й Горгида оказалась девушка по имени Спасия. Она  была  полненькой
хохотушкой. Голос ее звучал мягко и приятно.  Горгид  вскоре  убедился,  что
Спасия далеко не глупа, хотя не имеет ни малейшего представления о том,  что
делается в огромном мире за пределами ее родного поселка.
   Глаза Спасии все время скользили по лицу грека.
   - Что-нибудь не так? - спросил он.  Неужели  она  почувствовала,  что  не
может возбудить в нем желания?
   Но она ответила более чем безыскусно.
   - Ты не этот... как их называют? Не евнух? У тебя такие гладкие щеки.
   - Нет, - Горгид попытался не рассмеяться. - У нашего народа  есть  обычай
брить бороду.
   Он сунул руку в мешок и показал бритву, сделанную в виде  листа.  Девушка
потрогала острое лезвие.
   - Зачем держаться такого неприятного и болезненного  обычая?  -  спросила
она.
   Горгид улыбнулся, не сумев найти ответа.
   Женщины приготовили  еду:  жареных  цыплят,  уток,  зайцев,  свежий  хлеб
(настоящий хлеб, поскольку в поселке имелись мельница и пекарня),  несколько
пирогов с начинкой из разных ягод и ко  всему  -  различные  специи,  травы,
салат из свежих овощей. Великолепный аромат жареного мяса разлился  по  залу
бывшего храма.
   Благодушествуя после сытного обеда, Гуделин откинулся на мягкий матрас  и
погладил живот. Голова у него слегка гудела после нескольких добрых  глотков
крепкого кумыса. Вместе с  видессианами  и  Виридовиксом  он  потешался  над
Олбиопом и Аригом, которые отказались от салатов. Для  кочевников  зелень  и
овощи были пищей скота.
   - Ну ладно, полно вам смеяться над ними, - сказал Виридовикс.  -  Нам  же
лучше - больше достанется. Забьем желудки под завязку.
   Грек неплохо справился с обедом. Некоторые овощи  и  приправы  (например,
белый хрен, который оказался таким острым, что слезы хлынули из  глаз)  были
для него в новинку. Соус из масла и уксуса приятно сдобрил обед.
   Но если кочевники и не проявили желания жевать огурцы и капусту, то они с
лихвой возместили это питьем, жадно глотая  крепкий  кумыс.  Они  облизывали
губы и рыгали, показывая, что им  понравилось  очередное  блюдо.  Что  ж,  у
каждого народа свой обычай.
   Подруга Олбиопа подавала ему бурдюк так часто, как только  могла.  Горгид
предположил, что она хочет напоить  его  до  бесчувствия.  Однако  ее  ждало
разочарование. Хамор был опытным пьяницей, и свалить  его  с  ног  оказалось
невозможно. Он помнил, что его ждут и другие развлечения. Когда он  притянул
к себе девушку и стащил с нее тунику, она сдалась без энтузиазма. У нее было
лицо человека, который  неудачно  пытался  схитрить,  потерпел  поражение  и
теперь пожинает плоды провалившегося заговора.  Горгид  подумал,  что  хамор
выйдет с ней на улицу, но тот сорвал свою меховую куртку, штаны и  сапоги  и
упал на девушку, словно рядом никого больше не было.
   Грек отвел глаза. Пикридий Гуделин притворился, будто не замечает. Он  не
пропустил ни слова из той истории, которую рассказывал своей подружке.  Ариг
и Скилицеэ, привыкшие к тому, что делается в степи, сами раздевали девушек.
   На  мгновение  Виридовикс  широко  раскрыл  глаза,  в  которых   читалось
удивление и отвращение. А затем ухмыльнулся  и  обнял  Эвантию.  Она  крепко
обвила его руками.
   Гуделин поймал взгляд Горгида.
   - Попал в Видесс - так рыбу ешь, - сказал он и опустился на матрас вместе
со своей подругой.
   - Эй, тут придется давить посильнее, чем на гусиное перо! -  крикнул  ему
Скилицеэ. Чиновник ответил грязным жестом.
   Горгид все еще не решался дотронуться  до  Спасии.  Оргия,  буйствовавшая
вокруг, не возбудила и не развеселила его. Он смотрел на любовников,  словно
врач на пациентов. Старые привычки умирают медленно. Тела двигались в мерном
такте, сплетались, размыкались. Горгид  равнодушно  слушал  вздохи,  тяжелое
дыхание. Время от времени раздавался радостный крик  наслаждения  или  взрыв
веселого смеха.
   Грек почувствовал на себе пристальный взгляд Спасии.
   - Я не нравлюсь тебе, - сказала она. Это было утверждение, а не вопрос.
