.  Марк  увидел  крупный  нос,
квадратную седеющую бороду, знакомые одежды.  Глядя  в  остекленевшие  глаза
убитого кагана, невозможно было поверить, что совсем недавно в них  светился
недюжинный ум.
   Жуткая улыбка Авшара стала еще шире.
   - Хорошая работа, - сказал он. - Как он был убит?
   Колдун говорил по-видессиански, но охранник тем не  менее  отлично  понял
его. Он ответил на своем языке. Авшар нетерпеливо дернул щекой.
   - Какое мне дело  до  того,  что  твой  глупый  товарищ  убит?  Смерть  -
возмездие нерадивым. Отдай эту падаль другим солдатам, дабы они повесили его
на веревке. А ты отныне - сотник.  Ступай.  Сними  эти  тряпки,  которые  ты
носишь, подбери себе что-нибудь получше.
   Солдат ответил легким протестом: дескать, он не заслуживает такой высокой
чести... Авшар придал своему ледяному голосу дружелюбный тон, насколько  ему
это удалось:
   - О нет, ты вполне заслужил награды. Наздат, Гандутав, проводите  сотника
и помогите ему облачиться в лучшие одежды.
   Хлопая солдата по спине и поздравляя его, два йезда увели новоиспеченного
сотника. Другие стражники унесли труп.
   Если не считать троих солдат, все еще державших за  руки  трибуна  и  Гая
Филиппа,  в  тронном  зале  совсем  не  осталось  охраны.  Но  Авшару  и  не
требовалась стража.
   Князь-колдун тем временем  собрал  в  тронном  зале  знать  и  придворных
Вулгхаша. Он согнал их, как стадо, - дерзких, надменных, спесивых макуранцев
и жестоких, отважных йездов. Все они прятали глаза, смотрели себе под  ноги,
на стены зала - куда угодно, лишь бы не встретиться взглядом с колдуном.
   Авшар зарычал на них, и они пали на  колени,  а  потом  и  распростерлись
перед ним на полу. Гибкие макуранцы сумели  сделать  это  изящно,  йезды  же
преклонились  перед  новым  владыкой  медленно  и  нехотя.  Но  ни  один  из
присутствующих не посмел отказаться от этой церемонии.
   - И ты тоже, - велел Авшар Марку. - Я слыхал, что ты не  преклонял  колен
даже перед Автократором Видессиан. Но я могущественнее и выше, чем он, ибо я
одновременно и жрец, и повелитель, Патриарх и Император.  Все  они  признают
мою власть и силу моего бога. Ты тоже признаешь их.
   По приказу Авшара стражники проволокли Скавра вперед и  бросили  к  ногам
колдуна. От сапог Авшара все еще пахло лошадиным потом. Он грубо пнул Скавра
в плечо и вдруг спросил:
   - Что ты сделал с головой Маврикия Гавра?
   - Похоронил,  -  ответил  Марк,  слишком  ошеломленный  для  того,  чтобы
промолчать.
   - Какая жалость! Теперь, когда я получу голову Туризина,  комплект  будет
неполным. Ну что ж, пусть будет так. Место головы Маврикия займет твоя.
   Авшар приблизился к мечу трибуна. Чудесное оружие все еще лежало там, где
Скавр выронил его во время схватки. Князь-колдун наклонился,  чтобы  поднять
меч с пола, но задержался прежде, чем его рука успела коснуться рукояти.
   Галльский меч уже показал себя  достаточно  опасным.  Он  сумел  отразить
многие из чар Авшара. Слишком опасное оружие. В последний  миг  князь-колдун
побоялся его трогать.
   - Табари! Приблизься.
   - Да, мои повелитель, - с готовностью ответил человек, которого  римлянин
спас от смерти. Он распростерся перед  колдуном  и,  косившись  пола  лицом,
произнес:
   - Высокая честь для меня - видеть  тебя  вознесенным  на  достойную  тебя
высоту. Твои последователи ждали... О, долго ждали этого дня!
