он
повел клин северян вперед, вбивая его в ряды  императорских  телохранителей,
окружавшие Криспа. Те тоже были пехотинцами; это было сражение на равных.
   С тех пор как началась эта кампания, императорская  стража  прошла  через
много битв. Здоровые  халогаи  сражались  с  прежней  яростью,  но  их  ряды
поредели. Клин Свенкеля вонзился глубоко  в  их  ряды.  Если  вождь  северян
прорвется, он расколет имперскую армию пополам.
   Крисп обнажил саблю и,  покосившись  на  Маммиана,  увидел,  что  генерал
последовал его примеру. Поймав взгляд Криспа, он пожал плечами:
   - Что ж, ваше величество, иногда приходится и в честном бою сражаться.
   - Верно.
   С криком "Видесс!" Крисп погнал Прогресса вперед,  к  проседающему  строю
телохранителей. Маммиан скакал за ним. Гонцы окружали их.
   К  этому  времени  перед  Свенкелем  стояла  лишь  горстка  императорских
халогаев.  Победа  казалась  ему  совсем  близкой;  он  открыл  рот,   чтобы
торжествующе  взреветь,  когда  заметил  надвигающихся  конников.  Потом  он
увидал, кто ведет подмогу, и проорал Криспу по-видесски:
   "Вождь против вождя!"
   Получилось не совсем так; война - занятие слишком сумбурное и  не  всегда
оправдывает ожидания героев.
   Крисп вступил в бой несколькими шагами правее  Свенкеля,  столкнувшись  с
другим халогаем,  едва  ли  уступающим  своему  вожаку  в  росте.  Северянин
замахнулся на Прогресса топором, но Крисп рубанул его  саблей  по  лицу.  Он
промахнулся, но удар отшатнувшегося  халогая  тоже  не  достиг  цели.  Крисп
рубанул снова - и попал.  Халогай  с  воплем  отпрыгнул  в  сторону,  сжимая
рассеченную до кости руку.
   Увидав, что Крисп сражается рядом, его телохранители удвоили усилия. Люди
Свенкеля все еще сражались изо всех  сил,  но  продвинуться  дальше  уже  не
могли. Один за другим  бросались  императорские  гвардейцы  на  Свенкеля,  и
одного за одним он отшвыривал их назад. Ни один  его  удар  не  прошел  мимо
цели; северянин работал, как осадная машина, словно в движение его приводили
не мышцы и жилы, а натянутые канаты.
   Как   телохранители   Криспа    пытались    сокрушить    Свенкеля,    так
халогаи-захватчики кидались на Криспа. Император сражался отчаянно,  пытаясь
лишь остаться в живых. Он знал, что солдат из  него  посредственный,  и  был
очень рад, когда по  правую  руку  от  него  встал,  отражая  атаки  врагов,
Гейррод.
   Шаг за шагом некоторые из  людей  Свенкеля  начали  отступать.  Другие  с
особенным халогайским упрямством предпочитали умереть, но не  сдаться,  -  и
умирали, унося за собой в могилу видессиан и императорских телохранителей.
   Здесь, в первых рядах, то, что в трудах  ученых  получит  потом  название
"строя", вряд ли заслуживало этого благородного имени. Кучки покрытых  потом
и кровью, хрипящих и матерящихся солдат сталкивались друг  с  другом.  Крисп
рубил, рубил и рубил, но почти всякий раз его клинок либо  рассекал  воздух,
либо впустую звенел о кольчуги. Он не волновался по этому поводу; лучшего  в
такой толчее все равно не добиться.
   Рядом  с  ним  халогай  занес  топор,   чтобы   зарубить   императорского
телохранителя. Крисп взмахнул саблей. Удар пришелся по запястью  северянина,
и тот с  воплем  уронил  секиру.  Крисп  с  удивлением  обнаружил,  что  это
Свенкель.
   На лице вождя северян тоже отразилось удивление, но ни это,  ни  рана  не
помешали ему принять следующий удар Криспа на щит. Это спасло его ненадолго.
Топор Гейррода ударил по щиту раз, другой...  На  третьем  ударе  деревянный
круг раскололся. Гейррод ударил  в  последний  раз.  Брызнула  кровь.  Звеня
броней, Свенкель упал.
   Имперцы возликовали. Халогай еще сражались, и сражались отчаянно,  но  со
смертью вождя боевой дух наконец покинул их. Клин отступал все быстрее.
   - Теперь тебе пора отходить, император, - сказал  Криспу  Гейррод.  -  Ты
сделал то, что должен был; дальше - наша работа.