   - Нет, просто я... - начал грек. Хриплый вопль Олбиопа прервал его. Хамор
оперся на локоть, набираясь сил перед новой атакой.
   - Что не работать. Бабья Морда? - насмешливо окликнул его хамор. -  Зачем
я дал тебе женщину? Ты не знать, что с ней делать!
   Лицо Горгида запылало. По крайней мере, надо попытаться. В глазах  Спасии
стояла тихая жалость, когда он коснулся рукой ее тела и склонился  над  ней.
Она казалась доброй.  Возможно,  это  как-то  поможет...  Само  ощущение  ее
маленьких, мягких губ было для него странным, а упругое касание ее  груди  -
чем-то непонятным и  отвлекающим.  Он  привык  к  твердости  совсем  другого
объятия.
   Неловко, все еще чувствуя  на  себе  взгляды  соседей,  Горгид  помог  ей
раздеться. Грек был худым и мускулистым. Он оказался сильнее и  крепче,  чем
выглядел на первый взгляд. Таким он был, наверное, в двадцать лет и,  скорее
всего, к шестидесяти годам его фигура останется такой же.
   Снова поцеловав Спасию, он бережно уложил ее  на  матрас.  Ее  губы  были
сладкими, а тепло ее тела приятно успокаивало. Но  он  все  еще  не  решался
сделать первый шаг.
   Виридовикс весело  свистнул  и,  указав  пальцем  на  чиновника,  крикнул
Олбиопу:
   - Нет, ты  только  погляди,  милый  мой  хамор!  Ты  не  зря  назвал  его
Серебряным Языком! Он зацелует ее до смерти! Эй, молодец,  чернильная  душа!
Оправдывай свое прозвище!
   Кочевник и галл принялись  на  пару  подбадривать  Гуделина  воплями.  На
мгновение Горгид подумал, что эти крики обращены к нему, и вздрогнул. Но то,
что соседи отвлеклись от него, не слишком придало ему бодрости.
   - Прости меня, - тихо обратился он к Спасии. - Ты не виновата...
   - Можно мне помочь? Ты так ласков с незнакомкой, которую  никогда  больше
не увидишь...
   Пораженный, грек начал было возражать, но остановился на полуслове.
   - Может быть, ты и вправду сможешь помочь мне, -  сказал  он  и  коснулся
ямки на ее шее. Это напомнило ему нежность знакомого жеста. Горгид  едва  не
вскрикнул, когда почувствовал, что его тело ответило на ласку. Он отвел лицо
Спасии в сторону и лег рядом на матрас.
   - Ну вот, - прошептала она, счастливо вздохнув. Вскоре ее  дыхание  стало
коротким и прерывистым, зубы впились в его губы, руки обвились вокруг тела и
притянули его к себе. Он тихо засмеялся, когда она задрожала и вытянулась.
   Горгид бросил все и ушел в степи, желая порвать с прошлым. Но что  он  до
такой степени освободится от груза былого - этого он  никак  не  ожидал.  По
иронии ситуации, поскольку сам он не находился во  власти  эмоций,  он  смог
продолжать любовную игру  гораздо  дольше,  чем  все  его  товарищи.  Спасия
полуоткрыла рот. Ее глаза сияли.  Настала  очередь  Олбиопа,  Виридовикса  и
Арига аплодировать выносливости грека. Когда наконец  все  кончилось,  хамор
подошел к нему и хлопнул его по мокрой от пота спине.
   - Я был не прав, - сказал Олбиоп. Это было далеко не шуточным  признанием
от упрямого степняка.
   Дебош продолжался далеко за полночь. Кумыс и горячие объятия сменяли друг
друга. Защитив свою репутацию мужчины,  Горгид  решил,  что  может  спокойно
воздержаться от дальнейшего участия в оргии. Впрочем, и Спасия не настаивала
на этом. Они лежали, прижавшись друг  к  другу,  и  тихо  разговаривали.  Он
рассказывал о своем путешествии, а она - о жизни в поселке, пока сон наконец
не сморил обоих.
   Перед тем как заснуть, Спасия негромко сказала:
   - Я надеюсь, что ты подарил мне сына.
   Это снова разбудило уже засыпавшего грека. Но единственным ответом на его
тихий вопрос было ее ровное дыхание. Он прижался ближе и заснул.
   На следующее утро громким стоном всех  пробудил  Олбиоп.  Держась  обеими
руками за голову, будто опасаясь, что она отвалится, хамор откинул в сторону
кожаную занавеску и, все еще голый, побежал к колодцу.  Горгид  слышал,  как
хамор ругается, проклиная веревку и тяжелую бадью. Затем Олбиоп обрушил воду
на свою раскалывающуюся  голову.  Другие  хаморы  весело  смеялись  над  его
печальным состоянием.
