такое война. Она просила меня сказать тебе, что
останется в Клиате до того,  как  первый  казд  перевалит  через  крепостную
стену.
   Марк  благодарно   кивнул,   боясь   даже   заговорить.   Неожиданно   он
почувствовал, что словно стал выше ростом, когда тяжелый груз  неизвестности
свалился с его плеч. Теперь он знал, что Хелвис в безопасности,  по  крайней
мере, на настоящий момент.
   Неврат доставила приветы и другим римлянам.
   - Где Квинт Глабрио? - спросила она.
   Младший  центурион  стоял  слева  от  Неврат.  Как  всегда  спокойный   и
невозмутимый, он не лез с вопросами,  и  его  мудрено  было  заметить  среди
шумных легионеров.  Услышав  свое  имя,  он  сделал  шаг  к  девушке,  и  та
засмеялась от неожиданности:
   - О, прошу прощения. Ваша подруга, Дамарис, также просила  передать,  что
будет ждать вас в городе.
   - Муниций, - продолжала Неврат деловым тоном, - ваша Ирэн сказала, что ей
уже лучше и она немного прибавила в весе.
   - Я очень рад, - ответил бородатый легионер. После недели тяжелого похода
щетина на его щеках превратилась в густую бороду.
   Неврат повернулась к Марку. На мгновение в ее глазах  мелькнуло  странное
выражение.
   - У Хелвис нет такой же вести  для  тебя,  мой  друг.  Румянец  почти  не
появляется на ее лице.
   - Но с ней все хорошо? - спросил он тревожно.
   - Да, она в полном порядке, особых причин для волнения нет.
   Неврат так долго говорила легионерам утешительные слова,  рассказывая  им
об оставшихся в Клиате, что в конце концов кто-то из римлян спросил:
   - Если все так хорошо, то почему же люди бегут из города?
   - Все не так хорошо, - просто ответила она. - Помните, те  вести,  что  я
вам привезла, исходят от людей, у которых достаточно силы воли  и  мужества,
чтобы понять, что я могу найти вас, что они снова встретятся  с  вами,  если
останутся в городе. Многие, однако, вылеплены из другого теста.  Они  бегут,
как зайцы, с того дня, как Ортайяс Сфранцез прискакал  с  криками,  что  все
потеряно.
   Проклятия     и      гневные      выкрики      встретили      упоминаниео
предателе-военачальнике. Это он командовал левым крылом видессианской армии,
и это его трусливое бегство превратило планомерное отступление в катастрофу.
Неврат кивнула, полностью разделяя мнение разгневанных римлян.
   Она не видела Ортайяса со дня битвы,  но  зато  была  в  Клиате.  Девушка
презрительно сказала:
   - Он оставался в городе только для того, чтобы сменить павшую  лошадь,  и
на другой же день, рано утром, снова помчался на восток. Ну и черт с ним, от
него и так не было никакой пользы.
   - Ты абсолютно права, девочка, - подтвердил Гай Филипп.
   Солдат-профессионал с головы до ног, он всегда смотрел в  корень  дела  и
потому спросил:
   - По дороге сюда не видела ли ты каздов? Что ты думаешь о положении наших
войск?
   - Врагов слишком много. И чем дальше на восток, тем больше, но в их ордах
нет никакого порядка. Они преследуют беглецов, как лягушки мух хватают всех,
кто двигается. Единственное, что их сплачивало,  была  армия  Видессоса,  но
разбив ее, они разом утратили всякую дисциплину и, разбившись на разбойничьи
шайки, двигаются дальше, к плодородным равнинам и к  Видессосу,  рассчитывая
перейти Бычий Брод, пока его никто не защищает.
   Марк подумал о западных провинциях, которые прежде были такими зелеными и
плодородными,  а  сейчас  уже;  верно,  разорены  кочевниками.  Мирные  поля
сожжены, города, не имеющие крепостных стен, превращены  в  руины,  пастбища
вытоптаны, дымящиеся алтари  залиты  кровью  жертв  темного  Бога  каздов  -
Скотоса... Пытаясь найти  хотя  бы  одно  светлое  пятно  в  этой  печальной
картине, он повторил вопрос Гая Филиппа:
   - Что происходит с имперскими войсками?
   - Большинство из них разбиты, как и Ортайяс. Я видела казда, который один
преследовал целый отряд кавалеристов, крича в спину беглецам и издеваясь над
их трусостью. Другой казд пытался преследовать меня,  но  мы  потеряли  друг
друга в каменистых холмах. - Ужас двух страшных часов погони Неврат сжала  в
одну короткую фразу и закончила:
   - Остатки отрядов намдалени были в полном порядке, и большинство  из  них
находились на расстоянии конного перехода от каздов.