   Крисп подчинился без сожаления. Он никогда не  рвался  в  бой,  поскольку
давно понял, что император, как любой старший офицер, куда полезнее в  тылу,
чем на поле боя.
   Он оглянулся в поисках Маммиана и с радостью заметил,  что  генерал  тоже
выбрался из схватки. Но уйти невредимым ему не удалось: кривясь от боли,  он
пытался левой рукой перевязать окровавленной тряпицей правую.
   - Давай помогу, - предложил Крисп, вкладывая саблю в ножны. - У меня  две
руки.
   - Спасибо, ваше величество. Да потуже, чтобы не сползла. Вот так, хорошо.
- Толстопузый  генерал  покачал  головой.  -  Повезло  еще,  что  не  культю
перетягиваю. Давненько я не участвовал в рукопашной.
   - Как ты говорил - иногда и в честном бою приходится сражаться? Но теперь
ты уже не рядовой.
   - Ох как верно. Оно и к лучшему - а то меня давно  бы  убили.  -  Маммиан
скорчил гримасу. - А так меня только рука убивает.
   На  левом  фланге  имперской  армии  раздались  крики.  Крисп  и  Маммиан
повернулись туда. Несколько минут они  вглядывались  в  толпу  -  больше  им
ничего не оставалось, поскольку гонцы  все  еще  сражались,  оттесняя  людей
Свенкеля. Смешивались крики радости и отчаяния, но  различить  с  нескольких
сот шагов, кому принадлежали те и другие, было невозможно.
   Крисп  едва  не  вывернул  шею,  опасаясь  увидеть  отходящих  в   панике
видессиан. Отступающих конников он не заметил и решил принять это за  добрый
знак. Но ему пришлось понервничать еще несколько минут, прежде чем с  левого
фланга не примчался гонец. Ухмылка на его лице сказала  Криспу  все,  прежде
чем вестник открыл рот.
   - Ваше величество,  мы  их  взяли  в  клещи!  Разведчики  Саркиса  обошли
халогаев с фланга. Теперь мы их загоняем!
   - Слава богу благому!  -  воскликнул  Крисп.  -  На  это  я  и  надеялся.
Возвращайся и передай мой приказ всем  офицерам  -  пусть  отправляют  вслед
Саркису столько людей, сколько могут выделить, не ослабляя строя.
   - Они этим уже занялись, ваше величество, - сообщил гонец.
   - Большинство из них - хорошие командиры, -  вставил  Маммиан.  Сообщение
гонца согнало гримасу боли с его лица. - А хороший командир  таких  приказов
не ждет. Если есть шанс, он его использует.
   - Я не против, - ответил Крисп, улыбаясь еще  шире  гонца.  -  Совсем  не
против.
   Правое крыло халогайской армии сломалось даже быстрее, чем  он  надеялся.
Перед северянами вставала жестокая дилемма. Если они  остановятся  и  примут
последний бой, ничто не помешает видессианам просто въехать в Плискавос. Но,
отступая к воротам, они рисковали: имперцы могли прорвать их  неровные  ряды
еще в нескольких местах.
   Некоторые  стояли  насмерть,  некоторые  начали   отступать.   Видессиане
прорывались вперед, раз за разом ставя противников перед неприятным выбором.
Саркис мог бы с легкостью захватить  Плискавос.  Вместо  этого  он,  ведомый
инстинктом убийцы, пробивался  в  тыл  халогаям,  освобождая  дорогу  другим
имперским отрядам. Их продвижение Крисп  отслеживал  по  испуганным  крикам,
звучавшим вначале слева, потом из центра  и,  наконец,  справа  -  с  левого
фланга северян. Через несколько минут имперцы справа ликующе заорали.
   - Богом благим и премудрым клянусь, мы взяли  их  в  кольцо!  -  произнес
Маммиан. - Теперь мы их вырежем.
   В голосе его  не  прозвучало  особенной  радости  -  скорее  убийственная
обыденность, с которой относился к своей нужной работе имперский палач.
   С такой же обыденностью  взялась  за  дело  и  вся  армия,  разя  северян
стрелами, копьями и саблями. Как и  предсказывал  Маммиан,  то  была  бойня.
Потом халогаи развернулись и разом ринулись на видессиан,  преграждающих  им
путь к Плискавосу. Эта часть имперского строя оставалась слабее остальных. С
отчаянными воплями северяне прорубили себе дорогу.
   - За ними! - заорал Крисп. Трубачи и без приказа заиграли "вперед!".  Они
тоже были солдатами, и неплохими.
