лощади. Когда затрещал огонь,  Абивард  сунул  в  пламя  головку  факела  и
помахал им в воздухе, чтобы получше разгорелся. Он поднес факел к соломенной
крыше ближайшего дома. Сухая солома занялась мгновенно. Пламя  поднялось  до
конька крыши, горящая солома посыпалась вниз, поджигая все, что было  внутри
дома.
   На площади, вблизи костра, разожженного воином,. сидели несколько собак.
   Они безутешно выли, прерываясь лишь на  чиханье  и  фырканье,  -  дым  от
костра становился все гуще. Абивард наблюдал за тем, как воины жгут деревню.
Одни делали это с неподдельным удовольствием, вбегали внутрь  и  выбегали  с
кувшинами вина или побрякушками для прибившихся к войску  шлюх,  а  потом  с
радостными воплями поджигали только что ограбленные дома. Другие  же  просто
поджигали дом и шли к следующему.
   В конечном счете Абивард решил: "А  не  все  ли  равно,  как  ведут  себя
воины?
   Деревня-то горит".
   Кашляя, со слезящимися от дыма глазами, он  выехал  вместе  с  остальными
поджигателями из деревни. Столб черного дыма  от  оставшегося  на  ее  месте
погребального костра поднимался над  вершиной  Налгис-Крага.  Ветер  рвал  и
теребил его и наконец развеял, но запах гари не мог не достигнуть крепости.
   Однако Птардак и не думал выдавать Смердиса.
   Когда настало утро, Шарбараз отправил Абиварда с другим отрядом  конников
сжечь еще одну деревню, стоящую примерно на фарсанг севернее Налгис-Крага.
   Когда они подъехали, их встретил град стрел. Двое воинов и конь  получили
ранения. "Вперед!" - крикнул Абивард. Воины ворвались в деревню, исполненные
мрачной решимости. Их еще раз обстреляли, ранив одного  коня.  В  таком  бою
кони были почти бесполезны, чего не скажешь о воинах в доспехах.  Стоило  им
сломать несколько дверей и  перебить  скрывавшихся  за  ними  защитников,  и
остальной деревенский люд быстро утратил боевой дух.
   И все же Абиварду с большим  трудом  удалось  удержать  своих  воинов  от
массовой резни.
   - Они имеют  право  защищаться,  -  настойчиво  внушал  он.  -  Никто  не
предупредил их, что если они будут  сопротивляться,  то  потом  вырежут  всю
деревню. Но в следующий раз...
   Он выгнал жителей из домов в той одежде, которая на  них  была,  разрешив
взять только по лепешке и кувшинчику вина на человека. После  этого  в  небо
вновь поднялся столб дыма, еще гуще и чернее, чем  вчерашний.  Воины  делали
свое дело с целеустремленностью, которой не было в той, другой деревне.  Они
не тратили время на шалости.
   Когда Абивард доложил о сделанном, Шарбараз кивнул:
   -  Ты  поступил  совершенно  правильно,  зятек.  Завтра,  если,  конечно,
понадобится выезжать завтра, мы скажем им, что они могут взять с собой  все,
что сумеют унести, если не будут оказывать сопротивления. В противном случае
мы поступим по законам войны. - Он поднял взгляд на крепость Налгис-Краг:
   - Хоть бы Птардак поскорее понял, что если он  будет  и  дальше  укрывать
узурпатора у себя, то останется вообще без надела!
   Однако на другой день горела деревня, расположенная южнее. Люди  покидали
ее мрачно, но не оказывай  никакого  сопротивления  копейщикам  Царя  Царей,
выехавшим туда большим  отрядом.  Еще  через  день  пришлось  с  боем  брать
четвертую деревушку. Взяли.
   Вместе с домами  горели  виноградники  и  фисташковые  деревья.  Шарбараз
держал слово: Птардак мог удерживать крепость сколько угодно, но после того,
как по всему наделу  пройдутся  воины  с  факелами,  в  нем.  ничего,  кроме
крепости, не останется.
   На пятый день горела знакомая Шарбаразу деревня  Гайи,  та  самая,  через
которую он бежал из Налгис-Крага. Царь Царей со вздохом произнес:
   - Теперь придется переписать все, что я знал об этих местах.
   На шестой день его отряды готовы были  отправляться  жечь  дальше,  но  с
Налгис-Крага спустился человек со щитом  перемирия  и  простерся  ниц  перед
Царем Царей. После ритуального поедания земли он сказал:
   - Величайший, да продлятся твои дни и прирастет твое царство! Если дихган
Птардак отдаст тебе твоего родственника Смердиса,  простишь  ли  ты  ему  те
проступки, которые он, по твоему мнению, совершил, прекратишь ли  уничтожать
его надел и подтвердишь ли, что сохраняешь не только его  жизнь,  но  и  его
права здешнего дихгана?