   Кочевник вернулся назад. Вода стекала с его жирных волос.  Это  было  его
первое купание за долгое время. Несмотря на "ванну",  от  кочевника  исходил
тяжелый дух пота, своего и лошадиного. При одной  только  мысли  о  завтраке
Олбиоп содрогнулся, но глотнул кумыса из бурдюка.
   - Клин клином вышибают, - сказала Спасия. - Это спасет его от похмелья.
   Девушка поджаривала заячью ножку для Горгида. Одетая, она снова  казалась
ему совсем чужой.
   Грек копался в своем мешке. Надо же,  сколько  лишнего  барахла  с  собой
набрал! Наконец он  нашел  маленькую  серебряную  коробочку  для  порошковых
чернил с изображением Фоса на крышке и протянул ее Спасии.
   Спасия попыталась отказаться:
   - Прошлой ночью ты отдал мне всего себя.
   - Обмен был равным, - ответил он. - Возьми эту вещь хотя бы за то, что ты
сумела расширить мои горизонты.
   Она посмотрела недоумевающе, но он не  стал  ничего  объяснять.  В  конце
концов она все же приняла подарок, смущенно пробормотав слова благодарности.
   Все прощались с подругами.
   - Нет, девочка, ты не можешь пойти с нами. Это была только одна  ночь,  -
терпеливо повторял Виридовикс Эвантии. Не в первый  раз  уже  кельт  говорил
слова прощания случайной возлюбленной. Он не любил  обрывать  такие  встречи
небрежно. Хотя Виридовикс и не упускал случая помахать  кулаками,  он  ни  в
коей мере не был черствым человеком.
   Окруженное взводом солдат из Присты  и  кочевниками  Олбиопа,  посольство
выехало из поселка. Маленький пес бежал за путниками, пока один  из  хаморов
не сделал вид, что хочет сбить его лошадью. Собака отскочила в  сторону,  со
страхом оглянувшись назад.
   Вскоре расстояние поглотило поселок; людей, здания, улицы, и наконец весь
печальный маленький осколок Империи исчез вдали.
   Кочевники недолго следовали за имперским отрядом. Стада ждали возвращения
пастухов. Олбиоп обменивался остротами с Агафием Псоем и его солдатами - они
наперебой хвастались своей силой в любовных сражениях.
   - А вот Бабья Морда,  -  сказал  Олбиоп,  бесцеремонно  ткнув  пальцем  в
Горгида. - Он неплохо ее сделать, эту девку, неплохо - для такого.
   - Убирайся к воронам, - пробормотал грек по-латыни. Он  не  хотел,  чтобы
кочевник его понял.
   Но Олбиоп даже не услышал его.
   - Ты, Псой, ты осторожней. Поймать тебя, когда ты не охранять... как  там
говорится? Не охранять послы - мы убить тебя.
   - Ладно, назначай место для поединка.  Посмотрим,  кто  кого,  -  ответил
командир отряда в том же шутливо-серьезном тоне. Но и он, и кочевник  -  оба
знали, что может настать такой день, когда эти слова перестанут быть  только
шуткой.
   Еще раз махнув рукой на прощание, Олбиоп и его кочевники  развернулись  и
ускакали к югу.
   - Ну что ж... в путь! - сказал Скилицез.
   - Пожалуйста, подождите минутку, - сказал Горгид.
   Он слез с седла и развязал шнурки своего  походного  мешка.  Остальные  с
любопытством смотрели, что он  делает.  Вытащив  бритву,  грек  забросил  ее
подальше и наклонил голову, обращаясь к Скилицезу:
   - Благодарю. Пора в путь.

Глава третья

   Спелая клубничка пролетела мимо головы Марка и расплющилась о белую стену
казармы.
   - Пожалуйста, Пакимер... - вымолвил трибун устало. - Убери  эту  дурацкую
катапульту и послушай меня...
   - Я только пошутил. - Лаон Пакимер был  сама  невинность.  Боевые  шрамы,
густая борода - а забавляется как малое дитя. И сейчас глядит на  трибуна  с
хитренькой улыбочкой.
   Пакимер командовал  отрядом  легкой  кавалерии  хатришей  и,  как  всякий
хатриш, ни перед чем не испытывал пиетета. Хатриши, насколько знал их Скавр,
редко относились к чему-либо с должной серьезностью.