   Видессиане кинулись вдогонку врагам. Некоторые  халогаи  останавливались,
чтобы принять бой. На них тут  же  наседали  по  несколько  кавалеристов,  и
северяне быстро гибли. Еще больше получили  в  спину  копье  или  стрелу.  А
некоторые, не желая  гибнуть  от  рук  имперцев  или  снимать  шлем  в  знак
поражения, вгоняли меч себе в живот или кинжал в сердце.
   То, как обдуманно северяне лишали себя жизни, пробирало Криспа до костей.
   - Зачем они это делают? - спросил он Гейррода.
   - Мы, халогаи, думаем, что павший от руки врага служит тому после смерти,
- ответил стражник. - Некоторые из нас предпочтут оставаться свободными даже
в смерти, если ты понимаешь, император.
   - Наверное. - Крисп очертил  над  сердцем  солнечный  круг.  Как  бы  ему
хотелось, чтобы халогаи узрели свет Фоса. Порой  особенно  ревностные  жрецы
отправлялись проповедовать в Халогаланд. Если они были  достаточно  отважны,
халогаи оставляли им жизнь. Но новообращенных находилось не много;  северяне
упрямо цеплялись за своих ложных богов.
   Мысли эти проскользнули и ушли. Теперь Криспу уже хотелось, чтобы  Саркис
послал отряд перекрыть плискавосские ворота. Несколько видессиан устремились
туда, но толпа халогаев  смела  их.  Светловолосые  северяне  устремились  в
город. Еще больше их остановилось, охраняя отступление товарищей.
   Крисп выругался:
   - Будь у нас готовы лестницы, мы могли бы штурмовать город.  Взяли  бы  с
первого раза.
   - Скорее всего, ваше величество, - отозвался Маммиан, - но  в  рукопашной
от лестниц мало проку, а мы готовились к  ней.  Это  ведь  не  романтическая
легенда сказителя, в  которой  благородный  герой  всегда  обо  всем  думает
вовремя. Будь оно так, я не щеголял бы вот этим. -  Он  поднял  перевязанную
руку.
   Вновь и вновь имперцы накатывались на арьергард халогаев. Потом некоторые
из северян, взобравшись на стены, начали стрелять во врагов и  швырять  вниз
камни. Так в  город  удалось  отступить  и  арьергарду.  Перед  видессианами
захлопнулись решетки.
   Только  когда  битва  наконец  завершилась,  Крисп   заметил,   насколько
вытянулась его тень на восток. Солнце почти  зашло.  Он  оглянулся  на  поле
битвы и потрясение покачал головой.
   - Сколько халогаев пало! - пробормотал он.
   - Так и бывает, когда кто-то бежит, - ответил Маммиан. -  Вспомните,  что
Агапет и Мавр так же расплатились с нашей стороны.
   - Я помню, - ответил Крисп. - Я  не  забуду.  По  всему  полю  видессиане
тащили раненых товарищей к  жрецам-целителям.  С  еще  живыми  халогаями  не
церемонились. Некоторых, однако, пощадили - тех, кто  сражался  с  особенной
храбростью или был с виду достаточно богат для выкупа.
   Тут и там бродили коновалы,  помогая  раненым  лошадям.  Солдаты  обирали
трупы павших. Горы халогайских щитов, слишком  тяжелых  для  кавалерии,  все
росли.  Их  было  так  много,  что  Крисп  приказал  пересчитать  их,  чтобы
приблизительно узнать, сколько северян пало. Больше его интересовало только,
что будут делать его кавалеристы с секирами и тяжелыми мечами, которые они с
таким энтузиазмом растаскивали.
   - Некоторые украшены золотом и стоят дорого,  -  ответил  Гейррод,  когда
Крисп поинтересовался этим вслух. - А остальные - что  ж,  твое  величество,
даже вы, южане, почитаете за честь победу над отважным врагом.
   Крисп не мог не кивнуть.
   Принялись за работу похоронные команды - халогаев стаскивали в общую яму,
павших видессиан - в немногочисленные могилы. Для  Танилиды  Крисп  приказал
вырыть отдельную могилу, в стороне от всех остальных.
   - И поставьте там деревянный шест, - приказал он. - Когда  в  этой  земле
вновь воцарится мир под нашим правлением, мы поставим ей памятник из лучшего
мрамора.
   Пришел ответ от тех, кто подсчитывал щиты  северян,  -  более  двенадцати
тысяч. Крисп понимал, что северян пало меньше, - многие бросили щиты,  чтобы
легче было бежать. Но, несмотря на это, число было грандиозным,  особенно  в
сравнении с потерями имперских войск: менее двух тысяч.