   - Очень не хочется давать ему так много, - сказал Шарбараз и посмотрел на
Абиварда. Абивард кивнул. Шарбараз нахмурился, некоторое время  поколебался,
но сказал:
   - Ладно. Ради прекращения  междуусобицы  я  готов  пойти  на  это.  Пусть
узурпатора доставят ко мне сегодня до полудня, и тогда все  будет  так,  как
того желает Птардак.
   Посланец дихгана  галопом  полетел  в  крепость.  Шарбараз  повернулся  к
Абиварду:
   - Простить-то я прощаю, но брось меня в Бездну, если я это забуду.
   Абивард понял это так, что Птардаку теперь лучше не  высовывать  носа  из
крепости Налгис-Краг до конца дней своих, если только он не хочет, чтобы дни
эти не оказались резко сокращены. Эта мысль скользнула в его мозгу и тут  же
ушла,  вытесненная  огромным  облегчением  оттого,  что  борьба,  так  долго
раздиравшая Макуран, вот-вот закончится.
   И еще его пожирало любопытство: ему  очень  хотелось  увидеть  наконец-то
человека, захватившего трон Шарбараза. Задолго до того, как солнце поднялось
в зенит, с Налгис-Крага спустились трое: два воина вели  в  поводу  мула,  к
которому был привязан седобородый старик. Передав Смердиса в руки Шарбараза,
воины не  стали  дожидаться,  какой  прием  им  окажет  Царь  Царей.  Как  и
предшествующий посланец Птардака, они галопом умчались назад,  в  безопасное
место.
   Хотя Смердис был растрепан, немыт и одет лишь в грязный кафтан,  семейное
сходство между ним,  Перозом  и  Шарбаразом  просматривалось  легко.  Старик
весьма успешно скрывал страх, которого не мог не испытывать.
   - Ну, родственничек, что скажешь в свое оправдание? - спросил Шарбараз.
   - Скажу одно: надо было вместе с троном отобрать у тебя и голову, ответил
Смердис, шамкая, как та старуха в деревне, - у него тоже почти  не  осталось
зубов.
   - Этой ошибки я не повторю, - сказал  Шарбараз.  -  Но  смелости  в  тебе
больше, чем я предполагал. Так что я просто укорочу тебя маленько, и все.
   Смердис кивнул. Сотники Шарбараза собрались в кружок, наблюдая за казнью.
   Один из воинов перерезал веревки, которыми был связан  Смердис,  и  помог
ему слезть с мула. Старик опустился на четвереньки и вытянул шею, подставляя
ее под меч. Меч опустился. Тело Смердиса дернулось и застыло. Если бы он жил
так, как умер, из него мог бы получиться достойный Царь Царей.
   - Вот и все, - сказал Шарбараз.

Глава 12

   Вместе с фургоном, в  котором  ехала  Рошнани,  уцелевшими  конниками  из
надела  Век-Руд  и  прорицателем  Таншаром  Абивард  возвращался  домой.  Их
сопровождала сотня из того отряда, который осаждал Налгис-Краг.
   - Считай их моим подарком на дорожку, - сказал Шарбараз на прощание. - По
пути в свой надел ты ведь можешь нарваться на степняков.
   - Это так, - сказал  Абивард,  крепко  сжимая  руку  Царя  Царей.  Войско
Шарбараза тоже снималась с места. Одни возвращались в родные северо-западные
наделы, другие направлялись с Царем Царей в Машиз, а видессийские саперы  во
главе с Ипсилантисом - на родину. Абивард добавил:
   - Величайший, не нахожу слов, чтобы передать, как я буду скучать по тебе.
После всего того...
   Шарбараз ухмыльнулся:
   - Я ведь  назвал  этих  воинов  подарком  на  дорожку,  а  не  прощальным
подарком.
   Тебе надо удостовериться, что дома у тебя все в порядке, это  я  понимаю.
Но очень скоро ты мне понадобишься. Ты знаешь, какие у меня планы.
   Абивард покосился на видессийцев. Они были достаточно далеко и слышать не
могли. Но он все равно понизил голос:
   -  Мы  их  должники,  величайший.  -  Более  откровенно   выразить   свое
неодобрение он не решался.
