атор.
   Раздались вежливые хлопки в ладоши и несколько  буйных  выкриков  гостей,
которые были уже изрядно навеселе. Гавр дождался тишины.
   - Я уже пожаловал Скавру должность Ипосеваста! Но звание не кормит  и  не
поит, хотя порой мне кажется,  что  в  этом  городе  мы  даже  дышим  нашими
должностями. - Шутка Императора неизбежно  вызывала  веселый  смех.  Туризин
продолжал:
   - Чтобы муж нашей племянницы мог  нормально  жить  и  растить  детей,  мы
жалуем  ему  поместья  и  земли  в  западных  провинциях,  конфискованные  у
предателя и мятежника Баана Ономагула, и разрешаем  ему  расселить  на  этих
землях солдат, находящихся под его командой.  Мы  верим,  что  Скавр  и  его
легионеры будут надежно защищать Видесс в будущем, как делали это в прошлом.
   В самом ближайшем будущем, подумал Марк. Земли Ономагула находились рядом
с Гарсаврой. Иезды подступали почти к самому городу. Это был богатый дар, но
и очень опасный - Туризин оставался верен себе.
   И все же Император пожаловал  Марку  то,  о  чем  мечтал  каждый  римский
военачальник: землю для его  солдат.  Преисполненный  гордости,  Марк  низко
поклонился и прошептал Алипии:
   - Ведь это ты помогла ему выбрать подарок, не так ли?
   Принцесса тщательно изучала  прошлое  Видесса  и  видела,  что  все  беды
Империи начинались,  когда  крестьяне  местной  самообороны  превращались  в
крепостных.
   Алипия отрицательно покачала головой.
   - Мой дядя всегда принимает решения сам.  Он  не  спрашивает  советов.  -
Глаза Алипии сверкнули. - Он принял хорошее решение.
   Судя по всему, того же мнения держалось  большинство  видессиан,  которые
окружили  Скавра,  поздравляя   его.   Возможно,   кое-кто   желал   заранее
подольститься к человеку, столь быстро поднявшемуся в фаворе  у  Императора.
Если среди гостей и были такие, кто  считал  чужеземца  ниже  себя,  то  они
предусмотрительно держали свое мнение при себе.
   Но Провк Марзофл оказался достаточно дерзок, чтобы выкрикнуть:
   - Этот проклятый чужеземец  не  заслуживает  милостей,  которыми  ты  его
осыпал!
   Голос Турнзика стал ледяным:
   - Когда твоя  заслуги  сравняются  с  его  заслугами,  Провк,  ты  можешь
поспорить со мной. Но до той поры изволь прикусить язык.
   Разъяренный, вспыльчивый аристократ выбежал прочь. Но этот  инцидент  был
единственным темным пятном в торжестве сегодняшнего дня.
   Марку, правда, пришлось  пережить  еще  один  напряженный  момент,  когда
Туризин подвел его к столу с подарками и осведомился:
   - Полагаю, ты сумеешь объяснить вот это.
   "Это" - мастерской работы небольшая резная статуэтка из слоновой кости  -
изображала стоящего воина.  Она  была  выполнена  в  изысканном  макуранском
стиле. Меч, который воин держал в правой руке, был из золота, а глаза  -  из
громадных сапфиров.
   - От Вулгхаша, - вяло сказал трибун.
   - Знаю. Первый подарок, доставленный после заключения мира,  держу  пари.
Ох, чума на вас всех!
   Император, казалось, забавлялся.
   - Чудесный шелк, - заметил Гавр, потрогав опытной рукой  знатока  гладкую
мягкую ткань, выкрашенную в пурпурный цвет. - Дорогой подарок. Да будет  мне
также дозволено узнать, откуда это взялось?
   - Тамасп, - сказал Марк.
   Туризин поднял бровь при этом экзотическом имени.
   - А, этот караванщик!.. Но как он узнал, что ты женишься?
   - Понятия не имею, - ответил трибун. Однако ничто  из  всего,  что  делал
Тамасп, не могло поразить Марка сильнее. Казалось, караванщик  действительно
был провидцем... или же получал информацию из самых необычных источников.
   Сюрпризом был и  метательный  нож  хорошей  закалки,  лежавший  рядом  со
свертком шелка. Нож был подарком Камицеза, и Марк немного этому  удивился  -
он думал, что его бывший командир начисто лишен сентиментальности.
   В зале играли арфа, несколько флейт и виолончелей. Музыка звучала мягко и
спокойно. Трибун, который вообще плохо разбирался в музыке и почти  не  имел
слуха, едва замечал ее.