   - И я тоже ждал, - сказал Авшар. - Я тоже.
   Марка мутило не только от удара по затылку. Спасти  вельможу  Йезда  было
для него само по себе крупной неприятностью. Но собственными руками  вырвать
из  когтей  смерти  одного  из  приспешников  Авшара!  Угодить  в   плен   к
князю-колдуну! Мысль об этом причиняла Марку невыносимую муку.
   Поглощенный своими терзаниями, Скавр едва заметил,  как  двое  стражников
вздернули его на  ноги.  Еще  двое  подняли  с  пола  Гая  Филиппа.  Старший
центурион яростно сопротивлялся, однако вырваться так и не смог.
   Авшар повелел Табари, указывая на галльский меч:
   - Отнеси этот кусок ржавчины в мои подземные  покои.  Ты  знаешь  подвалы
достаточно хорошо и отыщешь их без труда.
   Табари неприятно засмеялся:
   - О да, мой повелитель!
   - Я так и думал. И отведи в тюрьму этих ублюдков. - Авшар ткнул пальцем в
сторону римлян. - Возможно, заколдованный меч откроет мне свои  тайны,  если
сперва накалить его, а затем остудить в крови его прежнего владельца,
   - Какая глубокая мысль! - восхитился Табари, убив последнюю,  уже  слабую
надежду Скавра на то, что макуранец еще помнит  добро  и  попытается  помочь
своим спасителям.
   Табари махнул рукой стражникам, и те потащили трибуна из  тронного  зала.
Он услышал, как Гай Филипп у него за спиной изрыгает проклятия.
   Голос Авшара преследовал пленников:
   - Наслаждайтесь этим, пока  можете,  ибо  больше  в  вашей  жизни  ничего
приятного не будет! Вы подохнете, как паршивые собаки!
   Сопровождаемые стражниками и Табари, пленники ступили на  узкую  винтовую
лестницу, вырубленную прямо в глыбе камня позади  тронного  зала.  Когда  их
волокли вниз, в темноту,  откуда-то  сверху  донесся  пронзительный  женский
крик. Атосса, тупо подумал Марк. Должно быть, она вошла в  тронный  зал.  Ее
голос почти сразу же прервался.
   - У Вулгхаша есть сын, - проговорил Гай Филипп.
   - Бессмысленно, - отозвался Марк. - Сам Вулгхаш не сумел выстоять  против
Авшара в своем собственном дворце. У Кобина нет шансов.
   - Проклятие, ты прав, - вздохнул центурион.  -  А  я  было  поверил,  что
Вулгхаш спасется. Он был ведь готов к любой  неожиданности...  А  как  взвыл
Авшар, когда открылась потайная дверь! Проклятый колдун  понятия  о  ней  не
имел.
   Расслышав  имя  своего  повелителя,  стражники  заворчали  добродушно   и
преданно. Однако они, похоже, не  обращали  большого  внимания  на  разговор
пленников. Возможно, вкладывая в их головы  слепую  преданность  собственной
персоне,  Авшар  немного  не  рассчитал  сил  и  вовсе  лишил  бедняг   ума.
Понадеявшись на это, Марк попытался вырваться. Но  хватка  стражников  стала
только крепче. Похоже, заклинание никак  не  сказалось  на  физической  силе
безмозглых орудий Авшара, уныло подумал трибун. По крайней мере, солдаты  не
имели ничего против того,  чтобы  пленник  вертел  головой,  оглядываясь  по
сторонам.
   Спускаясь по лестнице, они миновали уже несколько тоннелей.  В  некоторых
размещались  склады,  из  других  доносился  стук  кузнечного  молота.   Они
спускались все ниже и ниже. Несколько раз видели слуг, заменявших  сгоревшие
факелы новыми. Даже глубоко под землей факелы горели ярко и не дымили.