   - Я знаю, - спокойно ответил Шарбараз. - Именно должники, не более  того,
я все равно что занял десять тысяч аркетов у ростовщика. Я верну этот  долг,
как сумею. А когда расплачусь - неужели ты думаешь, что такой счетовод,  как
Ликиний, не предоставит мне повода вернуть  то,  что  по  праву  принадлежит
Макурану?
   - Если так ставить вопрос, то конечно, - сказал Абивард. Ликиний -  очень
способный правитель. Но  Шарбараз  прав:  пытаясь  все  рассчитать  заранее,
видессийский Автократор оставался почти слеп ко всему, что не входило в  его
расчеты. А ни один человек, даже самый мудрый,  не  в  состоянии  предвидеть
всего.
   Это может один Господь.
   Шарбараз похлопал его по спине:
   -  Дай  Господь,  чтобы  в  твоем  наделе  и  в  твоей  семье  все   было
благополучно.
   - Спасибо, величайший. - Немного помедлив, Абивард сказал:
   - Величайший, если ничто не мешает тебе предоставить моей сестре  немного
свободы за пределами женской половины, это бы очень ее осчастливило.
   - И это я знаю, - сказал Шарбараз. - На этот счет не беспокойся. Мой долг
перед Динак больше, чем перед Ликинием. И я оплачу  его.  -  Он  рассмеялся:
Может быть, я даже введу такую моду, чтобы мужья показывались в свете вместе
с женами. Как завопит наше старичье! -  Похоже,  эта  перспектива  была  ему
очень по душе.
   - Благодарю тебя, величайший, - сказал Абивард.
   - Езжай домой, займись своими  делами,  а  потом  придет  время  заняться
моими, - сказал Шарбараз.
   Когда Абивард в прошлый раз возвращался из Налгис-Крага в свой надел,  он
спешил, насколько это было возможно, чтобы не  загнать  насмерть  коней,  на
которых ехали Шарбараз, Динак, Таншар и он сам. Пока он не добрался до своей
земли, он все боялся, что воины Птардака преследуют его по пятам, скача  изо
всех сил, чтобы перехватить беглого Царя Царей.
   Теперь он мог не спешить. Он больше не боялся врагов сзади, к тому  же  с
ним ехало достаточно воинов, чтобы внушить ужас  даже  многочисленной  шайке
хаморов. Обернувшись к Таншару, ехавшему рядом, он сказал:
   - Кочевники упустили свой шанс оттяпать  большой  кусок  северо-запада  и
превратить его в продолжение Пардрайянской степи.
   - Похоже на то, - кивнул прорицатель. - Они все объединились против  нас,
когда Пероз, Царь Царей, перешел Дегирд со своим войском, но они не народ, а
отдельные племена. Если  они  начали  свару  между  собой  после  одержанной
победы, у них не было возможности сделать то, о чем ты говорил. Я,  конечно,
не знаю, как случилось на самом деле, но вполне могло быть и так.
   Абивард засмеялся:
   - Странно слышать от прорицателя, что он не знает, как случилось.  Ты  же
вроде должен такие вещи знать.
   - Повелитель, когда ты будешь обременен годами, как я,  ты  поймешь,  что
главное из всего, что ты знаешь, - это то, что ты не  знаешь  почти  ничего,
ответил Таншар. - Да, если бы мне приказали и я  смог  преодолеть  магию  их
племенных шаманов, я сумел бы узнать, почему хаморы всей  ордой  не  перешли
Дегирд, как мы опасались. Но кого теперь интересует это "почему"? Важно, что
они этого не сделали.
   - М-м. - Поразмыслив над словами  Таншара,  Абивард  ощутил  их  правоту.
Понимаю. Только не надо говорить о собственном невежестве. В нашем походе ты
сделал больше, чем... чем... - Он не знал,  что  сказать  дальше,  чтобы  не
обидеть Таншара, а этого ему хотелось меньше всего.
   - Больше, чем можно было ожидать  от  деревенского  прорицателя?  Это  ты
хотел сказать? - мягко спросил Таншар.  Абивард  почувствовал,  что  у  него
горят уши, но не кивнуть не мог. Таншар с улыбкой продолжил:
   - Я всю жизнь прожил в деревне возле крепости Век-Руд, и  всю  жизнь  мне
приходилось заниматься делами деревенской важности. Пойми, я не  жалуюсь,  я
был счастлив, насколько может быть  счастлив  человек,  не  имеющий  хорошей
жены.  В  Макуране  полно  людей,  подобных  мне,  занимающих  самое  разное
положение. Большая их часть так и сидит в своих  деревнях  всю  жизнь  и  не
имеет возможности всерьез проявить свои способности.