   Однако несмотря на это, Скавр был рад, что Пакимер решил прийти на  совет
офицеров легиона. Хотя хатриши не состояли под официальной командой трибуна,
нередко случалось так, что всадники Пакимера бились  бок  о  бок  с  римской
пехотой.
   Похоже, клубника и впрямь подала какой-то  странный  сигнал,  потому  что
офицеры легиона, как по команде, прервали свои  разговоры  и  уставились  на
Марка. Скавр поднялся со стула, стоящего  во  главе  стола,  и  прошелся  по
комнате, чтобы  собраться  с  мыслями.  Красное  пятно  от  ягоды  на  белой
штукатурке мешало сосредоточиться.
   - Держу пари, все началось сначала, - сказал он  наконец.  -  Иногда  мне
кажется, что мы никогда не сможем  начать  войну  с  Иездом.  Сперва  смута,
Ортайяс Сфранцез,  потом  мятеж  Ономагула,  а  теперь  великий...  -  Скавр
выговорил это слово с иронией, - барон Дракс.
   - Что нового слышно о Драксе? - после краткого  колебания  спросил  Секст
Муниций. Это был первый  совет,  на  котором  он  присутствовал  в  качестве
младшего офицера. Муницию постоянно казалось, что все остальные  знают  куда
больше, чем он.
   - Боюсь, тебе известно столько же, сколько прочим. Когда  Апокавк  принес
вчера эти вести, он совершенно правильно сказал: Дракс  разбил  Ономагула  и
после этого внезапно оказался во главе единственной  боеспособной  армии  на
всей западной территории. Такое  хоть  кому  вскружит  голову.  Похоже,  наш
дражайший барон решил отхватить себе кусок пожирнее.
   - Но ведь западные территории - Гарсавра, Кипас,  Кизик  -  исстари  были
нашими, - возмутился Зеприн. Его красное лицо запылало от гнева.
   Зеприн Красный говорил "наши", хотя не был видессианином. Однако  халогай
служил Империи так долго, что привык считать ее своей родиной, -  точно  так
же, как для Фостия Апокавка родным стал римский легион. До роковой битвы при
Марагхе Зеприн имел высокое звание в отряде императорской гвардии.  Впрочем,
до той битвы многое было иначе...
   - Намдален тоже был когда-то частью Видесса, - напомнил трибун.
   Хмыкнув, Зеприн резко тряхнул головой.
   - Раз уж мы заговорили об этом, - продолжал  Марк,  -  то  думается  мне,
сейчас  Дракс  пытается  осуществить  старую  заветную  мечту  намдалени   -
построить на материке Новый Намдален.  Как  только  весть  о  мятеже  Дракса
достигнет Княжества, сюда хлынет толпа жадных до  власти  баронов.  Все  они
рванутся на запад, чтобы успеть отхватить себе кусок пирога  побольше,  пока
еще возможно. Единственное, что может остановить этот кошмар,  -  как  можно
скорее сломать хребет Драксу.
   Накхарар Гагик Багратони -  командир  васпураканского  отряда  в  составе
легиона - поднял руку в знак того, что хочет говорить.
   - В Княжестве у Дракса куда меньше союзников, чем здесь. -  Видессианский
язык давался  накхарару  нелегко.  На  его  широком  лице  с  орлиным  носом
появилось напряженное выражение. -  В  столице  скопилось  множество  солдат
Аптранда. Как ты думаешь, как поступит с ними Туризин?
   - Даю золотой за правильный ответ, - пробормотал Гай Филипп.
   Багратони поднял густые брови. Он не понял смысла сказанного.
   - Я вижу три выхода и все три - очень рискованные, - задумчиво проговорил
Марк и начал загибать пальцы:
   - Туризин может отделить их от основной  армии  и  отправить  куда-нибудь
подальше, например, на границу с Хатришем. Тогда они окажутся в  стороне  от
событий. С другой стороны, кто сможет удержать Аптранда, если он вдруг решит
последовать примеру Дракса?.. Дальше. Туризин может  оставить  их  здесь,  в
столице, но это  тоже  опасно.  Если  намдалени  Аптранда  захватят  Видесс,
Империя погибнет...
   Скавру вдруг  вспомнилось,  как  Сотэрик  с  восторгом  говорил  о  такой
возможности.
   Багратони вполголоса переводил  слова  Марка  своему  второму  офицеру  -
Месропу Аногхину, тощему длинному васпураканину,  еще  более  густобородому,
чем накхарар. Если Гагик Багратони  говорил  по-видессиански  запинаясь,  то
ближайший помощник васпураканского командира не знал на этом языке ни слова.