   - Охотно этому верю, - согласился Виридовикс. - Они  прирожденные  воины,
закаленные и крепкие, как гвозди.
   Римляне одобрительно загудели,  соглашаясь  с  ним.  Воины  с  островного
княжества Намдален были в глазах Видессоса еретиками,  к  тому  же,  слишком
гордыми, но сражались они так хорошо, что  Империя  охотно  нанимала  их  на
службу.
   - Видела ли ты Туризина Гавраса? - спросил Скаурус. Он  снова  подумал  о
войсках брата погибшего Императора.
   - Севастократор? Нет, я не видела его и ничего о нем не слышала.  А  что,
Император и правда погиб? Об этом болтал Ортайяс.
   - Правда. - Марк не стал вдаваться в детали  и  не  упомянул  о  страшном
доказательстве гибели Маврикиоса.
   Горгидас обратил внимание  на  одну  деталь,  ускользнувшую  от  внимания
трибуна.
   - Но как Ортайяс  узнал  о  смерти  Маврикиоса?  Он  был  так  далеко  от
Императора, что не мог видеть его гибели.
   Римляне злобно зарычали при одной только мысли об этом.
   -  Вероятно,  он  так  надеялся  на   это,   что   принял   желаемое   за
действительное, - предположил Квинт Глабрио. - Люди часто верят в то, во что
они хотят верить.
   Это было очень похоже  на  Глабрио  -  объяснить  происшедшее  слабостями
человеческой  природы.  Марк,  делавший  в  свое  время  карьеру  в   родном
Медиолане, был более искушен в политике и потому нашел более правильное и не
слишком  утешительное  предположение.  Ортайяс  Сфранцез  принадлежал  дому,
который сам по себе был частью Империи. Его дядя,  Севастос  премьер-министр
Видессоса   -   был   главным   политическим   соперником   Маврикиоса,    и
следовательно...
   Гай Филипп оборвал размышления Скауруса властно и требовательно:
   - По-моему, мы слишком долго болтаем. Чем  раньше  будем  в  Клиате,  тем
лучше. Там мы сможем  сделать  нечто  более  полезное,  чем  попусту  молоть
языками.
   - Дай хоть немного передохнуть, а? - сказал Виридовикс,  вытирая  ладонью
взмокший от жары лоб. - Ты забываешь, что далеко  не  все  здесь  из  бронзы
выкованы, чтобы обходиться без сна, как тот гигант, о котором говорил грек.
   Он вопросительно взглянул на Горгидаса, и тот подсказал:
   - Талос.
   - Во-во, - согласился кельт весело. Он был возбужден и полон энергии,  но
старший центурион, да и остальные римляне, превосходили его в выносливости и
выдержке.
   Несмотря  на  стоны  Виридовикса,  Марк  решил,  что  прав  Гай   Филипп,
считавший, что двигаются они недостаточно быстро. Многие  раненые  в  отряде
шли сами, более тяжелых  приходилось  нести  на  носилках.  Если  Клиат  еще
держится, римляне должны добраться до него, прежде  чем  кочевники  бросятся
его штурмовать. Гарнизон города не велик,  и,  безусловно,  боевой  дух  его
сильно подорван вестями о разгроме.
   Мысли трибуна приняли новое направление, и он спросил Неврат:
   - Еще один вопрос, прежде чем мы выступим: что слышно об Авшаре?
   Скаурус  был  уверен,  что  князь-колдун  пытался   собрать   бесшабашных
кочевников и направить их на штурм города. Но девушка отрицательно  покачала
головой.
   - Абсолютно ничего, как и о Туризине. Любопытно, не правда ли?
   Неврат знала войну не понаслышке, видела, как казды  с  боями  входили  в
Васпуракан, и ей не составляло труда следить за ходом мысли трибуна.
   Когда сумерки начали сгущаться, римляне  и  их  соратники  -  беглецы  из
различных видессианских отрядов - находились на расстоянии дневного перехода
от Клиата. Постоянно ожидая  нападения  каздов,  они,  как  обычно,  разбили
хорошо  укрепленный  лагерь  -   римские   оборонительные   сооружения   уже
неоднократно  выручали  отряд  из  беды.  Солдаты  сновали  взад  и  вперед,
выкапывали рвы, возводили земляные насыпи  и  палисад.  Кожаные  палатки  на
восемь человек каждая выстроились внутри укреплений аккуратными рядами.