   Благодаря тебе я такую возможность получил и воспользовался ею.
   Спокойные слова прорицателя заставили Абиварда задуматься.  Действительно
ли все так, как говорит Таншар? Может ли человек,  если  ему  выпадет  такая
возможность, сделать больше, чем мог бы даже мечтать? Если так,  сколько  же
простых  людей  впустую  тратят   жизни,   столь   блистательные   в   своих
возможностях, в рутине  будней,  зарабатывая  себе  на  хлеб  в  деревнях  и
бородках по всему царству?
   Если Таншар прав, не стоит ли Царю Царей заняться поиском таких людей? Но
как разыскать их, пока не разразилась какая-нибудь  беда,  при  которой  они
могут проявить свои таланты? Абивард не знал  ответов  на  эти  вопросы,  но
считал, что сами вопросы следует довести до сведения Шарбараза. И  еще  один
вопрос он задал Таншару:
   - Когда на Машиз опустилась тьма, ее  рассеяли  видессийские  священники.
Что же случилось с тобой и другими макуранскими чародеями,  состоявшими  при
Шарбаразе, Царе Царей?
   - Что случилось с нами,  повелитель?  -  Смех  прорицателя  был  исполнен
самоуничижения. - То, что случилось, показало нам  пределы  того,  о  чем  я
говорил раньше, ибо против такой магии мы оказались  беспомощны,  как  дети.
Нам не хватило ни подготовки, ни умения. До прошлого года ничего хорошего  о
Видессии я  не  слышал,  но  я  благодарю  Господа,  что  с  нами  оказались
видессийцы. Без них Машиз пребывал бы во тьме и по сей день.
   - Любопытная мысль, хотя и гадкая, - сказал Абивард. Он представил  себе,
как ощупью, практически вслепую, крадется по улицам,  стараясь  уйти  из-под
заклятия, и похолодел, несмотря на то что такая мрачная перспектива  исчезла
больше месяца назад.
   Отряд, бряцая доспехами, стуча копытами и скрипя колесами, приближался  к
наделу Век-Руд. Середина лета  ощутимо  сказалась  на  земле:  зелень  стала
желто-коричневой, а сама земля - серой. Без запасов фуража и бочек с  водой,
едущих в обозе, Абивард не рискнул бы пересечь пустыню в это время года.
   По плоской выжженной земле плясали, поднимая пыль, небольшие смерчи.
   Абивард не обращал на них особого внимания, но некоторые  из  воинов  той
сотни, которую отдал ему Шарбараз, утверждали,  что  эти  смерчи  -  внешнее
проявление злобных демонов. Один из воинов пустил в такой  смерч  стрелу,  и
тот моментально исчез. Воин, торжествуя, повернулся к Абиварду:
   - Видишь, повелитель?
   - Угу, - только и сказал Абивард, предполагая, что воин не  столь  уж  не
прав.
   На следующий  день  поднялся  сильнейший  ветер,  с  рассвета  до  заката
швырявший в путешественников песок и мелкие  камешки.  Он  не  дотягивал  до
разрушительной  песчаной  бури,  способной  полностью  изменить   пейзаж   и
похоронить под собой караван, но все же был достаточно мерзок. Когда ближе к
вечеру ветер наконец стих, Абивард отдал строгий приказ больше в  смерчи  не
стрелять. Он не знал, вызвала ли такой ветер стрела, пущенная  в  смерч,  но
повторять опыт не хотел.
   Вечером, зайдя в фургон проведать Рошнани, он увидел, что у  нее  больной
вид.
   - Ее тошнит по утрам, - сказала служанка. - Жаль,  что  сейчас  не  сезон
лимонов. Пососала бы немного, и полегчало бы.
   - Если выбирать из этих двух зол, я предпочел бы тошноту по утрам, сказал
Абивард. Рошнани слабо покачала головой.
   - Ты не знаешь, о  чем  говоришь,  -  сказала  она.  Поскольку  это  была
истинная правда, он развел руками, признавая свою не правоту. Она сказала:
   - В крепости у моего отца одни женщины страдали  беспрерывно  все  девять
месяцев, а у других вообще не возникало затруднений. Я где-то посередине.  В
какие-то дни я совсем здорова, но в другие... - Она  издала  душераздирающий
натужный звук предвестник рвоты. - Похоже, сегодня как раз такой день.
   - Надеюсь, завтра у тебя будет хороший день. -  Абивард  похлопал  ее  по
руке. - Всего несколько дней - и мы наконец-то дома.