   Но Сенпата Свиодо она чрезвычайно раздражала. Он бросил  слуге  несколько
медяков и передал ему пароль, чтобы тот мог сходить в казарму  легионеров  и
его там не приняли бы за вора. Слуга убежал  и  вскоре  вернулся  с  любимой
лютней васпураканина.
   - Ха! Молодец парень, быстро обернулся, - сказал Сенпат и дал ему еще две
монетки. С этими словами молодой  васпураканин  одним  прыжком  забрался  на
возвышение, где пиликал оркестр. Ошеломленные музыканты остановились.
   - Довольно ерунды! -  крикнул  Сенпат.  -  Сейчас  вы  послушаете  песню,
которая гораздо больше подходит к нашему празднеству!
   Он ударил  пальцами  по  струнам,  заиграв  быструю,  звонкую  и  веселую
мелодию. Все невольно повернулись к Сенпату, будто притянутые  магнитом.  Он
запел сильным, чистым тенором, ударяя в такт сапогом об пол.
   Не многие из присутствующих понимали слова васпурканской песни, но  никто
не мог усидеть на месте. Буйно-веселая мелодия понеслась по залу,  и  вскоре
все пирующие кружились в безудержной пляске - круг налево, круг направо. Они
поднимали руки, хлопали в ладоши, отбивая такт вместе с Сенпатом.
   Сапожок Алипии нетерпеливо притоптывал под столом.
   -  Пошли,  -  сказала  она,  коснувшись  рукава  Марка.  Он  отодвинулся,
поскольку танцевать по-настоящему не умел, но сдался, заметив разочарованный
взгляд жены. В конце концов Марк  позволил  стянуть  себя  во  внешний  круг
танцующих.
   - Так легко ты не отделаешься! - сказал Гай  Филипп.  Предатель-центурион
затащил Скавра  с  Алипией  в  самый  центр.  Остальные,  смеясь  и  хлопая,
подталкивали их все дальше и дальше, покуда молодые не очутились на открытом
пространстве, где в  полном  одиночестве  отплясывал  неистовый  рыжеволосый
Виридовикс - неподражаемый танцор.
   - Сейчас я посторонюсь, чтобы вам было где поплясать на славу,  -  сказал
кельт, отступая.
   Вот когда Скавр понял, что такое произносить проповедь после  Бальзамона.
Трибун брыкался и ударял ногами, иногда в такт музыке, но чаще -  нет.  Даже
рядом с худенькой и грациозной Алипией, которая помогала ему как  могла,  он
знал, что являл собой весьма жалкое зрелище. Но очень скоро понял, что  это,
в общем, не имеет значения. Жених обязан быть  в  центре.  А  до  остального
никому не было дела.
   Сенпат Свиодо закончил  песню  виртуозным  перебором  струн,  после  чего
выкрикнул "Хей!" и прыгнул  с  возвышения,  держа  лютню  над  головой.  Его
наградили штормом аплодисментов.
   Задыхаясь и пыхтя, Марк стремительно выскочил из круга.
   Таланты Сенпата и его красивое, точеное лицо привлекало к нему  множество
восхищенных поклонниц. Сенпат безудержно флиртовал со всеми  подряд,  но  не
делал ни одного лишнего шага. Скавр видел, как он  заговорщически  подмигнул
жене. Неврат невозмутимо наблюдала за ним; она знала, что ее чести ничто  не
угрожает, и давала ему возможность забавляться.
   Виридовикс, подумал Марк, после своего великолепного танца тоже,  небось,
купается во внимании дам. Однако Марк нигде не мог найти кельта, несмотря на
то что высокий рост и огненная грива делали  его  заметным  даже  в  большой
толпе людей. Впрочем, Виридовикс  вскоре  вернулся,  сопровождаемый  молодой
знатной дамой, которая (не очень даже скрываясь) оправляла на  ходу  измятое
платье.
   Трибун нахмурился; ему только сейчас  пришло  в  голову,  что  Виридовикс
исчезает не в первый  раз...  Кельт,  должно  быть,  уловил  выражение  лица
Скавра, глядящего на него через весь зал.
   - Да, ты прав, - сказал Виридовикс  по-латыни,  когда  оказался  рядом  с
Марком. - Я свинья, это уж точно.
   Только сейчас Марк заметил, как он пьян.
   Глаза Виридовикса наполнились слезами.
   - Моя милая Сейрем мертва. Она  лежит,  холодная,  в  могиле,  а  я,  как
кобель, забавляюсь с Идоксией и с этой... Позор мне, я так и  не  узнал  имя
второй девки!
   - Ничего, ничего. - Марк положил руку ему на плечо.