   - Либо же император не  станет  отделять  намдалени  от  своей  армии,  -
заключил Марк,  загибая  третий  палец.  -  Тогда  Туризину  останется  лишь
надеяться  на  то,  что  они  не  переметнутся  к  Драксу,  как  только   им
представится такая возможность. Впрочем,  мне  тоже,  -  добавил  Марк,  чем
вызвал дружный хохот.
   - Во-во. Как раз этого нам и не хватало, - сказал Гай  Филипп.  -  Помню,
помню, как мы стояли, выдерживая лобовые атаки их проклятой тяжелой конницы.
Биться с ними в открытую - само по себе уже плохо. Но у меня кровь стынет  в
жилах при мысли о том, что они могут нанести нам предательский удар в спину.
   - Я слышал, что Дракс и Аптранд - враги, - сказал Муниций. - Это правда?
   - Да, они  соперничают.  Правда,  я  не  знаю  почему,  -  ответил  Марк,
оглядывая присутствующих. - Может быть, кто-нибудь знает?
   - Я, - быстро сказал Лаон Пакимер.
   Скавра это почему-то не удивило. Любопытные, как  воробьи,  хатриши  были
просто созданы для сбора и распространения сплетен.
   Пакимер охотно пустился в объяснения.
   - Когда-то они были друзьями и союзниками и объединенными силами осаждали
замок одного барона.  Замок  был  расположен  на  озере.  Аптранд  удерживал
подходы по суше, а Дракс - подступы к воде. Так они дружно сидели  и  ждали,
пока их враг помрет от голода. Однако  тот  продолжал  обороняться,  хотя  и
знал, что это бесполезно. Мне кажется, он не хотел сдаваться Аптранду.
   Вспомнив холодные глаза Аптранда, в  которых  навеки  застыл  лед,  Скавр
внезапно хорошо понял несчастного осажденного барона.
   - Ну вот, - продолжал Пакимер, - в один прекрасный день он открыл  ворота
замка и впустил... одного только Дракса. Когда Аптранд потребовал свою  долю
добычи, наш великий  барон...  -  хатриш  произнес  это  слово  с  таким  же
сарказмом, что и Марк, - послал своего бывшего союзника подальше и велел ему
не совать нос в чужие дела.
   Пакимер усмехнулся.
   - Что ж, причина ясна, - пробурчал Зеприн Красный. - Проклятье  богов  на
тех, кто нарушает клятву.
   Похоже, труды святого Кведульфа  пропали  втуне  -  халогаи  до  сих  пор
оставались язычниками и поклонялись своим жестоким богам.
   История, рассказанная Пакимером, странным образом приободрила  Марка.  По
крайней мере, между  вождями  намдалени  существовала  старая,  непримиримая
вражда. Опытные политики Видесса сумеют использовать  это  обстоятельство  и
обратить его себе на пользу.
   На  мгновение  трибун  задумался  о  том,  насколько  преданы  ему  Гагик
Багратони и другие васпуракане. Да, йезды согнали их с родной земли,  лишили
родины, вынудив искать убежища в Видессе, - такова жестокая  реальность.  Но
впоследствии васпуракане  пострадали  еще  и  от  погрома,  который  устроил
видессианский жрец-фанатик Земарк. И это тоже реальность,  может  быть,  еще
более жестокая.
   Кто знает, вдруг для васпуракан Дракс и его намдалени -  союзники,  а  не
враги? Что мешает Багратони объединиться с Драксом? Ведь  и  васпуракане,  и
намдалени в глазах видессианской ортодоксальной Церкви равно еретики.
   "О боги, - подумал Скавр. - вот еще одна проблема, которая  не  даст  мне
заснуть спокойно". Марк решил пока что выбросить  все  это  из  головы.  Ему
предстояли куда более неотложные дела.
   Совет вскоре закончился. Командиры получили немало пищи для размышлений -
им будет над чем поразмыслить на досуге.
   Когда все уже расходились, Скавр подозвал к себе Гая Филиппа.
   - А что бы на месте Туризина Гавра  сделал  ты?  -  спросил  Марк,  решив
положиться на опыт и здравый смысл ветерана.
   - Я? - Старший центурион хмыкнул и почесал  иссеченную  шрамами  щеку.  -
Думаю, я поискал бы себе другое занятие.

***

   - Давайте!.. Давайте!.. Не зевайте!.. - кричали моряки,  когда  легионеры
один за другим грузились на транспорты, которые  должны  были  перевезти  их
через узкий пролив, называемый видессианами Бычий  Брод.  За  Бычьим  Бродом
открывалась дорога на запад.
   Один из моряков, видимо более добродушный, чем прочие, добавил:
   - Поглядывайте под ноги, ребята. После дождя сходни скользкие.
   - Сам бы ни