   Из-за занавески раздался голос служанки:
   - Госпожа, не хочешь ли бараньего бульончику с лепешкой? Твой  желудок  с
этим справится.
   - Может быть, попозже, - судорожно сглотнув, сказала Рошнани.
   - Тебе надо питаться, - упрекнул жену Абивард.
   - Я знаю, - ответила она. - Но если я сейчас что-нибудь съем, все тут  же
полезет назад, и лучше мне от этого не станет. - Она осторожно положила руки
на живот. - И так внутри все болит.
   - Ладно, - сказал Абивард. Поскольку он почти ничего не знал о  том,  как
протекает беременность, - да и какой мужчина толком  знает  об  этом?  -  он
склонен был верить суждению жены о состоянии ее желудка. За те два года, что
он  знал  Рошнани,  Абивард  убедился,  что  едва  ли  не  все  ее  суждения
заслуживают полного доверия. Она чуть слышно  засмеялась.  Он  вопросительно
приподнял бровь. Она сказала:
   - Прости меня, но я пока еще с трудом воспринимаю  крепость  Век-Руд  как
родной дом. В этом фургоне я прожила дольше, чем на твоей женской  половине,
а  в  пути  мы  больше  года,  поэтому  возвращение  кажется  мне   каким-то
нереальным.
   - Понимаю, - сказал Абивард. - С тех пор как мы отправились  в  поход,  я
увидел мир так, как и вообразить не мог.
   - Ты! - воскликнула Рошнани. - А я? У меня нет присущего Динак страха  на
всю жизнь остаться в клетке, но все равно  сидеть  на  одном  месте,  видеть
только комнаты, стены и один и тот же пейзаж за окном будет очень странно.
   Она замолчала, но  с  тревогой  посмотрела  на  Абиварда.  Он  знал,  что
означает этот взгляд: вернувшись домой с победой, не забудет ли он данное ей
обещание хотя бы иногда выпускать ее с женской половины? Он сказал:
   - Не беспокойся. Ты сможешь ходить по крепости  и  рассматривать  мир  не
только из окошка.
   - Спасибо, - тихо произнесла она. - После таких странствий это  будет  не
так уж много, но спасибо.
   Абивард вспомнил свой разговор с Таншаром. Если огромное число мужчин так
и не смогли до конца раскрыть  свои  способности,  оставаясь  в  деревнях  и
городках, что же говорить о женщинах, обреченных сидеть на женских половинах
с  наступления  девичества  до  самой  смерти?   Если   остальные   дихганы,
шокированные непомерным благоволением, которое он оказал Рошнани, не  порвут
с ним все отношения, он сможет личным примером сделать для  царства  больше,
чем всеми своими подвигами во время гражданской войны.
   Когда он задумчиво проговорил это вслух, Рошнани, по своему  обыкновению,
склонила  головку  набок  и  внимательно  смотрела  на  него  на  протяжении
нескольких секунд.
   Ну конечно же, - сказала она.
   Обратный путь в Век-Руд был неспешным - ведь ехали они большим отрядом  с
обозом;  людей  и  лошадей  надо  было  кормить  и  поить.   Зато   Абиварду
предоставилась возможность выставлять  дозоры  впереди  и  позади,  высылать
разведчиков по обе  стороны  от  дороги,  идущей  через  пустыню.  Он  вовсю
пользовался этой роскошью.
   Если бы Пероз, Царь Царей, поступил так же, Шарбараз по-прежнему  был  бы
царевичем в Машизе, а Смердис - начальником монетного двора.  Теперь  первый
был Царем Царей, а второй - наглядным  образцом  омерзительного  злодея  для
многих поколений летописцев и трубадуров.
   За два дня до того,  как  Абивард  рассчитывал  достичь  своей  земли,  к
основному отряду, сопровождающему обоз, во весь опор  подскакал  всадник  из
передового дозора.
   - Повелитель, впереди степняки со своим стадом, - доложил он. - Не  знаю,
сколько их там и сколько животных, но пыли они  подняли  предостаточно,  это
точно.
   Абивард провел рукой по кафтану. В летнюю жару, не рассчитывая на то, что
придется сражаться, он был без доспехов, как и его конь. Весь его отряд тоже
ехал налегке. "Теперь уж ничего не поделаешь", - подумал он. В любом  случае
надо быстренько надеть  шлемы  и  похватать  щиты.  Этого  будет  более  чем
достаточно, чтобы оказаться в равном положении с хаморами.
   Но, прежде чем отдать приказ, он призадумался. Хотя  со  времени  роковой
битвы в Пардрайянской степи прошло почти два года, он отчетливо слышал слова
о