   Вечером,  в  лагере,  Крисп  отправился  проведать   пленников.   Лучники
сторожили сбившихся кучкой мрачных халогаев в одном белье - их  доспехи  уже
забрали победители. При приближении императора они  зашевелились.  Некоторые
бросали мрачные взгляды на своих сородичей из императорской стражи.
   - Мне нужен человек, говорящий по-видесски,  -  объявил  Крисп,  -  чтобы
выслушать  мои  слова  и  передать  их  вашим  братьям  в  Плискавосе.   Кто
вызовется?
   Несколько северян подняли  руки.  Крисп  выбрал  мощного  воина,  в  чьих
золотых волосах поблескивала седина.
   - Как тебя зовут? - спросил Крисп.
   - Я Сорибульф, твое величество, - ответил  халогай  почтительно,  но  без
подчеркнутых имперских церемоний.
   - Что ж, Сорибульф, передай своим вождям в Плискавосе:  если  они  сдадут
город и освободят всех видесских пленников, я  позволю  им  беспрепятственно
переправиться на северный берег Астрис и не прикажу своим кораблям сжечь  их
лодки.
   - Мы халогаи, - гордо выпрямился Сорибульф. - Мы не сдаемся.
   - Ты видел бы тела халогаев по всему полю, если бы мы не хоронили  их,  -
напомнил Крисп. - Если вы  не  сдадитесь,  умрут  и  все,  кто  добрался  до
Плискавоса. Или ты думаешь, что мы не сможем взять город с  нашими  осадными
машинами и огнеметными кораблями?
   Сорибульф поджал губы, словно укусил что-то кислое.
   - Как нам поверить, что ты не сожжешь нас, когда мы будем на  реке  и  не
сможем постоять за себя?
   - Мое слово крепко, - ответил Крисп. - Крепче, чем слово  злого  колдуна,
которому вы доверились.
   - Тут ты прав, император видессиан. Он обещал,  что  вы  все  сгорите  на
стене, но наших воинов пожрало пылкое пламя. Потом  же  он  не  помогал  нам
более; кое-кто говорит, что он сбежал. Не знаю, правда ли это, но сегодня  в
метании мечей мы не видали его.
   - Так передай же мои слова и мое предупреждение, - потребовал Крисп.
   Сорибульф, покачиваясь из стороны в сторону, заговорил на своем языке.
   - Он скорбит, - прошептал телохранитель и перевел:
   - Слава халогайских клинков померкла. Сдаться ли  Видессу,  в  бесчестном
поражении вернувшись домой? Дотоле не сдавались мы  -  слава  в  победе  иль
смерти.
   - Если вы продолжите сражение, то умрете, - подтвердил Крисп. -  Или  мне
найти другого вестника?
   - Нет. - Сорибульф опять перешел на видесский. -  Я  передам  твои  слова
своим собратьям. Послушаются ли они - не мне сказать.
   Крисп кивнул паре лучников, сторожащих пленных.
   - Отведите его к земляному валу и отпустите в Плискавос. - Он  повернулся
к Сорибульфу:
   - Если твои вожди захотят говорить  о  капитуляции,  пусть  завтра  утром
выставят белый щит над центральными воротами.
   - Я скажу им, - ответил Сорибульф. Охранники увели его.
   Крисп отправил  приказ  Канарию,  старшему  дрангарию  флота:  пусть  его
дромоны с утра курсируют по реке, предупреждая северян, что им не уйти иначе
как с позволения имперцев. И, покуда вся армия праздновала победу, император
отправился спать.
   Когда следующим утром Крисп проснулся, первый взгляд он бросил  на  стену
Плискавоса. Там расхаживали халогаи, но  белого  щита  не  было.  Помрачнев,
Крисп приказал мастерам готовить к бою копьеметы и баллисты.
   - И пусть видят, что мы делаем, - добавил он. Халогаи наблюдали со  стен,
как ремесленники старательно проверяли канаты и рамы машин, запасы камней  и
связки  дротиков,  прищуривались  на  солнце,   прикидывая   расстояние   до
Плискавоса. Роса еще не высохла, как над воротами показался белый щит.
   - Ну-ну. - Крисп облегченно вздохнул.  Даже  без  противодействующих  чар
штурм города дорого обошелся бы имперской армии.
   - Оседлайте Прогресса, - приказал он. - Я переговорю с их вождем.
   - Не один! - разом воскликнули его телохранители. - Если враг обманет...
   - Я и не собирался идти один, - спокойно ответил Крисп, - но не из боязни
измены и не ради своего императорского достоинства.
   К  Плискавосу  он  подъехал  в   сопровождении   отряда   телохранителей.
Телохранителей окружал  еще  один  отряд  -  видесской  кавалерии.  Всадники
держали наготове луки.