   - Тебе-то легко говорить, когда рядом с тобой чудесная жена и  все  такое
прочее. А я... Я могу только позавидовать, как тебе  повезло.  Эти  любовные
шашни - жестокая насмешка, но как еще обрести то, что я потерял?
   - Что его терзает? - спросила Алипия. Она не понимала разговора,  но  без
всяких слов видела, что Виридовикс страдает. Скавр кратко рассказал Алипии о
его горе.
   Принцесса отнеслась к беде Виридовикса очень серьезно, как будто разбирая
историческую коллизию.
   - Думаю, не правильно смешивать то, что называется "заниматься  любовью",
и настоящую любовь. Нет более быстрого пути к сердцу женщины, чем  тот,  что
начинается у нее между ног. Но есть куда более надежные и верные.
   - О, она мудра, - сказал Виридовикс, обдумав слова Алипии. Он  повернулся
к Марку и внезапно обрел пьяно-торжественный вид. - Она настоящее сокровище.
Береги ее.
   - Хочешь, чтоб я уложил его в постель, Скавр? - Горгид появился  рядом  с
трибуном, как всегда в тот момент, когда был нужен.
   - Ладно, так  и  быть,  пойду  с  тобой.  -  Некоторое  время  Виридовикс
беседовал сам с собой,  потом  с  большим  уважением  поклонился  Алипии.  -
Госпожа, я, пожалуй, удалюсь! Позор мне, что я был болваном и бросил  темное
пятно на ваш свадебный день.
   - Глупости,  -  ответила  Алипия  твердо.  -  Печаль  нужно  разделять  с
друзьями, как и радость. К сожалению, это не всегда получается. Я помню... -
Ее голос стал мягким и тихим, а глаза затуманились. Марк обнял ее за  талию.
Она вздрогнула и снова пришла в себя. - Не  бойся,  милый.  Со  мной  все  в
порядке, правда.
   Она говорила тихо, но с той же решительностью, с которой разговаривала  с
Виридовиксом. Увидев, что Скавр все еще тревожится, она добавила:
   - Мы в самом деле подходим друг другу. Вот ты  и  доказал  это.  Ведь  ты
сразу замечаешь, когда я становлюсь печальной. А вот тебе доказательство  от
меня. - Она поцеловала  его,  что  вызвало  громкие  одобрительные  крики  у
пирующих. - Ну вот. Теперь ты веришь мне?
   Самым лучшим ответом, который  у  него  нашелся,  был  ответный  поцелуй.
Кажется, это был самый правильный ответ.

***

   Гости еще распевали пьяные песни в темноте за стенами уединенного  дворца
- личных апартаментов императорской семьи. Но никто не следовал за Марком  и
Алипией  в  само  здание,  за  исключением   Туризина   и   Алании.   Однако
императорская чета тут же направилась в свои покои.
   Трибун широко раскрыл дверь в комнату, отведенную им с Алипией,  -  здесь
молодоженам предстояло жить до отъезда в поместья, пожалованные Императором,
3апотевший кувшинчик  вина  покоился  в  чаше  колотого  льда,  рядом  лежал
один-единственный бокал (общий для жениха  и  невесты).  Шелковые  одеяла  и
мягкие меха устилали постель. Масляный светильник горел на ночном столике  у
кровати.
   Вдруг Алипия взвизгнула:
   - Что ты делаешь? Отпусти!
   Марк поставил ее на ноги, но уже в самой комнате. Улыбаясь, он сказал:
   - Всю свадьбу я честно следовал видессианским обычаям.  И  не  жаловался,
делал все, как положено. Но уж от  этого  римского  обычая  я  отступать  не
собираюсь. Невесту нужно перенести через порог на руках.
   - О... Ну ладно. Но ты мог бы предупредить меня заранее.
   - Прости. -  Он  выглядел  таким  сокрушенным  и  виноватым,  что  Алипия
прыснула. Марк вздохнул с облегчением и закрыл дверь на замок и засов, после
чего тоже рассмеялся.
   - Что это, муж мой?  -  спросила  Алипия.  Она  произнесла  эти  слова  с
гордостью обладания. - Или, что будет более  правильным,  дважды  доказанный
муж мой?
   - Знаешь, - сказал Марк, -  я  только  что  подумал,  что  в  первый  раз
закрываю за нами дверь и не боюсь, что кто-нибудь в нее вломится.
   - Благодарение Фосу, - тут же  отозвалась  Алипия.  Ее  смешок  прозвучал
немного нервно. - Но эта дверь, заметь, еще и более крепкая.
   - Ты права. Можно, я не буду обсуждать достоинства нашей двери всю ночь?