   Порыв холодного ветра вдруг коснулся щеки Марка. Да, макуранские владыки,
похоже, сумели сработать в своих подземельях куда более эффективную  систему
вентиляции,  чем  видессиане.  Марк  поневоле  сравнивал  подвалы  Машиза  с
тюрьмой, расположенной под  архивами  Видесса.  Интересно,  много  ли  людей
посидели в тюрьмах  и  в  Видессе,  и  в  Машизе,  чтобы  иметь  возможность
сравнивать их?
   Когда Марк пробормотал это себе под  нос.  Гай  Филипп  отозвался  лающим
смехом:
   - По-моему, тут хвастаться особенно нечем.
   Скавр кивнул. Пожалуй, не стоило делать такого резкого движения. От  боли
голова у него разламывалась на части.
   Стражники наконец повернули налево и  вошли  в  пустой  и  тихий  боковой
тоннель.
   - Да, господа, мы почти уже на месте, - проговорил Табари.
   Он молчал на протяжении всего пути. Впрочем, римляне не особенно  рвались
разговаривать с предателем. Но сейчас, когда всякая надежда на спасение была
уже  потеряна,  трибун  повернулся  к  нему,  чтобы   попросить   последнего
одолжения:
   - Возьми мой меч и убей нас обоих. Мы спасли тебе жизнь -  помоги  теперь
нам!
   - Позволь мне самому судить о моих долгах! - Табари поднял галльский  меч
и неожиданно зарубил одного из стражников.
   Гай Филипп действовал так, словно ожидал этого. Он  резко  развернулся  и
схватился с другим стражником, чтобы Табари  успел  выдернуть  меч  из  тела
убитого.
   Охранники Скавра заколебались на  несколько  мгновений,  и  это  было  их
роковой ошибкой. Пока они стояли в замешательстве, Марк ударил одного из них
ногой по колену, и тот со стоном повалился. В ту же секунду  трибун  вскочил
ему на спину и выхватил из-за пояса врага кинжал.
   Йезд оказался силен, как бык. Противники в бешенстве  катались  по  полу,
рыча от злобы. Трибун  почувствовал,  что  противник  берет  верх.  Стражник
высвободил руку. По ребрам Скавра скользнул кинжал. Широко раскрыв  от  боли
рот, трибун попытался снова схватить врага за запястье, одновременно  ожидая
в любую секунду смертельного удара.  Я  все-таки  заставил  их  убить  меня,
подумал он почти торжествующе.
   Тяжесть тела  противника,  навалившегося  на  Марка,  увеличилась  вдвое.
Трибун застонал и отчаянно толкнул йезда обеими руками.  Солдат  безжизненно
отвалился, нож выпал из бессильной руки. Под левой лопаткой  у  него  торчал
кинжал. Гай Филипп выдернул из трупа оружие и вложил  его  в  ножны.  Ноздри
Марка дрогнули, уловив резкий запах крови.
   Остальные стражники были уже мертвы.
   - У этого ублюдка была крепкая башка, однако не крепче каменного пола,  -
заметил старший центурион, показывая на одного из убитых.
   Табари наклонился над последним из врагов, перерезал ему  горло  и  вытер
галльский меч о его одежду.
   - Ты ранен, - заметил йезд, указав на красное пятно на груди Марка.
   Табари помог трибуну снять тунику и разрезал  рубаху  одного  из  солдат,
чтобы  перевязать  длинную   резаную   рану,   начинающуюся   на   груди   и
оканчивающуюся у нижнего ребра.
   Кровотечение стало слабее,  но  не  прекратилось.  Грубая  повязка  скоро
набухла от крови.
   - Значит, твои приветствия Авшару во дворце были только игрой? -  спросил
у Табари Гай Филипп. В голосе старшего центуриона звучало сомнение.  Он  все
еще держал кинжал наготове.
   - Нет, - ответил Табари.
   Без лишних слов Гай Филипп приготовился броситься на йезда.
   - Выслушай для начала, - быстро вмешался Марк.
   Табари спокойно продолжал:
   - Я давно уже отдавал предпочтение Авшару перед Вулгхашем. Авшар  сделает
Йезд великим и могущественным! Но о моих долгах да будет  мне  позволительно
судить самому.
   И о