   Легионеры показывали видессианам, как правильно  возводить  укрепления  и
ставить палатки, следили за тем, чтобы работы выполнялись  без  ошибок.  Гай
Филипп, который хотел быть в этом уверен, носился по лагерю, вникая в каждую
мелочь и ругая кочевников на чем свет стоит.  Постепенно  благодаря  усилиям
старшего  центуриона  среди  легионеров  стал   восстанавливаться   порядок.
Новички, вместо того чтобы болтаться без цели, заполняли бреши в  манипулах,
занимая место погибших римлян.
   Скаурус одобрил действия своего офицера:
   - Первый шаг к тому, чтобы превратить их в легионеров, ты сделал.
   - Это как раз то, что я задумал, - кивнул Гай Филипп. - Некоторые из  них
сбегут, но немного времени и терпения, и из оставшихся  мы  кое-что  слепим.
Когда у тебя в строю хорошие солдаты, это всегда дает себя знать.
   Сенпат Свиодо подошел к Марку, насмешливо улыбаясь одними глазами:
   - Я надеюсь, ты не станешь возражать, если моя жена проведет ночь в  моей
палатке внутри лагеря?
   Он низко поклонился, как бы покорно ожидая ответа. Скаурус покраснел.
   Когда видессианская армия выступала  из  столицы,  он  следовал  римскому
правилу - не допускать женщин в палатки, где жили его солдаты.  Из-за  этого
Сенпат  и  Неврат  всегда  разбивали  свою  палатку  за  пределами   лагеря,
предпочитая общество друг друга безопасности. Но сейчас...
   - Разумеется, - ответил трибун. - После того, как  мы  достигнем  Клиата,
рядом с ней будет множество подруг.
   Он не сказал: "если мы достигнем Клиата...", хотя подумал именно так.
   - Отлично, - Сенпат внимательно посмотрел на трибуна. -  После  этого  ты
сможешь немного отдохнуть, верно?
   - Я полагаю, что да, - вздохнул Марк, и сожаление в его голосе было таким
очевидным, что оба рассмеялись.
   Что, видимо, наши жены и подруги будут всегда и везде  сопровождать  нас,
подумал трибун. Еще один шаг к тому, чтобы стать офицером  наемного  отряда.
Он посмеялся сам над собой, на этот раз беззвучно.  В  Империи  Видессос  он
может быть только наемником, и ему уже пора привыкать к этому.

***

   Вокруг Клиата каздов  было,  как  мух,  полным-полно,  и  последний  день
перехода превратился в сплошное  сражение.  Однако  сам  Клиат,  к  большому
удивлению Скауруса, не был осажден врагами,  и  римлянам  даже  не  особенно
мешали войти в город. Как справедливо заметила Неврат, кочевники, опьяненные
победой, забыли собственных вождей, которые привели их к этому триумфу.  Это
было большой удачей, поскольку Клиат не смог бы выдержать настоящего штурма.
Марк ожидал увидеть на стенах города сотни копейщиков, но встретила их всего
лишь горстка людей. В ужасе трибун уставился на ворота, которые даже не были
закрыты.
   - Что же тут странного? - жестко спросил Гай Филипп. -  Из  города  бежит
столько людей, что каздов собьют с ног, если они попытаются войти внутрь.
   Серо-коричневое облако пыли стлалось далеко на восток  -  печальный  флаг
армии беглецов.  В  городе  многие  поддались  панике.  Толстые  торговцы  и
маркитанты,  которые  несмотря  на  смрад  безошибочно  чуяли  запах  денег,
предлагали за бесценок свои товары любому, кто желал их  купить,  -  удирать
сподручнее налегке. Поодиночке и группами солдаты бродили по кривым  улочкам
и аллеям города, выкрикивая имена друзей и возлюбленных в  надежде,  что  им
ответят.
   Печальное зрелище представляли женщины, столпившиеся  у  западных  ворот.
Одни продолжали на что-то надеяться, ожидая  воинов,  погибших  в  сражении.
Другие, потеряв всякую надежду увидеть своих мужей,  надели  свои  последние
драгоценности и лучшие платья, предлагая себя любому солдату, который  вывел
бы их из города и доставил в безопасное место.
   Катриши вошли в Клиат первыми. У большинства из них не было здесь  семей,
так как они начали службу Видессосу с этой кампанией, оставив жен  и  подруг
на своей лесистой родине.