   - Можно. - Она бросила беглый взгляд на кувшин. -  Хочешь  немного  вина?
Оно очень неплохое, но еще один бокал - и я засну.
   - Нет, - сурово ответил Марк. - Я и так выпил изрядно.
   Он снял с головы душистый свадебный венок и хотел  уже  отбросить  его  в
сторону.
   - Не делай этого! - воскликнула Алипия. - Венки нужно  повесить  на  края
кровати на счастье.
   Она сама повесила венки на угловые шишечки кровати. Трибун шагнул  вперед
и нежно коснулся ее лица. Она обняла его, прошептав:
   - О Марк, мы прошли через все испытания. Я так люблю тебя.
   У него было еще мгновение ответить:  "И  я  тебя",  прежде  чем  их  губы
встретились. Толстые церемониальные халаты мешали объятию почти так же,  как
в прошлом доспехи.
   - Скорее, - сказала Алипия, когда он начал снимать халат.
   - Здесь довольно холодно. Если ты лежишь в постели один, конечно.
   Когда он сбросил одежду с плеч, Алипия вдруг нахмурилась.
   - Этот шрам новый. - Она провела пальцем по длинному шраму на его груди.
   - Это та рана, которую я получил в Машизе. Могло  быть  хуже,  но  Горгид
исцелил меня.
   - Помню, ты рассказывал об этом. Ты был ранен в грудь - честная рана.  Но
похоже, мне нужно снова привыкать к твоему телу, милый.
   - У тебя будет для этого много лет.
   Она еще крепче прижала его к себе.
   - Да. О да.
   Он потуши светильник.

***

   Гай Филипп шагал по площади Паламы, шлепая по лужам.
   - Дело к весне. Снега, похоже, больше не будет.
   Марк купил у лоточника маленького жареного  спрута,  съел  его  и  теперь
облизывал пальцы.
   - Как бы мне хотелось убедить тебя поехать с нами на запад!
   - Мы  с  тобой  сто  раз  обсуждали  это,  -  терпеливо  ответил  старший
центурион. - Ты хочешь жить в своем поместье, отлично. Это  твое  дело.  Что
касается меня, то я вырос в селе - и удрал оттуда  так  быстро,  как  только
смог.
   - Все будет совсем иначе, - запротестовал Скавр. -  Ты  получишь  большой
кусок собственной хорошей земли, где сможешь делать  все,  что  угодно.  Это
тебе не тот крошечный клочок, где можно помереть с голоду, как было в Риме.
   - Ну что ж, в таком случае я помру там от скуки. Ну уж нет. Я предпочитаю
заниматься своим делом. Гавр предоставил мне неплохой дом в столице. Обучать
пехотинцев - это работа, которую  я  действительно  хорошо  выполняю.  И  не
бойся, латынь я не забуду. Со мной в городе остается немало римлян.
   Это было правдой. Хотя  большинство  легионеров  с  радостью  согласились
получить от  Марка  наделы  земли,  примерно  пятьдесят  солдат  и  офицеров
предпочли служить Императору и дальше. Туризин был рад оставить их  у  себя.
Он желал создать в видессианской армии легион по  римскому  образцу,  и  ему
необходимы были для этого римляне старой выучки.
   - Кроме того, мы нужны Империи, - добавил Гай Филипп.  -  Вы  там  быстро
утратите боевые качества, поглощенные сбором урожая,  скотиной  и  пацаньем,
которое будет отвлекать вас от  тренировок.  Вы  станете  крестьянами  и  не
сможете  передать  свое  искусство  сыновьям.  Римская  боевая  наука  будет
потеряна  для  вас  навсегда.  Пусть  же  это  учение  переймут  имперцы.  И
хорошенько запомнят его - а под моим руководством они запомнят  его  навеки,
можешь не сомневаться. Я не писака, как Горгид.  Какую  еще  память  я  могу
оставить по себе?  Какой  памятник  старшее  центуриону  лучше,  чем  хорошо
обученная армия?
   - Любой, кто останется в живых после твоих тренировок, запомнит их на всю
жизнь, - заверил его Марк.
   Гай Филипп крякнул, в основном от удовольствия. Трибун продолжал:
   - Ну хорошо, ты убедил меня. Хотя, имея таких добрых соседей, как  йезды,
вряд ли мы разжиреем и станем обычными крестьянами. Не думаю, чтобы мы  там,
в западных провинциях, перестали  быть  солдатами.  Но  знаешь  -  я  просто
эгоист! На самом деле мне будет не хватать тебя, как не  хватало  бы  правой
руки...