   Крисп остановился в сотне футов от стены.
   - Кто будет говорить со мной? - крикнул он.
   К парапету подошел халогай.
   - Я Айкмор! - крикнул он сверху. - Те, кто  внутри,  подчиняются  мне.  -
По-видесски он говорил очень чисто и сам объяснил почему:
   - Много лет назад, в юности, я служил в твоем городе, охраняя Автократора
Раптея. Тогда я научился вашей речи.
   - Ты служил отцу Анфима? Ладно, - ответил Крисп. - Сорибульф передал тебе
мои условия. Примешь ли ты их или продолжишь бессмысленную войну?
   - Ты твердый человек, император видессиан,  тверже,  чем  был  Раптей,  -
ответил Айкмор. - Всю ночь я скорбел о гибели нашей великой армии и  боролся
с собой - сдаться ли нам или сражаться. И я решил прекратить бой,  хоть  мне
это и горше полыни. Ведь военачальник не может поддаваться скорби, но обязан
спасать тех, кто верен ему.
   - Сказано мудро, - признал Крисп. "Сказано человеком, немало  пожившим  в
Видессе", - добавил он про себя. Халогай,  только  что  явившийся  из  своих
холодных краев, едва ли смог бы так далеко заглянуть б будущее.
   - Сказано мужем, лишенным  выбора,  -  мрачно  ответил  Айкмор.  -  Чтобы
доказать свою честность, я выпущу пленников твоего народа.
   Вождь халогаев обернулся и крикнул что-то  на  своем  языке.  Решетка  со
скрежетом  поднялась.  Из  ворот  начали  по  одному  выходить  темноволосые
оборванные люди, многие из них - бледные и истощенные от долгого заключения.
Некоторые терли отвыкшие от солнца глаза. Увидав реющее над  головой  Криспа
имперское знамя, они с радостными криками устремились к нему.
   На глаза императора набежали слезы.
   - Отправьте их в лагерь, - приказал он командиру кавалерийского отряда, -
накормите и оденьте. Пусть ими займутся жрецы-целители - те, что не  слишком
вымотались, излечивая наших раненых.
   Офицер отдал честь и отрядил взвод на подмогу освобожденным видессианам.
   Как  только  последний   пленник   покинул   Плискавос,   решетка   опять
захлопнулась.
   - Если мы выйдем сами, император видессиан, - сказал Айкмор, - откуда нам
знать, что ты не поступишь с нами, как мы... - он заколебался,  но  нашел  в
себе силы закончить:
   - ..как мы в Имбросе?
   - Ты не веришь моему слову? - осведомился Крисп.
   - В этом - нет, - не колеблясь отозвался Айкмор.
   Подавив  вспышку  гнева,  Крисп   неохотно   признал   правоту   халогая:
неудивительно, что северяне боялись заслуженного возмездия.
   - Позволь нам выйти  в  кольчугах  и  при  оружии,  чтобы  защищаться,  -
попросил Айкмор.
   - Нет, - ответил Крисп. - Тогда вы сможете неожиданно напасть на  нас.  -
Он раздумчиво погладил бороду. -  Может  быть  так,  вождь:  секиры  и  мечи
держите в руках, коли желаете, но щиты оставьте, а кольчуги несите в мешках.
   Пришел черед Айкмора раздумывать.
   - Пусть так и будет, - сказал он наконец. - Нам понадобится оружие, чтобы
отбиваться от диких хаморов по пути в родной  Халогаланд  "Если  повезет,  -
подумал Крисп, - хаморы изрядно пощиплют северян, прежде чем те доберутся до
своих мерзлых краев". Тогда халогаи впредь дважды подумают, прежде чем  идти
войной на Видесс. Этому, кстати, можно помочь.
   - И еще одно, отважный Айкмор, - проговорил он вслух.
   - Чего ты желаешь, император видессиан?
   - Когда вы будете покидать Плискавос, вам всем придется пройти  через  те
же ворота, которыми выпускали  пленных.  Мы  поставим  там  чародеев,  и  те
проследят, чтобы вместе с вами не ускользнул от нас Арваш Черный Плащ.
   - Тогда тебе стоило и пленных  проверить,  -  недобро  засмеялся  Айкмор.
Крисп заскрипел зубами - северянин был прав. - Но мы сделаем, как ты сказал,
хотя и не ради твоей просьбы, - продолжал вождь. - Если вы  найдете  Арваша,
пусть наши топоры попробуют крови предателя!
   Он крикнул что-то на своем языке.  Стоящие  на  стене  халогаи  зарычали,
потрясая секирами. В их чувствах к колдуну не оставалось сомнений.
   - Если вы его так люб