   Трибун миновал крепко  сложенную  каменную  арку  и  окованные  железными
полосами двери,  закрывавшие  западные  ворота.  Он  взглянул  вверх  сквозь
бойницы  и  покачал  головой.  Где  же  лучники,   сулящие   смерть   любому
подступившему к городу захватчику? Где котлы с кипящим маслом и свинцом?
   Скорее всего, с горечью подумал он, офицер, отвечающий  за  охрану  стен,
сбежал, и никому не пришло в голову занять его место.
   Вскоре, однако, все мысли  Скауруса  о  городе  и  обороне  испарились  и
осталась одна только Хелвис, которая крепко прижимала его к  себе,  плача  и
смеясь одновременно.
   -  Марк!  О  Марк!  -  повторяла  она,  покрывая  нежными  поцелуями  его
щетинистое, огрубевшее в  походе  лицо.  Муки  ожидания  и  неопределенности
кончились.
   Другие женщины, плача от радости, бежали навстречу  своим  мужьям,  чтобы
обнять их.  Три  красивые  девушки  бросились  к  Виридовиксу,  но  внезапно
остановились в замешательстве  и  неприязненно  посмотрели  друг  на  друга,
сообразив, что бегут к одному и тому же мужчине.
   - Я лучше встречу вооруженных каздов, чем попаду в такой переплет, заявил
Гай Филипп, но Виридовикс даже глазом не моргнул. С  полной  невозмутимостью
великан-кельт обнимал, целовал и говорил нежные слова всем  трем  красавицам
одновременно.  Его  неотразимое  обаяние,  завоевавшее  каждую  из   них   в
отдельности, теперь распространилось на  всех  трех,  как  щедрое  солнечное
тепло.
   - Это, черт побери, просто нечестно, - завистливо пробормотал Гай Филипп.
Он не пользовался успехом у женщин, и одна из причин этого была в  том,  что
старший центурион относился к ним  лишь  как  к  объекту  наслаждения  и  не
пытался скрывать это.
   - Римляне! Римляне! - раздавались со всех сторон радостные крики.
   Начавшись у западных ворот, клич этот прокатился по городу еще  до  того,
как последний легионер вошел в Клиат.
   Женщины римлян радостно бросились к солдатам, и  было  немало  счастливых
встреч и объятий. Но многие узнали, что мужья их  уже  никогда  не  вернутся
назад. Одним об этом сказали солдаты,  другие  догадались  сами,  не  увидев
своих  близких  в  строю.  Немало  было  также  римлян,   которые   напрасно
вглядывались в лица,  выискивая  в  возбужденной  толпе  своих  подруг.  Они
мрачнели, хмурились,  и  тоска  их  становилась  сильнее  при  виде  радости
товарищей.
   - Где Мальрик? - спросил Марк у Хелвис. Ему пришлось кричать,  чтобы  она
могла его услышать.
   - Он с Ирэн. Вчера я сидела с ее двумя дочками, пока она стояла у  ворот.
Мне нужно идти к ней и сказать, что ты пришел.
   Скаурус все еще не мог выпустить жену из своих объятий:
   - Об этом уже, наверно, весь город знает. Побудь со мной еще минуту.
   Он вдруг поразился тому, что принимал красоту Хелвис как нечто само собой
разумеющееся и перестал замечать ее в то время, пока они били вместе. Увидев
ее вновь после разлуки и перенесенных опасностей, Марк словно в  первый  раз
увидел жену. Черты ее не были точеными, как у статуи, чем  часто  отличались
лица видессианских женщин. Хелвис  была  дочерью  Намдалена,  со  вздернутым
носиком и довольно крупными чертами, но глаза  ее  были  глубокого  голубого
цвета,  рот  чувственным,  а  сложению  могла  позавидовать  сама  Афродита.
Беременность еще не успела изменить ее стройную фигуру, но на лице уже сияла
улыбка матери, ожидающей ребенка.
   Нежно и медленно трибун поцеловал жену и повернулся к Гаю Филиппу:
   - Всем холостым легионерам оставаться  на  месте,  остальные  пусть  ищут
своих жен, и да помогут Боги их поискам. Дай им... - он поглядел на  солнце,
- два часа, а затем пошли сотню самых надежных  солдат  привести  всех,  кто
будет достаточно глуп, чтобы решить остаться в городе.
   Усмешка  на  лице  центуриона  была  достаточно  сурова,   чтобы   любой,
собравшийся дезертировать, подумал дважды, прежде чем решиться на этот шаг.
   - Мы можем использовать в патрулях катришей, - предложил Гай Филипп  чуть
погодя.