   - Ну, клянусь богами... - Ветеран все еще не признавал веры Фоса. - Можно
подумать, будто мы никогда  больше  друг  друга  не  увидим.  Не  навеки  же
расстаемся! Грянет беда - и первое, что сделает  Туризин,  это  призовет  на
помощь нас, римлян. А если йезды будут досаждать тебе в Гарсавре, мы  придем
на выручку из столицы и отгоним Явлака. И кроме того, если я не хочу  пахать
землю, это вовсе не означает, что я не стану навещать тебя. Вот  увидишь,  я
еще буду наезжать к вам в гости время от  времени,  попивать  твое  винцо  и
пощипывать твоих девок. И кто знает? Может быть, в один  прекрасный  день  я
снова отправлюсь в  Аптос,  и  твое  поместье  станет  хорошим  перевалочным
пунктом по дороге туда...
   В течение всей зимы Гай Филипп  вел  настойчивые  разговоры  о  том,  что
решится и начнет ухаживать за Нерсе Форкайной. Скавр не думал,  что  старший
центурион сумеет даже выговорить эти слова. Судя по тому, что прошлой осенью
Нерсе встретила ветерана тепло, почти дружески, возможно, она  действительно
питает к нему какие-то чувства... Возможно, подумал Марк, если подсказать ей
сделать первой осторожный ход в этом направлении, это  поможет  делу.  Кроме
того, ведь жена Скавра - племянница Императора. Это  тоже  придаст  вес  его
совету. Марк решил начать действовать, когда наступит нужный момент.
   На деревьях в саду дворцового комплекса уже лопнули почки. Первая зеленая
травка показалась на газонах, скрадывая грязь и пожухлые листья,  оставшиеся
от прошлого года.
   Гай Филипп покинул трибуна, чтобы ввязаться в яростный спор с оружейником
по поводу балансировки кинжала. Марк вернулся в императорскую резиденцию.
   Вишневые деревья, окружающие кирпичное здание, стояли с  голыми  ветвями,
но скоро уже они покроются душистыми розовыми  цветами.  Довольно  рассеянно
Скавр ответил салютом на приветствие часовых у входа. Глаза его остановились
на коробках, ящиках и тюках, сваленных в кучу перед зданием: мебель, одежда,
домашняя утварь были готовы к отправке в его новый  дом.  Скоро  уже  дороги
просохнут - и тогда...
   Годы, проведенные в армии, приучили  его  довольствоваться  только  самым
необходимым. Мысль о том, что теперь он владеет таким  огромным  количеством
скарба, показалась ему немного страшной.
   В резиденции застоялся легкий запах кислого молока. Месяц назад  повитухи
помогли  появиться  на  свет  Фаросу  Гавру.  Мальчишка  родился  сильным  и
здоровым, хотя на вид походил на маленькую розовощекую голую обезьянку. Марк
поморщился, вспомнив, как трещала с похмелья голова после того, как  Туризин
бурно отпраздновал рождение наследника.
   До Марка донесся раздраженный голос Алипии - она с кем-то спорила:
   - Ну - и что означает эта  кислая  мина,  господин  мой?  Мужской  голос,
раздавшийся в ответ, был таким же колючим:
   - Совсем не то, что тебе бы хотелось, госпожа моя!
   Трибун заглянул в рабочий кабинет жены.  Как  и  другие  их  апартаменты,
комната была почти пуста, если не считать дивана и  письменного  стола.  Все
остальное было уже упаковано.
   - Потише, господа, умоляю вас. Вы оба до смерти перепугаете евнухов. Или,
что еще вероятнее, сюда набегут часовые, чтобы растащить  вас,  пока  вы  не
вцепились друг другу в горло. - Это вмешался секретарь.
   Алипия и Горгид выглядели вызывающе и смущенно. Секретарь, сидевший между
ними, казался встревоженным. Скавр видел, что  он  записал  всего  несколько
строк и из этого десятка треть была зачеркнута.
   Горгид сказал:
   - Теперь я понимаю Сизифа. Камень,  который  ему  предстояло  вкатить  на
холм, был переводом с греческого на видессианский, и я удивляюсь, как он  не
раздавил беднягу, когда скатился вниз.
   После чего  грек  рассказал  Алипии  историю  Сизифа;  принцесса  тут  же
черкнула несколько строчек, которые когда-нибудь появятся в  ее  собственной
исторической книге.
   - Хотя кто может сказать мне, когда это будет закончено?  -  сказала  она
Марку. - Вот и еще одна причина для частых возвращений в  столицу.  Как  мне
писать историю, не имея под рукой документов?
   Прежде чем он успел ей ответить, она вновь повернулась к  Горгиду.  Скавр
уже привык к этому. Долгая работа