   - Неплохая мысль, - кивнул Марк. -  Пакимер!  -  позвал  он,  и  командир
всадников из Катриша подъехал на своей низкорослой выносливой лошадке.
   Скаурус объяснил ему, какая помощь понадобится, подчеркнув,  что  это  не
приказ, а просьба. Катриши были  их  добровольными  соратниками,  товарищами
римлян по оружию и не состояли под командой Скауруса.
   Лаон Пакимер задумчиво поскреб подбородок. Как и все его соплеменники, он
отрастил усы и густую бороду, хорошо скрывавшую пятна  оспин  на  его  лице.
После долгого размышления катриш сказал:
   - Я сделаю это при условии, что все  патрули  будут  объединенными.  Если
кто-нибудь из твоих солдат начнет буянить и  нам  придется  заехать  ему  по
башке, я хотел бы, чтобы в случае необходимости рядом были и твои люди.
   Свалку всегда легче  предотвратить,  чем  остановить,  когда  она  уже  в
разгаре.
   И снова Марк ощутил симпатию к холодному и деловитому подходу катриша.  В
широких кожаных штанах  и  пропитанной  потом  шапке  из  лисьего  меха,  он
выглядел как обычный кочевник, но его народ  научился  ловкости  и  здравому
смыслу с тех пор, как каморские предки затопили степи Пардрайи и  освободили
эту провинцию, отвоевав ее у Видессоса восемьсот лет назад.
   Катриши походили на старое хорошее  вино  в  дешевых  глиняных  кувшинах,
качество которого было легко проглядеть на шумном пиру.
   Трибун приказал букинаторам трубить сигнал "внимание" и, когда  легионеры
замерли, отдал необходимые распоряжения, добавив под конец:
   - Некоторые из вас могут подумать, что легко отобьются от отряда.
   Предположим, вас никто не станет ловить. Надеюсь,  нет  нужды  напоминать
вам, что происходит за этими стенами. Подумайте, долго  ли  дезертиры  будут
наслаждаться свободой.
   Наступило долгое многозначительное молчание -  солдаты  обдумывали  слова
своего командира, а затем Гай Филипп рявкнул:
   - Разойдитесь!
   Пары  разбрелись  по  городу,  неженатые  солдаты   остались   дожидаться
возвращения товарищей. Некоторые из них, решив, что неплохо бы  окончательно
или на некоторое время изменить свой холостяцкий статус,  пошли  к  воротам,
где все еще стояли женщины. Гай Филипп вопросительно взглянул на трибуна, но
Марк только пожал плечами. Пусть легионеры  получат  хоть  немного  тепла  и
ласки, пока это возможно.
   - Муниций, - сказал он, - ты не возражаешь, если тебе придется  пойти  со
мной и Хелвис? Ирэн присматривает за Мальриком.
   Легионер улыбнулся.
   - Разумеется. Когда трое пострелят носятся как  угорелые,  мое  появление
будет очень кстати, я могу помочь с детьми.
   Марк хмыкнул и перевел их разговор Хелвис.  Между  собой  его  солдаты  в
основном говорили по-латыни, она же  знала  только  два-три  слова  на  этом
языке.
   - Ты даже не представляешь, насколько это будет кстати, - сказала  Хелвис
Муницию.
   - О, я знаю это  очень  хорошо,  -  ответил  тот  по-видессиански.  -  На
маленькой ферме я был старшим среди  восьми  братьев  и  сестер,  не  считая
двоих, которые умерли совсем крохами. Я до сих пор  не  понимаю,  когда  моя
мать находила время для сна.
   Несмотря на тяжелые времена, кое-что в Клиате осталось неизменным.
   Проходя через рыночную площадь, Хелвис, Марк и Муниций  распугивали  стаи
воробьев, ворон и голубей, которые, громко чирикая, копошились  у  лотков  с
зерном. Уверенные, что их не тронут, птицы совсем не боялись людей.
   - Скоро они на горьком опыте убедятся в своей ошибке, -  сказал  Муниций,
обходя голубя, чтобы не наступить на него. - Если  город  будет  осажден,  в
первые несколько дней жители испекут немало пирогов с начинкой  из  птичьего
мяса. После этого птицы не подпустят к себе людей ближе  чем  на  пятнадцать
шагов.
   Бродяги и нищие все еще толпились на краю рынка, хотя наиболее здоровые и
крепкие из них уже исчезли  искать  пристанища  в  более  безопасном  месте.
Широким жестом  Муниций  подал  милостыню  тощему  седобородому  мужчине,  у
которого не было левой